«Всеобщая школа и демократия» против «классической гимназии и меритократии»
Как «уравнители» разрушили систему британского образования
(Питер Хитченс, 2022, отрывок из книги)
В долгой перспективе (пара поколений?) и после фантастических по объему затрат вполне возможно, что отдельные хорошие и отлично оснащенные школы всеобщего обучения и колледжи для старшеклассников с прекрасным педагогическим коллективом дадут нам в общей сложности некоторое сносное число мальчиков и девочек с образованием не хуже того, что̀ сейчас получают ученики большинства классических гимназий. Но до этого - вполне гипотетического - момента новая политика будет вести к упадку образовательного уровня у 18-летних выпускников в ситуации нашей страны - то есть даже более неблагоприятной, чем где-либо еще в мире.
(из отвергнутой записки главного инспектора школ Англии и Уэльса П. Вильсона)Хорошее не обязательно популярно.
Не всё хорошее пользуется популярностью. Некоторые хорошие вещи непопулярны. Многие популярные вещи хорошими не назовешь. Устрашающее количество плохих вещей действительно пользуется популярностью. В эпоху всеобщего избирательного права, телевидения, а теперь и социальных сетей не вызывает удивления, когда ради ублажения общественной потребности хорошее разрушается, а плохое и нежелательное, наоборот, создается.
У битвы вокруг классической гимназии имеется любопытная параллель в мире уголовного права. Здесь ввиду непопулярности ее побочных последствий долгое время душат другую хорошую вещь - суд присяжных. Сам по себе суд присяжных не является непопулярным. Но его невозможно удерживать, не совершая непопулярных поступков. Вот почему сегодня он доживает свои дни в чисто символическом варианте, безнадежно ослабленный системой вердикта по большинству голосов. Его главного преимущества - подлинной презумпции невиновности - в реальности более не существует.
Причиной возникновения свободного и независимого суда присяжных стала цепочка неприятных случаев. То обстоятельство, что такой суд налагает суровые ограничения на его произвол, английское государство осознало слишком поздно. Именно поэтому сегодня государство под любым предлогом старается избавиться от суда присяжных или же ослабить его. Общество не противится процессу с той энергией, с какой ему следовало бы это делать, и даже радуется таким переменам. Оно, что вполне естественно, отвергает важное и неизбежное следствие суда присяжных, а именно тот факт, что некоторое число виновных избегает наказания. Его преимущества, проявляющиеся в виде свободы человека, большинству обычных законопослушных людей кажутся абстрактными и далекими от жизни. Поэтому большинство не беспокоится по поводу их наличия до тех пор, пока это не заденет их непосредственно. Как правило, непосредственно их самих это не заденет никогда.
С классической гимназией дело обстоит еще хуже. Она тоже возникла почти случайно. Ни одна из политических партий не выдвигала манифеста о необходимости создания системы государственных средних школ, основанных на принципе отбора по способностям и не взимающих платы за обучение. Парламентский закон, учредивший данную систему, не носил общеобязательного характера. На самом деле, все было как раз наоборот. Он впервые в английской истории законодательно утвердил создание всеобщей «многопредметной» государственной средней школы. Тем не менее, за период действия в Англии и Уэльсе - всего-то два десятка лет с небольшим - образовательных учреждений по типу 1944 года многие успели удивиться тому, насколько хороша оказалась модель классической гимназии.
Тем не менее, для большинства все то доброе, что эта школа вызвала к жизни, оказалось абстрактным и далеким, тогда как неизбежная цена за нее выглядела непосредственной и близкой. Большинство детей ее не посещало. В ее основу была положена жесткая и прозрачная система отсева, которая предполагала, что учиться в ней способно только меньшинство. Такое ее устройство было нелегко возлюбить, даже если оно приносило выгоду лично тебе, и уж тем более невозможно, когда этого не происходило. Сами по себе гимназии непопулярными вовсе не были. На самом деле, огромные массы народа по-прежнему мечтали о том, чтобы их дети посещали гимназию. Некоторые политики, активно участвовавшие в ее разрушении, парадоксальным образом воздавали ей похвалы и вполне беззастенчиво заявляли о своей готовности сохранять ее и дальше - хотя прекрасно понимали, что это ложь. Однако политическую линию, необходимую для сохранения классической гимназии, люди представляли себе превратно, недопонимали и не любили. Также ее довольно скверно воплощали в жизнь.
Ни лейбористские, ни консервативные правительства в связи с классической гимназией подлинного воодушевления никогда не проявляли, даже когда предлагали ее населению. Даже в те времена, когда это еще считалось делом нормальным и приличным, благоприятным шансом на открытие новой классической гимназии обычно не пользовались. В районах новой застройки, которые в то время плодились во множестве, для политиков было гораздо проще и дешевле открыть модную и блестящую всеобщую среднюю школу, чем строить, содержать и обеспечивать кадрами учреждения двух различных типов. Консервативные (по названию) местные власти были рады сэкономить на школе не меньше лейбористов.
Лейбористским министрам образования, в особенности Эллен Вилкинсон, приходилось защищать классические гимназии от нападок лейбористского актива, где преобладали левые уравнители. Консервативным министрам приходилось объяснять необходимость классической гимназии самодовольной парламентской массовке. В большинстве случаев эти консервативные парламентарии мало соприкасались с государственной школьной системой. Консерваторы и перед Второй мировой были равнодушны к идее классической гимназии. Таковыми они оставались и в послевоенное время. Впоследствии они совсем ее бросили подобно надоевшей любовнице. Со временем, уже при Дэвиде Камероне, верхушка тори станет активно ей противодействовать, сочтя темой, которая может лишить их голосов избирателей. Но в годы Второй мировой войны они небезосновательно рассудили, что в новой ситуации после победы в войне для выживания им потребуются популярные лозунги. Поэтому они ухватились за классическую гимназию, желая показаться избирателю современными и «прогрессивными» - не тратя на это лишних денег. Закон об образовании 1944 года провел консервативный министр Ричард Остин Батлер («Рэб»). И закон этот действительно произвел переворот, который небывалым образом расширил сферу бесплатного образования на неимущих и малоимущих. Ивлин Во едко, но точно назвал его «проектом, как дать бесплатное образование избранным беднякам». Однако отбор по способностям являлся лишь второстепенной компонентой этого переворота. Когда такой отбор был упразднен, бесплатное среднее образование сохранилось, существуя и по сей день. Теперь многим приходится хорошо задуматься, чтобы просто представить себе, насколько хуже стало нынешнее всеобщее среднее образование по сравнению с тем, на смену чему оно пришло. Некоторые продолжают верить в то, что со временем оно улучшится и что целесообразно ожидать желанных результатов, если снова и снова упорно биться головой об стену. И многим еще только предстоит осознать, что один из видов отбора, сиречь отбор по способностям, в итоге лишь поспешно заменили другим и менее справедливым видом - отбором по размеру родительского кошелька.
Поэтому, когда классические гимназии стали политически проблемной темой, консерваторы даже не пытались их спасать. Когда они начали закрываться, консерваторы даже не пробовали всерьез заниматься их возрождением. В некоторых случаях, особенно на уровне местного самоуправления, консерваторы сочли, что открывать новые гимназии - дело затруднительное, даже когда это было еще возможно. Позднее они не менее рьяно, чем лейбористы, спешили избавиться от гимназий. И со временем они все менее и менее энергично изображали дело так, будто классические гимназии им по душе.
Начнем с того, что по этому вопросу среди лейбористов существовал серьезный раскол. К 1940-м годам Лейбористская партия стала постепенно забывать о том, что она является внеидеологическим движением рабочего класса за улучшение условий в быту и на производстве. Также она последовательно отходила от прагматических фабианских установок на построение более справедливой и в силу этого более успешной страны. Взамен она становилась доктринерской партией радикальных реформ, которая испытывала коммунистическое влияние в куда большей степени, чем была готова признать. Сегодня этот процесс зашел еще дальше, но в 1940-х и в 1950-х перемены еще не стали окончательными.
Некоторые лейбористские теоретики и некоторые рядовые лейбористы из рабочей среды по-прежнему ценили классическую гимназию как идущую на пользу рабочему классу. Фабианцы считали ее национальным достоянием, помогающим повысить производительные силы страны и тем самым безусловно востребованным. Однако все более влиятельное идеологическое крыло партии, культурные революционеры из интеллигентской среды, которые постепенно полностью прибрали ее к рукам, о подобных вещах заботились мало. Данная фракция, в рядах которой состояло немало школьных учителей, считала, что отбор по способностям является препятствием на пути к чаемому чистому и более полному равенству. Эта точка зрения в течение многих лет была широко представлена на съездах Лейбористской партии. Там собирались самые идеалистически настроенные сторонники партии. Однако это вовсе не означало, что в месяцы между съездами от их позиции можно было отмахнуться. Идеологического наступления они не прекращали, и это настойчивое, слаженное давление с их стороны с годами все более упрочивало их влияние. Заметно это стало не сразу. В конце 40-х - начале 50-х годов открытие всеобщих средних школ избирателя не особенно занимало - особенно в колеблющихся пригородных районах, которые энергично окучивали обе партии. По этой причине для амбициозных профессиональных политиков они не представляли интереса. Поэтому в 40-е и 50-е дело всеобуча не приносило его адептам большой политической выгоды.
Но к середине 50-х, как это иногда случается, узкосектантская политика вдруг попала в тон одному важному неполитическому сдвигу в общественном мнении. Пропагандисты всеобуча догадались, что нападки на саму классическую гимназию бесперспективны. Втайне сами они могли ненавидеть гимназическую традицию и реакционные представления о передаче знаний. Но публике - особенно из среднего класса - такие вещи нравились. Затем произошли важные перемены в демографической ситуации: стремительный рост когорты детей школьного возраста и неспособность властей обеспечить потребное количество гимназий привели к тому, что на экзаменах приходилось отсеивать все большее и большее число 11-летних учеников. То есть сами по себе классические гимназии непопулярными не были, но система экзаменов, свойственная тогда классической гимназии, действительно стала непопулярной. Поэтому политики пообещали народу те же школы, но без ненавистных экзаменов. Понимали ли они сами лживость своих посулов? Трудно представить себе, как этого можно было не понять. Однако избиратели нередко предпочитали поверить обещаниям политиков, и вожди лейбористов стали рассматривать данную тему как потенциальный источник дополнительных голосов. Не менее важным было и то обстоятельство, что руководство Консервативной партии встревожилось, как бы тема классической гимназии не лишила их поддержки на выборах. В итоге они просто отреклись от нее - в такой степени, что ради нескольких лишних голосов в конце концов просто уничтожили сам этот тип среднего образования. Некоторые классические (по названию) гимназии уцелели, но впредь им по сути запретили являться школами прежнего типа. В известной степени внутрилейбористская схватка не прекратилась. Отдельные утописты по-прежнему пропагандировали отказ от школьного профилирования и организацию в общеобразовательной школе смешанных (по уровню способностей) классов. Другие, более прагматически настроенные, реформаторы попытались спасти в средней школе отбор по способностям в некоторой форме через профилирование и разбивку по классам. Эта война малой интенсивности до сих пор ведется в некоторых школах и, вероятно, ничем не закончится. Однако профилирование и разбивка по классам, а также косвенный и нередко негласный отбор, практикуемый в некоторых так называемых «академиях» (частно-государственных городских школах), никогда не даст в национальном масштабе того же эффекта, что и классическая гимназия. Вряд ли эти меры помогут разыскать и вдохновить талантливых мальчиков и девочек из бедных семей, прежде чем дурные педагоги и общая разболтанность их полностью развратят.
А сами классические гимназии в ходе метаморфозы не менее оглушительной и резкой, чем роспуск монастырей четырьмя столетиями ранее, к 1979 году почти полностью исчезли. Консерваторы не стремились вновь поднимать эту тему, хотя время от времени и делали символические жесты в сторону тех, кто сожалел об утрате классической гимназии. Вместо этого они предпочли заняться реформой школьных финансов и администрирования. Данная линия привела к появлению «академий», каковой может назваться практически любое учебное заведение, от шестилетки с отсевом до спецшколы для девиантных подростков, если только его не содержат местные власти. Также консерваторы предпочитают повышать качество государственного образования посредством центрального администрирования. Управление образовательных стандартов (OFSTED) пытается внедрить предметные стандарты путем проверок и принятия единого учебного плана. Но консерваторы забывают, что принципы эти будет внедрять педагогическое сообщество, которое остается эгалитарным, приверженным единому типу образования и не приветствующим дисциплину и строгость.
Я попытался составить персональный список - приблизительный и неизбежно погрешный - желая на языке чисел проиллюстрировать факт, о котором часто упоминают: что классическая гимназия внесла крупный вклад в интеллектуальную, научную, культурную, музыкальную, художественную и педагогическую жизнь нашей страны. Моя коллега Киба Кричлоу изучила свежие тома справочников «Кто есть кто» и «Кто кем был», выбранные для этой цели, поскольку логично было предположить, что именно в них должны содержаться сведения о наибольшем числе выдающихся людей Британии, получивших образование в эпоху классических гимназий. Затем она отобрала тех из них, кто посещал классическую гимназию или частно-государственную школу с предварительным отбором учеников. Неизбежным образом в справочнике оказались представлены и лица, получившие образование до принятия в 1944 году Закона о классических гимназиях либо обучавшиеся в гимназии уже после отмены системы предварительного отбора. Список не претендует на исчерпывающее описание, но в то же время показывает, что наличие, а в дальнейшем отсутствие классических гимназий действительно в огромной степени повлияли на характер нашей страны. По крайней мере в течение некоторого периода времени учебные заведения данного типа играли в интеллектуальной жизни страны не меньшую роль, чем более известные «частные» школы. На основании этого списка можно прийти к выводу, что их фактическое исчезновение оставило огромную прореху, которую оказалось невозможно заполнить ничем иным.