Стокгольм. Предложение.
Эдмунд (24) - Анна (23) - Иманд (25, почти 26)
- Анна, ну что ты злишься? - Эдмунд морщится, он не ожидал такого приема. - Не хочешь за меня замуж, так и скажи, чего шум поднимать?
- Шум?! - Анна стоит перед ним вся белая от гнева. - Разве не ты его поднял? Вот… - она хватает и яростно шлепает о стол растрепанную пачку газет, - все таблоиды, все телеканалы…Тебя открыто называют моим женихом! Ты знаешь, что сейчас в каждой пивнушке по всей стране пьют за наше здоровье? Нас все уже «поженили», притом, что я-то замуж не собираюсь! В какое положение ты нас поставил?! Кто дал тебе право трепаться?
Ее упрекам нет конца. Ну да, он виноват: перебрал на чертовой вечеринке, публично назвал Анну своей невестой. Его слова сочли объявлением о давно ожидаемой помолвке, и мигом разнесли их. Наутро, протрезвевшему «жениху», пришлось подтвердить свои намерения официально. Конечно, Анна права, сначала надо было переговорить с ней. Но это же чистая формальность - днем раньше, днем позже, какая разница! Они с детства считались женихом и невестой. Все казалось решенным…
А теперь она заявляет, что не хочет за него замуж. Может, передумает еще? Главное, не раздражать ее сейчас. Лишь бы только она перестала вопить и дуться на него. И Эдмунд смиренно поднимает руки вверх:
- Анна, сдаюсь! Ты не хочешь быть моей женой, я понял. Ну, откажи мне. Я не обижусь, честное слово. Ну что изменилось бы, поговори мы раньше?
- Да все изменилось бы! Все! - Анна вне себя от злости, и Эдмунд никак не поймет причину. - Мы решили бы это между собой с глазу на глаз. А теперь ты вынуждаешь меня отказать тебе во всеуслышание! Выставляешь себя дурачком, а меня сердцеедкой!
- Да брось! Это же для меня щелчок по носу, - он добродушно хмыкает, - а ты ничего не теряешь. Ну, Анна, успокойся же. Или тебе так дорога моя репутация? - он насмешливо поднимает бровь.
- Что ты за олух! - в сердцах, но уже без прежнего запала говорит она.
- Ну, прости, прости, - примирительно просит он, склоняя повинную светловолосую голову. - Но Анна, я был уверен, что ты согласишься, иначе не стал бы…
Она молчит. Эдмунд с его пьяной выходкой мнится ей лишь досадной помехой, усложняющей и без того трудную ситуацию. Новость о ее «помолвке» с норвежцем наверняка уже дошла до Брюсселя… Что думает Иманд (мысленно она позволяет себе это - называть его по имени) о ветреной девчонке, раздающей мужчинам авансы направо и налево? Может, услышав об этом, он вздохнет с облегчением. Или просто вздохнет. О несбывшемся. Едва ли она когда-нибудь узнает об этом.
***
Она:
Их поцелуй на озере (или, прямо скажем, ее поцелуй - он ведь не ответил) изменил все, не изменив в то же время ничего. День за днем Анна терзается неразрешимым вопросом: почему он не поцеловал ее в ответ? Будь он влюблен, разве смог бы устоять?
Он сказал: «Ты мне очень дорога» - но что это значит? Ты мне нравишься? Я тебя люблю? Если так, почему не сказал прямо? Спрятался за обтекаемыми словами - как хочешь, так и понимай… Может, дорога как друг, который в трудную минуту протянул ему руку… и так далее. Дипломат чертов!
Нет, если цель была деликатно отвергнуть ее приставания, тогда конечно. Еще и добавил, мол, не прощу себе, если мы сейчас наделаем глупостей. Сейчас! Можно подумать, он собирался наделать их потом! Звучит, конечно, благородно, но… это ведь просто приличный способ сказать «отстань» - разве нет? Фу, какой позор вешаться на шею мужчине, вынуждая его объяснять, что он не собирается наделать с ней глупостей сейчас. Спасибо хоть «и вообще» не добавил! Анне ужасно стыдно. Она ведь сначала ему поверила…
Да, их отношения изменились с того дня, потеплели, но… не так, как она надеялась. Они перестали шарахаться друг от друга, это правда. Теперь он подсаживал ее в седло, а она могла спрыгнуть с лошади прямо ему на руки. Но за оставшиеся три недели он не сказал ни слова, не сделал ни одного жеста, который можно было бы расценить иначе, чем дружеский. Он тепло заботился о ней, оберегал от сквозняков, прямого солнца, жалящих насекомых. Но ни разу не воспользовался тем, что они наедине.
Да и она не делала больше попыток, не флиртовала с ним - хватит и одной глупости! Едва ли Иманд даже мысленно упрекал ее в этом.
Прощаясь, целуя ей руки, сказал очень серьезно и прямо так, что сердце опять всполошилось: «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы увидеть вас снова». И опять она поверила - его глазам, глубокому сильному чувству в голосе.
Но что, собственно, он может сделать? И как быть ей - ждать, пока он совершит «все, что в его силах»? Но зачем ему из кожи вон лезть? Разве он влюблен в нее? Если влюблен, почему не поцеловал тогда? Мысль бесконечно мечется по кругу, натыкаясь на одни и те же вопросы, не находя ответов.
Допустим, их встреча состоится… когда-нибудь. И? Разве он обещал ей что-то? На что же она тогда надеется, отказывая Эдмунду? Они знают друг друга столько, сколько помнят самих себя. Они равнородные. Династийный брак даст ей массу преимуществ.
А морганатический союз, если вдруг Иманд… это же сплошные проблемы! В первую очередь для него. Каково будет мужчине всю жизнь оставаться в ее тени, на вторых ролях? Нет, Иманд, конечно, и не думал об этом - она зашла в своих фантазиях слишком далеко. Пора вернуться в реальность. Она отказывает Эдмунду потому, что не любит его, а не потому, что надеется на что-то с другим.
***
Он:
Итак, Анна выходит замуж. За норвежца, с которым ее давно «поженила» молва. Еще недавно ему казалось, что поцелуй на озере все изменил, позволил ему надеяться. Но ее романтический порыв прошел, и все осталось, как было. Она не подала ему больше ни единого знака. И, кажется, даже стыдилась своего поступка.
Внешне держалась ровно, дружески, не избегала, не сторонилась, незаметно и очень трогательно заботилась о нем. Увидев, что ему нравятся теплые ванильные булочки со смешным названием «бабушкин кашель», устроила так, что они всегда были на столе. Узнав стороной, что утреннее солнце мешает ему, заменила нарядные тонкие шторы в его комнате плотными портьерами. Она ни о чем не спрашивала, просто наблюдала и меняла их быт так, чтобы ему было удобно.
Но ни разу в ее поведении не проскользнуло ничего похожего на кокетство. Она простилась с ним без видимой грусти и молча приняла его заверения сделать все для их следующей встречи. Она не любит его. Ее поцелуй - просто каприз экзальтированной девушки. Он был для нее мимолетным увлечением. А теперь она выходит замуж. И, наверное, сильно удивилась бы, узнав, как он принял эту новость. К счастью, она не узнает.
Но даже если бы Анна не была к нему равнодушна, разве мог он вести себя с ней иначе? Ухаживать, объясниться в любви? С какой целью? Обидеть ее предложением стать любовницей? - девушку, которая нужна ему на всю жизнь… Но какую жизнь? Анна не может быть женой дипломата. Ее путь избран и прям. И она уже выбрала себе подходящего мужа…
***
- Скажи честно, - видя, что она больше не сердится, Эдмунд подсаживается к ней, - дело во мне или в тебе?
- Во мне, - признается Анна (не хватало еще, чтоб он решил, будто недостаточно хорош для нее). - Эдмунд, ты не думай… - ей кажется, она улыбается глуповато-счастливой улыбкой, - я просто… другого люблю.
- Когда это ты успела? - он смотрит недоверчиво. - Я его знаю? Выйдешь за него?
Анна беспомощно пожимает плечами:
- Вряд ли… Я и так ни на что не надеялась, а теперь, когда ты…
Вот от чего она так разозлилась! Тот, видно, не спешит, да еще я некстати влез… Жаль, она славная девчонка.
- Слушай, Анна, - он берет ее за плечи и разворачивает к себе, - если он не дурак, то все поймет. Ты, погоди отчаиваться. Он ведь не нашего круга, так? Да он просто не знает, что тебе предложить! Тебя ж так просто замуж не позовешь! Но если мужик - найдет выход. Дай ему время, поняла?
Анна смотрит на него растерянно: вот уж от кого не ожидала поддержки!
- Спасибо, - она вроде даже повеселела. - У тебя всегда было доброе сердце. Надеюсь, твоя будущая жена это оценит.
- Ладно, - он ей подмигивает, - на свадьбу-то хоть позовешь?
***
О том, что помолвка не состоится, он узнал из выпуска новостей. И вопреки уверениям Эдмунда ничего не понял. Почему Анна раздумала? Мысль о том, что она через все информагентства мира подает ему знак… - это каким же самовлюбленным болваном надо быть, чтоб поверить! Ну и пусть! Пусть болван, пусть глупо надеяться. Чего бы это ни стоило, он добьется новой встречи. И пусть тогда она решает…
- Анна, ну что ты злишься? - Эдмунд морщится, он не ожидал такого приема. - Не хочешь за меня замуж, так и скажи, чего шум поднимать?
- Шум?! - Анна стоит перед ним вся белая от гнева. - Разве не ты его поднял? Вот… - она хватает и яростно шлепает о стол растрепанную пачку газет, - все таблоиды, все телеканалы…Тебя открыто называют моим женихом! Ты знаешь, что сейчас в каждой пивнушке по всей стране пьют за наше здоровье? Нас все уже «поженили», притом, что я-то замуж не собираюсь! В какое положение ты нас поставил?! Кто дал тебе право трепаться?
Ее упрекам нет конца. Ну да, он виноват: перебрал на чертовой вечеринке, публично назвал Анну своей невестой. Его слова сочли объявлением о давно ожидаемой помолвке, и мигом разнесли их. Наутро, протрезвевшему «жениху», пришлось подтвердить свои намерения официально. Конечно, Анна права, сначала надо было переговорить с ней. Но это же чистая формальность - днем раньше, днем позже, какая разница! Они с детства считались женихом и невестой. Все казалось решенным…
А теперь она заявляет, что не хочет за него замуж. Может, передумает еще? Главное, не раздражать ее сейчас. Лишь бы только она перестала вопить и дуться на него. И Эдмунд смиренно поднимает руки вверх:
- Анна, сдаюсь! Ты не хочешь быть моей женой, я понял. Ну, откажи мне. Я не обижусь, честное слово. Ну что изменилось бы, поговори мы раньше?
- Да все изменилось бы! Все! - Анна вне себя от злости, и Эдмунд никак не поймет причину. - Мы решили бы это между собой с глазу на глаз. А теперь ты вынуждаешь меня отказать тебе во всеуслышание! Выставляешь себя дурачком, а меня сердцеедкой!
- Да брось! Это же для меня щелчок по носу, - он добродушно хмыкает, - а ты ничего не теряешь. Ну, Анна, успокойся же. Или тебе так дорога моя репутация? - он насмешливо поднимает бровь.
- Что ты за олух! - в сердцах, но уже без прежнего запала говорит она.
- Ну, прости, прости, - примирительно просит он, склоняя повинную светловолосую голову. - Но Анна, я был уверен, что ты согласишься, иначе не стал бы…
Она молчит. Эдмунд с его пьяной выходкой мнится ей лишь досадной помехой, усложняющей и без того трудную ситуацию. Новость о ее «помолвке» с норвежцем наверняка уже дошла до Брюсселя… Что думает Иманд (мысленно она позволяет себе это - называть его по имени) о ветреной девчонке, раздающей мужчинам авансы направо и налево? Может, услышав об этом, он вздохнет с облегчением. Или просто вздохнет. О несбывшемся. Едва ли она когда-нибудь узнает об этом.
***
Она:
Их поцелуй на озере (или, прямо скажем, ее поцелуй - он ведь не ответил) изменил все, не изменив в то же время ничего. День за днем Анна терзается неразрешимым вопросом: почему он не поцеловал ее в ответ? Будь он влюблен, разве смог бы устоять?
Он сказал: «Ты мне очень дорога» - но что это значит? Ты мне нравишься? Я тебя люблю? Если так, почему не сказал прямо? Спрятался за обтекаемыми словами - как хочешь, так и понимай… Может, дорога как друг, который в трудную минуту протянул ему руку… и так далее. Дипломат чертов!
Нет, если цель была деликатно отвергнуть ее приставания, тогда конечно. Еще и добавил, мол, не прощу себе, если мы сейчас наделаем глупостей. Сейчас! Можно подумать, он собирался наделать их потом! Звучит, конечно, благородно, но… это ведь просто приличный способ сказать «отстань» - разве нет? Фу, какой позор вешаться на шею мужчине, вынуждая его объяснять, что он не собирается наделать с ней глупостей сейчас. Спасибо хоть «и вообще» не добавил! Анне ужасно стыдно. Она ведь сначала ему поверила…
Да, их отношения изменились с того дня, потеплели, но… не так, как она надеялась. Они перестали шарахаться друг от друга, это правда. Теперь он подсаживал ее в седло, а она могла спрыгнуть с лошади прямо ему на руки. Но за оставшиеся три недели он не сказал ни слова, не сделал ни одного жеста, который можно было бы расценить иначе, чем дружеский. Он тепло заботился о ней, оберегал от сквозняков, прямого солнца, жалящих насекомых. Но ни разу не воспользовался тем, что они наедине.
Да и она не делала больше попыток, не флиртовала с ним - хватит и одной глупости! Едва ли Иманд даже мысленно упрекал ее в этом.
Прощаясь, целуя ей руки, сказал очень серьезно и прямо так, что сердце опять всполошилось: «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы увидеть вас снова». И опять она поверила - его глазам, глубокому сильному чувству в голосе.
Но что, собственно, он может сделать? И как быть ей - ждать, пока он совершит «все, что в его силах»? Но зачем ему из кожи вон лезть? Разве он влюблен в нее? Если влюблен, почему не поцеловал тогда? Мысль бесконечно мечется по кругу, натыкаясь на одни и те же вопросы, не находя ответов.
Допустим, их встреча состоится… когда-нибудь. И? Разве он обещал ей что-то? На что же она тогда надеется, отказывая Эдмунду? Они знают друг друга столько, сколько помнят самих себя. Они равнородные. Династийный брак даст ей массу преимуществ.
А морганатический союз, если вдруг Иманд… это же сплошные проблемы! В первую очередь для него. Каково будет мужчине всю жизнь оставаться в ее тени, на вторых ролях? Нет, Иманд, конечно, и не думал об этом - она зашла в своих фантазиях слишком далеко. Пора вернуться в реальность. Она отказывает Эдмунду потому, что не любит его, а не потому, что надеется на что-то с другим.
***
Он:
Итак, Анна выходит замуж. За норвежца, с которым ее давно «поженила» молва. Еще недавно ему казалось, что поцелуй на озере все изменил, позволил ему надеяться. Но ее романтический порыв прошел, и все осталось, как было. Она не подала ему больше ни единого знака. И, кажется, даже стыдилась своего поступка.
Внешне держалась ровно, дружески, не избегала, не сторонилась, незаметно и очень трогательно заботилась о нем. Увидев, что ему нравятся теплые ванильные булочки со смешным названием «бабушкин кашель», устроила так, что они всегда были на столе. Узнав стороной, что утреннее солнце мешает ему, заменила нарядные тонкие шторы в его комнате плотными портьерами. Она ни о чем не спрашивала, просто наблюдала и меняла их быт так, чтобы ему было удобно.
Но ни разу в ее поведении не проскользнуло ничего похожего на кокетство. Она простилась с ним без видимой грусти и молча приняла его заверения сделать все для их следующей встречи. Она не любит его. Ее поцелуй - просто каприз экзальтированной девушки. Он был для нее мимолетным увлечением. А теперь она выходит замуж. И, наверное, сильно удивилась бы, узнав, как он принял эту новость. К счастью, она не узнает.
Но даже если бы Анна не была к нему равнодушна, разве мог он вести себя с ней иначе? Ухаживать, объясниться в любви? С какой целью? Обидеть ее предложением стать любовницей? - девушку, которая нужна ему на всю жизнь… Но какую жизнь? Анна не может быть женой дипломата. Ее путь избран и прям. И она уже выбрала себе подходящего мужа…
***
- Скажи честно, - видя, что она больше не сердится, Эдмунд подсаживается к ней, - дело во мне или в тебе?
- Во мне, - признается Анна (не хватало еще, чтоб он решил, будто недостаточно хорош для нее). - Эдмунд, ты не думай… - ей кажется, она улыбается глуповато-счастливой улыбкой, - я просто… другого люблю.
- Когда это ты успела? - он смотрит недоверчиво. - Я его знаю? Выйдешь за него?
Анна беспомощно пожимает плечами:
- Вряд ли… Я и так ни на что не надеялась, а теперь, когда ты…
Вот от чего она так разозлилась! Тот, видно, не спешит, да еще я некстати влез… Жаль, она славная девчонка.
- Слушай, Анна, - он берет ее за плечи и разворачивает к себе, - если он не дурак, то все поймет. Ты, погоди отчаиваться. Он ведь не нашего круга, так? Да он просто не знает, что тебе предложить! Тебя ж так просто замуж не позовешь! Но если мужик - найдет выход. Дай ему время, поняла?
Анна смотрит на него растерянно: вот уж от кого не ожидала поддержки!
- Спасибо, - она вроде даже повеселела. - У тебя всегда было доброе сердце. Надеюсь, твоя будущая жена это оценит.
- Ладно, - он ей подмигивает, - на свадьбу-то хоть позовешь?
***
О том, что помолвка не состоится, он узнал из выпуска новостей. И вопреки уверениям Эдмунда ничего не понял. Почему Анна раздумала? Мысль о том, что она через все информагентства мира подает ему знак… - это каким же самовлюбленным болваном надо быть, чтоб поверить! Ну и пусть! Пусть болван, пусть глупо надеяться. Чего бы это ни стоило, он добьется новой встречи. И пусть тогда она решает…