Лилль. Solnyshko
Он (24) - Она (21)
Из переписки:
Рrincess: «Что такое Solnyshko? На каком это языке?»
Adventurer: «1. A little sun. 2. Curiosity killed the cat»
Ничто так не замедляет время, как нетерпение. Они видятся теперь трижды в неделю, и каждый раз она с сожалением отмечает: рано. «В потоке» чувствительность у него уже процентов 80, а «в шлейфе» (первые минут 10-15 после воздействия) - никакая. Надо, чтобы «в шлейфе» было хотя бы процентов 50. И в последнюю встречу - было. Значит, сегодня ожиданию конец - пора. Теперь ей страшно. Вдруг ничего не выйдет? Неужели она целую осень зря гоняла человека туда-сюда? Он явно откуда-то издалека приезжает. Выглядит усталым, хотя ни разу не пожаловался, не просил отменить встречу. Откуда же? По-французски не говорит. Бельгиец? (Тут бы ей вспомнить мимолетную встречу, случившуюся в первый день… эх!) Нет, фламандец наверно. Интересно, какие у фламандцев имена… Она мысленно примеряет ему все, что приходит на ум: Марк, Лукас, Хьюго, Дирк, Мартин, Хендрик, Эмиль… Вот Эмиль ему бы пошло. Она ищет повода отвлечься от своих тревог, не дать волнению пожрать и рассеять силы. Что если прямо спросить его? В самом деле, неудобно же все время «выкать» и запинаться, не зная, как окликнуть. Он конечно может любое имя назвать, но все равно интересно.
Все это она сходу выкладывает ему и смотрит с ожиданием: красивая, в бледно-голубом платье, схваченном на плечах серебряными аграфами, складки кажутся холодными, остро-искристыми как хрусталь. Попробуй, откажи такой!
- Хорошо, - легко соглашается он. - Вам ведь все равно как меня называть? - у него вид мальчишки, задумавшего какую-то проказу. - Тогда пусть будет Solnyshko.
Он сказал ей это, сам не зная почему - как говорят иногда случайному попутчику в поезде всю правду о себе, из безотчетного желания быть искренним, ничем не рискуя.
- Solnyshko… - по-своему переиначивая, повторяет она. - Нет, Со-олнышко… так? - она чуть растягивает ударную гласную. Слово ей нравится - оно музыкальное и немножко шуршит. - А что это?
Он с неловкой улыбкой пожимает плечами:
- Так… вроде имени.
Какое-то ласковое домашнее прозвище…детское имя? На каком хоть это языке?
Она почти догадалась, уловила в нем смутную глубоко спрятанную тоску. Кто-то называл его так… давно. Мама? Теперь уже некому наверно.
- А вы? - с неожиданным для себя волнением спрашивает он.
Если б не его откровенность, она назвалась бы как-нибудь, но теперь чувствует, что не может ответить иначе.
- Мари.
- Мари… - повторяет он, ощущая странную уверенность: она действительно Мари. И вдруг спрашивает с острым любопытством, - вас… правда так зовут?
- Правда. Мы с вами будто верительными грамотами обменялись.
Имя-то настоящее. Но… второе. И нет никакой опасности в том, что она сказала ему.
- Мне приятно знать.
Это не просто формула вежливости.
Короткий доверительный разговор помогает ей. Теперь она верит, что справится.
- Ну как, Solnyshko, начнем? - она с удовольствием пользуется новой возможностью.
И как он реагирует? Отворачивается с трогательной улыбкой: будто погладили его. Интересно, есть ли на свете хоть один человек, кто знает его таким?
Сегодня она все делает иначе. Просит его сесть по-другому: сгруппироваться, захватить себя под колени, опустить голову. Стягивает ему рубашку немного назад, открывая плечи. Он чувствует короткие словно бы обжигающие токи вдоль шейных позвонков. Иногда ее ладони накрывают воротниковую зону - руки горячи, словно она держала их над огнем. Плечи от ее касаний горят как на солнцепеке. Время от времени она, не дотрагиваясь, проводит рукой сверху вниз вдоль позвоночника - спину под рубашкой обдает теплым ветром. Ему все сильнее хочется пить, губы сухие. Даже воздух вокруг какой-то другой, наэлектризованный - аж волоски на руках дыбом. И он иначе себя чувствует - не расслабленным и немного сонным, как обычно в ее руках, но энергичным, мобилизованным, будто и нет позади трудного рабочего дня, утомительной дороги. Она что-то задумала - явно добивается некой цели. Он с интересом прислушивается к своим ощущениям: очень тепло, даже жарко, касания быстрые, точные - она словно переключает на нем какие-то точки. Он закрывает глаза - под веками мелькают багровые вспышки. Между коленями и животом пульсирует сгусток сухого жара. Водички бы сейчас, холодненькой…
Внезапно все заканчивается: жар схлынул, оставив растекшееся под кожей тепло и легкое головокружение.
Она садится перед ним.
- Поменяйте позу. Свободно откиньтесь назад. Жарко? Скоро пройдет. Знаю, вам пить хочется. Но сразу нельзя, потерпите немножко. Дайте руку.
Она проводит пальцами по тонкой коже локтевого сгиба, и… это приятно! Он сразу чувствует и ему нравится прикосновение - нежное, немного щекотное! Она повторяет еще и еще, а он только смотрит на нее потрясенный, не решаясь произнести ни слова. Тогда она оставляет его руку и быстрыми пальцами пробегает вдоль ключиц, в распахнутом вороте рубашки. Она сотни раз делала это раньше, и он едва замечал, но сейчас ответная дрожь пронизывает его, отдается ей в пальцы торжествующим эхом. Он машинально хватается за это место, стараясь удержать ее руку, продлить внезапно вспыхнувшее ощущение. Она ликующе смеется, глядя на него повлажневшими глазами, и пускает в ход другую руку. Его в самом деле трясет от этих острых сладких прикосновений к шее, плечам, груди. Он мечется по изголовью, вытягиваясь и вздрагивая - ошеломленный, поглощенный ярким физическим переживанием. В горле спазм, голос его не слушается. И наконец схватив эти волшебные руки, все так же молча и горячо без конца целует ей пальцы, ладони, запястья - наслаждаясь и этим ощущением тоже.
- Тише, тише, Solnyshko… - ей не сразу удается остановить его, - тише…
У него под маской текут слезы восторга, он не замечает, и она сама осторожно и ласково вытирает ему щеку, чувствуя, что ей тоже нужен платок.
- Вы сейчас очень остро чувствуете, но это с непривычки, и только в первые минуты, пока длится эффект от моей накачки. Скоро он исчезнет, но не огорчайтесь. Теперь все изменится к лучшему - вы каждый раз будете это замечать. Еще несколько недель и моя помощь станет не нужна.
Надо дать ему прийти в себя и самой успокоиться. И нужно теперь держаться в тени, пока он не начал проявлять естественный интерес к спасительнице. Пореже мелькать перед ним. Вот прямо с этой минуты.
Отдав себе эту команду, она тут же встает.
- Сделаю зеленого чаю на минералке - у вас не простая жажда, обычной водой, сколько ни пей, ее не унять.
Из переписки:
Рrincess: «Что такое Solnyshko? На каком это языке?»
Adventurer: «1. A little sun. 2. Curiosity killed the cat»
Ничто так не замедляет время, как нетерпение. Они видятся теперь трижды в неделю, и каждый раз она с сожалением отмечает: рано. «В потоке» чувствительность у него уже процентов 80, а «в шлейфе» (первые минут 10-15 после воздействия) - никакая. Надо, чтобы «в шлейфе» было хотя бы процентов 50. И в последнюю встречу - было. Значит, сегодня ожиданию конец - пора. Теперь ей страшно. Вдруг ничего не выйдет? Неужели она целую осень зря гоняла человека туда-сюда? Он явно откуда-то издалека приезжает. Выглядит усталым, хотя ни разу не пожаловался, не просил отменить встречу. Откуда же? По-французски не говорит. Бельгиец? (Тут бы ей вспомнить мимолетную встречу, случившуюся в первый день… эх!) Нет, фламандец наверно. Интересно, какие у фламандцев имена… Она мысленно примеряет ему все, что приходит на ум: Марк, Лукас, Хьюго, Дирк, Мартин, Хендрик, Эмиль… Вот Эмиль ему бы пошло. Она ищет повода отвлечься от своих тревог, не дать волнению пожрать и рассеять силы. Что если прямо спросить его? В самом деле, неудобно же все время «выкать» и запинаться, не зная, как окликнуть. Он конечно может любое имя назвать, но все равно интересно.
Все это она сходу выкладывает ему и смотрит с ожиданием: красивая, в бледно-голубом платье, схваченном на плечах серебряными аграфами, складки кажутся холодными, остро-искристыми как хрусталь. Попробуй, откажи такой!
- Хорошо, - легко соглашается он. - Вам ведь все равно как меня называть? - у него вид мальчишки, задумавшего какую-то проказу. - Тогда пусть будет Solnyshko.
Он сказал ей это, сам не зная почему - как говорят иногда случайному попутчику в поезде всю правду о себе, из безотчетного желания быть искренним, ничем не рискуя.
- Solnyshko… - по-своему переиначивая, повторяет она. - Нет, Со-олнышко… так? - она чуть растягивает ударную гласную. Слово ей нравится - оно музыкальное и немножко шуршит. - А что это?
Он с неловкой улыбкой пожимает плечами:
- Так… вроде имени.
Какое-то ласковое домашнее прозвище…детское имя? На каком хоть это языке?
Она почти догадалась, уловила в нем смутную глубоко спрятанную тоску. Кто-то называл его так… давно. Мама? Теперь уже некому наверно.
- А вы? - с неожиданным для себя волнением спрашивает он.
Если б не его откровенность, она назвалась бы как-нибудь, но теперь чувствует, что не может ответить иначе.
- Мари.
- Мари… - повторяет он, ощущая странную уверенность: она действительно Мари. И вдруг спрашивает с острым любопытством, - вас… правда так зовут?
- Правда. Мы с вами будто верительными грамотами обменялись.
Имя-то настоящее. Но… второе. И нет никакой опасности в том, что она сказала ему.
- Мне приятно знать.
Это не просто формула вежливости.
Короткий доверительный разговор помогает ей. Теперь она верит, что справится.
- Ну как, Solnyshko, начнем? - она с удовольствием пользуется новой возможностью.
И как он реагирует? Отворачивается с трогательной улыбкой: будто погладили его. Интересно, есть ли на свете хоть один человек, кто знает его таким?
Сегодня она все делает иначе. Просит его сесть по-другому: сгруппироваться, захватить себя под колени, опустить голову. Стягивает ему рубашку немного назад, открывая плечи. Он чувствует короткие словно бы обжигающие токи вдоль шейных позвонков. Иногда ее ладони накрывают воротниковую зону - руки горячи, словно она держала их над огнем. Плечи от ее касаний горят как на солнцепеке. Время от времени она, не дотрагиваясь, проводит рукой сверху вниз вдоль позвоночника - спину под рубашкой обдает теплым ветром. Ему все сильнее хочется пить, губы сухие. Даже воздух вокруг какой-то другой, наэлектризованный - аж волоски на руках дыбом. И он иначе себя чувствует - не расслабленным и немного сонным, как обычно в ее руках, но энергичным, мобилизованным, будто и нет позади трудного рабочего дня, утомительной дороги. Она что-то задумала - явно добивается некой цели. Он с интересом прислушивается к своим ощущениям: очень тепло, даже жарко, касания быстрые, точные - она словно переключает на нем какие-то точки. Он закрывает глаза - под веками мелькают багровые вспышки. Между коленями и животом пульсирует сгусток сухого жара. Водички бы сейчас, холодненькой…
Внезапно все заканчивается: жар схлынул, оставив растекшееся под кожей тепло и легкое головокружение.
Она садится перед ним.
- Поменяйте позу. Свободно откиньтесь назад. Жарко? Скоро пройдет. Знаю, вам пить хочется. Но сразу нельзя, потерпите немножко. Дайте руку.
Она проводит пальцами по тонкой коже локтевого сгиба, и… это приятно! Он сразу чувствует и ему нравится прикосновение - нежное, немного щекотное! Она повторяет еще и еще, а он только смотрит на нее потрясенный, не решаясь произнести ни слова. Тогда она оставляет его руку и быстрыми пальцами пробегает вдоль ключиц, в распахнутом вороте рубашки. Она сотни раз делала это раньше, и он едва замечал, но сейчас ответная дрожь пронизывает его, отдается ей в пальцы торжествующим эхом. Он машинально хватается за это место, стараясь удержать ее руку, продлить внезапно вспыхнувшее ощущение. Она ликующе смеется, глядя на него повлажневшими глазами, и пускает в ход другую руку. Его в самом деле трясет от этих острых сладких прикосновений к шее, плечам, груди. Он мечется по изголовью, вытягиваясь и вздрагивая - ошеломленный, поглощенный ярким физическим переживанием. В горле спазм, голос его не слушается. И наконец схватив эти волшебные руки, все так же молча и горячо без конца целует ей пальцы, ладони, запястья - наслаждаясь и этим ощущением тоже.
- Тише, тише, Solnyshko… - ей не сразу удается остановить его, - тише…
У него под маской текут слезы восторга, он не замечает, и она сама осторожно и ласково вытирает ему щеку, чувствуя, что ей тоже нужен платок.
- Вы сейчас очень остро чувствуете, но это с непривычки, и только в первые минуты, пока длится эффект от моей накачки. Скоро он исчезнет, но не огорчайтесь. Теперь все изменится к лучшему - вы каждый раз будете это замечать. Еще несколько недель и моя помощь станет не нужна.
Надо дать ему прийти в себя и самой успокоиться. И нужно теперь держаться в тени, пока он не начал проявлять естественный интерес к спасительнице. Пореже мелькать перед ним. Вот прямо с этой минуты.
Отдав себе эту команду, она тут же встает.
- Сделаю зеленого чаю на минералке - у вас не простая жажда, обычной водой, сколько ни пей, ее не унять.