Как Гарвард топчет истину
Перевод статьи сделан для друзей около полугода назад. Теперь, когда страсти, в основном, отпылали, публикую его здесь.
Как Гарвард топчет истину
Мартин Кульдорф,
бывший профессор медицины Гарвардского университета и бывший сотрудник организации «Клиники Массачусетса и Бригема»
Я больше не профессор медицины в Гарварде. Девиз Гарварда - Veritas, что на латыни означает «истина». Но, как я выяснил на собственном опыте, за истину тебя могут изгнать. Перед вами моя история - история гарвардского специалиста по биостатистике и эпидемиологии инфекционных заболеваний, который упорно цеплялся за истину в те дни, когда весь мир заблудился в пандемии ковида.
Десятого марта 2020 года, еще до всяких правительственных указаний, Гарвард объявил, что «прекращает очные занятия и переходит к онлайн-обучению». Примеру Гарварда последовали университеты, школы и администрации штатов по всей стране.
Тем не менее, уже с самого начала 2020 года стало ясно, что вирус все равно постепенно распространится по всему земному шару и что пытаться подавить это распространение при помощи локдаунов - затея совершенно бессмысленная. Стало также ясно, что локдауны приносят и громадный косвенный вред, причем не только в сфере образования, но и в области здравоохранения, в том числе при лечении рака, сердечнососудистых заболеваний и душевных расстройств. С причиненным ущербом нам придется иметь дело целые десятилетия. Наши дети, старики, средний класс, рабочий класс и неимущие по всему миру - будут страдать они все.
Школы оказались также закрыты и во многих других странах, кроме США, но, невзирая на жестокую международную критику, Швеция оставила свои школы и детсады открытыми для 1.8 миллиона шведских детей в возрасте от 1 года до 15 лет. Почему так? Как мы знаем еще с самого начала 2020 года, при заболевании ковидом наблюдается тысячекратная разница в риске смертности между молодежью и стариками. Дети при ковиде испытывают минимальный риск, а перерыв в обучении ставит их в ущербное положение на всю жизнь, тем более если их семьи не могут позволить себе частную школу, малые самодеятельные классы, репетиторов или домашнее образование.
Какие же выводы предложила эта весна 2020 года? Оставив школы открытыми, Швеция получила нулевую смертность от ковида в возрастной группе от 1 до 15 лет, тогда как смертность среди учителей соответствовала среднему уровню по другим профессиям. На основании этих данных, которые были подытожены 7 июля 2020 года в докладе шведского министерства здравоохранения, все школы Америки надо было немедленно открывать заново. Нежелание так поступить привело в США к «потрясающим примерам образовательного упадка», в особенности в семьях низкого и среднего достатка, каковой эффект в Швеции не наблюдался.
Швеция стала единственной крупной страной Запада, которая отказалась от закрытия школ и от прочих видов локдауна, сосредоточившись вместо этого на заботе о пожилых людях, и окончательный вердикт в этом вопросе на сегодняшний день уже вынесен. Швеция, возглавляемая умным социал-демократическим премьер-министром (сварщиком), получила за время пандемии наименьший уровень избыточной смертности среди всех крупнейших стран Европы - и вдвое ниже, чем в США. Смертность от ковида в Швеции находится ниже среднемирового уровня, причем страна также избежала косвенной смертности, вызванной локдаунами.
Тем не менее, 29 июля 2020 года издаваемый в Гарварде «Медицинский журнал Новой Англии» опубликовал статью двух профессоров Гарварда о целесообразности открытия начальных школ, в которой Швеция даже не упоминалась. Как если бы при тестировании нового фармацевтического средства контрольная плацебо-группа была полностью проигнорирована. Такой путь не ведет к истине.
Весной того же года я поддержал позицию шведов в нескольких публицистических заметках, написанных на родном для меня шведском, но несмотря на должность преподавателя Гарварда, так и не смог опубликовать свое мнение в американских СМИ. Попытка распространить в Твиттере (нынешнем Х) шведский доклад о школах привела к тому, что на этой платформе меня поместили в «черные списки». В августе 2020 года моя заметка о закрытии школ была наконец-то опубликована Си-Эн-Эн - но вовсе не тем информационным агентством, о котором вы сейчас подумали. Я писал по-испански, и ее выпустило CNN-Español. Англоязычное Си-Эн-Эн интереса не проявило.
Я был не единственным специалистом по здравоохранению, который выступил против закрытия школ и других антинаучных мер. Исключительный храбрец Скотт Адамс, опираясь на научные статьи и факты, бросил вызов медицинским советникам в администрации Трампа, директору Национального института аллергических и инфекционных заболеваний Энтони Фаучи, директору Национального института здоровья Френсису Коллинзу и координатору борьбы с ковидом Деборе Беркс, но безрезультатно. Когда 98 его коллег по Стэнфорду несправедливо обрушились на Адамса в открытом письме, где не содержалось ни единого указания на его ошибки, в его защиту я опубликовал в студенческой газете «Стэнфорд дейли» статью с ответом. В конце заметки я указывал на следующий факт:
Многие из нас, специалистов по вспышкам инфекционных заболеваний, с давних пор отстаивают медицинскую политику с ориентацией на возраст пациента, и я бы с удовольствием подискутировал по этой теме с любым из 98 подписантов. К числу наших сторонников принадлежит профессор Сунетра Гупта из Оксфордского университета, ведущий в мире специалист по эпидемиологии инфекционных заболеваний. Не испытывая предубеждения к женщинам-ученым другого цвета кожи, я призываю преподавателей Стэнфорда ознакомиться с ее выводами.
На мой вызов на дебаты не откликнулся ни один из 98 подписантов. Вместо этого кто-то из Стэнфорда направил жалобу моему начальству в Гарварде, которому все это отнюдь не пришлось по душе.
Я не собирался отступать. Совместно с Гуптой и Джеем Бхаттачарьей из Стэнфорда я составил Грейт-баррингтонскую декларацию, которая вместо политики общих локдаунов отстаивала целевую политику, ориентированную на возраст пациента, и предлагала конкретные меры, призванные защитить пожилых людей, оставив в покое нормальную жизнь детей и молодежи.
Грейт-баррингтонская декларация сорвала заговор молчания. Отдельных ученых игнорировать было легко, но отмахнуться от трех ведущих специалистов по эпидемиологии инфекционных заболеваний из трех крупнейших университетов было уже невозможно. Декларация дала понять, что по вопросу закрытия школ и по многим другим мерам локдауна научного консенсуса не существует. Но в ответ нападки лишь усилились - и даже обернулись клеветой. Коллинс, лабораторный ученый с ограниченным опытом в области здравоохранения, который контролирует львиную долю национального бюджета на медицинские исследования, назвал нас «эпидемиологами-маргиналами» и призвал коллег устроить нам «сокрушительную публичную порку». И кое-кто в Гарварде охотно откликнулся на призыв.
Крупный гарвардский эпидемиолог публично назвал декларацию « позицией крайних маргиналов», граничащей с экзорцизмом, то есть с изгнанием бесов. Сотрудник Гарвардского центра здоровья и прав человека, ранее призывавший к закрытию школ, обвинил меня в «троллинге» и «политике на грани идиосинкразии», лживо утверждая, будто меня « соблазнили… деньги Коха», «вырастили в питомниках крайне правой идеологии» и будто бы я « не имею права ни с кем дискутировать». (Если ты заботишься о судьбах малых сих, это еще не означает, что ты правый радикал!) Некоторых гарвардцев обеспокоила моя «ошибочная с научной точки зрения» и «потенциально рискованная позиция», «цепляющаяся за привилегии академической свободы».
Хотя научные светила, политики и СМИ яростно ее заклеймили, Грейт-баррингтонская декларация получила около миллиона подписей, в том числе от многих тысяч ученых и медицинских работников. Нас оказалось не так мало, как мы думали прежде.
Даже из Гарварда я получил больше положительных, чем отрицательных откликов. Среди прочих поддержка пришла и от бывшей руководительницы Эпидемиологического факультета (декана, ведущего хирурга и специалиста по аутизму), которая собственными глазами наблюдала разрушительный косвенный эффект, который вызвала у ее пациентов политика локдаунов. Хотя кое-кто выразил мне поддержку открыто, большинство преподавателей не пожелало прибегнуть к публичности и предпочло закулисные формы сочувствия.
Двое моих коллег по Гарварду попытались организовать нашу дискуссию с преподавателями противоположных взглядов, но, как и в случае Стэнфорда, желающих не нашлось. Приглашение к дискуссии остается открытым. Общественность не должна доверять ученым, даже ученым из Гарварда, если они не желают обсуждать свою точку зрения с коллегами по науке.
С лечебно-исследовательской организацией «Клиники Массачусетса и Бригема», где я раньше работал, сотрудничает большинство преподавателей Гарвардской медицинской школы. Это крупнейший получатель средств из Национального института здоровья (НИЗ) - свыше миллиарда долларов ежегодно за счет американских налогоплательщиков. В рамках кампании, направленной против Грейт-баррингтонской декларации, одна из членов правления «Массачусетса» и моя коллега по Гарварду Рошель Валенски, которая когда-то состояла в консультативном совете при директоре НИЗ Коллинсе, вступила со мной в одностороннюю «дискуссию». После того, как бостонская радиостанция взяла у меня интервью, Валенски приехала к ним в качестве официального представителя «Массачусетса и Бригема», с тем чтобы меня опровергнуть, но даже не предоставила мне возможности возразить. Через несколько месяцев она стала новым директором американского Центра по контролю заболеваний (ЦКЗ).
В тот момент я понял, что передо мной стоит выбор: наука или академическая карьера. Я выбрал первое. Что останется от науки, если мы откажемся даже от робких попыток поиска истины?
В 1980-е годы я работал в Гватемале в одной из правозащитных организаций. Мы, люди, приехавшие со всех концов мира, обеспечивали там круглосуточное медицинское сопровождение бедняков-кампезино, членов профсоюзов и женских организаций, студентов, членов религиозных организаций. Наша миссия также состояла в защите тех, кто выступал против убийств и похищений, совершаемых крайне правой военной диктатурой, которая боялась международного внимания к своим грязным делишкам. Хотя военные угрожали нам, зарезали двух моих коллег и метнули гранату в дом, где все мы тогда жили и работали, мы все же остались в стране, чтобы и дальше защищать отважных гватемальцев.
Тогда я предпочел подвергнуть риску собственную жизнь, чтобы помогать преследуемым. Поэтому во время пандемии мне тоже было относительно просто снова поступить аналогичным образом и поставить свою академическую карьеру под удар. Хотя ситуация вокруг ковида была менее драматичной и не столь страшной, как в Гватемале, на кону в итоге стояло намного больше человеческих судеб.
Хотя в 2020 году шло много споров о закрытии школ и о политике локдаунов, в 2021 году возникла новая тема для дискуссии: вакцины от ковида. Более двух десятилетий я помогал Центру по контролю заболеваний (ЦКЗ, CDC) и Управлению санитарного надзора (УСН, FDA) в разработке программ оценки безопасности вакцин после их введения. Вакцины - важная медицинская идея, которая позволила миллионам людей приобрести иммунитет без тех рисков, которые несет само заболевание. Одна только вакцина от оспы спасла миллионы человеческих жизней. В 2020 году ЦКЗ предложил мне поучаствовать в работе технической рабочей группы по безопасности вакцин от ковида-19. Мое пребывание в ней продлилось недолго, хотя и не из-за того, о чем вы сейчас подумали.
Рандомизированные контролируемые исследования (РКИ) вакцин от ковида не были спроектированы должным образом. Хотя они и демонстрировали краткосрочную эффективность вакцин в отношении конкретного заболевания, они не были рассчитаны на то, чтобы оценить число случаев госпитализации и смерти, а ведь это и есть самое главное. В последующих агрегированных анализах РКИ по типам вакцины независимые датские ученые обнаружили, что вакцины мРНК («Пфайзер» и «Модерна») не снижают краткосрочную смертность от всех причин, тогда как векторные вакцины («Джонсон и Джонсон», «Астра-Зенека», «Спутник») снижают смертность не менее чем на 30%.
В течение десятилетий я изучал побочные реакции на лекарства и вакцины, не получая за это ни копейки от фармацевтических компаний. Каждый здравомыслящий человек понимает, что новые лекарства и вакцины несут потенциальные риски, которые еще не известны на момент их одобрения. На этот риск можно было бы пойти старикам с высокой смертностью от ковида - но ни в коем случае не детям с самым крошечным риском умереть и не тем лицам, которые уже переболели и приобрели естественный иммунитет. Отвечая в 2021 году в Твиттере на этот вопрос, я сказал так:
Считать, что вакцинировать нужно каждого, столь же нелепо с научной точки зрения, как и считать, что никого вакцинировать не надо. Вакцины от КОВИДа нужны пожилым людям из группы риска и тем, кто за ними ухаживает. Тем, кто переболел естественным образом, они не нужны. Равно как и детям.
По требованию правительства США Твиттер удалил мой твит за то, что тот нарушил политику ЦКЗ. Будучи также заблокированным в Линкедине, Фейсбуке и на Ютюбе, я больше не мог свободно высказываться как ученый. Кто-то наверху решил, что право американцев на свободу слова неприменимо к честным научным комментариям, противоречащим политике ЦКЗ и его директора.
Меня очень соблазняло заткнуться, но одна из коллег по Гарварду смогла меня переубедить. Когда-то ее семья боролась с коммунизмом в Восточной Европе, и она напомнила мне, что мы должны использовать любые возможности, при необходимости даже прибегая к самоцензуре, чтобы не быть уволенными или выведенными за штат.
Здесь я, однако, полностью провалился. Через месяц после моего твита меня выгнали из рабочей группы ЦКЗ по безопасности вакцин от ковида - но не за то, что я критиковал вакцины, а за то, что я выступил против политики ЦКЗ. В апреле 2021 года ЦКЗ приостановил использование вакцин «Дж. и Дж.» после сообщений о появлении у нескольких женщин моложе 50 лет кровяных сгустков. У пожилых людей, которые в наибольшей степени выигрывали от вакцины, таких случаев зафиксировано не было. Поскольку в те дни ощущался острый дефицит вакцин, в своей заметке я утверждал, что для пожилых американцев применение вакцины «Дж. и Дж.» приостанавливать не следует. Это-то и навлекло на меня все беды. Я, вероятно, являюсь единственным человеком, которого выгнали из ЦКЗ за провакцинные настроения. Когда четырьмя днями позже ЦКЗ снят свой запрет, ущерб уже был нанесен. За это время из-за «приостановки» наверняка уже погибло несколько пожилых американцев.
Право на собственное тело - не единственный аргумент против поголовной вакцинации от ковида. Она также антинаучна и безнравственна.
Страдая врожденным недугом, который называется дефицит α1-антитрипсина и ведет к ослаблению иммунной системы, я более прочих гарвардских профессоров имею личные причины интересоваться ковидом. Я предполагал, что ковид достанется мне тяжело, и в начале 2021 года именно так и случилось, когда заботливый персонал Манчестерской клиники в Коннектикуте просто спас мне жизнь. Но было бы неправильным допустить, чтобы личная чувствительность к инфекциям повлияла на мои взгляды и рекомендации как специалиста в области здравоохранения, который обязан принимать во внимание здоровье каждого.
Прекрасное свойство нашей иммунной системы состоит в том, что выздоровевшие после инфекционного заболевания становятся защищенными, если и когда они вдруг подвергнутся новому нападению. Это было известно еще со времен Афинской чумы 430 г. до Р.Х. - но более не известно преподавателям Гарварда. Три видных сотрудника Гарварда в соавторстве опубликовали в «Ланцете» прискорбно знаменитый «итоговый» меморандум, в котором поставили под сомнение сам факт постковидного иммунитета. Продолжая настаивать на обязательной вакцинации студентов с ковидом в анамнезе, Гарвардский университет фактически отрицает две с половиной тысячи лет научного опыта.
Уже с середины 2021 года нам известно, что, как и следовало ожидать, естественно приобретенный иммунитет превосходит иммунитет вакцинный. На этом основании я доказывал, что клиники должны нанимать, а не увольнять медсестер и другой медицинский персонал с естественно приобретенным иммунитетом, поскольку они обладают более сильным иммунитетом, чем вакцинированные.
Поголовная вакцинация безнравственна. РКИ, в основном, имеют дело с молодежью и людьми среднего возраста, но обсервационные исследования показывают, что вакцины от ковида особенно снижают показатели госпитализации и смертности у стариков. В период глобального дефицита вакцин было просто безнравственно навязывать вакцину маловосприимчивым к ней студентам и людям вроде меня, которые уже приобрели иммунитет, переболев ковидом, тогда как мой 87-летний сосед и другие старики из групп риска по всему миру не могли получить свою дозу. Любой сторонник вакцин хотя бы по этой причине должен был отвергать политику поголовного вакцинирования.
В силу научных, моральных, общественных и медицинских причин я публично и келейно возражал против поголовной вакцинации от ковида. Я уже приобрел наилучший естественный иммунитет, и для меня было бы рискованным делом вакцинироваться средствами, которые не прошли надлежащую проверку эффективности и безопасности на пациентах с моим типом иммунного расстройства. Эта позиция привела меня к изгнанию из «Клиник Массачусетса и Бригема» - а вслед за этим и к отчислению из преподавательского состава Гарварда.
Хотя врачи и сделали целый рядисключений, конкретно мой запрос на терапевтическое исключение был ими отвергнут. Отказ предоставить мне исключение по религиозным соображениям удивил меня куда меньше: «Переболев КОВИДом, я обладаю более прочным и длительным иммунитетом, чем вакцинированные (См. Газит и др.). В отсутствие научных обоснований требование поголовной вакцинации представляет собой религиозную догму, поэтому я требую предоставить мне исключение от вакцинации по религиозным причинам».
Если Гарвард и гарвардские клиники хотят, чтобы их считали научными учреждениями, им следует вернуть на работу тех, кого они уволили. А еще Гарварду следовало бы проявить мудрость и отменить обязательную вакцинацию для студентов, как это уже произошло в большинстве прочих университетов.
В большинстве своем преподаватели Гарварда заняты поисками истины по широкому спектру научных дисциплин, однако для гарвардского руководства принцип Veritas, по-видимому, не служит моральным ориентиром. Также их решениями движет не академическая свобода, не интеллектуальное любопытство, не автономия от внешнего давления и не забота о простых людях.
Гарварду и научному сообществу в целом предстоит еще много работы, с тем чтобы заслужить или восстановить доверие общества. Первыми шагами на этом пути могли бы стать восстановление академических свобод и отмена «культуры отмены». Если ученые исповедуют разные подходы к предметам, имеющим общественный интерес, университеты должны проводить открытые и цивилизованные дискуссии с целью поиска истины. Гарвард мог бы заняться этим и раньше - и он все еще может это сделать, если, конечно, найдет в себе мужество.
Сегодня уже все понимают, что закрытие школ и другие виды локдауна стали колоссальной ошибкой. Френсис Коллинс признал, что ошибался, когда односторонне сосредоточился на ковиде, не принимая во внимание косвенный ущерб для образования и для пациентов с другим диагнозом. Это честный подход, и я надеюсь, что честность придет и в Гарвард. Общественность этого заслуживает, а мир науки нуждается в этом, чтобы восстановить свою добропорядочность.
Наука не выживет в обществе, которое не ценит истину и не стремится ее отыскать. В такой обстановке научное сообщество неуклонно теряет общественную поддержку и постепенно распадается. Поиски истины требуют наличия академических свобод и открытого, заинтересованного и цивилизованного научного обмена, который не терпит клеветы, запугивания и подавления. Надеюсь, что в один прекрасный день Гарвард все же отыщет верный путь и вернется к академической свободе и независимости.