Текст из "Ловца" под соответствующее настроение.
Борис Борисыч - заметки на полях 10.
Снова осень. Поэты, барды и прочие труверы с теплой грустью отзываются об этой поре, сидя в мягких креслах у горящего камина. Нам бомжам не до сентиментальных воспоминаний о днях ушедшей юности. Нам бы до весны дожить. Для меня слово выжить означает: уберечь от посторонних взоров собственное жилище. Осенью меня не волнуют ни дачники, ни их любознательные дети, с первым снегом исчезающие с горизонта. Опасность представляют коллеги по несчастью, наркоманы и стайки голодных гастарбайтеров снующие по округе в поисках поживы. С первого снегопада приходиться применять всяческие ухищрения чтобы не оставлять следов указывающих на жилое место. Но я привык, человек ко всему привыкает, даже к осознанию собственной смерти…
Вчера по лихой надобности сделал утреннюю пробежку (холодно было вчера!) с заводской окраины через центр города. Дело в том, что оставшийся на верхней челюсти единственный зуб совсем разболелся. На заработанные сбором алюминиевых банок деньги я прикупил новокаина, шприцы и посетил своего личного зубного врача Гошу. Гоша такой же бомж, как и я, только живет на другом конце города. Раньше он действительно был протезистом, но погорел на скупке презренного металла добытого нечестным путем. Отсидев положенное, он так и не смог приспособиться к новой жизни и пользует клиентов вроде меня, которые оплачивают труд мастера натуральным продуктом, добытым на свалке. Мое подношение было высоко оценено эскулапом. Сделав укол, и еще не взявшись за свой единственный инструмент, оставшийся от прежних времен , он твердой рукой набуровил полный стакан самогонки настоянной на дубовой коре. Прополоскав в ней кончики пальцев (конечно для дезинфекции) он в один прием влил в пасть амброзию и на секунду замер. - Зело борзо. До Джек Дэниэлса не дотягивает, но классом выше «Белой лошади» - оценил он мое искусство и в следующий миг я лишился последнего зуба…
Возвращаясь в свою берлогу, увидел, что центр города перекрыт для автотранспорта. Сегодня день города! Перед трибуной зябли работники бюджетной сферы, согнанные в свой выходной для участия в дурацком шоу: «Наши достижения за год». Рядом суетились телевизионщики заранее направляя стволы объективов на улыбающееся круглое лицо мэра. Правильно, что ему не улыбаться - треть городских предприятий и торговых точек принадлежит его семье. Может и порадоваться достижениям. Сзади него стояли двое дородных горцев упакованных в очень приличную одежду. Нет, это не охрана, это тоже хозяева города, скупившие или отвоевавшие с помощью своих боевиков немалую часть городской инфраструктуры. Собственно и мэр им нужен как буфер и переводчик при общении с остатками русскоязычного населения - иначе давно бы уже убрали. - Какая программа намечается?- деловито спросил я у женщины из последнего ряда. Оборачивается - милая интеллигентная мордашка, слегка траченная семейными заботами. Сочтя, что я достоин ответа бабенка выдала информацию: - Сейчас речь мэра, затем все начальство выступит, потом шествие и эстрадная программа, говорят сам Иннокентий Запупенчиков приезжает и Даша Сукина с группой Пипец.
- Надо же! А давать что будут?
- Говорят всем участникам шествия по две пачки мороженного и чупа чупс.
А, мороженное это конечно сейчас кстати. Хороший у нас мэр, хозяйственный, завалявшуюся продукцию со своего предприятия гонит, а потом бабки спишет из городского бюджета в свою пользу. Впрочем, сию мелкую комбинацию по нынешним временам можно отнести к невинным шалостям. Я зябко поежился. Нет, мороженное - это не для меня. Пойду домой, сварганю себе супчик из просроченных бульонных кубиков, все желудку веселее будет…
Костины размышления во время просмотра «Ревизора» меня просто умиляли - не сталкивался парень с настоящими зубрами от бюрократии. Скромные тогда чиновники были. А иначе и нельзя было - вмиг к стенке могли прислонить. Я думаю, среди репрессированных Сталиным значительную долю составляли чинуши.
Помню, помню, как в начале девяностых казалось, рушились сами государственные устои. Чиновники растерянной мелкой крысой метались и готовы были пятки лизать любому за малую долю. А потом тихонько мелкими шажками стали уверенно расширять надстроечную платформу. Продали за копейки все, что могли заезжим гостям, да и себя бедных не обделили. Зато теперь баре - с мелочевкой не связываются. Даже презрительное как шлепок сопли - слово «взятка», заменили на вполне солидное - «откат». Столь значимое слово сразу повысило расценки на оказываемые услуги. Мастера! Сквозник - Дмухановский и прочие Тяпкины - Ляпкины даже рядом не стоят.
Снова осень. Поэты, барды и прочие труверы с теплой грустью отзываются об этой поре, сидя в мягких креслах у горящего камина. Нам бомжам не до сентиментальных воспоминаний о днях ушедшей юности. Нам бы до весны дожить. Для меня слово выжить означает: уберечь от посторонних взоров собственное жилище. Осенью меня не волнуют ни дачники, ни их любознательные дети, с первым снегом исчезающие с горизонта. Опасность представляют коллеги по несчастью, наркоманы и стайки голодных гастарбайтеров снующие по округе в поисках поживы. С первого снегопада приходиться применять всяческие ухищрения чтобы не оставлять следов указывающих на жилое место. Но я привык, человек ко всему привыкает, даже к осознанию собственной смерти…
Вчера по лихой надобности сделал утреннюю пробежку (холодно было вчера!) с заводской окраины через центр города. Дело в том, что оставшийся на верхней челюсти единственный зуб совсем разболелся. На заработанные сбором алюминиевых банок деньги я прикупил новокаина, шприцы и посетил своего личного зубного врача Гошу. Гоша такой же бомж, как и я, только живет на другом конце города. Раньше он действительно был протезистом, но погорел на скупке презренного металла добытого нечестным путем. Отсидев положенное, он так и не смог приспособиться к новой жизни и пользует клиентов вроде меня, которые оплачивают труд мастера натуральным продуктом, добытым на свалке. Мое подношение было высоко оценено эскулапом. Сделав укол, и еще не взявшись за свой единственный инструмент, оставшийся от прежних времен , он твердой рукой набуровил полный стакан самогонки настоянной на дубовой коре. Прополоскав в ней кончики пальцев (конечно для дезинфекции) он в один прием влил в пасть амброзию и на секунду замер. - Зело борзо. До Джек Дэниэлса не дотягивает, но классом выше «Белой лошади» - оценил он мое искусство и в следующий миг я лишился последнего зуба…
Возвращаясь в свою берлогу, увидел, что центр города перекрыт для автотранспорта. Сегодня день города! Перед трибуной зябли работники бюджетной сферы, согнанные в свой выходной для участия в дурацком шоу: «Наши достижения за год». Рядом суетились телевизионщики заранее направляя стволы объективов на улыбающееся круглое лицо мэра. Правильно, что ему не улыбаться - треть городских предприятий и торговых точек принадлежит его семье. Может и порадоваться достижениям. Сзади него стояли двое дородных горцев упакованных в очень приличную одежду. Нет, это не охрана, это тоже хозяева города, скупившие или отвоевавшие с помощью своих боевиков немалую часть городской инфраструктуры. Собственно и мэр им нужен как буфер и переводчик при общении с остатками русскоязычного населения - иначе давно бы уже убрали. - Какая программа намечается?- деловито спросил я у женщины из последнего ряда. Оборачивается - милая интеллигентная мордашка, слегка траченная семейными заботами. Сочтя, что я достоин ответа бабенка выдала информацию: - Сейчас речь мэра, затем все начальство выступит, потом шествие и эстрадная программа, говорят сам Иннокентий Запупенчиков приезжает и Даша Сукина с группой Пипец.
- Надо же! А давать что будут?
- Говорят всем участникам шествия по две пачки мороженного и чупа чупс.
А, мороженное это конечно сейчас кстати. Хороший у нас мэр, хозяйственный, завалявшуюся продукцию со своего предприятия гонит, а потом бабки спишет из городского бюджета в свою пользу. Впрочем, сию мелкую комбинацию по нынешним временам можно отнести к невинным шалостям. Я зябко поежился. Нет, мороженное - это не для меня. Пойду домой, сварганю себе супчик из просроченных бульонных кубиков, все желудку веселее будет…
Костины размышления во время просмотра «Ревизора» меня просто умиляли - не сталкивался парень с настоящими зубрами от бюрократии. Скромные тогда чиновники были. А иначе и нельзя было - вмиг к стенке могли прислонить. Я думаю, среди репрессированных Сталиным значительную долю составляли чинуши.
Помню, помню, как в начале девяностых казалось, рушились сами государственные устои. Чиновники растерянной мелкой крысой метались и готовы были пятки лизать любому за малую долю. А потом тихонько мелкими шажками стали уверенно расширять надстроечную платформу. Продали за копейки все, что могли заезжим гостям, да и себя бедных не обделили. Зато теперь баре - с мелочевкой не связываются. Даже презрительное как шлепок сопли - слово «взятка», заменили на вполне солидное - «откат». Столь значимое слово сразу повысило расценки на оказываемые услуги. Мастера! Сквозник - Дмухановский и прочие Тяпкины - Ляпкины даже рядом не стоят.