Околонаучные записки биофизика
Я в большой науке уже 30 лет. На конференциях я всё ещё встречаюсь с людьми, о которых здесь идёт речь. Поэтому я не могу назвать имена конкретных участников описанных событий, как и имена лиц, поделившихся со мной своими историями. Могу только сказать, что эти истории, насколько мне известно, действительно происходили.
Я вовсе не хочу сказать, что приведённые ниже истории типичны для научной среды, но молодым учёным следует знать, что и вот такое в науке тоже возможно.
1. Вхождение в новую область.
Известно, что наномедицина - область физхимиков. Лет 15 назад она была в США на пике популярности. Тогда и я ею увлёкся - даже опубликовал 4 статьи в приличных журналах и подал заявку на грант. Получив критику, я не стал на неё отвечать: она показалась мне странной. Я тогда решил на очередном конгрессе по наномедицине спросить знакомых специалистов, в чём собственно дело. Один из них мне и растолковал: «Мы, физхимики, никогда не получали хорошего финансирования. И ты хочешь, чтоб сейчас к этим деньгам мы пустили биологов, которые и так как сыр в масле катаются?».
2. О карьере в фирме.
Во время одной научной конференции мы большой компанией отправились в ресторан. Я оказался за столом рядом с вице-президентом по науке одной очень известной фармакологической фирмы. Воспользовавшись случаем, я спросил его, не заинтересует ли фирму открытый мною недавно способ доставки биологически-активных веществ (запатентован медицинской школой Университета Хопкинса). Для начала можно было справиться с болезнью Крона. На что он ответил мне, что такие большие фирмы как его «едят» успешные маленькие фирмы, и для начала мне надо организовать свою фирму. Только тогда я буду им интересен. Чуть позже он спросил меня, не играю ли я в покер, и узнав, что нет, посоветовал играть - без этого, по его словам, в фирме карьеру не сделаешь.
3. Лекарство от болезни Крона.
Кстати о Кроне, лет 7 назад я написал заявку на грант в очень известную американскую медицинскую организацию. Суть предлагаемого мною научного проекта была в том, что можно было сделать таблетку, которая доставит конкретное лекарственное вещество прямо в область воспаления и снимет его. Вещество это (anti-TNF-alfa) можно было добавить просто в вену, но в зону воспаления оно доходило в мизерном количестве, влияя при этом на всю иммунную систему. По той же причине лекарство это было крайне дорогим, и страховка его не оплачивала. Я предлагал доставлять его в небольших количествах, но прямо туда, куда надо. Мне было отвечено, что введение лекарства в кровь и так даёт положительный эффект. Позже я узнал, что отвечали мне люди, которые придумали вводить его в кровь. Позже они добились оплаты страховками этого крайне дорогого лечения антителами.
4. Политика в науке.
Лет 10 назад один мой знакомый учёный высокого ранга (и сооснователь фармакологической компании) написал обзор современных достижений в наномедицине. Меня удивил один рисунок, заимствованный им из чужой статьи: я занимался как раз этой темой и знал, что показанного там в принципе не могло было быть. Я увеличил подозрительную картинку «отсутствия эффекта», загнал её в Фотошоп и убедился, что на ней вообще ничего нет - идеальный чёрный квадрат! Я позвал нашего специалиста по конфокальной микроскопии, и он подтвердил, что это подделка. Но дело не в этом. Когда я сказал о конфузе учёному, написавшему обзор, и спросил, что же он собирается делать. Тот ответил: «Ничего. Это рисунок из статьи, написанной заведующем кафедрой очень известного университета». Он ничего ему не сказал просто из политических соображений.
5. Отличная статья!
Лет 20 назад одному очень известному в своё время немецкому профессору-биофизику пришла на рецензию статья из очень хорошего, но не топового журнала. Статью написали его конкуренты. Учёный взял статью, зашёл в свою лабораторию и заявил персоналу: «Пока вы возитесь, наши конкуренты всё уже сделали! Я смогу продержать у себя статью максимум 2 месяца. За это время вы должны доделать начатую работу!» Однако через 2 месяца его сотрудники с задачей так и не справились, а из редакции журнала уже начали настойчиво требовать рецензию (обычно на неё даётся один месяц). Тогда этот профессор написал в своей рецензии примерно следующее: «Статья просто великолепна! Это настоящая научная сенсация - образец научной работы. Я безусловно поддерживаю её публикацию. Я только не понимаю, почему авторы не направили её в такие журналы как Cell, Nature или Science». Конкуренты попались: они отозвали статью из очень приличного журнала и поочерёдно начали засылать её в топовые журналы, куда её не брали - эти журналы крайне неохотно публикуют биофизические статьи. На переформатирование и засылку статьи у конкурентов ушло около 6 месяцев! За это время лаборатория немецкого профессора не только доделала работу, но и опубликовала данные.
6. Рецензенты «за», но статья отклонена.
Был у меня случай, когда мою статью отклонили при том, что оба рецензента статью похвалили и допустили к публикации. Дело было так: статья моя относилась к двум разным областям биофизики. Поэтому её направили к соответствующим специалистам. Первый сходу дал статье зелёный свет, а второй выдвинул ряд серьёзных, с его точки зрения, претензий. Я написал ему ответ на 18 страницах, и он со всеми моими объяснениями согласился, разрешив публикацию. В это время первый рецензент, увидев «плохой отзыв» второго рецензента написал секретное письмо редактору (есть такая опция), в котором отозвал своё решение о публикации статьи, из-за своей некомпетентности по второй её части. Надо ли говорить, что начался скандал и редактор вынужден был объясниться, не называя имён. В результате мне всё же пришлось разбить эту статью на две. Две лучше, чем одна, но мне та одна нужна была просто «кровь из носа».
7. Об опасности прямой публикации.
Лет 10 назад я оказался свидетелем сведения политических счетов с помощью прямой публикации. Дело в том, что обычно статью не публикуют в том виде, в котором её посылает автор. Сначала учёные-рецензенты выловят там все недостатки и попросят автора их устранить. Это сильно улучшает качество статьи. В данном же случае статью «академика» пропустили “as is” (как есть), и она вышла с массой опечаток и неточностей. Я уверен, что такое могли были сделать только несколько сговорившихся учёных: редактор журнала (в меньшей степени) и два рецензента, ибо каждый из них мог послать статью на доработку. Автор был опозорен. Начался закат его карьеры.
8. Вы у нас больше не работаете.
В США есть 3 вида гарантированности работы научного сотрудника в университете. В первом случае учёный работает, пока у шефа есть деньги и желание платить ему зарплату. Предупредить об увольнении в таком случае прилично за год. Во втором случае учёный получает начальную профессорскую позицию на определённое время, и об увольнении его должны предупредить за 3 года. Третий случай относится к высшему профессорскому составу. Предупредить об увольнении такого профессора должны за 8 лет. Надо ли говорить, что такая позиция считается постоянной. Я был свидетелем того, как нарушившего правила политической игры заведующего кафедрой уволили в течение одного дня. Начальство «мединститута» распустило кафедру и в тот же день создало новую с новым названием, теми же сотрудниками, но уже без старого зав. кафедрой.
9. Добро пожаловать в семью!
Именно с такими словами молодого профессора обычно приглашают работать на кафедре. Кандидатов изначально отбирают по научным заслугам, но во время интервью подходящего из приглашённых отбирают совсем по другим качествам. Учёным кафедры нужен комфортный человек. Кстати, наблюдая карьерный взлёт 8-10 учёных в моей области, могу сказать, что никто из них не сделал карьеру идеально - у всех были серьёзные недостатки вплоть до фальсификации данных или грубых научных ошибок, но они прекрасно подошли на роль «членов семьи».
10. Раздел денег.
Дело было сразу после развала СССР. Мы с шефом поехали в Киев на международную конференцию, приуроченную к юбилею Платона Григорьевича Костюка - главы отделения физиологии АН СССР. На конференцию собрались лучшие учёные всего мира. Была там и делегация из Москвы. Я старался всё время быть рядом со своим шефом, но в какой-то момент потерял его, а группа москвичей, которой только что представил меня шеф, как раз загорелась желанием посетить местного завхоза. Я увязался за ними и оказался в тесной подвальной комнате, где мы пили разведённый спирт, закусывали чем-то нарезанным на газете и травили байки. Потом главная москвичка вдруг сказала трезвым голосом: «Так, пора делом заняться. Мне Правительство выделило 5 миллионов рублей (по тем временам деньги сумасшедшие). Итак (показывает взглядом), тебе миллион, тебе миллион, тебе...», - тут её взгляд уставился в меня, и она добавила: - «Ну, и Грише (т.е. моему шефу) дадим полмиллиона, он такой симпатичный».
11. Не оставляйте свой стендовый доклад без присмотра!
Эта история произошла со мной на биофизическом конгрессе в Канзас-Сити. Устав от непрерывного общения возле своего стенда, я решил посмотреть другие стенды по своей теме. Когда обход был закончен, я увидел вдали довольно большую группу людей, бурно обсуждающую чей-то стенд. Я был ещё довольно далеко, когда начал слышать выкрики основного "оратора" на тему "автор сошёл с ума" и "нельзя же такую чушь людям показывать". Моя спина похолодела, когда за затылками примерно 20 известных учёных я рассмотрел свой стендовый доклад. На ватных ногах я начал протискиваться к "оратору", который заметив меня уже начал кричать: "Вот и автор! Пусть он нам объяснит!". Объяснить не составило труда. По мере моего объяснения "оратор" сникал всё больше, а когда я закончил, он начал извиняться. Я, снимая неловкость, сказал, что здесь и наша вина: мы, вероятно, недостаточно ясно всё изложили. Сказав это, я победно оглянулся на притихшую "толпу" - сзади меня не было ни одного человека! Быстро сориентировались.
12. Работа в Германии.
В 1993-м я был в командировке в Западной Германии. Грант был немецкий, совместный, предполагавший помощь России в трудный период истории. Я занимался копированием научной литературы, заказывал вещества, покупал в лабораторию первый тогда наш зарубежный компьютер, готовился к докладу, наблюдал за работой немецких лабораторий. И вот наш завкафедрой попросил меня помочь аспиранту наладить работу пэтч-кламповой установки. Лаборатория находилась на последнем 12-м этаже и стоящие на крыше вентиляторы по мнению аспиранта вызывали вибрацию электрода. Аспирант требовал переноса установки в подвал, и шеф попросил меня сказать в этом последнее слово. Я посмотрел, подклеил ведущую к электроду трубку скотчем к основанию микроскопа и «вопрос века» оказался снят. В целом меня поразил тогда распорядок работы всех лабораторий кафедры. В выходные вообще никто не работал. Приходили все к 9.00 и начинали пить кофе. Потом немного работали, а в начале одиннадцатого начинали подтягиваться к ещё не открывшейся столовой - там у входа собиралась огромная очередь. В 11.00 столовая открывалась и кафедральный народ усаживался за отдельный длинный стол. При этом завкафедрой садился отдельно вместе с одним из научных сотрудников, которому остальные откровенно завидовали. Сидение в столовой продолжалось пока не поест самый последний член коллектива, при этом он мог прийти, когда все уже вставали! Напитков в столовой не было. Поэтому ближе к часу народ прямо из столовой шёл в соседний кафетерий пить кофе, опять же предварительно отстояв в очереди. После этого все шли работать ровно до 5.00. Получалось примерно 3 часа работы каждый день, не говоря о том, что редкая неделя в Германии обходится без праздника с выходным.
13. Неизменность планов.
В 1998-м меня пригласили на работу в Университет Генриха Гейне в Дюссельдорфе. Я приехал осмотреться, но от рабочего места отказался не смотря на предложенную очень высокую зарплату и невероятные для Германии бенефиты. Оказалось, что в Германии нельзя отступать от утверждённого плана (в данном случае на пять лет), на который уже выделены деньги. И это в то время, когда компьютеры устаревали каждые три года, а биофизика двигалась вперёд семимильными шагами.
14. Чёрный список нанимателей.
Даже выезжая на работу в США, можно попасть в очень неприятную ситуацию, если окажешься у плохого шефа. Плохим шеф может быть или просто по молодости - у него ещё не налажена работа в лаборатории, или по характеру. Молодые научные сотрудники в моё время прекрасно знали, к кому нельзя идти на работу и почему. Существовал даже негласный чёрный список тех, к кому в лабораторию лучше не попадать. Считалось, что лучше всего попасть на работу к пожилому американцу. Хуже всего - к иммигранту, который оказался в этом чёрном списке. Это связано с трудностями выживания в США. Например, для успешной карьеры здесь иностранец должен примерно вдвое превосходить кандидата-американца (это неофициальное правило). Так или иначе, но худшие из чёрного списка выжимали все соки из своих сотрудников, постоянно трепали им нервы по бытовым вопросам и даже препятствовали их карьере. Мне известен случай, когда русского учёного в США уволил русский шеф за то, что тот отказался покупать выбранную шефом подержанную машину. Этот шеф был в чёрном списке номером один.
15. Раздел грантов.
Гранты молодым исследователям не всегда раздаются по заслугам. Я знаю о нескольких таких случаях. В одном, очень уважаемый учёный, которого один молодой учёный случайно выставил дураком, заявил на сессии, что этот молодой человек получит грант только через его труп. В другом случае местный университетский грант не дали мне, хотя я проходил по оценкам, а отдали его получившему худшие оценки молодому профессору, находящемуся на более постоянной позиции. Ещё в одном случае на сессии очень уважаемого американского общества гранты молодым научным сотрудникам давались так: называлась фамилия, члены комиссии переглядывались, выясняя чей это протеже, после чего принималось решение.
(Следующий пост), (Продолжение темы), (Дефрагментация памяти), (Содержание)
Я вовсе не хочу сказать, что приведённые ниже истории типичны для научной среды, но молодым учёным следует знать, что и вот такое в науке тоже возможно.
1. Вхождение в новую область.
Известно, что наномедицина - область физхимиков. Лет 15 назад она была в США на пике популярности. Тогда и я ею увлёкся - даже опубликовал 4 статьи в приличных журналах и подал заявку на грант. Получив критику, я не стал на неё отвечать: она показалась мне странной. Я тогда решил на очередном конгрессе по наномедицине спросить знакомых специалистов, в чём собственно дело. Один из них мне и растолковал: «Мы, физхимики, никогда не получали хорошего финансирования. И ты хочешь, чтоб сейчас к этим деньгам мы пустили биологов, которые и так как сыр в масле катаются?».
2. О карьере в фирме.
Во время одной научной конференции мы большой компанией отправились в ресторан. Я оказался за столом рядом с вице-президентом по науке одной очень известной фармакологической фирмы. Воспользовавшись случаем, я спросил его, не заинтересует ли фирму открытый мною недавно способ доставки биологически-активных веществ (запатентован медицинской школой Университета Хопкинса). Для начала можно было справиться с болезнью Крона. На что он ответил мне, что такие большие фирмы как его «едят» успешные маленькие фирмы, и для начала мне надо организовать свою фирму. Только тогда я буду им интересен. Чуть позже он спросил меня, не играю ли я в покер, и узнав, что нет, посоветовал играть - без этого, по его словам, в фирме карьеру не сделаешь.
3. Лекарство от болезни Крона.
Кстати о Кроне, лет 7 назад я написал заявку на грант в очень известную американскую медицинскую организацию. Суть предлагаемого мною научного проекта была в том, что можно было сделать таблетку, которая доставит конкретное лекарственное вещество прямо в область воспаления и снимет его. Вещество это (anti-TNF-alfa) можно было добавить просто в вену, но в зону воспаления оно доходило в мизерном количестве, влияя при этом на всю иммунную систему. По той же причине лекарство это было крайне дорогим, и страховка его не оплачивала. Я предлагал доставлять его в небольших количествах, но прямо туда, куда надо. Мне было отвечено, что введение лекарства в кровь и так даёт положительный эффект. Позже я узнал, что отвечали мне люди, которые придумали вводить его в кровь. Позже они добились оплаты страховками этого крайне дорогого лечения антителами.
4. Политика в науке.
Лет 10 назад один мой знакомый учёный высокого ранга (и сооснователь фармакологической компании) написал обзор современных достижений в наномедицине. Меня удивил один рисунок, заимствованный им из чужой статьи: я занимался как раз этой темой и знал, что показанного там в принципе не могло было быть. Я увеличил подозрительную картинку «отсутствия эффекта», загнал её в Фотошоп и убедился, что на ней вообще ничего нет - идеальный чёрный квадрат! Я позвал нашего специалиста по конфокальной микроскопии, и он подтвердил, что это подделка. Но дело не в этом. Когда я сказал о конфузе учёному, написавшему обзор, и спросил, что же он собирается делать. Тот ответил: «Ничего. Это рисунок из статьи, написанной заведующем кафедрой очень известного университета». Он ничего ему не сказал просто из политических соображений.
5. Отличная статья!
Лет 20 назад одному очень известному в своё время немецкому профессору-биофизику пришла на рецензию статья из очень хорошего, но не топового журнала. Статью написали его конкуренты. Учёный взял статью, зашёл в свою лабораторию и заявил персоналу: «Пока вы возитесь, наши конкуренты всё уже сделали! Я смогу продержать у себя статью максимум 2 месяца. За это время вы должны доделать начатую работу!» Однако через 2 месяца его сотрудники с задачей так и не справились, а из редакции журнала уже начали настойчиво требовать рецензию (обычно на неё даётся один месяц). Тогда этот профессор написал в своей рецензии примерно следующее: «Статья просто великолепна! Это настоящая научная сенсация - образец научной работы. Я безусловно поддерживаю её публикацию. Я только не понимаю, почему авторы не направили её в такие журналы как Cell, Nature или Science». Конкуренты попались: они отозвали статью из очень приличного журнала и поочерёдно начали засылать её в топовые журналы, куда её не брали - эти журналы крайне неохотно публикуют биофизические статьи. На переформатирование и засылку статьи у конкурентов ушло около 6 месяцев! За это время лаборатория немецкого профессора не только доделала работу, но и опубликовала данные.
6. Рецензенты «за», но статья отклонена.
Был у меня случай, когда мою статью отклонили при том, что оба рецензента статью похвалили и допустили к публикации. Дело было так: статья моя относилась к двум разным областям биофизики. Поэтому её направили к соответствующим специалистам. Первый сходу дал статье зелёный свет, а второй выдвинул ряд серьёзных, с его точки зрения, претензий. Я написал ему ответ на 18 страницах, и он со всеми моими объяснениями согласился, разрешив публикацию. В это время первый рецензент, увидев «плохой отзыв» второго рецензента написал секретное письмо редактору (есть такая опция), в котором отозвал своё решение о публикации статьи, из-за своей некомпетентности по второй её части. Надо ли говорить, что начался скандал и редактор вынужден был объясниться, не называя имён. В результате мне всё же пришлось разбить эту статью на две. Две лучше, чем одна, но мне та одна нужна была просто «кровь из носа».
7. Об опасности прямой публикации.
Лет 10 назад я оказался свидетелем сведения политических счетов с помощью прямой публикации. Дело в том, что обычно статью не публикуют в том виде, в котором её посылает автор. Сначала учёные-рецензенты выловят там все недостатки и попросят автора их устранить. Это сильно улучшает качество статьи. В данном же случае статью «академика» пропустили “as is” (как есть), и она вышла с массой опечаток и неточностей. Я уверен, что такое могли были сделать только несколько сговорившихся учёных: редактор журнала (в меньшей степени) и два рецензента, ибо каждый из них мог послать статью на доработку. Автор был опозорен. Начался закат его карьеры.
8. Вы у нас больше не работаете.
В США есть 3 вида гарантированности работы научного сотрудника в университете. В первом случае учёный работает, пока у шефа есть деньги и желание платить ему зарплату. Предупредить об увольнении в таком случае прилично за год. Во втором случае учёный получает начальную профессорскую позицию на определённое время, и об увольнении его должны предупредить за 3 года. Третий случай относится к высшему профессорскому составу. Предупредить об увольнении такого профессора должны за 8 лет. Надо ли говорить, что такая позиция считается постоянной. Я был свидетелем того, как нарушившего правила политической игры заведующего кафедрой уволили в течение одного дня. Начальство «мединститута» распустило кафедру и в тот же день создало новую с новым названием, теми же сотрудниками, но уже без старого зав. кафедрой.
9. Добро пожаловать в семью!
Именно с такими словами молодого профессора обычно приглашают работать на кафедре. Кандидатов изначально отбирают по научным заслугам, но во время интервью подходящего из приглашённых отбирают совсем по другим качествам. Учёным кафедры нужен комфортный человек. Кстати, наблюдая карьерный взлёт 8-10 учёных в моей области, могу сказать, что никто из них не сделал карьеру идеально - у всех были серьёзные недостатки вплоть до фальсификации данных или грубых научных ошибок, но они прекрасно подошли на роль «членов семьи».
10. Раздел денег.
Дело было сразу после развала СССР. Мы с шефом поехали в Киев на международную конференцию, приуроченную к юбилею Платона Григорьевича Костюка - главы отделения физиологии АН СССР. На конференцию собрались лучшие учёные всего мира. Была там и делегация из Москвы. Я старался всё время быть рядом со своим шефом, но в какой-то момент потерял его, а группа москвичей, которой только что представил меня шеф, как раз загорелась желанием посетить местного завхоза. Я увязался за ними и оказался в тесной подвальной комнате, где мы пили разведённый спирт, закусывали чем-то нарезанным на газете и травили байки. Потом главная москвичка вдруг сказала трезвым голосом: «Так, пора делом заняться. Мне Правительство выделило 5 миллионов рублей (по тем временам деньги сумасшедшие). Итак (показывает взглядом), тебе миллион, тебе миллион, тебе...», - тут её взгляд уставился в меня, и она добавила: - «Ну, и Грише (т.е. моему шефу) дадим полмиллиона, он такой симпатичный».
11. Не оставляйте свой стендовый доклад без присмотра!
Эта история произошла со мной на биофизическом конгрессе в Канзас-Сити. Устав от непрерывного общения возле своего стенда, я решил посмотреть другие стенды по своей теме. Когда обход был закончен, я увидел вдали довольно большую группу людей, бурно обсуждающую чей-то стенд. Я был ещё довольно далеко, когда начал слышать выкрики основного "оратора" на тему "автор сошёл с ума" и "нельзя же такую чушь людям показывать". Моя спина похолодела, когда за затылками примерно 20 известных учёных я рассмотрел свой стендовый доклад. На ватных ногах я начал протискиваться к "оратору", который заметив меня уже начал кричать: "Вот и автор! Пусть он нам объяснит!". Объяснить не составило труда. По мере моего объяснения "оратор" сникал всё больше, а когда я закончил, он начал извиняться. Я, снимая неловкость, сказал, что здесь и наша вина: мы, вероятно, недостаточно ясно всё изложили. Сказав это, я победно оглянулся на притихшую "толпу" - сзади меня не было ни одного человека! Быстро сориентировались.
12. Работа в Германии.
В 1993-м я был в командировке в Западной Германии. Грант был немецкий, совместный, предполагавший помощь России в трудный период истории. Я занимался копированием научной литературы, заказывал вещества, покупал в лабораторию первый тогда наш зарубежный компьютер, готовился к докладу, наблюдал за работой немецких лабораторий. И вот наш завкафедрой попросил меня помочь аспиранту наладить работу пэтч-кламповой установки. Лаборатория находилась на последнем 12-м этаже и стоящие на крыше вентиляторы по мнению аспиранта вызывали вибрацию электрода. Аспирант требовал переноса установки в подвал, и шеф попросил меня сказать в этом последнее слово. Я посмотрел, подклеил ведущую к электроду трубку скотчем к основанию микроскопа и «вопрос века» оказался снят. В целом меня поразил тогда распорядок работы всех лабораторий кафедры. В выходные вообще никто не работал. Приходили все к 9.00 и начинали пить кофе. Потом немного работали, а в начале одиннадцатого начинали подтягиваться к ещё не открывшейся столовой - там у входа собиралась огромная очередь. В 11.00 столовая открывалась и кафедральный народ усаживался за отдельный длинный стол. При этом завкафедрой садился отдельно вместе с одним из научных сотрудников, которому остальные откровенно завидовали. Сидение в столовой продолжалось пока не поест самый последний член коллектива, при этом он мог прийти, когда все уже вставали! Напитков в столовой не было. Поэтому ближе к часу народ прямо из столовой шёл в соседний кафетерий пить кофе, опять же предварительно отстояв в очереди. После этого все шли работать ровно до 5.00. Получалось примерно 3 часа работы каждый день, не говоря о том, что редкая неделя в Германии обходится без праздника с выходным.
13. Неизменность планов.
В 1998-м меня пригласили на работу в Университет Генриха Гейне в Дюссельдорфе. Я приехал осмотреться, но от рабочего места отказался не смотря на предложенную очень высокую зарплату и невероятные для Германии бенефиты. Оказалось, что в Германии нельзя отступать от утверждённого плана (в данном случае на пять лет), на который уже выделены деньги. И это в то время, когда компьютеры устаревали каждые три года, а биофизика двигалась вперёд семимильными шагами.
14. Чёрный список нанимателей.
Даже выезжая на работу в США, можно попасть в очень неприятную ситуацию, если окажешься у плохого шефа. Плохим шеф может быть или просто по молодости - у него ещё не налажена работа в лаборатории, или по характеру. Молодые научные сотрудники в моё время прекрасно знали, к кому нельзя идти на работу и почему. Существовал даже негласный чёрный список тех, к кому в лабораторию лучше не попадать. Считалось, что лучше всего попасть на работу к пожилому американцу. Хуже всего - к иммигранту, который оказался в этом чёрном списке. Это связано с трудностями выживания в США. Например, для успешной карьеры здесь иностранец должен примерно вдвое превосходить кандидата-американца (это неофициальное правило). Так или иначе, но худшие из чёрного списка выжимали все соки из своих сотрудников, постоянно трепали им нервы по бытовым вопросам и даже препятствовали их карьере. Мне известен случай, когда русского учёного в США уволил русский шеф за то, что тот отказался покупать выбранную шефом подержанную машину. Этот шеф был в чёрном списке номером один.
15. Раздел грантов.
Гранты молодым исследователям не всегда раздаются по заслугам. Я знаю о нескольких таких случаях. В одном, очень уважаемый учёный, которого один молодой учёный случайно выставил дураком, заявил на сессии, что этот молодой человек получит грант только через его труп. В другом случае местный университетский грант не дали мне, хотя я проходил по оценкам, а отдали его получившему худшие оценки молодому профессору, находящемуся на более постоянной позиции. Ещё в одном случае на сессии очень уважаемого американского общества гранты молодым научным сотрудникам давались так: называлась фамилия, члены комиссии переглядывались, выясняя чей это протеже, после чего принималось решение.
(Следующий пост), (Продолжение темы), (Дефрагментация памяти), (Содержание)