Bir vakit varmiş, bir vakit yokmuş...
Как известно, морфологическая структура тюркских языков идеально подходит для исполнения композиций в стиле рэп. Кстати, не тюрки ли научили западных варваров рифмам?
Это открывает перед нами любопытные возможности анализа традиционных стилистических формул народных сказок, причем отнюдь не только тюркских.
Так, например, в переводе совершенно невозможно понять, почему путешествующие герои тюркской сказки "прямо шли, ровно шли" вот именно загадочные "шесть месяцев одну осень шли", как они при этом на ходу "кофе попивая, табак покуривая" и тем более, зачем они "тюльпаны и гиацинты скашивая". Тюльпаны и гиацинты -осенью, да, ага-ага.
Всё становится понятно, если учесть, что там на самом деле:
"Уз гитмишляр,
Дюз гитмишляр,
Алты ай бир
Гюз гитмишляр"
и:
"Кафя-тютюн ичеряк,
лааля-зюмбюл бичеряк."
[Поэтическая] форма здесь совершенно диктует содержание.
В русских сказках есть похожие рифмованные формулы, например:
"И я там был,
мёд-пиво пил.
По усам текло,
В рот не попало."
Тюркоязычная версия этой формулы выглядит так:
"Бян да ордайдым,
идим-ичтим,
некадар истедим,
ама имекляр дишимя диимеди,
ичкиляр дилими йысламады."
(Я тоже там был, ел-пил сколько душа желала, но еда зубов не коснулась, питьё языка не намочило.)
Как видим, в этом случае, несмотря на всю мощь тюркской морфологии, стих откровенно слаб, и форма тут вряд ли может диктовать содержание.
Во всяком случае, ответ на вопрос "Кто у кого спёр эту стилистическую формулу?" тут неясен.
Хотя у русских, пожалуй, больше шансов на первенство - более совершенная и компактная стихотворная форма, против избыточных элементов (некадар истедим) и тяжелых конструкций (завершающая часть) у тюрок.
Похоже, мы нашли интересный инструмент для определения происхождения традиционных стилистических формул народных сказок в ареале тюркских межэтнических контактов.
Применим его.
"Много ли, мало ли проехали - вдруг небо потемнело, ветер завыл, загудел: летит за ними сама старая змеиха. Разинула пасть от неба до земли - хочет Ивана с братьями проглотить."
Иван-крестьянский сын и чудо-юдо.
Зачем старая змеиха разинула пасть от неба до земли? Ведь это нарушает аэродинамику полёта.
А вот зачем:
"Джендем-бабасу гелирмиш:
Бир ченеси ердя,
Бир ченеси гёктя."
(Адская бабка появилась: одна челюсть на земле, другая челюсть на небе.)
Или вот:
"В русском, турецком и английском языках большей частью закрепилось описание отрицательных качеств внешности человека (очень высокий - очень низкий), а положительные качества получили выражение лишь в нескольких оборотах.
Ср.: русск. Велика фигура, да дура; Велика Федора, да дура; Велик пень, да дуплист; Велик телом, да мал делом; Большой, а без гармошки; турецк. Selvi boylu (с ростом как кипарис); Allah boy vermiş kaldırıp koyvermiş (букв. «Бог дал рост человеку, поднял и бросил»); Sırık gibi (Каланча, о человеке высокого роста); -ın bir dudağı yerde bir dudağı gökte (фольк. Великан огромного роста (букв. «одна губа на земле, другая губа на небе»)); англ. Broad shoulders (косая сажень в плечах)."
Бозташ А. Фразеосемантическое поле «Человек вообще» (на материале фразеологических единиц русского, турецкого и английского языков).
Таким образом, случайный, на первый взгляд, образ русской змеихи с разинутой пастью может оказаться рационалистическим переосмыслением вполне себе стандартного фразеологизма, успешно спёртого нами из тюркской сказочной традиции.
P.S. Хотя, что при этом делать с [špt. l'a]rş. / špt.lšmm / [w.] lšn. lkbkbm. я снова не знаю, хе-хе...
Это открывает перед нами любопытные возможности анализа традиционных стилистических формул народных сказок, причем отнюдь не только тюркских.
Так, например, в переводе совершенно невозможно понять, почему путешествующие герои тюркской сказки "прямо шли, ровно шли" вот именно загадочные "шесть месяцев одну осень шли", как они при этом на ходу "кофе попивая, табак покуривая" и тем более, зачем они "тюльпаны и гиацинты скашивая". Тюльпаны и гиацинты -осенью, да, ага-ага.
Всё становится понятно, если учесть, что там на самом деле:
"Уз гитмишляр,
Дюз гитмишляр,
Алты ай бир
Гюз гитмишляр"
и:
"Кафя-тютюн ичеряк,
лааля-зюмбюл бичеряк."
[Поэтическая] форма здесь совершенно диктует содержание.
В русских сказках есть похожие рифмованные формулы, например:
"И я там был,
мёд-пиво пил.
По усам текло,
В рот не попало."
Тюркоязычная версия этой формулы выглядит так:
"Бян да ордайдым,
идим-ичтим,
некадар истедим,
ама имекляр дишимя диимеди,
ичкиляр дилими йысламады."
(Я тоже там был, ел-пил сколько душа желала, но еда зубов не коснулась, питьё языка не намочило.)
Как видим, в этом случае, несмотря на всю мощь тюркской морфологии, стих откровенно слаб, и форма тут вряд ли может диктовать содержание.
Во всяком случае, ответ на вопрос "Кто у кого спёр эту стилистическую формулу?" тут неясен.
Хотя у русских, пожалуй, больше шансов на первенство - более совершенная и компактная стихотворная форма, против избыточных элементов (некадар истедим) и тяжелых конструкций (завершающая часть) у тюрок.
Похоже, мы нашли интересный инструмент для определения происхождения традиционных стилистических формул народных сказок в ареале тюркских межэтнических контактов.
Применим его.
"Много ли, мало ли проехали - вдруг небо потемнело, ветер завыл, загудел: летит за ними сама старая змеиха. Разинула пасть от неба до земли - хочет Ивана с братьями проглотить."
Иван-крестьянский сын и чудо-юдо.
Зачем старая змеиха разинула пасть от неба до земли? Ведь это нарушает аэродинамику полёта.
А вот зачем:
"Джендем-бабасу гелирмиш:
Бир ченеси ердя,
Бир ченеси гёктя."
(Адская бабка появилась: одна челюсть на земле, другая челюсть на небе.)
Или вот:
"В русском, турецком и английском языках большей частью закрепилось описание отрицательных качеств внешности человека (очень высокий - очень низкий), а положительные качества получили выражение лишь в нескольких оборотах.
Ср.: русск. Велика фигура, да дура; Велика Федора, да дура; Велик пень, да дуплист; Велик телом, да мал делом; Большой, а без гармошки; турецк. Selvi boylu (с ростом как кипарис); Allah boy vermiş kaldırıp koyvermiş (букв. «Бог дал рост человеку, поднял и бросил»); Sırık gibi (Каланча, о человеке высокого роста); -ın bir dudağı yerde bir dudağı gökte (фольк. Великан огромного роста (букв. «одна губа на земле, другая губа на небе»)); англ. Broad shoulders (косая сажень в плечах)."
Бозташ А. Фразеосемантическое поле «Человек вообще» (на материале фразеологических единиц русского, турецкого и английского языков).
Таким образом, случайный, на первый взгляд, образ русской змеихи с разинутой пастью может оказаться рационалистическим переосмыслением вполне себе стандартного фразеологизма, успешно спёртого нами из тюркской сказочной традиции.
P.S. Хотя, что при этом делать с [špt. l'a]rş. / špt.lšmm / [w.] lšn. lkbkbm. я снова не знаю, хе-хе...