ЕГО ПРЕОСВЯЩЕНСТВО - ВЛАДЫКО
Эпизод из биографической повести ИМЯ БОГА
Монах Сергий немного суетился, быстренько вставал, садился, подливал чайку, настоенного, с травками, пододвигал поближе разные сладости - пейте-пейте, кушайте-кушайте. В общем, был гостеприимным и благодушным. Этот молодой клирик плотного телосложения, среднего роста, с темными волосами на голове и редким волосяным покровом на пухлых щеках и бородке, при Его Преосвященстве был вроде секретаря.
Мы сидели за столом в трапезной старинной церкви Петра и Павла, куда я пришла на встречу с настоятелем Владыкой Аркадием дня знакомства и установления деловых контактов между местной властью и социальными структурами общества. Я тогда работала советником мэра по связям со СМИ и общественными организациями.
Но помимо работы мною двигал и личный интерес: я искала правду жизни, настоящую реальность, Истину и Бога. Вся жизнь, которая происходила со мной и окружала меня, мне всегда казалась неправдишней, нечестной, как-будто все играли в какие-то игры. Может быть, путь к Богу это и путь к истине? Я тогда всерьез считала, что служители церкви это и служители Бога. Хотя кто такой или что такое Бог, у меня даже и смутного представления не было. Одно только - Всемогущий.
..Через некоторое время другой молоденький монах, рыжий и худощавый, пригласил меня в приемную Владыки. Мы прошли по коридорным закоулкам, миновали несколько небольших комнат. По дороге я успевала оглядывать это строение, якобы 17-18 веков, со скрипящими дощатыми полами, довольно низкими дверями, давними обоями на стенах и резким характерным застоявшимся запахом плохо проветриваемого помещения.
Кабинет и приемная Владыки были побольше размером и почище. Видимо, недавно здесь сделали скорый ремонт. Само собой, на стенах висели иконы, кресты, горела лампада и стоял запах ладана. Владыка сидел за столом. Это был крупный мужчина лет шестидесяти с поседевшими густыми усами и длинной бородой. В нем чувствовалась уверенность и решительность. Его недавно, всего как месяц, назначили в эту епархию - поднимать в народе веру, окормлять воцерковленных и реконструировать церкви, пришедшие в запустение за годы советской власти.
В 90-ые годы прошлого века, когда рухнули «тяжкие оковы» совдепа, растерявшиеся народы бывшего СССР, без руководящей и направляющей руки партии побрели во всевозможные старые и новые религии. И церкви стали появляться то тут, то там. Закрытые - ремонтировались, новые - строились повсеместно.
Владыка немного поговорил о новых веяниях, о том же бесхозном, не ведающем Бога, народе, и положил передо мной список храмов города, которые он требует (!) передать во владение РПЦ. В список входили ВСЕ храмы города и даже исторические постройки не явного религиозного назначения. «Богу -Богово!», и никаких отступлений. Я обещала передать это требование мэру. А сама подумала: однако круто взял Его Преосвященство!
Попытки моего воцерковления
С детства я смотрела на церкви, как на небесные обители на земле. С высокими крестами, со звоном колоколов, улетающим ввысь. А людей, входящих в церковные врата, считала святыми. Женщины в белых платочках и длинных юбках, серьезные мужчины, как правило, с усами и бородами, их примерные детки, - останавливались на минутку у врат и с поклоном осеняли себя крестом. Священники в длинных рясах с кадилом и крестом в руках... Святая вода в чанах... Благообразие!
Как многие после развала Союза и отмены обязательной партийности (пионерии, комсомола, партии), я крестилась. Это было осознанное решение в 25 лет. При этом я ничего не знала о церковной жизни верующих. Мои представления были из детских сказок, из художественной литературы и исторических фильмов. То есть идеализированные. С такими вот представлениями и ожиданиями я пошла креститься.
Мое крещение проходило вместе с еще примерно двумя десятками разного возраста людей и напоминало скорее прием в комсомол с той лишь разницей, что читали не Устав члена ВЛКСМ, а молитву и еще священник побрызгал на нас святой водой. Все это святое таинство происходило как-то обыденно, даже второпях...
Потом я не ходила в церковь долгие годы. Формально я была крещена. Но в моей текущей жизни никаких изменений не произошло. Все шло своим чередом: основное время - на работу, оставшееся немного - на отдых, встречи по интересам, с ближними.
Я продолжала работать в газете, сначала комсомольской, потом партийной. Писала статьи, в основном по экономике, которая переходила на новые рельсы - рыночные - с бригадным подрядом, молодежными стройками, КТУ (коэффициентом трудового участия). Иностранцы зачастили в страну с предложениями о совместных предприятиях, и эти предприятия создавали. Наступал капитализм, частное дело, частный капитал. Мне интересна была моя работа. Можно сказать, что я была увлечена. Мое дополнительное экономическое образование давало мне преимущества. Меня брали в цэковские, обкомовские группы, которые выезжали «на места» с проверкой и поддержкой, чтобы потом в газете на первой полосе появилась статья о передовых методах ведения хозяйства и их новаторах. Я оказалась в нужное время и в нужном месте. Моя специфика в газете стала для меня поворотной. Мои четкие, по делу, вопросы на пресс-конференциях, мои статьи, моя выученная дипломатия в поведении вкупе с моей молодостью и яркой внешностью открывали мне двери практически на любой уровень. Меня заметили! И пригласили работать в пресс-службу премьер-министра - замом руководителя.
...В своей жизни сама и осознанно я практически никогда не принимала важных решений. Все мои поворотные решения «случались» со мной, как та же работа в пресс-службе премьера. Но здесь я задержалась только на тройку лет. Это были девяностые. Республики самоопределялись. Коренное население стремилось взять реванш, то есть занять самые выгодные «хлебные» места. И меня, русскую, банально стали подсиживать. Это было несложно, потому что я не знала национального языка, как впрочем и сами его носители. Но у них было безусловное право - коренной народ.
Я уехала в Россию, сначала поближе к родителям в Сибирь. Старинный русский город привлек меня именно своей русскостью, своим расписным цветочным орнаментом на старинных зданиях, совсем отличным от азиатского, рогатого.
Здание в центре города тоже было старинным, красного кирпича с колоннами. Оно понравилось мне сразу. В нем находилась мэрия города. Я недолго думала и решила, что буду работать здесь. Сестра с ее мужем, устроившие мне экскурсию по городу на машине, смотрели на меня с удивлением: вот так просто зайдешь и будешь работать в мэрии?! Без связей, блата?
Я поднялась на третий этаж в приемную и попросила секретаря доложить обо мне мэру, представившись бывшим сотрудником пресс-службы премьера. Через несколько минут меня пригласили в его кабинет.
Худощавый мужчина выше среднего роста вышел из-за стола и с приятной улыбкой пригласил меня в соседнюю комнату - выпить чаю или кофе. Я не раз бывала в таких чайных комнатах у премьера, когда нужно было поговорить по душам и услышать от него какое-то не совсем служебное поручение. Я сразу объявила мэру о цели моего визита - устроиться на работу, для начала - советником. А его это ничуть не удивило. Мэр рассказал мне о трудностях отношений с прессой, особенно одной газетой, которая не давала ему спокойной жизни постоянными критическими статьями. Я заверила его, что этот вопрос решаем при некоторых несложных условиях.
Я снова оказалась в нужное время и в нужном месте. И вскоре я уже объясняла главреду этой газеты, что с властью лучше дружить. Конечно, это не отменяет критики власти, но конструктивной.
С первого раза главред со мною не согласился. Но я уже не сомневалась, что скоро он сам будет согласовывать со мною статьи о деятельности мэра и мэрии. Ведь у меня за плечами опыт работы с прессой целой республики, не то, что города. И это вовсе не моя самонадеянность. К этому времени я успела попробовать печатный бизнес. Я хорошо знала все слабые места частной прессы. Как говорится, ничего личного.
Мэр был доволен моей работой. За пару месяцев мне удалось познакомиться с городской и областной прессой, а также спецкорами центральной, организовать что-то типа союза СМИ под эгидой мэрии. Помимо прессы в мои обязанности входила работа с общественными структурами. В том числе и религиозными. Потому я и оказалась на приеме у Владыки.
...Вторая попытка воцерковления у меня случилась после автокатастрофы.
Я ехала по трассе от родителей из одного города в этот, на работу. Рядом на пассажирском сиденье сидела моя крестная. Трасса была почти пуста. Лишь изредка пролетали машины. Я ехала на средней скорости из-за гололеда. Ничто не предвещало проблем. Но вдруг я почувствовала мощный толчок в левый задний бампер, и машину завертело. Управление стало не возможным... Потом еще удар.... Очнулась я от стона крестной. Поняла: произошла авария. Но мы живы. Двигаться я не могла: рулем меня вбило в сиденье.
Слева я услышала голос: - Девчонки, вы живы? Потерпите, я вас вытащу щас.
Нас вытащили через пассажирскую дверь, потому что дверь водителя окончательно заклинило. Я успела спросить, жива ли моя крестная - жива! - дать адрес родителей этому доброму парню. Мне сделали какой-то укол, и я отключилась.
Очнулась от холодного предмета, движущегося по ноге, это ножницами разрезали на мне джинсы, а заодно и кожу. Рядом крестная монотонно твердила - «больно-больно». Мы были в реанимации.
Боли я не чувствовала совсем и пыталась встать. Но меня жестко укладывали обратно. Оказывается, боли я не чувствовала от шока. Этот шок меня и спас. Иначе я бы не вынесла множественных переломов и раздробленных костей. Крестная обошлась сломанными ребрами и неглубокими порезами от лобового стекла.
Осознание случившегося приходило словно издалека. И первая мысль - это мне в наказание за мои грехи! Бог остановил меня в моей бешеной гонке по жизни, по карьерной лестнице. Я усиленно вглядывалась, вдумывалась в эту мысль. Я просила Бога простить меня, обещала исправиться, изменить свою жизнь....
Крестная успокоилась, очнулась. Повернула ко мне голову и тихо спросила - «Детка, ты разучилась водить машину?»
Этот ее вопрос-укор прозвучал для меня, как приговор. Нет, я не виновата, я правильно ехала, это в меня влетела на большой скорости какая-то машина!
Я пыталась объяснить ей. Но она отвернулась и снова ушла в забытье.
- Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?! - твердила я мысленно слова Христа на кресте.
Надо срочно все исправить! Сейчас же! Я снова попыталась встать.
Подошла врач. Я ей сказала, что мне нужно скорее поправиться, что у меня очень много дел... Она мне ответила довольно грубо: - В своей мэрии будешь командовать. А здесь ты больная. Радуйся, что жива.
Эта работа в мэрии обеспечила мне и крестной повышенное внимание со стороны врачей. И, наверное, окончательно спасла нас. Две недели я находилась между жизнью и смертью. Под мощным наркозом, который действовал на меня странно - возбуждающе. Я все время стремилась встать. Я настойчиво просила Бога о помощи - громко, вслух.
От отдельной палаты я отказалась. Нет, лучше с людьми, и побольше, человек десять. Туда и перевезли.
В палате я вполне почувствовала последствия аварии - все мои переломанные, скрепленные скрепами, винтами и гипсом, члены болели, ныли невыносимо. Меня отключили от наркотиков и перевели на обезболивающие, которые не снимали всей боли. Я оглядела странную конструкцию, которая держала меня в полуподвешенном состоянии. Правая рука - в гипсе. Положение почти неподвижное. Я понимала, что должна смириться, принять то, что произошло и терпеть. Я думала о мучениях распятого Христа. И думала о причине этой внезапной, совершенно не нужной мне аварии, той высшей причине - за что?!. И находила ее только в моих грехах. Бог не мог меня остановить иначе, - думала я. Ведь я неслась по жизни с такой скоростью!
Когда ко мне в больницу пришел мэр и сообщил, что я назначена руководителем пресс-службы, я не знала - радоваться или огорчаться этому. Значит, снова жизнь на скорости. Иначе на такой работе не получится.
Потом пришли меня проведать два молодых монаха и тот, рыжий. Их послал Владыка укрепить словом Божиим меня, болящую. Принесли всяких снедей. Монахи посидели около меня, поговорили о бренном, сказали, что мое предназначение - эта работа, что в этой должности у меня больше возможностей помогать церкви, а значит и Богу.
С этими молодыми ребятами-монахами я легко нашла общий язык, они живо рассказывали о себе, своем крещении и пути к монашеству. Рыжий был особенно оптимистичен: с Божьей помощью все возможно! Они приходили ко мне каждую неделю, передавали от Владыки благословение. А я наполнялась значимостью моей миссии на земле.
...Крестная быстро поправлялась. И это было счастьем. Я пообещала себе больше никогда и никого не подвергать опасности по своей вине. Этим я отчасти успокоила свою совесть.
Женщины в палате в целом были добрыми и не шумными. Да и не до болтовни - все с переломами, ушибами, порезами.... Каждая тихонько рассказывала соседке историю своей жизни и своей боли, и всех их объединяло одно - бесконечные жизненные тяготы и проблемы.
Я не особенно вслушивалась в их разговоры. Мои физические боли и моя прикованность, прикрученность к какой-то конструкции требовали от меня огромных усилий и терпения. Но у меня был Смысл, который и помогал мне преодолевать боль.
В таком положении мне пришлось находиться почти два месяца
Домой меня перевозили еще лежачую. Но я быстро шла на поправку, скоро отказалась от костылей. Во мне появилось какая-то необычайная легкость. Минус 20 кг своего веса и плюс новые цели.
Я снова пришла в ту же церковь. На этот раз я искренне хотела поблагодарить Владыку за молитвенную помощь, потому что, не сомневалась, Бог простил меня и дал еще один шанс - жить.
Его Преосвященство встретил меня в той же приемной.
- Ну вот, мы тебе помогли, - сказал от мне без предисловий, - а теперь ты помоги нам.
Его совсем неприветливое обращение на «ты» быстро вернуло меня на землю. Я поняла - это была деловая встреча, и только. Я - в роли должника.
Я что-то ответила, типа «по мере возможности», и пошла к выходу. Немного поплутала по затхлым комнатам. Никто меня не провожал. На улице я с силой вдыхала воздух, пытаясь понять перемены в отношении ко мне и осознать отведенную мне новую роль.
В мэрии к списку Владыки отнеслись ожидаемо: крут Его Преосвященство! Жестко ставит условия. Придется пободаться.
Но теперь, когда я стала руководителем пресс-службы, на духовные беседы с монахами и батюшками времени не оставалась. Я с головой погрузилась в работу. С благодарностью мэру, сотрудникам мэрии за реальную помощь и поддержку мне в моем несчастье, я включилась в новую должность по полной. Сначала надо было отработать все благодеяния мэрии по моему телесному спасению. А потом уж отрабатывать спасение духовное.
Организовать постоянную связь мэра с населением, его избирателями в эфире - через СМИ... Программу на телевидении, рубрики в газетах, Час мэра на радио. Это помимо его выездов на общественные мероприятия, на которых он должен знать, отвечать, предлагать... Мэр - отец города и свой для всех. Я успевала готовить материалы, речи, потом делать анализ обратной связи. Работа увлекла и на некоторое время отвлекла меня от духовных переживаний.
Однажды мне позвонил монах Сергий и попросил о встрече. Я понимала предмет разговора, и хотя это направление мэр отдал своему заму, я согласилась как-то поучаствовать в развитии церквей города. К тому времени удалось организовать клуб молодых бизнесменов города. И я надеялась привлечь их финансами. С монахом Сергием мы устроили экскурсию по храмам города для бизнесменов, а потом предложили им участие в благотворительном проекте по возрождению достопримечательностей малой родины. После этой многообещающей экскурсии и завершающего круглого стола все пошли в трапезную - отобедать.
На «трапезе» в храме я была впервые. Стол был уставлен всевозможными дорогими яствами и еще более дорогим алкоголем. Красная и белая рыба, икра, языки, сервилаты и итальянские сыры, горячие и холодные закуски... Дорогие коньяки, мартини, вина...
Хотелось спросить - За чей счет банкет?
Монах Сергий достал сигареты, затянулся и игриво подмигнул мне.
Он, что, перепил?! - подумала я.
Молодые бизнесмены тоже улыбались веселому раскрасневшемуся отцу Сергию. Один из них даже похлопал его по плечу...
После этого мероприятия я отказалась участвовала в направлении по развитию отношений городской власти и РПЦ под предлогом большой занятости. Кроме того произошло одно неприятное событие, связанное с Владыкой: кто-то из молодых монахов обвинил его в домогательстве. Скандал вышел из под контроля, пресса, как водится, сделала из этого случая тиражное чтиво, и Его Преосвященство быстро перевели в другую епархию - там тоже надо было восстанавливать церкви и веру в заблудших людях.
Монаха Сергия назначили настоятелем какого-то городского храма. Я его больше не видела. А новый Владыка приехал уже после моего отъезда из этого милого русского города со старинными зданиями и типично русской архитектурой. Здесь, как журналист, как сотрудник мэрии, я сделала все, что могла. Я так тогда думала. А впереди меня ждали новые цели и новые высоты.
Продолжение следует.