Белый Кречет
В воздухе запахло подмерзающей весной, а это значит только одно: скоро весна. Весна когда снег почернеет, скукожится, а затем и вовсе исчезнет; весна, когда на асфальте высохнут последние лужи и можно будет впервые за год надеть любимые кроссовки; весна, когда не надо будет натягивать сто одёжек прежде, чем выйти на улицу; весна, когда… Да много ли чего случится весной и летом. Будет множество тёплых и холодных дней, уютных ламповых вечеров и суровых, палаточных ночей. Будет время, когда я, наконец, вдохну свободный экспедиционный воздух и буду абсолютно счастлива. Ну а пока…пока, в преддверии очередной экспедиции можно вспоминать прошлую.
Итак, острова Василия. Если вчера я была жива, значит, сегодня умерла. Хотя точнее будет наоборот: если я умерла вчера, значит, сегодня, я живее живых; вся сутолока, толчея и непомерный ворох проблем более не трогают меня и не придавливают к земле своим весом последних гигантов. Я свободна. Грудь мерно вздымается, вбирая полные лёгкие холодного воздуха, под ногами - колеблющийся лёд морских волн, над головой - белое солнце. Глаза прикованы к тому, что впереди. А впереди было несколько маленьких каменистых островов, разделённых прозрачной бирюзовой водой с обильной белой пеной на поверхности. Над этим всем летали тысячи птиц. Они летали над водой, гнездились на скалах, парили в небе - из-за такого их количества мир стал белоснежным, под цвет их оперенья. Воздух сотрясался от звона и гомона: всё вокруг кричало, дрожало, порождало новую жизнь, жило…
Андрей заглушил мотор, чтобы мы могли подольше полюбоваться открывшимся видом, и течение стало медленно крутить тримаран, демонстрируя острова во всей красе. Забылись тот час же и морская болезнь, и холод, и все неприятности и невзгоды, которые время от времени посещают всех путешественников. Осталась лишь жизнь, прекрасная, единственная и, главное, настоящая.
Итак, острова Василия. Если вчера я была жива, значит, сегодня умерла. Хотя точнее будет наоборот: если я умерла вчера, значит, сегодня, я живее живых; вся сутолока, толчея и непомерный ворох проблем более не трогают меня и не придавливают к земле своим весом последних гигантов. Я свободна. Грудь мерно вздымается, вбирая полные лёгкие холодного воздуха, под ногами - колеблющийся лёд морских волн, над головой - белое солнце. Глаза прикованы к тому, что впереди. А впереди было несколько маленьких каменистых островов, разделённых прозрачной бирюзовой водой с обильной белой пеной на поверхности. Над этим всем летали тысячи птиц. Они летали над водой, гнездились на скалах, парили в небе - из-за такого их количества мир стал белоснежным, под цвет их оперенья. Воздух сотрясался от звона и гомона: всё вокруг кричало, дрожало, порождало новую жизнь, жило…
Андрей заглушил мотор, чтобы мы могли подольше полюбоваться открывшимся видом, и течение стало медленно крутить тримаран, демонстрируя острова во всей красе. Забылись тот час же и морская болезнь, и холод, и все неприятности и невзгоды, которые время от времени посещают всех путешественников. Осталась лишь жизнь, прекрасная, единственная и, главное, настоящая.