Чудесный супруг - змей. Фольклорный сюжет №...
Пост адресован любителям сказок. Больше всего любительницам.
Не секрет, что в фольклоре разных народов "чудесный супруг" - это не тот, кто ради тебя преодолевает трудности и устраняет опасности вселенского значения, и даже не тот, кто сидит с ребенком, пока ты заканчиваешь диссертацию (:-)). Чудесный супруг - это Сверхъестественное существо, с которым сочетается браком герой или героиня сказки или легенды. Чаще всего это заколдованный принц/ принцесса, причем в последнем случае она одарена еще и волшебной силой, с помощью которой помогает супругу выполнять хитрые задачи (см. "Царевна-лягушука", она же "Князівна-жаба", она же "The Frog Princess", или же "Принцесса-мышка" (или "Белая кошка")). Но "чудесным супругом" может быть также настоящий представитель мира духов: фея, русалка или могущественный водяной.
Чаще всего сказки о чудесных супругах состоят из двух частей. В первой части чудесный супруг появляется под какой-то очень неприглядной личиной, несмотря на которую герой или героиня должны сочетаться с ним браком, не зная, кого на самом деле они берут себе в жены/мужья. Часто можно прочесть, что эти народные сказки восходят к сюжетам мифов о браке божества со смертным. Например, Зевс, как известно, являлся к смертным возлюбленным в облике лебедя, золотого дождя, волшебного быка или еще как-нибудь преобразившись. Когда же к одной из возлюбленных, Семеле, матери Диониса, исполняя ее просьбу, он явился в своем истинном величии громовержца, его молнии сожгли дворец и погубили любопытную женщину.
Во второй части сказки (которая присутствует не всегда, но достаточно распространена, чтобы быть нами отмеченой), "чудесный супруг", преждевременно лишившись своей личины или вследствие какой-нибудь еще оплошности своей половины исчезает, и половина должна его искать по белу свету, подвергаясь разным тяжелыми испытаниям. Одним из предков этого сюжета считается история Амура и Психеи: Амур, как вы помните, являлся возлюбленной в темноте, а когда она, прибегнув к хитрости, все-таки его увидела, покинул ее, и пришлось бедной Психее оставаться одной, терпя козни коварной Венеры...но потом все кончилось хорошо.
Как-то я попробовала пересчитать все виды личин, которые может принимать чудесный супруг как женского, так и мужского пола - сбилась: лягушка, мышь, просто уродливая старуха, которая превращается в красавицу без возраста, обезьяна, кошка, зверь лесной чудо морское, the beast, боров, ученый говорящий ослик (ах, у братьев Гримм замечательно сказано: "Я не простой ослик. Я - знатный осел"), голубка ("Любовь к трем апельсинам"), Финист ясный сокол, даже ... козел (в одной из русских сказок Афанасьева). Медведь и сокол (опять же в сказке братьев Гримм "Беляночка и Розочка"). Дракон (в японской легенде про Кинтаро). Журавль, лебедь (женские варианты). Цветок лилии (фея цветов в китайской сказке). А в украинском фольклоре женихом может быть знаете кто? Рак-неборак.
Однажды мы с rostislava завели беседу о тех вариантах сюжета о "чудесном супруге", когда сказка оканчивается несчастливо.
У rostislava выложена очень интересная коллекция баллад, и среди них есть баллады о браке женщины и водяного. Это очень характерный пример несчастливого брака "земного" и "неземного" созданий. Супруга пытается разрушить брак и вернуться к родителям, несмотря на то, что с воядным у нее родились многочисленные дети. Но в одном случае водяной оказывается злобным тираном, который заставляет жену вернуться под воду, угрожая ей гибелью ребенка (гад!), а в другом, напротив, сама героиня проявляет жестокость и коварство, а водяной представлен любящим и симпатичным.
А мне в этой связи вспомнился совершенно конкретный вариант сюжета о "чудесном супруге" с несчастливым финалом. Почему-то почти всегда сказка оканчивается несчастливо, когда жених - змей или уж. То есть некоторое время они с героиней живут благополучно, а потом, когда она решает посетить родной дом, муж гибнет. Почти всегда это происодит по вине родственников жены, даже ее матери. Но иногда невольным виновником гибели отца оказывается кто-то из детей.
Распространена эта сказка у многих народов мира. Видимо, самая известная в Европе версия - народов Балтии, на основе которой литовская поэтесса С.Нерис создала поэму "Эгле, королева ужей". Но я нашла также сказку одного из народов Африки на тот же сюжет, так что Европой география далеко не ограничивается.
Думала я, почему супругу-ужу так не везет, и предполагаю, что дело тут в древней символике образа змея. А также в том, что ужа со змеем довольно легко перепутать.
Возможно также, что здесь отражены какие-то очень древние представления, связанные с использованием змея в качестве тотема. А обыгранные в сказках попытки вместо невесты подсунуть жениху козу, гусыню и т.д., оказывается, действительно были частью старинных свадебных обрядов.
Тему брака с существом "из другого мира" я намерена продолжить еще немного. А пока что - вот несколько народных сказок на сюжет о браке женщины с ужом или змеем.
Отчего кукует кукушка (легенда украинского Полесья)
Про кукушку спрашиваете? Эх, давно то было. Когда-то, а когда-то сказывали старые люди…
Пошли девчата на речку купаться. Искупались, вышли из воды, к одежде, а у одной - пропала! Забрал кто или спрятал. Все кругом пересмотрела. Нет! Нет нигде…Те девчата уж оделись и ушли, а она ходит, ищет. И слышит, что-то за пнем зашуршало. Отдай одежду, батьком буду звать! Молчит.
- Замуж пойду.
Вылезает из пня уж.
- Бери, - говорит, - из пня, но на Петра приду к тебе не один, а с товарищами.
Пришла девка домой и рассказывает все матери.
- Ой, дитятко, - говорит мать, - что ж за напасть на нас такая? И откуда такое лихо нам взялось?
А сама давай замазывать все щели в хате, чтоб нигде не осталось щелочки. А перед самим Петром позабивала и окна снаружи, а двери на засов заперла. Одну маленькую щелку наверху оставила, чтобы видно было, что снаружи делается.
А утром на Петра слышат, что-то снаружи гудит, как сильный ветер свистит. Глянула мать через щель, - а это целый клубок ужей катится по дороге, пыль столбом стоит, так что солнца не видать.
Как навалились на двери - железо только «тресь», будто соломой было связано. Обступили ужи девушку кругом, и повели к колодцу.
И стал из того ужа славный парень. Повел он девку в свою хату, стала она ему женой. Нажили они вместе двоих детей: мальчика и девочку. А добра всякого было у них столько, что и не передать.
Прошел год. Жена и говорит мужу: «Надо нам пойти как-нибудь мать проведать».
Он говорит:
- Как хочешь, иди одна, ты ведь знаешь, что я не могу идти с тобой. Меня там убъют. А как захочешь вернуться назад, иди к колодцу, там попросишь перевезти, и я выплыву. Но говори только «Куку!» Это мое настоящее имя.
Взяла жена детей и пошла. И уж за ними следом полз до самого колодца.
Мать обрадовалась, увидив дочку с внуками. Но увидела, что без мужа, и взволновалась:
- А где же муж, что ты только с детьми?
- Ой, мамо, у нас там такое хозяйство большое, что должен кто-то за ним смотреть, вот он и остался на хозяйстве.
Нет, думает мать, ты меня не обманешь. Что-то у вас не то. Вот как дочка уснула, баба к детям:
«Что ж вы без отца пришли?» Мальчик и повторил слово в слово, как мать сказала. Тогда баба к маленькой. А она и говорит: «Вы не думайте, бабо, что наш тятя плохой или на вас за что сердитый. Он к самому колодцу нас с мамой проводил, а дальше ему нельзя, потому наш тятя уж».
- Уж? А как же так? Выходит, с ужом вы живете?
- Нет, бабо, там он человек, но когда переплывает воду, становится уж. Он там сейчас ждет где-то, когда мама перевезти попросит.
- А как же она, дитятко, просить его будет? Разве может уж перевезти?
- Может. Надо только выйти до рассвета к колодцу, пока люди воды не берут, и сказать: «Куку!» Он и приплывет.
- Не приплывет он, дитятко. Он только обманул вас так.
А рано-раненько, еще и солнце не всходило, встала дочка, разбудила детей, до рассвета росой умыла - и к колодцу. «Куку!» - а муж не плывет.
- «Куку!»
Не выплывает.
А как взошло солнце, увидела, что вода в колодце покраснела. Поняла, что то родная мать так отплатила ее мужу, а саму ее сделала вдовой. Поняла, что нет ей теперь в целом свете ни помощи, ни совета, детей своих в свет пустила. Сыну за его золотые слова дала голосок, как серебряный звонок. Стал он соловушкой. Дочке за ее предательство дала отцовой доли отведать - сделала ее гадюкой. Сама же порхнула серой птичкой-вдовой. Затужила-закуковала - на весь век ей горя стало. И теперь так летает - без дому, без детей. Все мужа к себе зовет: «Куку! Куку!» И только на Петра, в тот день, как убили его, возвращается к ней память и кукушка замолкает до самой весны.
Соловья и теперь все за пение его любят, так он один своей долей не мучится. А гадюка каждую весну кожу сбрасывает - хочет снова стать человеком. Но для того надо, чтобы мать ее простила. На это она и надеется. Она ведь не знает, что мать стала кукушкой.
Ель - королева ужей (Литовская народная сказка)
Давным-давно, в незапамятные времена, жил старик со своею старухой. Было у них двенадцать сыновей и три дочери. Младшую звали Елью.
Однажды летним вечером пошли сестры купаться. Поплавали, поплескались вволю и вылезли на берег одеваться. Только младшая видит - забрался в рукав ее сорочки Уж. Как тут быть? Схватила старшая сестра кол, хотела его прогнать, но Уж обернулся к младшей и заговорил человечьим голосом:
- Обещай, Елочка, пойти за меня, тогда я и сам выползу!
Заплакала Ель: как это она пойдет за Ужа? В сердцах отвечала ему:
- Отдай сорочку подобру-поздорову, а сам уползай, откуда приполз!
Уж твердит свое:
- Обещай, что выйдешь за меня, тогда я сам выползу.
Что делать было Ели? Взяла да и пообещала.
Не прошло и трех дней, как полчище ужей приползло к старикам во двор. Все перепугались, а ужи кишмя кишат, копошатся... Ввалились незваные сваты в избу рядиться со стариками и невестой. Сперва родители удивились, рассердились, слышать ничего не хотели... Да что поделаешь с такой уймой ужей? Хочешь не хочешь, а приходится отдать им самую меньшую и пригожую дочку. Не сразу они уступили. Велели ужам подождать, сами потихонечку отправились к старой соседке и все рассказали ей. Соседка и говорит:
- Ужа обмануть легко: отдайте ему вместо дочки гусыню
и отпустите сватов.
Так и сделали. Нарядили белую гусыню, и только отбыли с нею сваты - закуковала на березе кукушка:
Ку-ку, ку-ку,
Обман, обман,
Не дочь - гусыню дали вам!
Ку-ку, ку-ку!
Рассердились ужи, бросили гусыню, вернулись и потребовали настоящую невесту. По совету старой соседки родители нарядили белую овечку и отдали сватам. Дорогой опять прокуковала им кукушка:
Ку-ку, ку-ку,
Да вы к венцу
Везете белую овцу!
Ку-ку, ку-ку!
Вернулись ужи, зашипели и опять потребовали невесту.
На этот раз отдали им белую телку, но кукушка вновь остерегла их, и они вернулись. Еще пуще разгневались ужи, пригрозили родителям и засухой, и потопом, и голодом за то, что не держат слова.
Оплакали домашние Елочку, нарядили и отдали ужам. Везут они ее, а кукушка знай кукует:
Торопитесь, торопитесь!
Заждался невесты витязь!
Наконец Ель с провожатыми приехала на берег моря. Встретил ее красавец-молодец, сказал, что он и есть тот Уж, что заполз в рукав ее рубашки. Тотчас переправились они на ближний остров и там спустились под землю, на самое дно морское. А на дне морском стоял богато разукрашенный дворец. Там и свадьбу справили. Три недели пили, плясали, гуляли.
Во дворце Ужа всего было вдоволь. Развеселилась Ель, успокоилась, а потом и вовсе забыла родной дом.
Миновало девять лет. У Ели уж три сына было - Дуб, Ясень и Береза и дочка Осинка, самая меньшая. Распроказничался однажды старший сын и стал у матери допытываться:
- Где живут твои родители, матушка? Вот бы их навестить.
Тут только и вспомнила Ель отца с матерью, сестер и братьев - всю свою родню. И задумалась она: как-то им живется? Здоровы ли, живы ли, а может, стариков уже и на свете нет? И так-то захотелось ей взглянуть на родной дом. Ведь столько лет не была там, не видала своих, так стосковалась по ним. Но муж сперва и слушать ее не хотел.
- Ладно,- наконец сказал Уж.- Отпущу тебя, только сперва спряди вот эту шелковую кудель,- и показал ей на прялку.
Взялась Ель за прялку - и день и ночь прядет, а кудель меньше не становится. Смекнула Ель, что тут какой-то обман - кудель-то, видать, была заколдованная, пряди не пряди - все равно не спрядешь. И пошла она к старухе-ведунье, жившей по соседству. Приходит и жалуется ей:
- Матушка, голубушка, научи меня спрясть эту кудель.
Старуха и научила:
- Затопи печь, брось в огонь кудель, иначе вовек не спрядешь!
Вернулась Ель домой, затопила печь - будто под хлебы, и бросила в огонь кудель. Шелк так и вспыхнул, и увидала Ель жабу, величиной с добрый валек, она прыгала в огне и выпускала из себя шелковую пряжу.
Спряла кудель и опять стала просить мужа отпустить ее хоть несколько дней погостить у родителей. На этот раз вытащил муж из-под скамьи железные башмаки и сказал:
- Как износишь их, так и пойдешь.
Обулась Ель, и ну бродить, разбивать их об острые камни, а башмаки толстые, крепкие, не стаптываются, да и только. Износа им нет, на весь век хватит.
Опять пошла Ель к старухе за советом, и та научила ее:
- Отнеси башмаки кузнецу, пусть накалит их в горне.
Ель так и сделала. Башмаки прогорели, она в три дня истрепала их и снова просит мужа отпустить ее к родителям.
Ладно,- сказал муж,- только сперва испеки какой-нибудь пирог в гостинец, а то что ты дашь братниным детям?
А сам велел всю посуду попрятать, чтобы Ели не в чем было поставить тесто. Долго ломала голову Ель, как принести воду без ведра, как замесить тесто без квашни? И опять пошла к старухе. Та и говорит:
- Замажь решето закваской, зачерпни речной воды и в нем же замеси тесто.
Ель так и сделала. Замесила тесто, испекла пироги и собралась с детьми в дорогу. Проводил их Уж, перевел на берег и наказал:
- Гостите не дольше девяти дней, а на десятый возвращайтесь! Выходи на берег с детьми без провожатых и покличь
меня:
Если жив ты, муж: мой верный,
Брызнут волны белой пеной,
Если помер - пеной красной...
Вскипит море молочной пеной, знай, что жив я, а вскипит кровавой пеной, значит, пришел мне конец. А вы, дети, смотрите, никому не проговоритесь, как меня выкликать надо.
Сказав это, распростился с ними и пожелал им благополучного возвращения.
Сколько было радости, когда Ель явилась в отчий дом! И родичи и соседи собрались поглядеть на нее. Один за другим расспрашивали, как ей со змеем живется. Она только рассказывала и рассказывала. Все наперебой угощали ее, говорили ласковые речи. И не заметила Ель, как девять дней пролетело.
Тем временем братья, сестры и родители раздумывали, как бы удержать Ель дома, не отпускать ее к Ужу. И порешили: выведать у детей, как, выйдя на берег, станет Ель вызывать мужа со дна морского. А потом пойти туда, выманить его и убить.
Завели они старшего сына в лес, обступили его и стали пытать, только он прикинулся, будто знать ничего не знает. Как ни стегали розгами, что ни делали, а допытаться не могли. Отпустили его дядья, наказав ничего не говорить матери. На другой день взялись они за Ясеня, а потом за Березу, но и те тайны не выдали. Наконец завели в лес меньшую дочку - Осинку. Сперва и она отрекалась, а как увидала розги, сразу все выболтала.
Тогда двенадцать братьев взяли косы острые, вышли на морской берег и кличут:
Если жив ты, муж мой верный,
Брызнут волны белой пеной,
Если помер - пеной красной...
Только выплыл Уж, напали на него братья Ели и зарубили. Вернулись они домой, ничего сестре не сказали.
Миновал девятый день, Ель распростилась с родичами, вышла с детьми на морской берег и кличет:
Если жив ты, муж мой верный,
Брызнут волны белой пеной,
Если помер - пеной красной...
Замутилось, зашумело море, вскипела кровавая пена, и услыхала Ель голос своего мужа:
- Двенадцать братьев твоих косами зарубили меня, а выдала им меня Осинка, любимая наша дочка.
Ужаснулась Ель, заплакала и, обернувшись к Осинке, молвила:
Стань пугливым деревцем на свете,
Век дрожи, не ведая покоя,
Пусть лицо твое дождик моет,
Волосы твои терзает ветер.
А сыновьям сказала:
Станете большими деревами,
Елью я зазеленею рядом с вами.
Как она сказала, так и стало. И теперь дуб, ясень и береза - могучие, красивые деревья, а осина и от самого легкого ветерка дрожит,- все за то, что побоялась своих дядьев и выдала им родного отца.
Егле (вариант прислан rostislava)
Однажды вечером три сестры купались в озере. Вот они наплавались, наплескались и вышли на берег. Две старшие оделись, а младшая - ее Егле звали - только руку протянула к рубашке, вдруг кто-то как зашипит на нее! Посмотрела Егле - это уж забрался в рукав.
- Уходи прочь! - закричала девушка.
- Пообещай, что пойдешь за меня замуж, - уйду, - сказал уж человеческим голосом.
Егле рассердилась, а сестры смеются.
- Чем не жених тебе, - говорят, - соглашайся, сестрица.
И побежали домой.
Осталась Егле одна на берегу. Солнце зашло, совсем стемнело. Страшно Егле, да как без рубашки домой пойдешь?
- Милый уж, отдай рубашку! - просит она.
Уж все свое твердит:
- Назовись моей невестой.
- Ну, ладно, - крикнула Егле, - будь по-твоему!
Уж выполз из рукава. А Егле схватила рубашку - и скорей за сестрами.
На другое утро села Егле у окошка пряжу прясть. Сидит - прядет, песни поет. Про ужа и думать забыла. Вдруг слышит - во дворе зашуршало, зашипело. Глянула девушка в оконце да так и обмерла со страху.
Полон двор ужей! Шипят ужи, извиваются. А три самых больших, самых толстых вползли на порог, сквозь щелку под дверью в дом проскользнули.
Егле - скорей из комнаты да в клеть! Забилась в уголок, дрожит от страха.
А ужи говорят отцу с матерью:
- Пришли мы сватами от самого царя озерных вод. Снаряжайте вашу млад- шую дочь. Она за нашего господина обещала замуж пойти.
Что тут делать? Пусть хоть царь, а все равно гад ползучий, уж холодный, - как за такого любимую дочь отдать! Да и отказать нельзя - сама девушка слово дала.
Как раз в ту пору у них старуха-соседка гостила. Та старуха и говорит потихоньку отцу с матерью:
- Отдайте вместо дочери гусыню. Где ужам разобрать!
Отец с матерью так и сделали. Вынесли белую гусыню и говорят сватам:
- Вот наша младшая дочь. Везите невесту к жениху.
Ужи посадили белую гусыню в корыто и повезли ее со двора. Только подъехали к воротам, слышат - кукушка на заборе кукует:
Ку-ку, ку-ку!
Девушку припрятали,
Гусыню сосватали.
Ку-ку!
Воротились ужи в дом, зашипели, засвистели - подавай им настоящую не- весту.
Опять старуха-соседка шепчет отцу с матерью:
- Выведите им белую овечку.
Мать с отцом привели белую овечку.
- Не хотелось с дочкой расставаться, - говорят ужам, - да что поделаешь! Берите ее, ведите к жениху.
Ужи повели белую овечку. Полдеревни провели, да с дерева на базарной площади опять закуковала кукушка:
Ку-ку, ку-ку!
Девушку припрятали,
Овечку сосватали.
Ку-ку!
Приползли сваты назад.
- Нет, - говорят, - не та невеста.
А старуха-соседка все учит:
- Отдайте ужам белую корову.
Привели белую корову, алой лентой ей шею обвили, отдали сватам.
Ужи погнали по деревне белую корову, до самой околицы довели. А за околицей на кусту кукушка сидит, по-кукушечьи говорит:
Ку-ку, ку-ку!
Девушку припрятали,
Корову сосватали,
Ку-ку!
Воротились сваты, говорят:
- Мы к вам с честью, а вы вот как? Три раза нас обманули! Смотрите: в четвертый обманете - не миновать вам беды. Зубами изгрызем мы ваши де- ревья в садах, хвостами побьем посевы на полях.
Егле услышала из клети эти слова и вышла к сватам.
- Я, - говорит, - слово дала, я и отвечаю. Ведите меня к жениху.
Сваты по деревне ползут, за сватами Егле идет, за Егле ужи в пыли вьются - невесту к жениху провожают. А кукушка за ними летит, по-кукушечьи говорит:
Вот это невеста!
Умна и прелестна,
Стройна, точно елка,
Кудри, как из шелка!
Подошли к озеру. Вода в озере запенилась, забурлила и отхлынула от берега. А на прибрежном песке юноша появился - статный, красивый, в богатой одежде.
- Я жених твой, - сказал Егле юноша. - Зовут меня Жолтис. Для других людей я уж, что по земле извивается, а для тебя, девушка, сбросил я змеиную кожу, тебе одной открыл свое имя. Полюбишь меня, красавица?
- Полюблю, - сказала Егле, - буду тебе верной женой. - И пошла за женихом в подводное царство.
С тех пор девять лет минуло. Егле родила своему мужу двух сыновей и дочку. Хорошо жилось Егле. И дети удались - ласковые, послушные, и муж ее любил и берег. Только вот затосковала Егле по родному дому. Стало ей подводное царство немило, захотелось на отца с матерью поглядеть, ласковым словом с братьями перекинуться, с сестрами за прялкой песни спеть.
Просит она мужа:
- Отпусти меня, Жолтис, домой погостить, отцу с матерью показать наших деток.
А Жолтис не отпускает.
- Разве плохо тебе в подводном царстве? - спрашивает ее.
- Нет, хорошо, - отвечает Егле. - Да плоха та дочь, что отца и мать своих забудет навеки.
- Ну, будь по-твоему, - говорит Жолтис. - Отпущу тебя, только прежде спряди ты мне эту золотую кудель.
Егле села за пряжу. День прядет, другой прядет, а кудель все не убывает. Будто даже больше становится.
А старая нянюшка, что младшую дочку нянчила, поглядела, как Егле пряжу прядет, покачала головой и говорит:
- Хоть до моих лет доживешь, и то тебе не спрясть всей кудели.
- А что же, нянюшка, делать? - спрашивает Егле.
- А ты накали спицу в огне, да и проткни ею кудель.
Взяла Егле спицу, накалила добела и только воткнула в кудель - вдруг выскочила из клубка большая жаба. Эта жаба в кудели сидела и выпускала изо рта золотые нити. Егле с одного конца пряжу пряла, а с другого конца кудель еще длиннее становилась. Ну, а теперь Егле всю кудель в одну ночь спряла.
Наутро приносит она мужу пряжу и говорит:
- Что ты велел, то я исполнила: исполни и ты, что обещал.
- Хорошо, - отвечает Жолтис. - Я от своих слов не отказываюсь. Отпущу тебя к матери и отцу, когда ты эти башмаки сносишь.
Жолтис достал из-под лавки железные курпы и подал их жене.
Обула Егле железные курпы. С утра до вечера ходит по острым камням, на скалы взбирается, а на железной подошве - хоть бы одна царапина.
Нянюшка смотрит на нее и головой качает:
- Зря себя, доченька, мучаешь, сто лет проживешь - сто лет курпы целы будут.
- Научи, нянюшка, что делать, - просит Егле.
- Снеси кузнецу и вели их в горн бросить.
Так Егле и сделала. Кузнец перекалил железо в горне, - стало оно ломкое да хрупкое, что стекло. В один час износила Егле курпы.
Приходит она к мужу и говорит:
- Теперь отпустишь?
- Отпущу, - говорит Жолтис. - Только как же ты без заячьего пирога в родном доме покажешься? Смотри, осудят тебя люди, - загордилась, скажут.
Тут Егле и вспомнила. Еще когда она маленькой была и случалось отцу с матерью куда-нибудь из дому уезжать, - никогда они с пустыми руками не возвращались. Привезут пирог, всех детей куском оделят и притом такие слова скажут: "По дороге шли, в заячий домик зашли, заяц нам пирог испек, вот и вам кусок". Так и по всей Литве исстари велось. Стыдно стало Егле, что она дедовский обычай забыла, и побежала она печь пирог.
А муж потихоньку все ведра и горшки припрятал, одно решето оставил. Как в решете воду носить, как тесто месить? Вода прольется в дырочки, мука просыплется.
Но и тут старая нянюшка помогла. Она взяла ржаного мягкого хлеба и залепила дырки. Егле замесила в решете тесто, ни капельки воды не пролила, ни горсточки муки не просыпала.
Испекла Егле пирог и стала с мужем прощаться.
Муж ей говорит:
- Больше девяти дней не гости, и смотри, как назад пойдешь, чтобы никто тебя не провожал. Стань на берегу и позови меня так:
Если жив мой друг бесценный, -
Забурли, вода проточная.
Из пучины брызни, пена,
Пена белая, молочная!
Если ж милый мой убит
И в пучине темной плавает, -
Над волною закипит
Пена красная, кровавая!
- И вы, мои сыновья, и ты, дочь, слово дайте - о чем знаете, людям не рассказывать.
Дали дети слово.
Тут Жолтис обернулся ужом и вынес жену с детьми на берег озера.
Вот радости-то было, когда Егле со своими детьми в родной дом постучалась!
Отец и мать дочерью да внуками не налюбуются, братья, сестры с Егле не наговорятся.
Только соседи их дом стороной обходят. Меж собой говорят:
- Вернулась ужиха с уженятами. Хорошо еще - мужа своего дома остави ла. Не было бы от них беды!
Братьям обидно. Стали они сестру уговаривать:
- Откажись от мужа, оставайся с нами навеки. А придет муж за тобой, - мы тебя не выдадим.
Егле отвечает:
- Не дело вы, братья, говорите. Как жене от живого мужа отказываться, как детей родного отца лишить! И если не придет муж за мной, я сама, как время поспеет, из вод озерных его вызову.
- А как ты его вызывать станешь?
- Эх, братья! - отвечает Егле. - Не вам его звать, не вам про то и знать. А меня лучше не спрашивайте, все равно не скажу.
А старуха-соседка учит братьев:
- Не с той стороны, - говорит, - подступаете. Что мать не скажет - малые дети выболтают.
Вот собрались братья ночью в лес коней пасти и старшего сына Егле с собой взяли. В лесу коней на зеленую траву пустили, разложили костер и стали у мальчика выспрашивать, как отца по имени зовут и на какой он зов отзывается.
Ничего им старший сын не сказал. Лаской выспрашивают - отмалчивается, побоями выпытывают - только плачет.
- Ну, - говорят братья, - этот в мать пошел, может, с младшим лучше сговоримся.
Утром вернулись они домой. Егле спрашивает у сына:
- Отчего у тебя, сыночек, глаза красные?
- В лесу костер дымно горел, - отвечает ей сын, - вот глаза и покраснели.
На следующую ночь опять пошли братья в лес коней пасти и зазвали с собой младшего сына Егле.
Да и от него ничего не добились.
Вернулись наутро домой. Егле глянула на сына и спрашивает:
- Что это, сыночек, и у тебя глаза красные? Не обидели ли тебя дядюшки?
- Нет, не обидели, - отвечает ей сын. - Я всю ночь не спал, коней стерег, вот и покраснели глаза.
И на третью ночь собрались братья в лес. Приласкали они маленькую племянницу и с собой заманили.
Была она у матери с нянюшкой любимым дитятей. Никто ее никогда и пальцем не тронул, злого слова не сказал. Вот стали ее дяди выспрашивать да выпытывать. Она в землю глазками уперлась, молчит, только головой качает: "Не знаю я ничего". А как пригрозили ей дяди гибким прутом, - она задрожала вся, побелела, что платок, да все и рассказала. И как отцово имя - сказала, и на какой он зов отзывается - открыла.
Ну, дядьям только того и надо. Еще пригрозили ей, чтобы она перед матерью и словом не обмолвилась, и отвели ее домой.
А сами захватили косы, пошли к озеру. Сделали они злое дело, косы о траву вытерли и воротились назад. Только стали косы в сенях вешать, услыхала Егле железный звон, и сжалось у нее сердце.
- Что, братья, - спрашивает, - так рано на работу выходили?
Братья отвечают:
- Густая трава по утренней росе ровнее ложится.
А Егле все душой неспокойна. В тот же день собралась она назад к мужу. У порога с матерью и отцом попрощалась, у ворот сестер, братьев обняла, - никому провожать себя не позволила.
Подошла она с детьми к озеру, стала на бережку и сказала, как муж ее научил:
Если жив мой друг бесценный,
Забурли, вода проточная,
Из пучины брызни, пена,
Пена белая, молочная!
Если ж милый мой убит
И в пучине темной плавает, -
Над волною закипит
Пена красная, кровавая!
Тут всколыхнулись озерные воды, пеной вспенились. Да не белая пена на волнах качается, не белая, как молоко, а красная, как кровь. И со дна голос послышался:
В час туманный,
В час рассветный
Я людьми загублен злыми
Дочка милая,
Зачем ты
Назвала отцово имя?
Заплакала, зарыдала Егле. Потом обернулась к детям и сказала:
- Нет у вас ласкового отца, нет у меня любимого мужа. Никто нас в подводном царстве не приветит, а под одним кровом с злыми убийцами нам не жить. Пусть же будет так, как я скажу:
Верным сынам моим, юным героям,
Слово сдержавшим отважно и твердо, -
Дубом и ясенем стать над горою,
Буре не кланяясь, выситься гордо.
Дочке же - девочке, сердцем не сильной,
Сердцем не сильной, не крепкой душою, -
Трепетным деревом, робкой осиной
Вечно дрожать на болоте листвою.
Мне же подняться в зеленом уборе,
Елью угрюмою, елью ветвистою, -
Вечно ронять мне в сумрачном горе
Слезы прозрачные, слезы смолистые...
И как сказала, так и сделалось. Старший сын превратился в дуб высокий, младший - в ясень, а дочь - в трепетную осину. Сама же Егле стала над озером темною елью.
С тех пор и повелись на земле ель, дуб, ясень и осина. Печальной вдовой клонит ель свои ветви долу. Чуть дохнет ветер - дрожат, точно от страха, у осины мелкие листочки. А у дуба и у ясеня стволы крепки и тверды, как сердце верного человека. А почему это так, только тот и знает, кто слыхал от дедов про бедную Егле и про ее детей.
Невеста ужа (Латышская народная сказка)
Как-то жаркой, летней порой, в самый полдень, три девицы купались в море. Одна спрашивает:
- Которая из нас первой выйдет замуж?
Вторая отвечает:
- Первой выйдет замуж самая красивая!
А третья девица промолчала. Вскоре вышла она из воды и хотела одеться. Только было потянулась за своей белой рубашкой, как вздрогнула: на рубашке лежал уж.
- Уж, уж, - просит девица, - сползи с рубашки.
- Обручись со мной, - отвечает уж, - тогда уйду!
- Отчего не обручиться? - смеётся девица. - Только сползи с рубашки!
- Э, нет, - не соглашается уж, - дай мне своё колечко.
Сняла девица колечко и отдала его ужу. В тот же миг исчез уж с кольцом в морской пучине.
Горько плакала дорогой третья девица, а подруги её утешали:
- Что ужи в невестах понимают?
Но через три недели явился уж за своей невестой. Вышел он из моря с большим почётом: сам сидел в золотой карете, на голове - золотая корона. Упряжь алмазами сверкает. За каретой придворные идут, на кокле играют.
Увидела это девица, побежала к родителям:
- Отец, матушка, что же мне делать? Уж за мной приехал!
Испугались родители, не знают, что делать, что ужу говорить. Но тут какая-то старушка их надоумила:
- Что ужи в невестах понимают? Отдайте ему гусыню - обрадуется и уйдёт восвояси.
Отдали родители гусыню вместо дочери. Обрадовался уж, взял гусыню и уехал. Едет он, а на обочине синица поёт:
- Ужок-муженёк гусочку везёт!
Смекнул тут уж, что обманули его.
Через три недели снова едет уж за невестой. На этот раз он не в духе и сердито требует, чтобы отдали ему невесту. Но тут та же старушка, что и в прошлый раз, совет дала:
- Что ужи в невестах понимают? Отдайте ему козу, обрадуется и уйдет восвояси.
Отдали родители ужу козу вместо дочери. Обрадовался уж, взял козу и уехал. Едет он, а на обочине синица поёт:
- Ужок-муженёк козочку везёт!
Смекнул тут уж, что опять обманули его.
Через три недели в третий раз едет уж за невестой. Но на этот раз он грознее тучи, кричит, чтобы не смели больше над ним насмехаться, не то несдобровать им.
Делать нечего, пришлось отдать ужу дочку. Обрадовался уж, посадил невесту в карету и уехал. А на обочине синица поет:
- Ужок-муженёк невестушку везёт!
Всё длинное шествие вместе с невестой скрылось в морской пучине. Через год мать невесты пришла к морю и спрашивает:
- Доченька, милая, расскажи мне, поведай, как живётся тебе?
Вышла из моря лягушка и отвечает:
- Счастлива твоя дочь. Живёт она в богатом дворце и сынка малого нянчит!
Обрадовалась мать, услышав такие вести, и домой пошла.
На другой год мать невесты снова пришла к морю и спрашивает:
- Доченька, милая, расскажи мне, поведай, как живётся тебе?
Вышел из моря рак и отвечает:
- Счастлива твоя дочь. Живёт она в богатом дворце и дочку малую нянчит!
На третий год снова пришла мать невесты к морю и спрашивает:
- Доченька, милая, расскажи мне, поведай, как живётся тебе?
Услыхав это, невеста ужа обняла своего мужа и просит, чтобы отпустил он её с детками к матушке погостить. Очень не хотелось ужу её отпускать, но напоследок разрешил он ей погостить у матери три недели.
Взяла невеста ужа сына и дочку на руки и отправилась к своей матери в гости. Две лягушки карету тянули, а щука за кучера была. Встретила мать дочку, обняла, а на внучат нарадоваться не может.
Погостила невеста ужа три недели у матушки и к ужу в море вернулась.
Не секрет, что в фольклоре разных народов "чудесный супруг" - это не тот, кто ради тебя преодолевает трудности и устраняет опасности вселенского значения, и даже не тот, кто сидит с ребенком, пока ты заканчиваешь диссертацию (:-)). Чудесный супруг - это Сверхъестественное существо, с которым сочетается браком герой или героиня сказки или легенды. Чаще всего это заколдованный принц/ принцесса, причем в последнем случае она одарена еще и волшебной силой, с помощью которой помогает супругу выполнять хитрые задачи (см. "Царевна-лягушука", она же "Князівна-жаба", она же "The Frog Princess", или же "Принцесса-мышка" (или "Белая кошка")). Но "чудесным супругом" может быть также настоящий представитель мира духов: фея, русалка или могущественный водяной.
Чаще всего сказки о чудесных супругах состоят из двух частей. В первой части чудесный супруг появляется под какой-то очень неприглядной личиной, несмотря на которую герой или героиня должны сочетаться с ним браком, не зная, кого на самом деле они берут себе в жены/мужья. Часто можно прочесть, что эти народные сказки восходят к сюжетам мифов о браке божества со смертным. Например, Зевс, как известно, являлся к смертным возлюбленным в облике лебедя, золотого дождя, волшебного быка или еще как-нибудь преобразившись. Когда же к одной из возлюбленных, Семеле, матери Диониса, исполняя ее просьбу, он явился в своем истинном величии громовержца, его молнии сожгли дворец и погубили любопытную женщину.
Во второй части сказки (которая присутствует не всегда, но достаточно распространена, чтобы быть нами отмеченой), "чудесный супруг", преждевременно лишившись своей личины или вследствие какой-нибудь еще оплошности своей половины исчезает, и половина должна его искать по белу свету, подвергаясь разным тяжелыми испытаниям. Одним из предков этого сюжета считается история Амура и Психеи: Амур, как вы помните, являлся возлюбленной в темноте, а когда она, прибегнув к хитрости, все-таки его увидела, покинул ее, и пришлось бедной Психее оставаться одной, терпя козни коварной Венеры...но потом все кончилось хорошо.
Как-то я попробовала пересчитать все виды личин, которые может принимать чудесный супруг как женского, так и мужского пола - сбилась: лягушка, мышь, просто уродливая старуха, которая превращается в красавицу без возраста, обезьяна, кошка, зверь лесной чудо морское, the beast, боров, ученый говорящий ослик (ах, у братьев Гримм замечательно сказано: "Я не простой ослик. Я - знатный осел"), голубка ("Любовь к трем апельсинам"), Финист ясный сокол, даже ... козел (в одной из русских сказок Афанасьева). Медведь и сокол (опять же в сказке братьев Гримм "Беляночка и Розочка"). Дракон (в японской легенде про Кинтаро). Журавль, лебедь (женские варианты). Цветок лилии (фея цветов в китайской сказке). А в украинском фольклоре женихом может быть знаете кто? Рак-неборак.
Однажды мы с rostislava завели беседу о тех вариантах сюжета о "чудесном супруге", когда сказка оканчивается несчастливо.
У rostislava выложена очень интересная коллекция баллад, и среди них есть баллады о браке женщины и водяного. Это очень характерный пример несчастливого брака "земного" и "неземного" созданий. Супруга пытается разрушить брак и вернуться к родителям, несмотря на то, что с воядным у нее родились многочисленные дети. Но в одном случае водяной оказывается злобным тираном, который заставляет жену вернуться под воду, угрожая ей гибелью ребенка (гад!), а в другом, напротив, сама героиня проявляет жестокость и коварство, а водяной представлен любящим и симпатичным.
А мне в этой связи вспомнился совершенно конкретный вариант сюжета о "чудесном супруге" с несчастливым финалом. Почему-то почти всегда сказка оканчивается несчастливо, когда жених - змей или уж. То есть некоторое время они с героиней живут благополучно, а потом, когда она решает посетить родной дом, муж гибнет. Почти всегда это происодит по вине родственников жены, даже ее матери. Но иногда невольным виновником гибели отца оказывается кто-то из детей.
Распространена эта сказка у многих народов мира. Видимо, самая известная в Европе версия - народов Балтии, на основе которой литовская поэтесса С.Нерис создала поэму "Эгле, королева ужей". Но я нашла также сказку одного из народов Африки на тот же сюжет, так что Европой география далеко не ограничивается.
Думала я, почему супругу-ужу так не везет, и предполагаю, что дело тут в древней символике образа змея. А также в том, что ужа со змеем довольно легко перепутать.
Возможно также, что здесь отражены какие-то очень древние представления, связанные с использованием змея в качестве тотема. А обыгранные в сказках попытки вместо невесты подсунуть жениху козу, гусыню и т.д., оказывается, действительно были частью старинных свадебных обрядов.
Тему брака с существом "из другого мира" я намерена продолжить еще немного. А пока что - вот несколько народных сказок на сюжет о браке женщины с ужом или змеем.
Отчего кукует кукушка (легенда украинского Полесья)
Про кукушку спрашиваете? Эх, давно то было. Когда-то, а когда-то сказывали старые люди…
Пошли девчата на речку купаться. Искупались, вышли из воды, к одежде, а у одной - пропала! Забрал кто или спрятал. Все кругом пересмотрела. Нет! Нет нигде…Те девчата уж оделись и ушли, а она ходит, ищет. И слышит, что-то за пнем зашуршало. Отдай одежду, батьком буду звать! Молчит.
- Замуж пойду.
Вылезает из пня уж.
- Бери, - говорит, - из пня, но на Петра приду к тебе не один, а с товарищами.
Пришла девка домой и рассказывает все матери.
- Ой, дитятко, - говорит мать, - что ж за напасть на нас такая? И откуда такое лихо нам взялось?
А сама давай замазывать все щели в хате, чтоб нигде не осталось щелочки. А перед самим Петром позабивала и окна снаружи, а двери на засов заперла. Одну маленькую щелку наверху оставила, чтобы видно было, что снаружи делается.
А утром на Петра слышат, что-то снаружи гудит, как сильный ветер свистит. Глянула мать через щель, - а это целый клубок ужей катится по дороге, пыль столбом стоит, так что солнца не видать.
Как навалились на двери - железо только «тресь», будто соломой было связано. Обступили ужи девушку кругом, и повели к колодцу.
И стал из того ужа славный парень. Повел он девку в свою хату, стала она ему женой. Нажили они вместе двоих детей: мальчика и девочку. А добра всякого было у них столько, что и не передать.
Прошел год. Жена и говорит мужу: «Надо нам пойти как-нибудь мать проведать».
Он говорит:
- Как хочешь, иди одна, ты ведь знаешь, что я не могу идти с тобой. Меня там убъют. А как захочешь вернуться назад, иди к колодцу, там попросишь перевезти, и я выплыву. Но говори только «Куку!» Это мое настоящее имя.
Взяла жена детей и пошла. И уж за ними следом полз до самого колодца.
Мать обрадовалась, увидив дочку с внуками. Но увидела, что без мужа, и взволновалась:
- А где же муж, что ты только с детьми?
- Ой, мамо, у нас там такое хозяйство большое, что должен кто-то за ним смотреть, вот он и остался на хозяйстве.
Нет, думает мать, ты меня не обманешь. Что-то у вас не то. Вот как дочка уснула, баба к детям:
«Что ж вы без отца пришли?» Мальчик и повторил слово в слово, как мать сказала. Тогда баба к маленькой. А она и говорит: «Вы не думайте, бабо, что наш тятя плохой или на вас за что сердитый. Он к самому колодцу нас с мамой проводил, а дальше ему нельзя, потому наш тятя уж».
- Уж? А как же так? Выходит, с ужом вы живете?
- Нет, бабо, там он человек, но когда переплывает воду, становится уж. Он там сейчас ждет где-то, когда мама перевезти попросит.
- А как же она, дитятко, просить его будет? Разве может уж перевезти?
- Может. Надо только выйти до рассвета к колодцу, пока люди воды не берут, и сказать: «Куку!» Он и приплывет.
- Не приплывет он, дитятко. Он только обманул вас так.
А рано-раненько, еще и солнце не всходило, встала дочка, разбудила детей, до рассвета росой умыла - и к колодцу. «Куку!» - а муж не плывет.
- «Куку!»
Не выплывает.
А как взошло солнце, увидела, что вода в колодце покраснела. Поняла, что то родная мать так отплатила ее мужу, а саму ее сделала вдовой. Поняла, что нет ей теперь в целом свете ни помощи, ни совета, детей своих в свет пустила. Сыну за его золотые слова дала голосок, как серебряный звонок. Стал он соловушкой. Дочке за ее предательство дала отцовой доли отведать - сделала ее гадюкой. Сама же порхнула серой птичкой-вдовой. Затужила-закуковала - на весь век ей горя стало. И теперь так летает - без дому, без детей. Все мужа к себе зовет: «Куку! Куку!» И только на Петра, в тот день, как убили его, возвращается к ней память и кукушка замолкает до самой весны.
Соловья и теперь все за пение его любят, так он один своей долей не мучится. А гадюка каждую весну кожу сбрасывает - хочет снова стать человеком. Но для того надо, чтобы мать ее простила. На это она и надеется. Она ведь не знает, что мать стала кукушкой.
Ель - королева ужей (Литовская народная сказка)
Давным-давно, в незапамятные времена, жил старик со своею старухой. Было у них двенадцать сыновей и три дочери. Младшую звали Елью.
Однажды летним вечером пошли сестры купаться. Поплавали, поплескались вволю и вылезли на берег одеваться. Только младшая видит - забрался в рукав ее сорочки Уж. Как тут быть? Схватила старшая сестра кол, хотела его прогнать, но Уж обернулся к младшей и заговорил человечьим голосом:
- Обещай, Елочка, пойти за меня, тогда я и сам выползу!
Заплакала Ель: как это она пойдет за Ужа? В сердцах отвечала ему:
- Отдай сорочку подобру-поздорову, а сам уползай, откуда приполз!
Уж твердит свое:
- Обещай, что выйдешь за меня, тогда я сам выползу.
Что делать было Ели? Взяла да и пообещала.
Не прошло и трех дней, как полчище ужей приползло к старикам во двор. Все перепугались, а ужи кишмя кишат, копошатся... Ввалились незваные сваты в избу рядиться со стариками и невестой. Сперва родители удивились, рассердились, слышать ничего не хотели... Да что поделаешь с такой уймой ужей? Хочешь не хочешь, а приходится отдать им самую меньшую и пригожую дочку. Не сразу они уступили. Велели ужам подождать, сами потихонечку отправились к старой соседке и все рассказали ей. Соседка и говорит:
- Ужа обмануть легко: отдайте ему вместо дочки гусыню
и отпустите сватов.
Так и сделали. Нарядили белую гусыню, и только отбыли с нею сваты - закуковала на березе кукушка:
Ку-ку, ку-ку,
Обман, обман,
Не дочь - гусыню дали вам!
Ку-ку, ку-ку!
Рассердились ужи, бросили гусыню, вернулись и потребовали настоящую невесту. По совету старой соседки родители нарядили белую овечку и отдали сватам. Дорогой опять прокуковала им кукушка:
Ку-ку, ку-ку,
Да вы к венцу
Везете белую овцу!
Ку-ку, ку-ку!
Вернулись ужи, зашипели и опять потребовали невесту.
На этот раз отдали им белую телку, но кукушка вновь остерегла их, и они вернулись. Еще пуще разгневались ужи, пригрозили родителям и засухой, и потопом, и голодом за то, что не держат слова.
Оплакали домашние Елочку, нарядили и отдали ужам. Везут они ее, а кукушка знай кукует:
Торопитесь, торопитесь!
Заждался невесты витязь!
Наконец Ель с провожатыми приехала на берег моря. Встретил ее красавец-молодец, сказал, что он и есть тот Уж, что заполз в рукав ее рубашки. Тотчас переправились они на ближний остров и там спустились под землю, на самое дно морское. А на дне морском стоял богато разукрашенный дворец. Там и свадьбу справили. Три недели пили, плясали, гуляли.
Во дворце Ужа всего было вдоволь. Развеселилась Ель, успокоилась, а потом и вовсе забыла родной дом.
Миновало девять лет. У Ели уж три сына было - Дуб, Ясень и Береза и дочка Осинка, самая меньшая. Распроказничался однажды старший сын и стал у матери допытываться:
- Где живут твои родители, матушка? Вот бы их навестить.
Тут только и вспомнила Ель отца с матерью, сестер и братьев - всю свою родню. И задумалась она: как-то им живется? Здоровы ли, живы ли, а может, стариков уже и на свете нет? И так-то захотелось ей взглянуть на родной дом. Ведь столько лет не была там, не видала своих, так стосковалась по ним. Но муж сперва и слушать ее не хотел.
- Ладно,- наконец сказал Уж.- Отпущу тебя, только сперва спряди вот эту шелковую кудель,- и показал ей на прялку.
Взялась Ель за прялку - и день и ночь прядет, а кудель меньше не становится. Смекнула Ель, что тут какой-то обман - кудель-то, видать, была заколдованная, пряди не пряди - все равно не спрядешь. И пошла она к старухе-ведунье, жившей по соседству. Приходит и жалуется ей:
- Матушка, голубушка, научи меня спрясть эту кудель.
Старуха и научила:
- Затопи печь, брось в огонь кудель, иначе вовек не спрядешь!
Вернулась Ель домой, затопила печь - будто под хлебы, и бросила в огонь кудель. Шелк так и вспыхнул, и увидала Ель жабу, величиной с добрый валек, она прыгала в огне и выпускала из себя шелковую пряжу.
Спряла кудель и опять стала просить мужа отпустить ее хоть несколько дней погостить у родителей. На этот раз вытащил муж из-под скамьи железные башмаки и сказал:
- Как износишь их, так и пойдешь.
Обулась Ель, и ну бродить, разбивать их об острые камни, а башмаки толстые, крепкие, не стаптываются, да и только. Износа им нет, на весь век хватит.
Опять пошла Ель к старухе за советом, и та научила ее:
- Отнеси башмаки кузнецу, пусть накалит их в горне.
Ель так и сделала. Башмаки прогорели, она в три дня истрепала их и снова просит мужа отпустить ее к родителям.
Ладно,- сказал муж,- только сперва испеки какой-нибудь пирог в гостинец, а то что ты дашь братниным детям?
А сам велел всю посуду попрятать, чтобы Ели не в чем было поставить тесто. Долго ломала голову Ель, как принести воду без ведра, как замесить тесто без квашни? И опять пошла к старухе. Та и говорит:
- Замажь решето закваской, зачерпни речной воды и в нем же замеси тесто.
Ель так и сделала. Замесила тесто, испекла пироги и собралась с детьми в дорогу. Проводил их Уж, перевел на берег и наказал:
- Гостите не дольше девяти дней, а на десятый возвращайтесь! Выходи на берег с детьми без провожатых и покличь
меня:
Если жив ты, муж: мой верный,
Брызнут волны белой пеной,
Если помер - пеной красной...
Вскипит море молочной пеной, знай, что жив я, а вскипит кровавой пеной, значит, пришел мне конец. А вы, дети, смотрите, никому не проговоритесь, как меня выкликать надо.
Сказав это, распростился с ними и пожелал им благополучного возвращения.
Сколько было радости, когда Ель явилась в отчий дом! И родичи и соседи собрались поглядеть на нее. Один за другим расспрашивали, как ей со змеем живется. Она только рассказывала и рассказывала. Все наперебой угощали ее, говорили ласковые речи. И не заметила Ель, как девять дней пролетело.
Тем временем братья, сестры и родители раздумывали, как бы удержать Ель дома, не отпускать ее к Ужу. И порешили: выведать у детей, как, выйдя на берег, станет Ель вызывать мужа со дна морского. А потом пойти туда, выманить его и убить.
Завели они старшего сына в лес, обступили его и стали пытать, только он прикинулся, будто знать ничего не знает. Как ни стегали розгами, что ни делали, а допытаться не могли. Отпустили его дядья, наказав ничего не говорить матери. На другой день взялись они за Ясеня, а потом за Березу, но и те тайны не выдали. Наконец завели в лес меньшую дочку - Осинку. Сперва и она отрекалась, а как увидала розги, сразу все выболтала.
Тогда двенадцать братьев взяли косы острые, вышли на морской берег и кличут:
Если жив ты, муж мой верный,
Брызнут волны белой пеной,
Если помер - пеной красной...
Только выплыл Уж, напали на него братья Ели и зарубили. Вернулись они домой, ничего сестре не сказали.
Миновал девятый день, Ель распростилась с родичами, вышла с детьми на морской берег и кличет:
Если жив ты, муж мой верный,
Брызнут волны белой пеной,
Если помер - пеной красной...
Замутилось, зашумело море, вскипела кровавая пена, и услыхала Ель голос своего мужа:
- Двенадцать братьев твоих косами зарубили меня, а выдала им меня Осинка, любимая наша дочка.
Ужаснулась Ель, заплакала и, обернувшись к Осинке, молвила:
Стань пугливым деревцем на свете,
Век дрожи, не ведая покоя,
Пусть лицо твое дождик моет,
Волосы твои терзает ветер.
А сыновьям сказала:
Станете большими деревами,
Елью я зазеленею рядом с вами.
Как она сказала, так и стало. И теперь дуб, ясень и береза - могучие, красивые деревья, а осина и от самого легкого ветерка дрожит,- все за то, что побоялась своих дядьев и выдала им родного отца.
Егле (вариант прислан rostislava)
Однажды вечером три сестры купались в озере. Вот они наплавались, наплескались и вышли на берег. Две старшие оделись, а младшая - ее Егле звали - только руку протянула к рубашке, вдруг кто-то как зашипит на нее! Посмотрела Егле - это уж забрался в рукав.
- Уходи прочь! - закричала девушка.
- Пообещай, что пойдешь за меня замуж, - уйду, - сказал уж человеческим голосом.
Егле рассердилась, а сестры смеются.
- Чем не жених тебе, - говорят, - соглашайся, сестрица.
И побежали домой.
Осталась Егле одна на берегу. Солнце зашло, совсем стемнело. Страшно Егле, да как без рубашки домой пойдешь?
- Милый уж, отдай рубашку! - просит она.
Уж все свое твердит:
- Назовись моей невестой.
- Ну, ладно, - крикнула Егле, - будь по-твоему!
Уж выполз из рукава. А Егле схватила рубашку - и скорей за сестрами.
На другое утро села Егле у окошка пряжу прясть. Сидит - прядет, песни поет. Про ужа и думать забыла. Вдруг слышит - во дворе зашуршало, зашипело. Глянула девушка в оконце да так и обмерла со страху.
Полон двор ужей! Шипят ужи, извиваются. А три самых больших, самых толстых вползли на порог, сквозь щелку под дверью в дом проскользнули.
Егле - скорей из комнаты да в клеть! Забилась в уголок, дрожит от страха.
А ужи говорят отцу с матерью:
- Пришли мы сватами от самого царя озерных вод. Снаряжайте вашу млад- шую дочь. Она за нашего господина обещала замуж пойти.
Что тут делать? Пусть хоть царь, а все равно гад ползучий, уж холодный, - как за такого любимую дочь отдать! Да и отказать нельзя - сама девушка слово дала.
Как раз в ту пору у них старуха-соседка гостила. Та старуха и говорит потихоньку отцу с матерью:
- Отдайте вместо дочери гусыню. Где ужам разобрать!
Отец с матерью так и сделали. Вынесли белую гусыню и говорят сватам:
- Вот наша младшая дочь. Везите невесту к жениху.
Ужи посадили белую гусыню в корыто и повезли ее со двора. Только подъехали к воротам, слышат - кукушка на заборе кукует:
Ку-ку, ку-ку!
Девушку припрятали,
Гусыню сосватали.
Ку-ку!
Воротились ужи в дом, зашипели, засвистели - подавай им настоящую не- весту.
Опять старуха-соседка шепчет отцу с матерью:
- Выведите им белую овечку.
Мать с отцом привели белую овечку.
- Не хотелось с дочкой расставаться, - говорят ужам, - да что поделаешь! Берите ее, ведите к жениху.
Ужи повели белую овечку. Полдеревни провели, да с дерева на базарной площади опять закуковала кукушка:
Ку-ку, ку-ку!
Девушку припрятали,
Овечку сосватали.
Ку-ку!
Приползли сваты назад.
- Нет, - говорят, - не та невеста.
А старуха-соседка все учит:
- Отдайте ужам белую корову.
Привели белую корову, алой лентой ей шею обвили, отдали сватам.
Ужи погнали по деревне белую корову, до самой околицы довели. А за околицей на кусту кукушка сидит, по-кукушечьи говорит:
Ку-ку, ку-ку!
Девушку припрятали,
Корову сосватали,
Ку-ку!
Воротились сваты, говорят:
- Мы к вам с честью, а вы вот как? Три раза нас обманули! Смотрите: в четвертый обманете - не миновать вам беды. Зубами изгрызем мы ваши де- ревья в садах, хвостами побьем посевы на полях.
Егле услышала из клети эти слова и вышла к сватам.
- Я, - говорит, - слово дала, я и отвечаю. Ведите меня к жениху.
Сваты по деревне ползут, за сватами Егле идет, за Егле ужи в пыли вьются - невесту к жениху провожают. А кукушка за ними летит, по-кукушечьи говорит:
Вот это невеста!
Умна и прелестна,
Стройна, точно елка,
Кудри, как из шелка!
Подошли к озеру. Вода в озере запенилась, забурлила и отхлынула от берега. А на прибрежном песке юноша появился - статный, красивый, в богатой одежде.
- Я жених твой, - сказал Егле юноша. - Зовут меня Жолтис. Для других людей я уж, что по земле извивается, а для тебя, девушка, сбросил я змеиную кожу, тебе одной открыл свое имя. Полюбишь меня, красавица?
- Полюблю, - сказала Егле, - буду тебе верной женой. - И пошла за женихом в подводное царство.
С тех пор девять лет минуло. Егле родила своему мужу двух сыновей и дочку. Хорошо жилось Егле. И дети удались - ласковые, послушные, и муж ее любил и берег. Только вот затосковала Егле по родному дому. Стало ей подводное царство немило, захотелось на отца с матерью поглядеть, ласковым словом с братьями перекинуться, с сестрами за прялкой песни спеть.
Просит она мужа:
- Отпусти меня, Жолтис, домой погостить, отцу с матерью показать наших деток.
А Жолтис не отпускает.
- Разве плохо тебе в подводном царстве? - спрашивает ее.
- Нет, хорошо, - отвечает Егле. - Да плоха та дочь, что отца и мать своих забудет навеки.
- Ну, будь по-твоему, - говорит Жолтис. - Отпущу тебя, только прежде спряди ты мне эту золотую кудель.
Егле села за пряжу. День прядет, другой прядет, а кудель все не убывает. Будто даже больше становится.
А старая нянюшка, что младшую дочку нянчила, поглядела, как Егле пряжу прядет, покачала головой и говорит:
- Хоть до моих лет доживешь, и то тебе не спрясть всей кудели.
- А что же, нянюшка, делать? - спрашивает Егле.
- А ты накали спицу в огне, да и проткни ею кудель.
Взяла Егле спицу, накалила добела и только воткнула в кудель - вдруг выскочила из клубка большая жаба. Эта жаба в кудели сидела и выпускала изо рта золотые нити. Егле с одного конца пряжу пряла, а с другого конца кудель еще длиннее становилась. Ну, а теперь Егле всю кудель в одну ночь спряла.
Наутро приносит она мужу пряжу и говорит:
- Что ты велел, то я исполнила: исполни и ты, что обещал.
- Хорошо, - отвечает Жолтис. - Я от своих слов не отказываюсь. Отпущу тебя к матери и отцу, когда ты эти башмаки сносишь.
Жолтис достал из-под лавки железные курпы и подал их жене.
Обула Егле железные курпы. С утра до вечера ходит по острым камням, на скалы взбирается, а на железной подошве - хоть бы одна царапина.
Нянюшка смотрит на нее и головой качает:
- Зря себя, доченька, мучаешь, сто лет проживешь - сто лет курпы целы будут.
- Научи, нянюшка, что делать, - просит Егле.
- Снеси кузнецу и вели их в горн бросить.
Так Егле и сделала. Кузнец перекалил железо в горне, - стало оно ломкое да хрупкое, что стекло. В один час износила Егле курпы.
Приходит она к мужу и говорит:
- Теперь отпустишь?
- Отпущу, - говорит Жолтис. - Только как же ты без заячьего пирога в родном доме покажешься? Смотри, осудят тебя люди, - загордилась, скажут.
Тут Егле и вспомнила. Еще когда она маленькой была и случалось отцу с матерью куда-нибудь из дому уезжать, - никогда они с пустыми руками не возвращались. Привезут пирог, всех детей куском оделят и притом такие слова скажут: "По дороге шли, в заячий домик зашли, заяц нам пирог испек, вот и вам кусок". Так и по всей Литве исстари велось. Стыдно стало Егле, что она дедовский обычай забыла, и побежала она печь пирог.
А муж потихоньку все ведра и горшки припрятал, одно решето оставил. Как в решете воду носить, как тесто месить? Вода прольется в дырочки, мука просыплется.
Но и тут старая нянюшка помогла. Она взяла ржаного мягкого хлеба и залепила дырки. Егле замесила в решете тесто, ни капельки воды не пролила, ни горсточки муки не просыпала.
Испекла Егле пирог и стала с мужем прощаться.
Муж ей говорит:
- Больше девяти дней не гости, и смотри, как назад пойдешь, чтобы никто тебя не провожал. Стань на берегу и позови меня так:
Если жив мой друг бесценный, -
Забурли, вода проточная.
Из пучины брызни, пена,
Пена белая, молочная!
Если ж милый мой убит
И в пучине темной плавает, -
Над волною закипит
Пена красная, кровавая!
- И вы, мои сыновья, и ты, дочь, слово дайте - о чем знаете, людям не рассказывать.
Дали дети слово.
Тут Жолтис обернулся ужом и вынес жену с детьми на берег озера.
Вот радости-то было, когда Егле со своими детьми в родной дом постучалась!
Отец и мать дочерью да внуками не налюбуются, братья, сестры с Егле не наговорятся.
Только соседи их дом стороной обходят. Меж собой говорят:
- Вернулась ужиха с уженятами. Хорошо еще - мужа своего дома остави ла. Не было бы от них беды!
Братьям обидно. Стали они сестру уговаривать:
- Откажись от мужа, оставайся с нами навеки. А придет муж за тобой, - мы тебя не выдадим.
Егле отвечает:
- Не дело вы, братья, говорите. Как жене от живого мужа отказываться, как детей родного отца лишить! И если не придет муж за мной, я сама, как время поспеет, из вод озерных его вызову.
- А как ты его вызывать станешь?
- Эх, братья! - отвечает Егле. - Не вам его звать, не вам про то и знать. А меня лучше не спрашивайте, все равно не скажу.
А старуха-соседка учит братьев:
- Не с той стороны, - говорит, - подступаете. Что мать не скажет - малые дети выболтают.
Вот собрались братья ночью в лес коней пасти и старшего сына Егле с собой взяли. В лесу коней на зеленую траву пустили, разложили костер и стали у мальчика выспрашивать, как отца по имени зовут и на какой он зов отзывается.
Ничего им старший сын не сказал. Лаской выспрашивают - отмалчивается, побоями выпытывают - только плачет.
- Ну, - говорят братья, - этот в мать пошел, может, с младшим лучше сговоримся.
Утром вернулись они домой. Егле спрашивает у сына:
- Отчего у тебя, сыночек, глаза красные?
- В лесу костер дымно горел, - отвечает ей сын, - вот глаза и покраснели.
На следующую ночь опять пошли братья в лес коней пасти и зазвали с собой младшего сына Егле.
Да и от него ничего не добились.
Вернулись наутро домой. Егле глянула на сына и спрашивает:
- Что это, сыночек, и у тебя глаза красные? Не обидели ли тебя дядюшки?
- Нет, не обидели, - отвечает ей сын. - Я всю ночь не спал, коней стерег, вот и покраснели глаза.
И на третью ночь собрались братья в лес. Приласкали они маленькую племянницу и с собой заманили.
Была она у матери с нянюшкой любимым дитятей. Никто ее никогда и пальцем не тронул, злого слова не сказал. Вот стали ее дяди выспрашивать да выпытывать. Она в землю глазками уперлась, молчит, только головой качает: "Не знаю я ничего". А как пригрозили ей дяди гибким прутом, - она задрожала вся, побелела, что платок, да все и рассказала. И как отцово имя - сказала, и на какой он зов отзывается - открыла.
Ну, дядьям только того и надо. Еще пригрозили ей, чтобы она перед матерью и словом не обмолвилась, и отвели ее домой.
А сами захватили косы, пошли к озеру. Сделали они злое дело, косы о траву вытерли и воротились назад. Только стали косы в сенях вешать, услыхала Егле железный звон, и сжалось у нее сердце.
- Что, братья, - спрашивает, - так рано на работу выходили?
Братья отвечают:
- Густая трава по утренней росе ровнее ложится.
А Егле все душой неспокойна. В тот же день собралась она назад к мужу. У порога с матерью и отцом попрощалась, у ворот сестер, братьев обняла, - никому провожать себя не позволила.
Подошла она с детьми к озеру, стала на бережку и сказала, как муж ее научил:
Если жив мой друг бесценный,
Забурли, вода проточная,
Из пучины брызни, пена,
Пена белая, молочная!
Если ж милый мой убит
И в пучине темной плавает, -
Над волною закипит
Пена красная, кровавая!
Тут всколыхнулись озерные воды, пеной вспенились. Да не белая пена на волнах качается, не белая, как молоко, а красная, как кровь. И со дна голос послышался:
В час туманный,
В час рассветный
Я людьми загублен злыми
Дочка милая,
Зачем ты
Назвала отцово имя?
Заплакала, зарыдала Егле. Потом обернулась к детям и сказала:
- Нет у вас ласкового отца, нет у меня любимого мужа. Никто нас в подводном царстве не приветит, а под одним кровом с злыми убийцами нам не жить. Пусть же будет так, как я скажу:
Верным сынам моим, юным героям,
Слово сдержавшим отважно и твердо, -
Дубом и ясенем стать над горою,
Буре не кланяясь, выситься гордо.
Дочке же - девочке, сердцем не сильной,
Сердцем не сильной, не крепкой душою, -
Трепетным деревом, робкой осиной
Вечно дрожать на болоте листвою.
Мне же подняться в зеленом уборе,
Елью угрюмою, елью ветвистою, -
Вечно ронять мне в сумрачном горе
Слезы прозрачные, слезы смолистые...
И как сказала, так и сделалось. Старший сын превратился в дуб высокий, младший - в ясень, а дочь - в трепетную осину. Сама же Егле стала над озером темною елью.
С тех пор и повелись на земле ель, дуб, ясень и осина. Печальной вдовой клонит ель свои ветви долу. Чуть дохнет ветер - дрожат, точно от страха, у осины мелкие листочки. А у дуба и у ясеня стволы крепки и тверды, как сердце верного человека. А почему это так, только тот и знает, кто слыхал от дедов про бедную Егле и про ее детей.
Невеста ужа (Латышская народная сказка)
Как-то жаркой, летней порой, в самый полдень, три девицы купались в море. Одна спрашивает:
- Которая из нас первой выйдет замуж?
Вторая отвечает:
- Первой выйдет замуж самая красивая!
А третья девица промолчала. Вскоре вышла она из воды и хотела одеться. Только было потянулась за своей белой рубашкой, как вздрогнула: на рубашке лежал уж.
- Уж, уж, - просит девица, - сползи с рубашки.
- Обручись со мной, - отвечает уж, - тогда уйду!
- Отчего не обручиться? - смеётся девица. - Только сползи с рубашки!
- Э, нет, - не соглашается уж, - дай мне своё колечко.
Сняла девица колечко и отдала его ужу. В тот же миг исчез уж с кольцом в морской пучине.
Горько плакала дорогой третья девица, а подруги её утешали:
- Что ужи в невестах понимают?
Но через три недели явился уж за своей невестой. Вышел он из моря с большим почётом: сам сидел в золотой карете, на голове - золотая корона. Упряжь алмазами сверкает. За каретой придворные идут, на кокле играют.
Увидела это девица, побежала к родителям:
- Отец, матушка, что же мне делать? Уж за мной приехал!
Испугались родители, не знают, что делать, что ужу говорить. Но тут какая-то старушка их надоумила:
- Что ужи в невестах понимают? Отдайте ему гусыню - обрадуется и уйдёт восвояси.
Отдали родители гусыню вместо дочери. Обрадовался уж, взял гусыню и уехал. Едет он, а на обочине синица поёт:
- Ужок-муженёк гусочку везёт!
Смекнул тут уж, что обманули его.
Через три недели снова едет уж за невестой. На этот раз он не в духе и сердито требует, чтобы отдали ему невесту. Но тут та же старушка, что и в прошлый раз, совет дала:
- Что ужи в невестах понимают? Отдайте ему козу, обрадуется и уйдет восвояси.
Отдали родители ужу козу вместо дочери. Обрадовался уж, взял козу и уехал. Едет он, а на обочине синица поёт:
- Ужок-муженёк козочку везёт!
Смекнул тут уж, что опять обманули его.
Через три недели в третий раз едет уж за невестой. Но на этот раз он грознее тучи, кричит, чтобы не смели больше над ним насмехаться, не то несдобровать им.
Делать нечего, пришлось отдать ужу дочку. Обрадовался уж, посадил невесту в карету и уехал. А на обочине синица поет:
- Ужок-муженёк невестушку везёт!
Всё длинное шествие вместе с невестой скрылось в морской пучине. Через год мать невесты пришла к морю и спрашивает:
- Доченька, милая, расскажи мне, поведай, как живётся тебе?
Вышла из моря лягушка и отвечает:
- Счастлива твоя дочь. Живёт она в богатом дворце и сынка малого нянчит!
Обрадовалась мать, услышав такие вести, и домой пошла.
На другой год мать невесты снова пришла к морю и спрашивает:
- Доченька, милая, расскажи мне, поведай, как живётся тебе?
Вышел из моря рак и отвечает:
- Счастлива твоя дочь. Живёт она в богатом дворце и дочку малую нянчит!
На третий год снова пришла мать невесты к морю и спрашивает:
- Доченька, милая, расскажи мне, поведай, как живётся тебе?
Услыхав это, невеста ужа обняла своего мужа и просит, чтобы отпустил он её с детками к матушке погостить. Очень не хотелось ужу её отпускать, но напоследок разрешил он ей погостить у матери три недели.
Взяла невеста ужа сына и дочку на руки и отправилась к своей матери в гости. Две лягушки карету тянули, а щука за кучера была. Встретила мать дочку, обняла, а на внучат нарадоваться не может.
Погостила невеста ужа три недели у матушки и к ужу в море вернулась.