Вопросы этики
Думаю, каждый хоть раз слышал эти рассуждения про Азию или Европу, про Север или про Кавказ: «Здесь все люди простые и непосредственные, не замороченные тяжёлым воспитанием закомплексованных родителей; здесь каждый - такой, каков он есть на самом деле, и нет этих сплошных стен и фасадов, что мы в России привыкли вокруг себя возводить».
Между тем, чем больше я езжу по свету, тем отчётливее чувствую, что это миф наподобие страны Беловодье, столь характерная русская вера в то, что «где-то есть такой край…». И чем более простыми и непосредственными кажутся люди, тем более жёсткой этикой скована их ежеминутная жизнь.
В Средней Азии много улыбаются, а разговор часто начинают вопросом «Как дела?».
Каждый встречный норовит с тобой познакомиться и задать пять-десять вопросов, часть из которых непременно будет касаться семьи и работы.
Здесь тебя очень легко приглашают в дом выпить чаю, а если смеркается - то и переночевать. Правда, иногда за таким предложением следует вежливый отказ: я бы, дескать, с удовольствием, но - уборка, полив, ремонт.
И в целом поначалу я тоже думал, что нахожусь среди людей, привыкших улыбаться на солнце, не стесняющихся знакомиться на улице с заинтересовавшим прохожим и спрашивать его о личной жизни в первые пять минут разговора без этих противных табу, и так радующихся гостю, что сначала зазовут в дом, а лишь потом вспомнят, что сейчас не получится.
Со временем до меня начало доходить, насколько жизнь среднеазиатского человека, особенно из земледельческих народов (то есть узбеков и таджиков) зарегулирована всевозможной этикой. Улыбка - как в стереотипах про американцев, «просто должна быть». Жаловаться на жизнь - показывать слабость. Пустые обещания и предложения здесь считаются актом вежливости - отсюда правило трёх отказов: тебе вежливо предложили, ты вежливо отказался, и при соблюдении правил игры все остались довольны. Табу на вопросы о личной жизни тут, пожалуй что, правда нет - но очень быстро я стал замечать, что сами эти вопросы такие, что на них можно ответить не задумываясь в одно-два слова, не напрягая мозг.
И в общем самим узбекам или таджикам о своей непосредственности слышать от русского гостя просто смешно, но и разубеждать они его не будут, чтобы он не почувствовал себя глупым. Они знают, что за чайком на дастархане можно разговаривать часами, по делу не сказав ничего - лишь стандартные ответы на стандартные вопросы. В каждой усадьбе тут есть комната для гостей со стратегическим запасом ковров, сюзане и курпа (как на заглавном кадре), но десятки раз переночевав в таких комнатах, вполне можно ни разу не побывать в хозяйских покоях.
Я хорошо помню, как несколько лет назад бродил по базару в одном из городов Южного Казахстана, и раз за разом прохожие, в основном узбеки, здоровались со мной и задавали почти одни и те же вопросы: откуда я, как давно приехал, где бывал, нравится ли мне здесь, кем работаю, есть ли у меня семья, и почему же её нет?! Потом мне повстречался русский мужичок гоповатого вида, тоже заговорил со мной, и с характерным приблатнённым выговором задал всего-то три вопроса: откуда я, чем занимаюсь и - главное - «и какой с этого кайф?».
Нечто похожее я испытал этой весной на Крайнем Севере, где любое моё выражение намерений - например, невинные вопросы «Как пройти…?» или «А можно взять вот это…?» оборачивались тем, что меня провожали, подвозили и всё давали прямо в руки… а через какое-то время в разговоре тет-а-тет мне пояснили, что я веду себя так, будто бы мне все должны. Отказать просящему на Севере - это оставить его в безвыходном положении, но это значит лишь то, что ответственность за просьбу лежит на просящем.
Я не бывал в Западной Европе или Юго-Восточной Азии, и не знаю, как с этим там. Может быть, как раз там улыбки искренние и все «такие, какие они есть», но что-то сильно сомневаюсь, и более чем уверен, что копнув поглубже, и главное не отрицая этого заведомо - очень быстро столкнёшься с такой же всепроникающей этикой.
А «такие, какие они есть» люди как раз таки в нашей Стране-без-Любви(тм). Собственно, именно поэтому мы и жаждем везде видеть искренность и простоту, что в нашей культуре эти качества - добродетель, а не несдержанность. Именно поэтому и верим формальным обещаниям и предложениям, забыв про такой же формальный отказ, что в нашей культуре это называется «пустословие», осуждается и потому как-то не ожидается от встречного. И в этом отчасти ужас общечеловеческий: вся эта замороченность, неуверенность в себе, неадекватность, беспричинная агрессия или стыд на пустом месте - всё это И ЕСТЬ настоящая простота и непосредственность «человека как он есть».
