Сретенск. Часть 2: город в тупике
История Сретенска - русская до абсурда. В 1648 году на берегу Шилки у границы степей и гор казаки основали зимовье, после раздела Даурии в 1689 году превратившееся в Сретенский острог. В 1775 году он получил статус уездного города, в 1790 ещё и герб, вот только жителей здесь едва набиралась сотня. В 1798 Сретенск разжаловали в село и приписали к Шилкинскому сереброплавильному заводу, а в 1851-м и он приказал долго жить. Однако генерал-губернатор Николай Муравьёв так хотел стать Муравьёвым-Амурским, что в тот же год учредил Забайкальское казачье войско, куда помимо старых сибирских казаков вошли и многие вчерашние крестьяне. Сретенск сделался станицей, но сквозь смены статуса так и оставался торговым селением средней руки. И оставался бы дальше, если бы в 1900 году сюда не подвели Транссиб, от конечной станции которого путь на Дальний Восток продолжался по рекам. Так наступил расцвет, шальной и неудержимый - на станицу свалилось столько денег, что их можно было хоть пускать на растопку, хоть есть со сметаной (причём не обязательно ртом). За несколько лет тут возникло 105 фирм, в том числе 3 банка, 3 пароходства и не знаю сколько отелей, борделей, синематографов и бань: деньги грёб лопатой банкир и грузчик, землевладелец-казак и ворюга-чиновник, еврей и эвенк. Но вот в 1907 году стройка Транссиба возобновилась на станции Куэнга, оставив Сретенск тупиком, а в 1916 бум оборвался паровозным гудком на мосту у Хабаровска. Ещё дважды - белыми в 1918 и красными в 1926, - Сретенск наделялся по инерции статусом города, а плановая экономика да концентрация войск у границы Китая худо-бедно держали его на плаву: весь ХХ век население города держалось на уровне 9-15 тыс. человек, достигнув пика в 1959-м, а в 1990-х уйдя в крутое пике. Нынешний Сретенск - странное зрелище: глухое захолустье, где пустырей больше, чем участков, а среди покосившихся изб и бурьяна одиноко стоят самые роскошные здания от Благовещенска до Читы.
В прошлой части я показал железную дорогу и станцию за Шилкой, а сегодня осмотрим город на правом берегу.
Первое и главное ощущение Сретенска - печать упадка. Потрясающе красиво расположенный, Сретенск кажется разреженным и растворяющимся в окрестных сопках, как опустошённая войнами Шуша, которую я назвал "город над бездной".
2.
Сюда не дошли в ХХ веке многие приметы благоустройства - например, центральные водопровод и канализация, и даже асфальт начал появляться только в последнее десятилетие.
3.
Каменных заброшек в Сретенске не так уж много - но это только потому, что на 9/10 город остаётся деревянным:
4.
И пожалуй самый распространённый вид этих заброшек - старинные амбары, где от навигации до навигации копился корабельный груз:
5.
Тут и там, не дальше квартала от реки, они попадаются по всему центру Сретенска:
6.
А две новостройки на весь город кажутся космическими кораблями, приземлившимися из иных миров. Южнее центра это детский сад:
7.
Севернее - районный суд:
8.
Но при всём том я бы сказал, в Сретенске нет столь характерного для Забайкалья остервенения, зашкаливающих подозрительности и агрессии, которыми нам запомнился казацко-каторжанский край. Здешняя атмосфера - забвение: город живёт тихо, медленно, люди движутся по его улицам словно в полусне.
9.
В прошлой части мы с другом-автостопщиком Петром прибыли поездом на станцию Сретенск - ту самую, по которой сюда пришёл экономический бум. Сейчас и станция так же призрачна и пуста, а расположение прямо напротив центра обманчиво - паромов через Шилку давно нет, а в обход через мост идти порядка 7 километров. Мост приводит примерно в середину узкого длинного города, и исторический центр лежит ниже по течению Шилки. Выше по течению же виднеется Муравьёвский затон - похожая на фьорд между скал гавань в устье Куренги, благодаря которой в начале ХХ века здесь и решили строить главный амурский порт. Теперь там стоит всего несколько катеров да одинокая "Заря" ( про её аналог см. здесь), курсирующая по шилкинским деревням без чёткого расписания.
10.
С моста мы спустились на Набережную, которая в городе у речной дороги не могла не стать главной улицей. Как "улица Набережная" она и числится ныне - застройка её вроде и односторонняя, но на другой стороне - ни парапета, ни пляжа, ни дальнего вида, а только непролазные кусты:
11.
Буквально от моста вдоль неё тянутся красивые старые избы с наличниками, но первым привлекает взгляд огромный оранжевый дом Якова Андоверова (1902-08) - патриарха сретенских богачей. Он происходил из семьи ссыльных евреев, коих в Сибири 19 века накопилось столько, что впору было хоть Вторую Черту оседлости создавать. Или вернее настоящая Черта оседлости была по сути дела ссылкой, в которой евреи рождались, учились, женились, старели и отходили в мир иной. Некоторые из них понимали, что лучше быть ссыльным там, где золото и до Китая рукой подать, чем там, где ловить нечего и стрелять нечем, а потому сами искали способы угодить в ссылку... Как бы то ни было, ещё до постройки Транссиба Андоверов успел разбогатеть добычей золота на Сунтарских приисках в Приамурье, а уже в 1896 году построил в Сретенске коммерческий пароход, который назвал почему-то "Батрак". Он же привёл судостроение в соседний Кокуй, договорившись с Балтийским заводом в Петербурге о строительстве первой у будущей станции сборочной верфи. Сретенский бум Андоверов не только использовался по максимуму, но и приближал как мог, и на его волне построил у набережной роскошный дом с первой в городе электростанцией. Внутри сохранились какие-никакие интерьеры, включая изразцовую печку-голландку, и их можно даже осмотреть - тут теперь обитает гостиница. Но как водится, узнал об этом я лишь при написании поста:
12.
Вокруг Андоверовского дома же образовался, натурально, Еврейский квартал: на следующей от реки улице Луначарского стояла деревянная синагога, по адресу которой мы обнаружились лишь пустырь, а вот в Шилкинском переулке белое здание - в прошлом баня и синематограф "Гранд-иллюзион Меркурий" нерчинского купца Самуила Вейнермана.
13.
Соседом Андоверова был Соломон Мошкович, владевший на пару с братом Гершем пароходом "Варяг" да парой небольших заводов, включая актуальную здесь дроболитейню. Теперь его особняк занимает налоговая инспекция:
14.
Гибрид казачьей станицы с еврейским местечком - где ещё такое увидишь? На местной Арке Цесаревича совсем не удивляет шестиконечная звезда. Арка, само собой, современная, но сделана по мотивам исторической (1891) с заменой дерева на металл:
15.
В Хабаровске, Благовещенске, Сретенске "арки Цесаревича" неизменно глядят на воду - за неимением дорог, будущий Николай II амурскую часть своего азиатского вояжа проделал на пароходе. За аркой и ныне находится пристань речного вокзала, большую часть времени представляющая собой единственное общественное пространство в городке:
16.
Сейчас монотонное течение Шилки у пристани изредка разбавляет брызгами и шумом скоростная "Заря", а чаще - поезд из одного вагона под маневровым тепловозом, едущий узким карнизом по дальнему берегу. В начале ХХ века всё было иначе: у станции (её постройки видны справа на кадре выше) находился грузовой порт, а с городской стороны - пассажирский, где выстраивались в очереди "американские" пароходы с трубой над парой-тройкой палуб и гребным колесом на корме. Условия на их борту были ужасными, цены - заоблачными (50 рублей до Николаевска-на-Амуре - это как в наши дни несколько десятков тысяч), ход - медленным, с обилием внеплановых остановок из-за поломок и мелей. И не спасала никакая конкуренция: все пароходчики понимали, что при первой возможности народ пересядет на поезда, а потому предпочитали грести, пока гребётся.
16а.
И всё же именно речной вокзал был центром жизни Сретенска, а потому над ним начал складываться и местный "даунтаун". Теперь здесь огромная площадь с памятником Победы (слева), почти всю свою историю представлявшая собой песчаный пустырь, который при нас окончательно раскопали с целю наконец-то выложить чем-нибудь твёрдым. Названия у площади, как я понимаю, нет и не было никогда, но по улице, поднимающейся от Речного вокзала, я для себя называл её площадью Кочеткова. Её панорама с того берега - на заглавном кадре, а вот такой вид открывается из арки:
17.
Правая сторона площади - главный памятник давнего бума: продлись он дольше лет на 10-20 - и Сретенск напоминал бы если не губернский город, то обветшалые "купеческие республики" вроде Бийска, Троицка или Ирбита. Первым от реки стоит торговый дом Иннокентия Шустова - золотопромышленника из Кяхты, между Сретенском и Благовещенском подавшегося в чаеторговцы. Сюда он был ещё до постройки Транссиба, понимая, что когда поезд придёт - будет поздно. В 1895 году он обзавёлся первым в Сретенске пароходом "Бурлак" с двумя колёсами и деревянным корпусом, из которого, купив в 1901 году, братья Мошковичи сделали своего "Варяга". Верхний этаж дома на площади Иннокентий Евгеньевич сдавал Русско-Азиатскому банку, а на нижнем, как и в наши дни, торговали промышленными товарами... только весьма специфическими: здесь располагался оружейный магазин, явно востребованный в лихом Забайкалье.
18.
Выше - Банк взаимного кредита (1912) даже не губернского, а просто столичного уровня. Теперь тут сидит районная администрация, но властям в городе без канализации приходится быть ближе к народу - например, из своих кабинетов спускаться в дощатые "скворечники", стоящие на заднем дворе.
19.
Верхнюю сторону площади образует улица Луначарского, ранее просто Средняя, за которой ансамбль завершается домом купца Иосифа Эдельштейна (1910) из Нерчинска. Далеко не самый богатый из сретенских предпринимателей, одним из лучших домов он обзавёлся потому, что строил его не только для торговли, но и для себя, видимо рассчитывая остаться здесь и по окончании бума.
20.
Соседям Эдельштейнов были просто Штейны - отец Михаил и сыновья Максим и Никифор. Дорогу к своему дому от пристани они благоустроили и замостили, так что официально называлась нынешняя улица Кочеткова тогда Штейновский переулок, а в народе - Штейновский бульвар. По сути именно Штейны были главными купцами Сретенска: помимо особняка и магазинов они держали в городе лучшую гостиницу «Дальний Восток», театр в каменном здании, ресторан, фотоателье, пекарню, кузницу, прогулочный сад «Фантазия» и пожарную часть. Не очень понимаю, кому это всё помешало, но теперь дом Эдельштейна стоит посреди пустырей, гаражей и советских халуп, так что вот фотография его балкона:
20а.
С другой стороны площади на всё это иронично поглядывали казаки: купцы - суетятся, богатеют, разоряются, казакам же, многие из которых были внуками крепостных работяг, от каждого из этих действий сыпалась монета. Как и во многих других уголках Сибири и Кавказа, казаки занимали в Сретенске нишу дворянства - они были единственными землевладельцами, и экономический бум обогащал их просто по факту того, что они тут родились. Иногда хозяева не знали меры - так, Кокертайский цементный завод выше по Шилке закрылся в 1905 году после 9 лет работы из-за регулярно повышавшейся арендной платы. Но кое-что казаки успели сделать и на благо станицы - например, построить 7-классное училище (1912) для своих детей:
21.
Из окон которого открывался вот такой вид. За домом Эдельштейна виднелись деревянные дома и каланча Штейновского квартала, ну а ближе - каменный храм, посвящение которого в городе Сретенске нетрудно угадать:
21а.
Заложенный вместе с острогом в 17 веке и отстроенный в камне в 1782 году, он чуть больше столетия одиноко белел среди изб, оставаясь единственным памятником недолгой уездной эпохи. Хочется сказать - и самой восточной в Российской империи каменной постройкой 18 века, но нет - кое-что было ещё и в Якутске, однако и здесь, и там снесено.
22а.
На месте разрушенного храма в 1930-х годах разбили сквер и поставили памятник Ленину, обличающий капиталистов в Банке взаимного кредита и районных чиновников, которые сидят на их местах:
22.
Ещё один памятник на площади - катер береговой охраны "Аист". Такие строились на Сретенском судозаводе в соседнем Кокуе на рубеже 1980-90-х. Базой дивизиона пограничных катеров служит Муравьёвской затон, из которого они спускаются на 200 километров к устью Шилки стеречь верховья Амура и низовья Аргуни. В нынешнем Сретенске погранотряд потянет на градообразующее предприятие, так что это памятник не только стражам границ, но и последним кормильцам. Что интересно, поставлен он был 25 мая 2018 года к 100-летию погранслужбы, а вот здесь висит архивное объявление от 14.05.2018. о продаже такого же катера на самовывоз с завода.
23.
Что удивительно, в Сретенске нет улицы Ленина - как уже говорилось, главная городская ось тут улица Луначарского. До революции она называлась ещё проще - Средняя между Береговой (ныне Набережной) и Верхней (ныне Партизанской) улицами. Прогуляемся по ней на пару кварталов от площади - сначала в сторону моста:
24.
Одиноко мощное деревянное здание, видимо, осталось от Штейновского квартала и до революции его занимало что-то из того солидного списка под фото №20. Например, гостиница "Дальний Восток", которая упоминается как 2-этажная. При Советах здесь была школа, позже Дом пионеров, а ныне обитает краеведческий музей, в своё время так разочаровавший periskop, что мы с Петром и сами туда идти не захотели. Дело в том, что музей тут возник со второй попытки: купцы, слетевшиеся в Сретенск делать деньги, не увлеклись собиранием древностей, а первый музей, созданный в 1928 году учителем Александром Белявским, проработал всего несколько лет, после чего экспонаты свалили на чердак дома культуры, где большинство из них пропали без следа. Нынешний музей был создан в 1949 году уже по разнарядке...
24а.
Напротив - маленький каменный домик Гизеля, какой-то особенно милый между дворцов и халуп:
25.
И почтамт (1906) в ещё одном доме Шустова - Иннокентий Евгеньевич построил его сам, но сразу же сдал почтовому ведомству в аренду:
26.
В другой стороне по улице Луначарского слева виден бывший Сибирский торговый банк, справа - нынешняя администрация города:
27.
Здесь бывшая Средняя не отмечена именами известных купцов, но куда более целостна и просто богата на симпатичные старые домики. В том числе - деревянные:
28.
С характерными рядами ажурных наличников и карнизов:
29.
30.
Наличники в Сретенске - и основное украшение непарадных кварталов вдоль второстепенных улиц. Но обратите внимание на их многообразие - тут тебе и барочные изгибы Иркутска, и строгие линии Русского Севера, и кружева Поволжья:
31.
Так что снова спустимся на Набережную, где в магазине (эта деталь нам ещё пригодится!) мы пристроили рюкзаки до полуденной пересменки. Последнее здание на площади Кочеткова - торговый дом Второва (1892). Богатейший человек Российской империи, уроженец Костромской губернии, начавший путь наверх в Иркутске, Александр Второв строил первые в России торговые центры - почти в каждом крупном сибирском городе "Второвский пассаж" остаётся одним из красивейших зданий. Однако помимо гипермаркетов он строил и сельпо по типовому проекту, и вот именно в Сретенске таковому повезло уцелеть - открылся этот магазин ещё в станице, а экономический бум промчался слишком скоротечно, чтоб здесь успели отгрохать пассаж.
32.
Дальше по набережной - Станичное правление, где обитал музей до 2001 года, а ныне располагается, кажется, прокуратура:
33.
И дом Герша Мошковича - брата знакомого нам Соломона Мошковича, судовладельца и торговца сахаром, имевшего буквально под окнами пристань своего "Варяга".
34.
Чуть дальше набережная выводит в сквер с мемориалом Борцов Революции (1927):
35.
Где больше типового обелиска впечатляет Тупик Смерти, символизирующий расстрельную стенку какого-нибудь белогвардейского каземата:
36.
В 1966 году рядом "обосновался" ещё и Федот Погодаев - местный красный командир, павший смертию храбрых от семёновской пули под Сретенском. Первоначально его похоронили у церкви, и после её сноса Аввакумыч стоял на площади рядышком с Ильичом. Но в 1960-х там решили сделать мемориал героям другой войны - Великой Отечественной, а прах революционера торжественно перенесли поближе к соратникам.
37.
От сурового революционного пафоса глаз отдыхает на очаровательном фонтане с дельфинами, который недавно то ли поставили здесь, то ли привели в порядок:
38.
А там рукой подать и до местного Дома на набережной:
39.
По косвенным признакам рискну предположить, что это дом Лукиных - отца Владимира и сына Константина, купцов-пароходчиков, владевших не пассажирскими судами, а мощнейшими буксирами Амура. Вот в этом тексте (на который я в основном и опирался) фигурирует 2-этажный деревянный дом на Береговой улице, где жило три поколения Лукиных, а на фасаде его висит облезлая табличка Минречфлота РСФСР с чудной аббревиатурой АБУП. Её мне лишь в комментариях расшифровали как Амурское бассейновое управление пути, то есть здесь курировали работу именно что катеров и буксиров.
40.
Теперь, впрочем, Дом на набережной всё равно заброшен... Но стоя на пустынном зарастающем берегу величественной Шилки, легко представить, как вода её кипела от вёсел, винтов и колёс, а сопки на том берегу застил дым паровозов:
41.
Границу Старого Сретенска подводит речка Филиппиха, практически напротив устья которой, через скалу от станции, стоит деревенька Моргул. Если озеро Келед-Зарам на перевале в Саянах прозвали так туристы-толкинисты, то здешний Моргул был задолго до того, как зловещий Король-Чародей вылетел из под пера британского лингвиста...
42.
За Филиппихой, однако, лежит Восточный микрорайон, в котором сплетаются царские казармы и гарнизонные панельки:
43.
За порядком в златокипящей станице присматривал 16-й Сибирский пехотный полк, прибывший на станцию Сретенск одним из первых поездов:
44.
Среди казарм стояла полковая церковь Михаила Архангела (1901):
45а.
Её руины теперь можно попробовать разглядеть в рощице на заднем плане, но мой взгляд полностью перетянула на себя колоритная детская крепость:
45.
Военные остались тут и по окончании портового бума, а их исход после распада Союза окончательно подкосил увядающий городок. Казармы глядят пустыми окнами, из которых даже рамы никто пытается выломать, а вот пятиэтажки Восточного не просто обитаемы, они в Сретенске элитные дома - ведь в них есть те самые водопровод и канализация!
46.
Вернувшись в центр, мы решили заглянуть ещё и на кладбище, однако я ошибся улицей, и затяжной подъём привёл нас в просторные зелёные луга, с которых открываются роскошные виды. Маленький город, большая река, высокие сопки и зловещий тёмный каменный обрыв, на котором и правда не трудно представить себе башни Минас-Моргула:
47.
За рекой - станционный посёлок, и отсюда лучше всего видно маленькое кладбище, висящее над ним:
48.
Ещё одно, двойное, кладбище висит над Старым Сретенском. Правее - Еврейское кладбище в краснокирпичной ограде, где виднеется даже небольшая молельня:
49.
Левее - православное кладбище, Георгиевская часовня (1890) посреди которого, ныне единственная церковь Сретенска, видна издалека. Мы поднялись к ней в надежде найти какие-нибудь старые надгробия, но не обнаружили ничего, кроме типовых советских стел: сретенский бум прошёл слишком быстро, чтобы городок оброс фамильным некрополями, да и хозяева всех этих роскошных домов кончили дни либо в эмиграции, либо в застенках. До пересменки в магазине, где мы оставили рюкзаки, оставалось минут 30-40, и мы было решили спускаться, когда Пётр увидел открытую дверь...
50.
В тесном низком зале храма с постсоветским убранством (церковь открыли в 1945 году, но снова закрыли в 1960-х) молились, подходя к иконам, две женщины: одна - миниатюрная и в изящных очках, другая - рослая и со стеклянным взглядом. Нам они сразу обрадовались, а узнав, что мы путешественники, так и вовсе пришли в восторг - туристы в Сретенске не каждый год бывают... Рослая женщина сказала, что нам повезло: та, что в очках - местный краевед и знает всё про город. Первым делом они решили рассказать нам о хранящейся здесь чудотворной иконе, но при этом старательно уходили от прямого ответа, когда я просил показать её нам. Зато подарили как величайшую реликвию две невыносимо зернистых фотографии некоего крестного хода, распечатанных на жёсткой бумаге. Я попытался перевести разговор на старые дома, их былых владельцев и историю города, но женщина в очках сочла, что сперва надо нам рассказать всю историю города, начиная от казачьих походов на Амур. В общем, наверное, мы могли бы получить тут целую экскурсию, вот только внизу стоял магазин, в магазине лежали наши рюкзаки, а согласившаяся приглядеть за ними продавщица вот-вот уйдёт на пересменку... Вежливо объясняя, что нам пора идти, мы отступали к выходу, а от крыльца направились в город так стремительно, что я напрочь забыл заглянуть на инородческое кладбище.
51.
Сменяли друг друга грязные раскисшие улицы, фасады и крыши площади становились ближе.... но вот у самой улицы Луначарского рядом притормозила "Нива", обрызгав нас желтоватой грязью. Из "Нивы" выпрыгнула та рослая женщина со стеклянными глазами, встала перед нами горой, да возвестила: "Мы подумали, и решили забрать свой подарок обратно! Вы - не достойны его! Верните нам фотографии!". Фотографии я вернул с облегчением, так как понимал, что даже если довезу их до Москвы - в лучшем случае они будут пылиться в комнате. Но обратно в "Ниву" женщина не села, а за стеклом её голубых глаз отчётливо просматривался гнев: "Какие вы путешественники?! Так, как вы, на 15 минут, в церковь кто ходит!? Та женщина очень расстроена вашим поведением! А ну рассказывайте мне, зачем вы на самом деле приехали в наш город?!". Я, в очередной раз молча обругав свою деликатность, заговорил о том, как нас впечатлил Сретенск, какой удивительной мне кажется его история, и видя, что наша странная собеседница успокаивается, спросил у неё дорогу к музею. Женщина вновь начала уходить от прямого ответа, советуя нам пойти то к площади, то от площади, то и вовсе на соседнюю улицу свернуть. Предположив, что она ничего не знает, я решил спросить чего полегче:
-Скажите, а на кладбище какие-нибудь древние надгробия сохранились?
Это была ошибка - женщина побелела от возмущения и сделала несколько шагов в мою сторону с таким видом, будто настроена сбить меня с ног и затоптать:
-Так вы путешественники или кто?! Вам история нужна - или злато-серебро?!
Промямлив о том, что мой вопрос и был про историю, и ещё не зная, что за чёрных копателей нас будут принимать по пять раз на дню, я понял, что разговаривать тут бесполезно. Мы с Петром пошли в сторону площади, а женщина выписывала синусоиду вдоль нашего маршрута, то пытаясь нам что-то рассказывать, то вновь начиная стыдить. "Вы не путешественники! Где вы остановились? Как это вы через час уезжаете?! Кто так ездит - в церковь на 10 минут, в город на 3 часа?! Вы здесь что-то задумали, я сейчас серьёзных людей позову!". Наконец, мы поравнялись с полицейскими, которые подозвали к себе не нас, а её. Вздохнув облегченно, мы разделились - Пётр побежал в магазин за рюкзаками, я же решил ещё походить вокруг площади.
52.
Где-то у памятника Победы, однако, странная женщина вновь появилась из кустов, да первым делом посетовала, что полицейские ей не верят, так как сама она недавно освободилась и в церковь теперь ходит на реабилитацию. От такого откровения мне многое стало понятнее: дорога сводила и с уголовниками, и я знал, что если такой что-то заподозрит - переубедить его словами нельзя. Женщина продолжала возмущаться тем, что мы приехали в их город совсем ненадолго - раз уж мы путешественники, значит мы должны не вынюхивать тут невесть что, а разговаривать с людьми, которые знают историю. Я ответил, что с радостью бы с таковым поговорил, если она подскажет, куда обратиться. Стеклоглазая тут же кому-то позвонила, и обратившись по имени отчеству, сказала в трубку, что приехали в город путешественники, а ничего не знают. Затем передала трубку мне, и я услышал мягкий приятный голос явно немолодой и явно интеллигентной женщины. На этот раз мне действительно хотелось поговорить: не растекаясь мысью по древу, новая собеседница явно знала город и готова была мне многое рассказать. Я успел расспросить её про Андоверовых, а затем договорился, что запишу её контакт и позвоню, когда буду готовить свои материалы. То же самое я сказал и стеклоглазой, возвращая телефон, но та в ответ снова разбушевалась: "А вы кто такой, чтобы я вам её номер давала?! Никогда нельзя свой номер давать непонятно кому! Вы подозрительно себя ведёте, откуда я знаю, чего ей от вас ждать! Сейчас я ей перезвоню и посмотрю, что она скажет!". Она приложила телефон к уху, так что я даже не понял, набрала она что-то или нет, но задав пару вопросов и убрав его в карман, вердикт вынесла однозначный: "Видите? Не хочет бабушка! Потому что НЕЛЬЗЯ так в церковь ходить!". Кажется, стеклоглазая уже не знала, в чём бы меня заподозрить, но сама мысль о том, что мы ведём себя неправильно, намертво заклинила у неё в мозгу. Я отступал к магазину, а она наотрез отказывалась верить, что у нас действительно там рюкзаки. Спровадить её смог лишь Пётр, поджидавший меня за бутылкой кефира - куда более бойкий и острый на язык, он просто заговорил ей зубы и засыпал встречными вопросами, от которых за стеклом её глаз перегрелись мозги, а для их охлаждения оставалось лишь ретироваться. Я ещё не понял тогда, что напористая речь - залог выживания в Забайкалье.
53.
Накинув рюкзаки, мы отправились к мосту через Шилку ловить машину до Нерчинска. О котором - в следующих 3 частях.
ДАУРИЯ-2021
Обзор поездки и оглавление.
Албазино. С чего всё начиналось.
Амурская железная дорога
Свободный. Центр.
Свободный. Окраины и окрестности.
Белогорск - Магдагачи.
Сковородино. От Рейновской линии до Малого БАМа.
Бамовская - Куэнга.
Забайкалье.
Сретенск. Станция и путь к ней.
Сретенск. Город.
Нерчинск. Сердце Даурии.
Нерчинск. Бутинский дворец.
Нерчинск. Окрестности.
По диким степям Забайкалья. Гураны и золотари.
Нерчинский Завод и история рудников.
Горный Зерентуй и Нерчинская каторга.
Кондуй и Борзя.
Краснокаменск.
...и несколько постов о Чите.
Агинский Бурятский округ
Агинское.
Агинский дацан.
Алханай.
Цугольский дацан.
Делюн-Болдок.