Постница, «конфетница» и другие бабушки...
Одна бабушка имела дар слез. По любому поводу она плакала. Называла себя не иначе как Бездна Греховная. И ничего-то у нее не получалось, все-то терзали ее бесовские искушения. Попросит ее дочь посидеть с внуками, то посидит полчаса, да и уйдет. Дочь сокрушается: «Как же вы, мама, бросили малюток одних?» А та плачет в три ручья: «Прости меня, Бездну Греховную. Согрешила я, было мне искушение». Просит ее соседка-старушка кошку покормить в отпуске, принесла для кошки рыбные консервы. А плакальщица взяла, да и съела консервы. Приехала соседка из отпуска, а вместо кошки - один скелет, еле на лапах стоит. И снова печальница сокрушается: «Прости меня, Бездну Греховную, согрешила я, было мне искушение». И чего ее ни попросят, все не так сделает, и все плачет, плачет.
Одна бабушка была не в себе. Все ее звали «конфетница». Она молча угощала конфетками всех детей в храме, иногда подходила и ко взрослым. Все считали ее «немного того». Но когда она умерла, отпевать ее приехали 20 священников и 14 диаконов со своими большими семьями. Оказывается, встреча с этой бабулечкой так запечатлевалась в памяти младенчиков, её добрые глаза были полны такой любовью, что детки навсегда оставались в храме, помня, что здесь их всегда ждет «конфетница». Многие из них стали священниками и диаконами.
Одна бабушка была математиком. Она стояла в притворе храма и вела строгую статистику. Когда как-то батюшка на проповеди сказал, что большая часть населения России крещеные люди, она после подошла к нему и показала свои расчеты - из всех крещенных в этом храме на службы ходили только пять процентов. Следующие, которых она называла «захожанами», то есть редко ходящими в храм, было чуть больше - семь процентов. Гораздо меньше было «привожан», тех, кого приводили с собой прихожане - два процента. Еще меньше было «подсвечников», тех, что стояли на службе со свечою в правой руке, и соответственно не крестились. «Двоеходов», то есть тех, кто приходил два раза в году - на Рождество и Пасху было около десяти процентов. Еще больше было «моченых», то есть тех, кто в храм не ходили, но купались на Крещение в полынье-иордани - их было процентов двадцать пять. Были в ее подсчетах еще «вербники», «яблочники», «медовики» и много других. Посмотрев ее подсчеты, батюшка стал осторожным в размашистых обобщениях.
Одна бабушка была очень прозорлива. Она могла посчитать, сколько раз на службе в нее вступила благодать. И если в храме служили приезжие священники, то она сообщала подругам, что с легкостью определит, кто сегодня служит - монах или белый священник. Когда же на ее заверения, что сегодня служит непременно монах, из алтаря выходил женатый батюшка, она немедленно объявляла, что он - «тайный монах в миру».
Одна бабушка была экуменистка. Она помогала всем без разбору. Придут к ней домой свидетели Иеговы, она их накормит, напоит. Придут к ней кришнаиты и их кормит-лелеет. Пришел к ней как-то сосед-татарин и говорит: «У моего сыночка маленького - грыжа, собираются оперировать. Может, вы его полечите? Только я - мусульманин». «Это ничего, что мусульманин, это ничего», - запричитала старушка и приняла ребеночка. Помолилась над ним, покропила его святой водичкой, грыжу маслицем освященным помазала, а потом поднесла младенчика к иконе Спасителя и поплакала по-матерински о его болезни. Ребеночек выздоровел. Татарин этот восславил Аллаха и так проникся этим чудом, что уехал в Ташкент учиться на муллу и скоро стал главным муллой того города, где жила «экуменистка». Приезжает к ней до сих пор, советуется. А на приходе ее сторонятся, как же можно со всякими неверными общаться?
Один шофер, который работал при храме, зло подшутил над бабушками. Когда шла перепись, они очень боялись, что их «сосчитают» и тогда им уже не спастись. Переписываться они боялись. Шофер в ответ на их страхи сказал: «Вот, вам позвонят переписчики. Если даже вы двери им не откроете, то вас все равно посчитают. У них такие машинки есть, что они вас через дверь сосканируют», - пугал шофер. Бабушки провели неделю под кроватями.
Одна бабушка была бухгалтером в храме. Она часто ругалась с настоятелем, разносила в пух и прах работников трапезной, преподавателей Воскресной школы, доставалось от нее и грузчику, и шоферу. Батюшка ее недолюбливал и называл за глаза «настоятель в юбке», и добавлял «права качает». Она, сокрушаясь, рассказывала, сколько абортов сделала за жизнь, и что всю жизнь жила неправедно. Как-то все не то что побаивались ее, но, так сказать, трепетали. Очень была хозяйственная и строгая. И вот она умерла. Почему-то все пришли на ее похороны. И оказалось, что она была в курсе дел каждой семьи прихода и всем-то она успела помочь, где детей пристроила, где доктора присоветовала, кому материально пособила, а кого и к Церкви привела. Оказалось, что на каждый праздник все детки были с подарочками, почти весь приход собирался в трапезной. Что диакону она выбила квартиру, а батюшка был всегда при новом подряснике и облачении. Что храм реставрирован от пола до потолка. И когда пришла в храм новый бухгалтер, все загрустили и стали поминать заупокой прежнюю.
Одна бабушка понимала тайные знаки. Практиковала она эти познания на церковном подсвечнике. И на литургии, и на вечерней службе она все бесконечно переставляла свои свечные пасьянсы. Если свеча оплывала сильно - означало, что у человека большое бремя грехов, если свеча коптила - значит, человек упорствует в нераскаянном грехе, если свечка трещала - значит, поставивший ее - матершинник или богохульник, если свечка таяла посредине от огня других свечей и загибалась вниз - значит молитва человека неугодна Богу. Вскоре она перестала совсем слышать службу, только переставляла свечи с места на место, исходя из одной ей известной логики. Протирала подсвечник масляной кисточкой и улыбалась себе под нос. Если же кто-то подходил к ней близко, она начинала рычать по-зверинному.
Одна бабушка всю жизнь была учительницей и учила детей про Ленина. Потом у нее открылись глаза, и она стала верующей. Да такой верующей, что всем стало страшно. Она воспитывала прихожан, отчитывала детей из Воскресной школы, ее боялись приходские кошки и голуби. Когда она шла по церковному двору, летний ветерок прятался в траве, не смея появляться в ее присутствии. За этот непосильный подвиг у нее открылся дар обличительного слова. Она писала письма приходскому батюшке о нерадивых храмовых уборщицах, архиерею о несвоевременных проповедях батюшки и о нарядах его матушки, писала Патриарху о порядках в епархии. Она требовала четче отслеживать кадровую политику в Церкви. Батюшка попытался наложить на нее епитимью, но она два дня бегала за ним, кричала на него так, что он стал прятаться от нее. И когда она все-таки его настигла в его укрытии, он через дверь благословил снять с нее епитимью. А одеваться она любила «под монахиню».
Одну бабушку приходские ребятишки называли «библиотекарем», потому что в храме она стояла с большой черной амбарной книгой и все что-то там читала. Только когда она померла, выяснилось, что она каждый день молилась о здравии всех людей, кого она знала лично, и за упокой тех, кто уже умер. А их было около несколько сотен человек.
Одна бабушка на приходе вязала шерстяные носочки. Свяжет и кому-нибудь подарит. Человек недоумевает, стесняется: «Ну, зачем вы, не нужно, у меня есть носки». А бабушка говорила: «Это специальные носки, ночные. Чтобы ночью встать, носочки одеть и неслышно для всех выйти куда-нибудь, да помолиться. Господь любит эти ночные молитвы».
Одной бабушке очень не нравились компьютеры. И решила она, что это - дьявольское изобретение, и что в Интернете - сатана сидит. Она взяла топор и пошла к батюшке, который только-только купил на приход новенький компьютер. И вот, батюшка радостный распаковывает коробки, подключает провода, клавиатуру, мышь. Тут открывается дверь. На пороге стоит старушка с топором и, недовольно раскачивая головой, говорит ему загробным таким голосом: «Мне, батюшка, откровение было. Сказано мне было с небес, что если вы этот компьютер топором не порубите, да в омут реки не выбросите, то скоро там сами окажетесь». Батюшка заулыбался, топор отнял и благословил бабушку за него молиться. На следующий день бабушка рассказывала подругам, какой у них героический батюшка: «Он за весь наш приход на себя какой крест принял! Сидит за компьютером - с диаволом борьбу начал. Мученик! Нам всем за него молиться надо!»
Одна бабушка была великая постница. Все началось с постного майонеза. Когда она узнала, что такой майонез действительно существует, и что в нем нет молока и яиц, а только соевый белок, то счастью ее не было предела. Вскоре она нашла в магазине и соевое молоко, и соевые котлетки. По вкусу они, конечно, отличались от оригиналов, но зато! «Вот, молодцы - ученые, что удумали: постной соей нас кормить, от чревоугодия избавлять! - восхищалась старушка. Скоро она узнала, что в некоторых сортах шоколада используется только какао и пальмовое масло - и он, значит, постный. А телепередача о мороженом просто перевернула ее взгляд на мир. Оказывается в некоторых видах мороженного вместо молока используют соевый заменитель, а вместо сливочного добавляют пальмовое масло. И мороженое - тоже постное! Теперь каждый день у бабушки стал постным. Она собирала вокруг себя других старушек и втолковывала им о грядущем Православном Царстве в России. И только приходской батюшка на все эти постные посиделки качал головой и мрачно говорил: «В царстве антихриста тоже все поститься будут, только про Бога забудут».
Одна бабушка была очень передовая. Она преподавала всю жизнь в вузе, летом ходила в походы, карабкалась в горы, объездила все культурные и святые места России, занималась парашютным спортом, дайвингом, ходила с мужем на рыбалку и охоту, без нее не обходился ни один вернисаж и ни одна премьера в театре. Когда муж ее умер, она стала часто заходить в храм. Начала поститься и читать Евангелие. Оно всегда лежало у нее в сумочке. Она часто заходила в храм в штанах, чем вызывала негодование у местных старушек. Ими оно пренебрегала, называя их ласково «темными старухами» или «приходскими ведьмами», властно отодвигала их со своего пути и, подойдя к невероятной красоты иконе великомученицы Варвары, подолгу разговаривала со святой, о чем-то грустно улыбаясь. Любила она стоять у иконы Нерукотворного Спаса. Здесь она молчала, иногда слезы катились по ее лицу. Потом, словно решительно сорвав с себя некую дрему, она, вся сияющая, энергично удалялась из храма. Она и на пенсии умудрялась, путешествовать, вести объемную переписку, бегала по утрам. Она умерла на пасхальной неделе. Поэтому ее не отпевали. Только на кладбище батюшка сказал, что впервые в жизни встретил человека, который знал весь Новый Завет наизусть, и что это она придумала скафандр для Гагарина.
Еще много в храме бабушек. В силу особенностей истории Отечества, большинство из них пришли в храм Божий в конце жизни и принесли сюда свои привычки и обычаи. Они составляли большинство прихожан, как и во все времена христианства. И неизвестно, что вменит им Господь в молитву. Ведь они родились в России, а это уже подвиг. Состарятся нынешние певицы на клиросах, молодые прихожанки, и они станут бабушками. Другими бабушками.
М. Бакулин
Также смотрите:
Пьяный терминатор
Малолетнии беспредельщики исписали площадку!
Номинированный на Оскар короткометражный анимационный фильм "Paperman" уже доступен на YouTube