(no subject)
Карасю завтра три месяца. Стало необходимо куда-то разлить все это тягучее пузырчатое сладкое варенье, которое готовится внутри меня.
Тут бы много сказать для прошлой меня про то, как совсем по-другому видится эта материнская жизнь изнутри, как остаешься собой, только со смещенным фокусом восприятия, и даже спишь столько же, и ездишь в отпуски, гости и рестораны, только работать сложно, потому что все силы сосредотачиваются и маршируют в одном направлении, но можно и работать, все можно, не надо только ждать от себя чудес.
Но хочется помнить другое.
Как мы танцуем - человек-Овца сказал нам: "Танцуй!", - и мы танцуем. Втроем, вдвоем, на улице, в гостях и дома, под Вагнера, джаз, "Ундервуд" и польку, с утра и вечером. Ясь - отличный партнер: никогда не наступает на ноги и не двигается против ритма.
Как мы с Сашей ложимся спать, и Ян просыпается, обводит обстановку глазами, считает родителей и засыпает снова под их подавленный смех. Потом подползает, утыкается и кладет на меня руку. Надежно зафиксированная мать - лучшая мать.
Как, обессиленная и раздраженная, открываешь под утро глаза, чтобы выяснить генезис кряхтения под ухом - и видишь улыбающуюся рожу. И как-то незаметно втягиваешься в веселую с этой рожей болтовню.
Как потом сидишь в маникюрном салоне, вспоминаешь своего улыбающегося младенца, а потом замечаешь в зеркале детское беззубое радостное выражение лица.
Как становятся бесценными ночные часы с Тейновичем, когда, уложив дитя, можно готовить ужин, болтать и обмениваться новостями. Так было и раньше, но время вместе стало стоить гораздо дороже.
Как вдруг проваливается в сон рядом с младенцем и Тейнович, а ты идешь в магазин, вокруг ночь, осень, Петербург блещет звездами, фарами и окнами многоэтажек, с моря дует мокрый ветер - и ощущение одиночества, свежей улицы, незапланированного бегства и того, что все хорошо, все спокойно, любимые мужчины спят, раскидав руки. Это как зайти в теплое море после долгой зимы и плыть, пока берег с его людьми не превратится в азбуку морзе.