От макиавеллизма к оруэллизму, или Джордж Оруэлл о современной России и её войнах.
Оруэллизм - понятие, означающее практикуемую современными тоталитарными правительствами жестокую драконовскую политику контроля, включающую наблюдение (вплоть до слежки), пропаганду, дезинформацию, отрицание истины, искажение истории, в том числе «обезличивание» человека, чьё существование вычёркивается из истории. Подобные обстоятельства описываются в романе Джорджа Оруэлла «1984».
«Оруэлл ввёл в употребление термин «холодная война», а такие неологизмы, как «полиция мыслей», «большой брат», «новояз», «двоемыслие» и другие, часто употребляемые при обсуждении тоталитаризма, цензуры и авторитаризма» (Википедия)
«…Оруэлл просто-напросто был умнее и основательнее своих прославленных литературных сверстников. И всякий там „Ангсоц“, гениально придуманный им в 1948 году, когда была написана эта книга, ещё не наступил, Оруэлл опередил реальность на полвека» философ Евгений Попов
Известно, что в романе «1984» Джордж Оруэлл писал прежде всего о Советском Союзе будущего, а Россия - его современная наследница. То есть, роман Оруэлла «1984», возможно, о сегодняшней России. Ниже я привожу цитаты, показывающие, насколько близко Оруэлл приблизился к истине, хотя всегда остаётся вероятность, что нынешнее правительство России строит свою политику по роману Оруэлла, внося некоторые корректировки по обстоятельствам. В конце концов, если «Государь» Макиавелли был настольной книгой Сталина, то почему бы роману Оруэлла «1984» не быть настольной книгой Путина? Это, конечно, вряд ли, но, в любом случае, роман «1984» помогает лучше понять как политику современной России, так и современное состояние российского общества. Например, в современной России можно выделить такие очевидные признаки оруэллизма, как намеренное содержание рабочего люда в нищете, при постоянном внушении ему ощущения присутствия врага на границах Родины.
Но прав ли Оруэлл в своём прогнозе ужасного будущего человечества, и можно ли намеренно построить государство по Оруэллу? Думаю, что в обоих случаях правильный ответ - нет. Скорее уж настанет счастливое будущее, описанное Иваном Ефремовым в «Туманности Андромеды». При чём тут Ефремов? Иван Ефремов описал альтернативный Оруэллу вариант социалистического развития. Но человечество уже не пошло путём борьбы с капитализмом. Можно предположить, что достижение Ефремовского «коммунизма без коммунистов», скорее всего, произойдёт из-за насыщения потребительского рынка за счёт новых технологий и проявления высвободившейся творческой энергии. Но главное - человек не может руководить процессом исторического развития - этим занимаются соответствующие силы Духовного мира. Поэтому многих описанных Оруэллом проблем в будущем просто не случится. То есть, ошибки обоих авторов в предсказании мира будущего (России будущего) зиждутся в их материализме.
Россией руководит не Путин или его партия, а структуры духовного мира. И зло, производимое Россией, не есть свидетельство немощи или злости Бога, как думали многие философы, а обычное « добро дурака» - побочный продукт развития души, от которого Бог, конечно же, отказаться не может - для того и задумывалась стиральная машина «Колеса перерождений». Любые попытки человека грубо вмешаться в «процесс стирки душ» закончатся так, как и раньше: развалом «Вавилонской башни».
Кроме Духовного мира, Оруэлл не учёл мощных социологических законов и биологических инстинктов, приводящих к деградации машины репрессий и управления обществом. Мы это уже видели при развале СССР. Падению управляющей Партии также будет способствовать и тот факт, что основной цементирующий раствор оруэлловского государства - пропаганда - не действует ни на очень плохих, ни на очень хороших (относительно первых более духовно чистых) людей. Плохие просто не понимают, о чём пропаганда, или цинично используют её, а хорошие слишком хорошо понимают о чём, и им стыдно за своё Правительство. Зомбируя пропагандой группу средних (нормальных людей), Государство создаёт ситуацию, при которой в стране адекватно воспринимают ситуацию только две социальные группы: очень много свободных, но очень плохих людей и небольшое количество очень хороших, но постоянно притесняемых граждан. Хороших всегда меньше, а с плохими ничего хорошего при военной экономике не построишь - они могут создать только коррупцию. Конец тирании, а, возможно, и стране.
Итак, потрясающие цитаты из романа Оруэлла «1984» (расположены по ходу упоминания в тексте):
«Цель высших - остаться там, где они есть. Цель средних - поменяться местами с высшими; цель низших - когда у них есть цель, ибо для низших то и характерно, что они задавлены тяжким трудом и лишь от случая к случаю направляют взгляд за пределы повседневной жизни, - отменить все различия и создать общество, где все люди должны быть равны. Таким образом, на протяжении всей истории вновь и вновь вспыхивает борьба, в общих чертах всегда одинаковая. Долгое время высшие как будто бы прочно удерживают власть, но рано или поздно наступает момент, когда они теряют либо веру в себя, либо способность управлять эффективно, либо и то, и другое. Тогда их свергают средние, которые привлекли низших на свою сторону тем, что разыгрывали роль борцов за свободу и справедливость. Достигнув своей цели, они сталкивают низших в прежнее рабское положение и сами становятся высшими. Тем временем новые средние отслаиваются от одной из двух других групп или от обеих, и борьба начинается сызнова. Из трёх групп только низшим никогда не удается достичь своих целей, даже на время.»
«Общий рост благосостояния угрожает иерархическому обществу гибелью, а в каком-то смысле и есть уже его гибель. В мире, где рабочий день короток, где каждый сыт и живет в доме с ванной и холодильником, владеет автомобилем или даже самолетом, самая очевидная, а быть может, и самая важная форма неравенства уже исчезла. Став всеобщим, богатство перестает порождать различия. Можно, конечно, вообразить общество, где блага, в смысле личной собственности и удовольствий, будут распределены поровну, а власть останется у маленькой привилегированной касты. Но на деле такое общество не может долго быть устойчивым. Ибо если обеспеченностью и досугом смогут наслаждаться все, то громадная масса людей, отупевших от нищеты, станет грамотной и научится думать самостоятельно; после чего эти люди рано или поздно поймут, что привилегированное меньшинство не выполняет никакой функции, и выбросят его. В конечном счете иерархическое общество зиждется только на нищете и невежестве.»
«Правящие группы всегда были более или менее заражены либеральными идеями, всюду оставляли люфт, реагировали только на явные действия и не интересовались тем, что думают их подданные. По сегодняшним меркам даже католическая церковь средневековья была терпимой. Объясняется это отчасти тем, что прежде правительства не могли держать граждан под постоянным надзором. Когда изобрели печать, стало легче управлять общественным мнением; радио и кино позволили шагнуть в этом направлении ещё дальше. А с развитием телевизионной техники, когда стало возможно вести приём и передачу одним аппаратом, частной жизни пришёл конец. Каждого гражданина, по крайней мере каждого, кто по своей значительности заслуживает слежки, можно круглые сутки держать под полицейским наблюдением и круглые сутки питать официальной пропагандой, перекрыв все остальные каналы связи. Впервые появилась возможность добиться не только полного подчинения воле государства, но и полного единства мнений по всем вопросам.»
«Правящая группа теряет власть по четырем причинам. Либо её победил внешний враг, либо она правит так неумело, что массы поднимают восстание, либо она позволила образоваться сильной и недовольной группе средних, либо потеряла уверенность в себе и желание править. Причины эти не изолированные; обычно в той или иной степени сказываются все четыре. Правящий класс, который сможет предохраниться от них, удержит власть навсегда. В конечном счёте решающим фактором является психическое состояние самого правящего класса.»
«С точки зрения наших нынешних правителей, подлинные опасности - это образование новой группы способных, не полностью занятых, рвущихся к власти людей и рост либерализма и скептицизма в их собственных рядах.»
«Переделка прошлого нужна по двум причинам. Одна из них, второстепенная и, так сказать, профилактическая, заключается в следующем. Партиец (прим. в романе это человек среднего класса), как и пролетарий, терпит нынешние условия отчасти потому, что ему не с чем сравнивать. Он должен быть отрезан от прошлого так же, как от зарубежных стран, ибо ему надо верить, что он живёт лучше предков, и что уровень материальной обеспеченности неуклонно повышается. Но несравненно более важная причина для исправления прошлого - в том, что надо охранять непогрешимость партии. Речи, статистика, всевозможные документы должны подгоняться под сегодняшний день для доказательства того, что предсказания партии всегда были верны. Мало того: нельзя признавать никаких перемен в доктрине и политической линии. Ибо изменить воззрения или хотя бы политику - это значит признаться в слабости. Если, например, сегодня враг - Евразия (или Остазия, неважно, кто), значит, она всегда была врагом. А если факты говорят обратное, тогда факты надо изменить. Так непрерывно переписывается история. Эта ежедневная подчистка прошлого, которой занято министерство правды, так же необходима для устойчивости режима, как репрессивная и шпионская работа…»
«[Партиец] даже оставшись один, не может быть уверен, что он один. Где бы он ни был, спит он или бодрствует, работает или отдыхает, в ванне ли, в постели - за ним могут наблюдать, и он не будет знать, что за ним наблюдают. Небезразличен ни один его поступок. Его друзья, его развлечения, его обращение с женой и детьми, выражение лица, когда он наедине с собой, слова, которые он бормочет во сне, даже характерные движения тела - всё это тщательно изучается. Не только поступок, но любое, пусть самое невинное чудачество, любая новая привычка и нервный жест, которые могут оказаться признаками внутренней неурядицы, непременно будут замечены. Свободы выбора у него нет ни в чём. С другой стороны, его поведение не регламентируется законом или чёткими нормами. В Океании нет закона. Мысли и действия, караемые смертью (если их обнаружили), официально не запрещены, а бесконечные чистки, аресты, посадки, пытки и распыления имеют целью не наказать преступника, а устранить тех, кто мог бы когда-нибудь в будущем стать преступником.»
«Партийцу (прим. человеку среднего класса) не положено иметь никаких личных чувств и никаких перерывов в энтузиазме. Он должен жить в постоянном неистовстве - ненавидя внешних врагов и внутренних изменников, торжествуя очередную победу, преклоняясь перед могуществом и мудростью партии. Недовольство, порожденное скудной и безрадостной жизнью, планомерно направляют на внешние объекты и рассеивают…»
«Поскольку Старший Брат не всемогущ и непогрешимость партии не свойственна, необходима неустанная и ежеминутная гибкость в обращении с фактами. Ключевое слово здесь - белочерный. ... В применении к оппоненту оно означает привычку бесстыдно утверждать, что чёрное - это белое, вопреки очевидным фактам. В применении к члену партии - благонамеренную готовность назвать чёрное белым, если того требует партийная дисциплина. Но не только назвать: ещё и верить, что чёрное - это белое, больше того, знать, что чёрное - это белое, и забыть, что когда-то ты думал иначе. Для этого требуется непрерывная переделка прошлого…»
«Говорить заведомую ложь и одновременно в неё верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, - всё это абсолютно необходимо.»
«Наиболее разумное отношение к войне - у покорённых народов на спорных территориях. Для этих народов война - просто нескончаемое бедствие, снова и снова прокатывающееся по их телам, подобно цунами.»
«Рабочие, которых мы называем «пролами», замечают войну лишь время от времени. Когда надо, их можно возбудить до исступленного гнева или страха, но, предоставленные самим себе, они забывают о ведущейся войне надолго. Подлинный военный энтузиазм мы наблюдаем в рядах партии, особенно внутренней партии. В завоевание мира больше всех верят те, кто знает, что оно невозможно. Это причудливое сцепление противоположностей - знания с невежеством, циничности с фанатизмом - одна из отличительных особенностей нашего общества.»
«Войну ведёт правящая группа против своих подданных, и цель войны - не избежать захвата своей территории, а сохранить общественный строй. Поэтому само слово «война» вводит в заблуждение. Мы, вероятно, не погрешим против истины, если скажем, что, сделавшись постоянной, война перестала быть войной.»
«Война, однако, уже не то отчаянное, смертельное противоборство, каким она была в первой половине XX века. Это военные действия с ограниченными целями, причём противники не в состоянии уничтожить друг друга, материально в войне не заинтересованы и не противостоят друг другу идеологически. Но неверно думать, что методы ведения войны и преобладающее отношение к ней стали менее жестокими и кровавыми.»
«Военная истерия имеет всеобщий и постоянный характер, а такие акты, как насилие, мародерство, убийство детей, обращение всех жителей в рабство, репрессии против пленных, доходящие до варки или погребения живьем, считаются нормой и даже доблестью - если совершены своей стороной, а не противником. Но физически войной занята малая часть населения - в основном хорошо обученные профессионалы, и людские потери сравнительно невелики. Бои - когда бои идут - развертываются на отдаленных границах, о местоположении которых рядовой гражданин может только гадать, или вокруг плавающих крепостей, которые контролируют морские коммуникации. В центрах цивилизации война даёт о себе знать лишь постоянной нехваткой потребительских товаров да от случая к случаю - взрывом ракеты, уносящим порой несколько десятков жизней. Война, в сущности, изменила свой характер. Точнее, вышли на первый план прежде второстепенные причины войны. Мотивы, присутствовавшие до некоторой степени в больших войнах начала XX века, стали доминировать, их осознали и ими руководствуются.»
«Надо отметить, что боевые действия всегда ведутся в основном на окраинах спорных территорий.»
«В целом мир сегодня примитивнее, чем пятьдесят лет назад. Развились некоторые отсталые области, созданы разнообразные новые устройства - правда, так или иначе связанные с войной и полицейской слежкой»
«Шире стали использоваться вертолеты; бомбардировщики по большей части вытеснены беспилотными снарядами, боевые корабли с их невысокой живучестью уступили место почти непотопляемым плавающим крепостям; в остальном боевая техника изменилась мало.»
«Даже когда оружие не уничтожается на поле боя, производство его - удобный способ истратить человеческий труд и не произвести ничего для потребления. Плавающая крепость, например, поглотила столько труда, сколько пошло бы на строительство нескольких сот грузовых судов. В конце концов она устаревает, идёт на лом, не принеся никому материальной пользы, и вновь с громадными трудами строится другая плавающая крепость.»
«Именно во внутренней партии сильнее всего военная истерия и ненависть к врагу. Как администратор, член внутренней партии нередко должен знать, что та или иная военная сводка не соответствует истине, нередко ему известно, что вся война - фальшивка и либо вообще не ведётся, либо ведётся совсем не с той целью, которую декларируют; но такое знание легко нейтрализуется методом двоемыслия. При всём этом ни в одном члене внутренней партии не пошатнется мистическая вера в то, что война - настоящая, кончится победоносно.»
«Но, когда война становится буквально бесконечной, она перестает быть опасной. Когда война бесконечна, такого понятия, как военная необходимость, нет. Технический прогресс может прекратиться, можно игнорировать и отрицать самые очевидные факты. Как мы уже видели, исследования, называемые научными, ещё ведутся в военных целях, но, по существу, это своего рода мечтания, и никого не смущает, что они безрезультатны.»
(Следующий пост), (Продолжение темы), (Околофилософское), (Цитаты и афоризмы), (Политика), (Содержание)
«Оруэлл ввёл в употребление термин «холодная война», а такие неологизмы, как «полиция мыслей», «большой брат», «новояз», «двоемыслие» и другие, часто употребляемые при обсуждении тоталитаризма, цензуры и авторитаризма» (Википедия)
«…Оруэлл просто-напросто был умнее и основательнее своих прославленных литературных сверстников. И всякий там „Ангсоц“, гениально придуманный им в 1948 году, когда была написана эта книга, ещё не наступил, Оруэлл опередил реальность на полвека» философ Евгений Попов
Известно, что в романе «1984» Джордж Оруэлл писал прежде всего о Советском Союзе будущего, а Россия - его современная наследница. То есть, роман Оруэлла «1984», возможно, о сегодняшней России. Ниже я привожу цитаты, показывающие, насколько близко Оруэлл приблизился к истине, хотя всегда остаётся вероятность, что нынешнее правительство России строит свою политику по роману Оруэлла, внося некоторые корректировки по обстоятельствам. В конце концов, если «Государь» Макиавелли был настольной книгой Сталина, то почему бы роману Оруэлла «1984» не быть настольной книгой Путина? Это, конечно, вряд ли, но, в любом случае, роман «1984» помогает лучше понять как политику современной России, так и современное состояние российского общества. Например, в современной России можно выделить такие очевидные признаки оруэллизма, как намеренное содержание рабочего люда в нищете, при постоянном внушении ему ощущения присутствия врага на границах Родины.
Но прав ли Оруэлл в своём прогнозе ужасного будущего человечества, и можно ли намеренно построить государство по Оруэллу? Думаю, что в обоих случаях правильный ответ - нет. Скорее уж настанет счастливое будущее, описанное Иваном Ефремовым в «Туманности Андромеды». При чём тут Ефремов? Иван Ефремов описал альтернативный Оруэллу вариант социалистического развития. Но человечество уже не пошло путём борьбы с капитализмом. Можно предположить, что достижение Ефремовского «коммунизма без коммунистов», скорее всего, произойдёт из-за насыщения потребительского рынка за счёт новых технологий и проявления высвободившейся творческой энергии. Но главное - человек не может руководить процессом исторического развития - этим занимаются соответствующие силы Духовного мира. Поэтому многих описанных Оруэллом проблем в будущем просто не случится. То есть, ошибки обоих авторов в предсказании мира будущего (России будущего) зиждутся в их материализме.
Россией руководит не Путин или его партия, а структуры духовного мира. И зло, производимое Россией, не есть свидетельство немощи или злости Бога, как думали многие философы, а обычное « добро дурака» - побочный продукт развития души, от которого Бог, конечно же, отказаться не может - для того и задумывалась стиральная машина «Колеса перерождений». Любые попытки человека грубо вмешаться в «процесс стирки душ» закончатся так, как и раньше: развалом «Вавилонской башни».
Кроме Духовного мира, Оруэлл не учёл мощных социологических законов и биологических инстинктов, приводящих к деградации машины репрессий и управления обществом. Мы это уже видели при развале СССР. Падению управляющей Партии также будет способствовать и тот факт, что основной цементирующий раствор оруэлловского государства - пропаганда - не действует ни на очень плохих, ни на очень хороших (относительно первых более духовно чистых) людей. Плохие просто не понимают, о чём пропаганда, или цинично используют её, а хорошие слишком хорошо понимают о чём, и им стыдно за своё Правительство. Зомбируя пропагандой группу средних (нормальных людей), Государство создаёт ситуацию, при которой в стране адекватно воспринимают ситуацию только две социальные группы: очень много свободных, но очень плохих людей и небольшое количество очень хороших, но постоянно притесняемых граждан. Хороших всегда меньше, а с плохими ничего хорошего при военной экономике не построишь - они могут создать только коррупцию. Конец тирании, а, возможно, и стране.
Итак, потрясающие цитаты из романа Оруэлла «1984» (расположены по ходу упоминания в тексте):
«Цель высших - остаться там, где они есть. Цель средних - поменяться местами с высшими; цель низших - когда у них есть цель, ибо для низших то и характерно, что они задавлены тяжким трудом и лишь от случая к случаю направляют взгляд за пределы повседневной жизни, - отменить все различия и создать общество, где все люди должны быть равны. Таким образом, на протяжении всей истории вновь и вновь вспыхивает борьба, в общих чертах всегда одинаковая. Долгое время высшие как будто бы прочно удерживают власть, но рано или поздно наступает момент, когда они теряют либо веру в себя, либо способность управлять эффективно, либо и то, и другое. Тогда их свергают средние, которые привлекли низших на свою сторону тем, что разыгрывали роль борцов за свободу и справедливость. Достигнув своей цели, они сталкивают низших в прежнее рабское положение и сами становятся высшими. Тем временем новые средние отслаиваются от одной из двух других групп или от обеих, и борьба начинается сызнова. Из трёх групп только низшим никогда не удается достичь своих целей, даже на время.»
«Общий рост благосостояния угрожает иерархическому обществу гибелью, а в каком-то смысле и есть уже его гибель. В мире, где рабочий день короток, где каждый сыт и живет в доме с ванной и холодильником, владеет автомобилем или даже самолетом, самая очевидная, а быть может, и самая важная форма неравенства уже исчезла. Став всеобщим, богатство перестает порождать различия. Можно, конечно, вообразить общество, где блага, в смысле личной собственности и удовольствий, будут распределены поровну, а власть останется у маленькой привилегированной касты. Но на деле такое общество не может долго быть устойчивым. Ибо если обеспеченностью и досугом смогут наслаждаться все, то громадная масса людей, отупевших от нищеты, станет грамотной и научится думать самостоятельно; после чего эти люди рано или поздно поймут, что привилегированное меньшинство не выполняет никакой функции, и выбросят его. В конечном счете иерархическое общество зиждется только на нищете и невежестве.»
«Правящие группы всегда были более или менее заражены либеральными идеями, всюду оставляли люфт, реагировали только на явные действия и не интересовались тем, что думают их подданные. По сегодняшним меркам даже католическая церковь средневековья была терпимой. Объясняется это отчасти тем, что прежде правительства не могли держать граждан под постоянным надзором. Когда изобрели печать, стало легче управлять общественным мнением; радио и кино позволили шагнуть в этом направлении ещё дальше. А с развитием телевизионной техники, когда стало возможно вести приём и передачу одним аппаратом, частной жизни пришёл конец. Каждого гражданина, по крайней мере каждого, кто по своей значительности заслуживает слежки, можно круглые сутки держать под полицейским наблюдением и круглые сутки питать официальной пропагандой, перекрыв все остальные каналы связи. Впервые появилась возможность добиться не только полного подчинения воле государства, но и полного единства мнений по всем вопросам.»
«Правящая группа теряет власть по четырем причинам. Либо её победил внешний враг, либо она правит так неумело, что массы поднимают восстание, либо она позволила образоваться сильной и недовольной группе средних, либо потеряла уверенность в себе и желание править. Причины эти не изолированные; обычно в той или иной степени сказываются все четыре. Правящий класс, который сможет предохраниться от них, удержит власть навсегда. В конечном счёте решающим фактором является психическое состояние самого правящего класса.»
«С точки зрения наших нынешних правителей, подлинные опасности - это образование новой группы способных, не полностью занятых, рвущихся к власти людей и рост либерализма и скептицизма в их собственных рядах.»
«Переделка прошлого нужна по двум причинам. Одна из них, второстепенная и, так сказать, профилактическая, заключается в следующем. Партиец (прим. в романе это человек среднего класса), как и пролетарий, терпит нынешние условия отчасти потому, что ему не с чем сравнивать. Он должен быть отрезан от прошлого так же, как от зарубежных стран, ибо ему надо верить, что он живёт лучше предков, и что уровень материальной обеспеченности неуклонно повышается. Но несравненно более важная причина для исправления прошлого - в том, что надо охранять непогрешимость партии. Речи, статистика, всевозможные документы должны подгоняться под сегодняшний день для доказательства того, что предсказания партии всегда были верны. Мало того: нельзя признавать никаких перемен в доктрине и политической линии. Ибо изменить воззрения или хотя бы политику - это значит признаться в слабости. Если, например, сегодня враг - Евразия (или Остазия, неважно, кто), значит, она всегда была врагом. А если факты говорят обратное, тогда факты надо изменить. Так непрерывно переписывается история. Эта ежедневная подчистка прошлого, которой занято министерство правды, так же необходима для устойчивости режима, как репрессивная и шпионская работа…»
«[Партиец] даже оставшись один, не может быть уверен, что он один. Где бы он ни был, спит он или бодрствует, работает или отдыхает, в ванне ли, в постели - за ним могут наблюдать, и он не будет знать, что за ним наблюдают. Небезразличен ни один его поступок. Его друзья, его развлечения, его обращение с женой и детьми, выражение лица, когда он наедине с собой, слова, которые он бормочет во сне, даже характерные движения тела - всё это тщательно изучается. Не только поступок, но любое, пусть самое невинное чудачество, любая новая привычка и нервный жест, которые могут оказаться признаками внутренней неурядицы, непременно будут замечены. Свободы выбора у него нет ни в чём. С другой стороны, его поведение не регламентируется законом или чёткими нормами. В Океании нет закона. Мысли и действия, караемые смертью (если их обнаружили), официально не запрещены, а бесконечные чистки, аресты, посадки, пытки и распыления имеют целью не наказать преступника, а устранить тех, кто мог бы когда-нибудь в будущем стать преступником.»
«Партийцу (прим. человеку среднего класса) не положено иметь никаких личных чувств и никаких перерывов в энтузиазме. Он должен жить в постоянном неистовстве - ненавидя внешних врагов и внутренних изменников, торжествуя очередную победу, преклоняясь перед могуществом и мудростью партии. Недовольство, порожденное скудной и безрадостной жизнью, планомерно направляют на внешние объекты и рассеивают…»
«Поскольку Старший Брат не всемогущ и непогрешимость партии не свойственна, необходима неустанная и ежеминутная гибкость в обращении с фактами. Ключевое слово здесь - белочерный. ... В применении к оппоненту оно означает привычку бесстыдно утверждать, что чёрное - это белое, вопреки очевидным фактам. В применении к члену партии - благонамеренную готовность назвать чёрное белым, если того требует партийная дисциплина. Но не только назвать: ещё и верить, что чёрное - это белое, больше того, знать, что чёрное - это белое, и забыть, что когда-то ты думал иначе. Для этого требуется непрерывная переделка прошлого…»
«Говорить заведомую ложь и одновременно в неё верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, - всё это абсолютно необходимо.»
«Наиболее разумное отношение к войне - у покорённых народов на спорных территориях. Для этих народов война - просто нескончаемое бедствие, снова и снова прокатывающееся по их телам, подобно цунами.»
«Рабочие, которых мы называем «пролами», замечают войну лишь время от времени. Когда надо, их можно возбудить до исступленного гнева или страха, но, предоставленные самим себе, они забывают о ведущейся войне надолго. Подлинный военный энтузиазм мы наблюдаем в рядах партии, особенно внутренней партии. В завоевание мира больше всех верят те, кто знает, что оно невозможно. Это причудливое сцепление противоположностей - знания с невежеством, циничности с фанатизмом - одна из отличительных особенностей нашего общества.»
«Войну ведёт правящая группа против своих подданных, и цель войны - не избежать захвата своей территории, а сохранить общественный строй. Поэтому само слово «война» вводит в заблуждение. Мы, вероятно, не погрешим против истины, если скажем, что, сделавшись постоянной, война перестала быть войной.»
«Война, однако, уже не то отчаянное, смертельное противоборство, каким она была в первой половине XX века. Это военные действия с ограниченными целями, причём противники не в состоянии уничтожить друг друга, материально в войне не заинтересованы и не противостоят друг другу идеологически. Но неверно думать, что методы ведения войны и преобладающее отношение к ней стали менее жестокими и кровавыми.»
«Военная истерия имеет всеобщий и постоянный характер, а такие акты, как насилие, мародерство, убийство детей, обращение всех жителей в рабство, репрессии против пленных, доходящие до варки или погребения живьем, считаются нормой и даже доблестью - если совершены своей стороной, а не противником. Но физически войной занята малая часть населения - в основном хорошо обученные профессионалы, и людские потери сравнительно невелики. Бои - когда бои идут - развертываются на отдаленных границах, о местоположении которых рядовой гражданин может только гадать, или вокруг плавающих крепостей, которые контролируют морские коммуникации. В центрах цивилизации война даёт о себе знать лишь постоянной нехваткой потребительских товаров да от случая к случаю - взрывом ракеты, уносящим порой несколько десятков жизней. Война, в сущности, изменила свой характер. Точнее, вышли на первый план прежде второстепенные причины войны. Мотивы, присутствовавшие до некоторой степени в больших войнах начала XX века, стали доминировать, их осознали и ими руководствуются.»
«Надо отметить, что боевые действия всегда ведутся в основном на окраинах спорных территорий.»
«В целом мир сегодня примитивнее, чем пятьдесят лет назад. Развились некоторые отсталые области, созданы разнообразные новые устройства - правда, так или иначе связанные с войной и полицейской слежкой»
«Шире стали использоваться вертолеты; бомбардировщики по большей части вытеснены беспилотными снарядами, боевые корабли с их невысокой живучестью уступили место почти непотопляемым плавающим крепостям; в остальном боевая техника изменилась мало.»
«Даже когда оружие не уничтожается на поле боя, производство его - удобный способ истратить человеческий труд и не произвести ничего для потребления. Плавающая крепость, например, поглотила столько труда, сколько пошло бы на строительство нескольких сот грузовых судов. В конце концов она устаревает, идёт на лом, не принеся никому материальной пользы, и вновь с громадными трудами строится другая плавающая крепость.»
«Именно во внутренней партии сильнее всего военная истерия и ненависть к врагу. Как администратор, член внутренней партии нередко должен знать, что та или иная военная сводка не соответствует истине, нередко ему известно, что вся война - фальшивка и либо вообще не ведётся, либо ведётся совсем не с той целью, которую декларируют; но такое знание легко нейтрализуется методом двоемыслия. При всём этом ни в одном члене внутренней партии не пошатнется мистическая вера в то, что война - настоящая, кончится победоносно.»
«Но, когда война становится буквально бесконечной, она перестает быть опасной. Когда война бесконечна, такого понятия, как военная необходимость, нет. Технический прогресс может прекратиться, можно игнорировать и отрицать самые очевидные факты. Как мы уже видели, исследования, называемые научными, ещё ведутся в военных целях, но, по существу, это своего рода мечтания, и никого не смущает, что они безрезультатны.»
(Следующий пост), (Продолжение темы), (Околофилософское), (Цитаты и афоризмы), (Политика), (Содержание)