Бремя белого человека
30 декабря - день рождения Редьярда Киплинга
Джозеф Редьярд Киплинг родился 30 декабря 1865 года в Бомбее в семье естествоиспытателя и художника, хранителя музея и писателя, написавшего научный труд "Человек и зверь в Индии". Детство будущего писателя прошло среди экзотической природы и жизни местного населения. В юношеском возрасте отец отправил сына учиться в Лондон, откуда в восемнадцать лет Киплинг вернулся обратно.
«Редьярд Киплинг со своим отцом Джоно Локвудом Киплингом»
Живя в Индии в 1882-89 годах, он опубликовал сборник стихов "Департаментские песни" (1886) и сборник новелл "Простые рассказы с гор" (1888). Первым романом Киплинга стал роман "Свет погас" (1890, русский перевод 1903), герой которого, талантливый художник, потерпев крушение в личной жизни, находит смерть на поле боя в рядах колониальных войск. В следующем романе "Ким" (1901) воспевается шпионская деятельность мальчика англо-индийца на благо Британской империи.
Но своей славой Киплинг обязан прежде всего поэтическим сборникам "Песни казармы" (1892), "Семь морей" 1896), "Пять наций" (1903), написанных крепким, ритмичным стихом с введенными в него вульгаризмами и жаргонизмами, которые позволили добиться впечатления, будто автор говорит от лица народа.
В этих сборниках поэт рисует жизнь солдат, мореплавателей-пиратов, купцов-разбойников. Его герои отличаются преданностью долгу, упорством, риском, авантюризмом. Но творчество Киплинга слишком тенденциозно утверждает "цивилизаторскую" миссию англо-саксонской расы среди "отсталых" народов Востока ("Бремя белого человека", 1899). Часто романтика отваги переходит у Киплинга в прямую защиту колониальной политики. В стихотворении "Добыча" английский солдат, переживая жизненные трудности, чувствует себя хозяином земли и варварски грабит языческие храмы и дома местных жителей.
Когда Англия начала войну с бурами, Киплинг написал стихотворения в поддержку этой войны и сам поехал а Африку поднимать военный дух солдат. А в годы первой мировой войны выступал со стихами и очерками, прославлявшими английскую внешнюю политику.
В 1907 году Киплингу была присуждена Нобелевская премия по литературе "за идейную силу и мастерство".
«Киплинг в Южной Африке, 1895»
Для Киплинга человека определяет отнюдь не то, что он есть, а то, что он совершает. Высмеивая благополучных буржуа и рафинированных интеллигентов, которые не участвуют в «Большой Игре», он противопоставляет этим Томлисонам и Глостерам-младшим своих идеальных героев - людей дела, бескорыстных тружеников, которые отправляются на край света, чтобы прокладывать дороги, возводить мосты, лечить, управлять, защищать, строить - словом, чтобы нести, стиснув зубы, «бремя белых». Преображая мир, герой Киплинга преображает и самого себя: только действие придает смысл его существованию, только действие выковывает из «дрожащей твари» сильного Человека.
Предлагая своим современникам императив активного действия, Киплинг предлагал не что иное, как свой вариант «завесы». Именно в действии он видел единственное спасение от бессмысленности мира, «мост между Отчаянием и гранью Ничто». Однако действие может придать смысл человеческому существованию, только когда оно санкционировано высшей, надындивидуальной целью. У Карлейля был бог, а что же может оправдать киплинговских героев-колонизаторов? Ведь, как писал в повести «Сердце тьмы» Джозеф Конрад: «Завоевание земли, - большей частью сводится к тому, чтобы отнять землю у людей, которые имеют другой цвет кожи или носы более плоские, чем у нас, - цель не очень-то хорошая, если поближе к ней присмотреться. Искупает ее только идея, идея, на которую она опирается, - не сентиментальное притворство, но идея».
Такой «идеей» у Киплинга стала идея высшего нравственного Закона, то есть господствующей над человеком и нацией системы запретов и разрешений, «правил игры», нарушение которых строго карается. Еще в юности присоединившийся к братству масонов и знающий, какой дисциплинирующей, связывающей силой обладает единение в таинстве, Киплинг смотрит на мир как на совокупность разнообразных «лож», или, точнее говоря, корпораций, каждая из которых подчиняется собственному Закону. Если ты волк, убеждает он, ты должен жить по Закону Стаи, если матрос - по Закону Команду, если офицер - по Закону Полка. С законом соизмеряется любой твой поступок, любое высказывание или жест; они служат опознавательными знаками твоей принадлежности к корпорации, которая читает их как зашифрованный текст и дает им окончательную оценку. Всякое поведение ритуализируется: через ритуал - этот, по Киплингу, «спасительный якорь» человечества - люди посвящаются в таинство Закона, ритуал позволяет им выказать преданность общему делу и отличить «своего» от «чужака».
«Rudyard Kipling’s illustration for The Elephant’s Child from …»
Согласно представлениям Киплинга, принудительные для человека законы выстраиваются в иерархию, пронизывающую снизу вверх весь миропорядок - от закона семьи или клана до закона культуры и универсума. Его знаменитая, но не всегда правильно понимаемая сентенция: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд» как раз означает, что Европа и Азия мыслятся им как две гигантские корпорации, каждая из которых обладает собственными внутренними законами и ритуалами, как два самодовлеющих единства, неизменные, равные только самим себе и закрытые друг для друга. НО есть «великие вещи, две как одна: во-первых - Любовь, во-вторых - Война», по отношению к которым оба Закона совпадают - оба они требуют от влюбленного верности и самопожертвования, а от воина - беззаветной отваги и уважения к врагу. Так возникает узкая площадка, на которой непроницаемая граница между корпорациями временно раздвигается, высвобождая место для честного поединка или короткого любовного объятия; но к тем, кто пытается «остановить мгновенье», Закон неумолим - они либо гибнут, либо вновь оказываются перед сплошной стеной, преграждающей вход в чужой мир.
«TIME, 27.09.27 г.»
Однако оппозиция «Восток-Запад» отступает на второй план по сравнению с центральной антитезой творчества Киплинга: «Империя-Неимперия», которая синонимична традиционному противопоставлению добра злу или порядка хаосу. Таким средоточием санкционирующей истины Киплинг и увидел Британскую Империю, которая приобрела в его глазах значение почти трансцендентальное; в ней он обнаружил законодателя и вождя, ведущего «избранные народы» к эсхатологическому спасению. Имперский мессианизм стал его религией, и с пылом апостола он бросился обращать в нее весь земной шар.
«Масонская эмблема Киплинга»
Смысл киплинговской проповеди здесь предельно ясен: чтобы оправдать действие, необходимо уверовать в коллективную миссию англичан, уверовать в то, что «Англия снов» важнее и реальнее самой эмпирической реальности - «шпаклевки, меди, краски». Поэтому известный парадоксалист Г.К.Честертон был не так уж далек от истины, когда упрекал Киплинга в отсутствии истинного патриотизма и утверждал, что ему в принципе безразлично, какую империю или страну использовать в качестве образца. Британская империя существует в его сознании лишь как умопостигаемая идея, как миф, который, говоря словами одного английского исследователя, «наделяет нравственным содержанием обыденное поведение, связывая его с надличностной, коллективной задачей апокалипсического переустройства мира».
Монограмма Киплинга
Но, творя имперский миф, Киплинг вынужден постоянно соотносить его с той реальной действительностью, из которой он рожден, - вынужден замечать вопиющие несоответствия между желаемым и действительным, между отвлеченным чертежом разумного миропорядка и его малоприглядным политическим воплощением. Боязнь того, что Империя не выполнит возложенную на нее миссию, заставляет его не только проповедовать, но и обличать, требуя от «строителей Империи» соблюдения высшего нравственного Закона. Киплинговский мир - это мир промежутка, мир на пороге грядущих изменений, истинное значение которых, столь хорошо известное нам, еще сокрыто от взора писателя.
«Могила Киплинга»
"На далекой Амазонке..." (перевод С. Маршака )
На далекой Амазонке
Не бывал я никогда.
Только "Дон" и "Магдалина" -
Быстроходные суда,-
Только "Дон" и "Магдалина"
Ходят по морю туда.
Из Ливерпульской гавани
Всегда по четвергам
Суда уходят в плаванье
К далеким берегам.
Плывут они в Бразилию,
Бразилию,
Бразилию,
И я хочу в Бразилию,
К далеким берегам!
Никогда вы не найдете
В наших северных лесах
Длиннохвостых ягуаров,
Броненосных черепах.
Но в солнечной Бразилии,
Бразилии моей,
Такое изобилие
Невиданных зверей!
Увижу ли Бразилию,
Бразилию,
Бразилию?
Увижу ли Бразилию
До старости моей?
БРЕМЯ БЕЛЫХ ( перевод В. Топорова )
Твой жребий - Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу -
Нету ее лютей,-
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.
Твой жребий - Бремя Белых!
Терпеливо сноси
Угрозы и оскорбленья
И почестей не проси;
Будь терпелив и честен,
Не ленись по сто раз -
Чтоб разобрался каждый -
Свой повторять приказ.
Твой жребий - Бремя Белых!
Мир тяжелей войны:
Накорми голодных,
Мор выгони из страны;
Но, даже добившись цели,
Будь начеку всегда:
Изменит иль одурачит
Языческая орда.
Твой жребий - Бремя Белых!
Но это не трон, а труд:
Промасленная одежда,
И ломота, и зуд.
Дороги и причалы
Потомкам понастрой,
Жизнь положи на это -
И ляг в земле чужой.
Твой жребий - Бремя Белых!
Награда же из Наград -
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать: "Нам милее
Египетская тьма!"
Твой жребий - Бремя Белых!
Его уронить не смей!
Не смей болтовней о свободе
Скрыть слабость своих плечей!
Усталость не отговорка,
Ведь туземный народ
По сделанному тобою
Богов твоих познает.
Твой жребий - Бремя Белых!
Забудь, как ты решил
Добиться скорой славы,-
Тогда ты младенцем был.
В безжалостную пору,
В чреду глухих годин
Пора вступить мужчиной,
Предстать на суд мужчин!
БРОД НА РЕКЕ КАБУЛ Перевод С. Тхоржевского
Возле города Кабула -
В рог труби, штыком вперед! -
Захлебнулся, утонул он,
Не прошел он этот брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула.
Ночью вброд через Кабул-реку!
В эту ночь с рекой бурлившей эскадрон
боролся плывший,
Темной ночью вброд через Кабул-реку.
В городе развалин груды -
В рог труби, штыком вперед! -
Друг тонул, и не забуду
Мокрое лицо и рот!
Брод, брод, брод вблизи Кабула,
Ночью вброд через Кабул-реку!
Примечай, вступая в воду, - вехи есть
для перехода
Темной ночью вброд через Кабул-реку.
Солнечен Кабул и пылен -
В рог труби, штыком вперед! -
Мы же вместе, рядом плыли,
Мог прийти и мой черед…
Брод, брод, брод вблизи Кабула,
Ночью вброд через Кабул-реку!
Там теченье волны гонит, слышишь - бьются
наши кони?
Темной ночью вброд через Кабул-реку…
Взять Кабул должны мы были -
В рог труби, штыком вперед! -
Прочь отсюда, где сгубили
Мы друзей, где этот брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула.
Ночью вброд через Кабул-реку!
Удалось ли обсушиться, не хотите ль
возвратиться
Темной ночью вброд через Кабул-реку?
Провались она хоть в ад -
В рог труби, штыком вперед! -
Ведь остался б жив солдат,
Не войди он в этот брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула.
Ночью вброд через Кабул-реку!
Бог простит грехи их в мире… Башмаки у них,
как гири, -
Темной ночью вброд через Кабул-реку…
Поверни от стен Кабула -
В рог труби, штыком вперед! -
Половина утонула
Эскадрона, там, где брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула
Ночью вброд через Кабул-реку!
Пусть в реке утихли воды, не зовем уже
к походу
Темной ночью вброд через Кабул-реку.
Джозеф Редьярд Киплинг родился 30 декабря 1865 года в Бомбее в семье естествоиспытателя и художника, хранителя музея и писателя, написавшего научный труд "Человек и зверь в Индии". Детство будущего писателя прошло среди экзотической природы и жизни местного населения. В юношеском возрасте отец отправил сына учиться в Лондон, откуда в восемнадцать лет Киплинг вернулся обратно.
«Редьярд Киплинг со своим отцом Джоно Локвудом Киплингом»
Живя в Индии в 1882-89 годах, он опубликовал сборник стихов "Департаментские песни" (1886) и сборник новелл "Простые рассказы с гор" (1888). Первым романом Киплинга стал роман "Свет погас" (1890, русский перевод 1903), герой которого, талантливый художник, потерпев крушение в личной жизни, находит смерть на поле боя в рядах колониальных войск. В следующем романе "Ким" (1901) воспевается шпионская деятельность мальчика англо-индийца на благо Британской империи.
Но своей славой Киплинг обязан прежде всего поэтическим сборникам "Песни казармы" (1892), "Семь морей" 1896), "Пять наций" (1903), написанных крепким, ритмичным стихом с введенными в него вульгаризмами и жаргонизмами, которые позволили добиться впечатления, будто автор говорит от лица народа.
В этих сборниках поэт рисует жизнь солдат, мореплавателей-пиратов, купцов-разбойников. Его герои отличаются преданностью долгу, упорством, риском, авантюризмом. Но творчество Киплинга слишком тенденциозно утверждает "цивилизаторскую" миссию англо-саксонской расы среди "отсталых" народов Востока ("Бремя белого человека", 1899). Часто романтика отваги переходит у Киплинга в прямую защиту колониальной политики. В стихотворении "Добыча" английский солдат, переживая жизненные трудности, чувствует себя хозяином земли и варварски грабит языческие храмы и дома местных жителей.
Когда Англия начала войну с бурами, Киплинг написал стихотворения в поддержку этой войны и сам поехал а Африку поднимать военный дух солдат. А в годы первой мировой войны выступал со стихами и очерками, прославлявшими английскую внешнюю политику.
В 1907 году Киплингу была присуждена Нобелевская премия по литературе "за идейную силу и мастерство".
«Киплинг в Южной Африке, 1895»
Для Киплинга человека определяет отнюдь не то, что он есть, а то, что он совершает. Высмеивая благополучных буржуа и рафинированных интеллигентов, которые не участвуют в «Большой Игре», он противопоставляет этим Томлисонам и Глостерам-младшим своих идеальных героев - людей дела, бескорыстных тружеников, которые отправляются на край света, чтобы прокладывать дороги, возводить мосты, лечить, управлять, защищать, строить - словом, чтобы нести, стиснув зубы, «бремя белых». Преображая мир, герой Киплинга преображает и самого себя: только действие придает смысл его существованию, только действие выковывает из «дрожащей твари» сильного Человека.
Предлагая своим современникам императив активного действия, Киплинг предлагал не что иное, как свой вариант «завесы». Именно в действии он видел единственное спасение от бессмысленности мира, «мост между Отчаянием и гранью Ничто». Однако действие может придать смысл человеческому существованию, только когда оно санкционировано высшей, надындивидуальной целью. У Карлейля был бог, а что же может оправдать киплинговских героев-колонизаторов? Ведь, как писал в повести «Сердце тьмы» Джозеф Конрад: «Завоевание земли, - большей частью сводится к тому, чтобы отнять землю у людей, которые имеют другой цвет кожи или носы более плоские, чем у нас, - цель не очень-то хорошая, если поближе к ней присмотреться. Искупает ее только идея, идея, на которую она опирается, - не сентиментальное притворство, но идея».
Такой «идеей» у Киплинга стала идея высшего нравственного Закона, то есть господствующей над человеком и нацией системы запретов и разрешений, «правил игры», нарушение которых строго карается. Еще в юности присоединившийся к братству масонов и знающий, какой дисциплинирующей, связывающей силой обладает единение в таинстве, Киплинг смотрит на мир как на совокупность разнообразных «лож», или, точнее говоря, корпораций, каждая из которых подчиняется собственному Закону. Если ты волк, убеждает он, ты должен жить по Закону Стаи, если матрос - по Закону Команду, если офицер - по Закону Полка. С законом соизмеряется любой твой поступок, любое высказывание или жест; они служат опознавательными знаками твоей принадлежности к корпорации, которая читает их как зашифрованный текст и дает им окончательную оценку. Всякое поведение ритуализируется: через ритуал - этот, по Киплингу, «спасительный якорь» человечества - люди посвящаются в таинство Закона, ритуал позволяет им выказать преданность общему делу и отличить «своего» от «чужака».
«Rudyard Kipling’s illustration for The Elephant’s Child from …»
Согласно представлениям Киплинга, принудительные для человека законы выстраиваются в иерархию, пронизывающую снизу вверх весь миропорядок - от закона семьи или клана до закона культуры и универсума. Его знаменитая, но не всегда правильно понимаемая сентенция: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд» как раз означает, что Европа и Азия мыслятся им как две гигантские корпорации, каждая из которых обладает собственными внутренними законами и ритуалами, как два самодовлеющих единства, неизменные, равные только самим себе и закрытые друг для друга. НО есть «великие вещи, две как одна: во-первых - Любовь, во-вторых - Война», по отношению к которым оба Закона совпадают - оба они требуют от влюбленного верности и самопожертвования, а от воина - беззаветной отваги и уважения к врагу. Так возникает узкая площадка, на которой непроницаемая граница между корпорациями временно раздвигается, высвобождая место для честного поединка или короткого любовного объятия; но к тем, кто пытается «остановить мгновенье», Закон неумолим - они либо гибнут, либо вновь оказываются перед сплошной стеной, преграждающей вход в чужой мир.
«TIME, 27.09.27 г.»
Однако оппозиция «Восток-Запад» отступает на второй план по сравнению с центральной антитезой творчества Киплинга: «Империя-Неимперия», которая синонимична традиционному противопоставлению добра злу или порядка хаосу. Таким средоточием санкционирующей истины Киплинг и увидел Британскую Империю, которая приобрела в его глазах значение почти трансцендентальное; в ней он обнаружил законодателя и вождя, ведущего «избранные народы» к эсхатологическому спасению. Имперский мессианизм стал его религией, и с пылом апостола он бросился обращать в нее весь земной шар.
«Масонская эмблема Киплинга»
Смысл киплинговской проповеди здесь предельно ясен: чтобы оправдать действие, необходимо уверовать в коллективную миссию англичан, уверовать в то, что «Англия снов» важнее и реальнее самой эмпирической реальности - «шпаклевки, меди, краски». Поэтому известный парадоксалист Г.К.Честертон был не так уж далек от истины, когда упрекал Киплинга в отсутствии истинного патриотизма и утверждал, что ему в принципе безразлично, какую империю или страну использовать в качестве образца. Британская империя существует в его сознании лишь как умопостигаемая идея, как миф, который, говоря словами одного английского исследователя, «наделяет нравственным содержанием обыденное поведение, связывая его с надличностной, коллективной задачей апокалипсического переустройства мира».
Монограмма Киплинга
Но, творя имперский миф, Киплинг вынужден постоянно соотносить его с той реальной действительностью, из которой он рожден, - вынужден замечать вопиющие несоответствия между желаемым и действительным, между отвлеченным чертежом разумного миропорядка и его малоприглядным политическим воплощением. Боязнь того, что Империя не выполнит возложенную на нее миссию, заставляет его не только проповедовать, но и обличать, требуя от «строителей Империи» соблюдения высшего нравственного Закона. Киплинговский мир - это мир промежутка, мир на пороге грядущих изменений, истинное значение которых, столь хорошо известное нам, еще сокрыто от взора писателя.
«Могила Киплинга»
"На далекой Амазонке..." (перевод С. Маршака )
На далекой Амазонке
Не бывал я никогда.
Только "Дон" и "Магдалина" -
Быстроходные суда,-
Только "Дон" и "Магдалина"
Ходят по морю туда.
Из Ливерпульской гавани
Всегда по четвергам
Суда уходят в плаванье
К далеким берегам.
Плывут они в Бразилию,
Бразилию,
Бразилию,
И я хочу в Бразилию,
К далеким берегам!
Никогда вы не найдете
В наших северных лесах
Длиннохвостых ягуаров,
Броненосных черепах.
Но в солнечной Бразилии,
Бразилии моей,
Такое изобилие
Невиданных зверей!
Увижу ли Бразилию,
Бразилию,
Бразилию?
Увижу ли Бразилию
До старости моей?
БРЕМЯ БЕЛЫХ ( перевод В. Топорова )
Твой жребий - Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу -
Нету ее лютей,-
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.
Твой жребий - Бремя Белых!
Терпеливо сноси
Угрозы и оскорбленья
И почестей не проси;
Будь терпелив и честен,
Не ленись по сто раз -
Чтоб разобрался каждый -
Свой повторять приказ.
Твой жребий - Бремя Белых!
Мир тяжелей войны:
Накорми голодных,
Мор выгони из страны;
Но, даже добившись цели,
Будь начеку всегда:
Изменит иль одурачит
Языческая орда.
Твой жребий - Бремя Белых!
Но это не трон, а труд:
Промасленная одежда,
И ломота, и зуд.
Дороги и причалы
Потомкам понастрой,
Жизнь положи на это -
И ляг в земле чужой.
Твой жребий - Бремя Белых!
Награда же из Наград -
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать: "Нам милее
Египетская тьма!"
Твой жребий - Бремя Белых!
Его уронить не смей!
Не смей болтовней о свободе
Скрыть слабость своих плечей!
Усталость не отговорка,
Ведь туземный народ
По сделанному тобою
Богов твоих познает.
Твой жребий - Бремя Белых!
Забудь, как ты решил
Добиться скорой славы,-
Тогда ты младенцем был.
В безжалостную пору,
В чреду глухих годин
Пора вступить мужчиной,
Предстать на суд мужчин!
БРОД НА РЕКЕ КАБУЛ Перевод С. Тхоржевского
Возле города Кабула -
В рог труби, штыком вперед! -
Захлебнулся, утонул он,
Не прошел он этот брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула.
Ночью вброд через Кабул-реку!
В эту ночь с рекой бурлившей эскадрон
боролся плывший,
Темной ночью вброд через Кабул-реку.
В городе развалин груды -
В рог труби, штыком вперед! -
Друг тонул, и не забуду
Мокрое лицо и рот!
Брод, брод, брод вблизи Кабула,
Ночью вброд через Кабул-реку!
Примечай, вступая в воду, - вехи есть
для перехода
Темной ночью вброд через Кабул-реку.
Солнечен Кабул и пылен -
В рог труби, штыком вперед! -
Мы же вместе, рядом плыли,
Мог прийти и мой черед…
Брод, брод, брод вблизи Кабула,
Ночью вброд через Кабул-реку!
Там теченье волны гонит, слышишь - бьются
наши кони?
Темной ночью вброд через Кабул-реку…
Взять Кабул должны мы были -
В рог труби, штыком вперед! -
Прочь отсюда, где сгубили
Мы друзей, где этот брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула.
Ночью вброд через Кабул-реку!
Удалось ли обсушиться, не хотите ль
возвратиться
Темной ночью вброд через Кабул-реку?
Провались она хоть в ад -
В рог труби, штыком вперед! -
Ведь остался б жив солдат,
Не войди он в этот брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула.
Ночью вброд через Кабул-реку!
Бог простит грехи их в мире… Башмаки у них,
как гири, -
Темной ночью вброд через Кабул-реку…
Поверни от стен Кабула -
В рог труби, штыком вперед! -
Половина утонула
Эскадрона, там, где брод,
Брод, брод, брод вблизи Кабула
Ночью вброд через Кабул-реку!
Пусть в реке утихли воды, не зовем уже
к походу
Темной ночью вброд через Кабул-реку.