Миф о… (часть первая)
Сизиф стоял на вершине горы и курил. Ему было разрешено выкуривать пять сигарет за время подъема, но он никогда не пользовался этим правом - предпочитал это делать на вершине горы, после того, как табельщик сделает очередную пометку в тетради учета, а возвратный механизм начнет скрежетать, водворяя камень на место. К тому же с высоты открывался вид... чудесным его назвать было нельзя, но Сизиф, целый день смотрящий на серую глыбу камня, попираемую собственными руками, был рад любому разнообразию. Иногда удавалось увидеть и что-нибудь занятное: то проедет "Харон" по реке, петля которой виднелась в просвете окружающих гор, то камнепад на соседних склонах потревожит вечную тишину.
- Эй, пожизняк! - грубо окликнул Сизифа табельщик. - Хватит стоять, у тебя еще план не выполнен.
Сизиф вздохнул, кинул недовольный взгляд в сторону табельщика, так, чтобы тот не заметил - запросто может урезать выработку, потом проблем с комендантом не оберешься, и стал неспешно спускаться, закуривая четвертую сигарету. Пятую, последнюю, он планировал выкурить внизу, у камня.
Привычно чертыхая проектировщиков, Сизиф пробирался через ремни возвратной системы. Он все никак не мог привыкнуть к ней, хотя в ее появлении был повинен лично - упустил камень и тот, чересчур резво покатившись по склону, разбил и без того дырявый кувшин Данаид. Радости сестер не было предела, а вот Сизифу влепили строгий выговор и посадили в карцер. Потом к нему запихнули не в меру разбушевавшихся от безделья Данаид. Так и сидели: пятьдесят человек в тесном карцере.
Данаид приставили к делу довольно быстро - как только установили новый кувшин. Во избежание эксцессов его сделали из стали, а заодно соединили с системой подачи горячей воды. Дело у сестер спорилось, так что перебоев с горячей водой у немногих потребителей из числа администрации лагеря не было.
Виновнику «торжества» пришлось сидеть дольше - пока проектировали и монтировали механизм возвратной системы и ограничитель, а когда узника освободили, его гора, исхоженная за тысячелетия вдоль и поперек, превратилась в огромный механизм, отняв у Сизифа единственную свободу, что была доступна ему раньше: выбирать, с какой стороны вкатывать камень. Да еще ограничитель, будто назло, построили на самом тяжелом для подъема склоне горы. С тех пор Сизиф и стал заядлым курильщиком, заново подарив себе иллюзию свободы выбирать: когда поднимать камень. Но все-таки иллюзию - над ним дамокловым мечом висел план, а табельщик зорко следил, чтобы Сизиф не стоял без дела слишком долго.
Еще издали Сизиф заметил, что на камне кто-то сидит. Ускорил шаг. Какой-то человек оседлал серую глыбу камня будто коня, и с показным удовольствием потягивал папиросу, имея настолько безмятежный вид, что точно начал бы болтать ногами как ребенок, если б не толща камня под ним.
Когда Сизиф приблизился, незнакомец легко соскользнул вниз, вынул из кармана коробку папирос и протянул их, открывая крышку. Сизиф взял папиросу, потом вынул из-за уха последнюю сигарету в качестве ответного жеста, сопроводив его печальным вздохом. Незнакомец намек понял правильно и от сигареты отказался, кивнув на коробку: дескать, у меня много, а тебе нужнее будет. Сизиф достал зажигалку, прикурил сначала сам, потом, будто спохватившись, предложил чужому. Тот с благодарностью затянулся, выпустил облако серого дыма, и ободряюще улыбнулся, чем окончательно расположил Сизифа к себе.
- Устал? - сочувственно спросил незнакомец после третьей затяжки.
- Я давно забыл, что это такое, - ответил Сизиф, удивляясь звуку собственного голоса и стараясь вспомнить, когда он говорил последний раз с тех пор как его единственного собеседника - Тантала - отправили куда-то обеспечивать грузоперевозки.
- Не надоело? - продолжил капать на отсутствующую мозоль незнакомец.
- Я не помню, что значит надоело, - не порадовал все так же безучастный Сизиф.
- Надоело, это когда тебе больше не хочется делать то, что ты делаешь, - терпеливо объяснил чужак.
- Тогда да, надоело. Очень. - соврал Сизиф, которму захотелось посмотреть, что будет дальше.
- А поехали со мной? Моя лодка совсем недалеко.
Вместо ответа Сизиф сел на землю и прислонился спиной к камню. Плыть он не хотел, на его лице было явно начертано лишь одно желание. Но чужак вовсе не собирался оставлять его в покое:
- Так что? Пойдешь со мной?
- А зачем? - Сизиф даже удивился. - Отсюда все равно не сбежать.
- И это говорит Сизиф! - незнакомец сверкнул глазами. - Ты же дважды сбегал.
- Трижды...
- Тем более! И если ты забыл, как это делается - я напомню тебе! - чужак, не дожидаясь ответа, решительным шагом направился к табельщику, подозрительно косившемуся на их беседу, нарушавшую как минимум три пункта Положения об исправительных работах.
Сизиф прикрыл глаза, стараясь отрешиться от назойливых мыслей, поселившихся в голове. Слова незнакомца звучали в ушах, беспокоя, казалось, навсегда увядшую душу. Ах, зачем, зачем этот чужой человек, слишком живой для этого места, мешает Сизифову труду, отбирая и без того последний смысл смерти, зачем хочет забрать отсюда самого Сизифа, зачем напоминает о том, что давным-давно перестало быть даже воспоминанием. Да, когда-то, Сизиф знал об этом, он был хитер и хватался за жизнь, используя все возможности. Но знать - не значит помнить. Было время... почти вечность назад, было и ушло. Рутина полновстью захватила смертную сущность Сизифа, и стала новым смыслом. Он каждый день вставал в бараке, шел на завтрак и проверку, потом вкатывал положенное число раз камень в гору, получал подписанный наряд и возвращался в свою каморку в лагерном блоке, даже не думая, что может быть как-то иначе.
- Просыпайся, пожизняк! - грубый голос табельщика вырвал Сизифа из его туманных дум, а пинок заставил открыть глаза.
- Полегче, - чужак отпихнул учетчика от Сизифа. - Не на зоне.
- Где? - не понял грубиян.
- Неважно. Мы ведь договорились?.. ну так иди отсюда. - незнакомец подтолкнул табельщика в спину, а когда тот вернулся за свой стол, подсел к Сизифу. - Он отпускает тебя, и прикроет до первой проверки.
- Но как...
- Элементарно! - чужак не дал договорить, подумав, что знает о чем его спрашивают. - Будет каждый день ставить тебе палок по плану, и подкручивать счетчик. Но если нагрянут вертухаи...
- Кто?
- Неважно. Если тебя хватятся, он скажет, что в то утро ты не явился на работу.
- Опять в карцер посадят... - тоскливо протянул Сизиф.
- Перетерпишь, - беззаботно отмахнулся чужак. - Да и потом, тебя для этого придется сначала поймать. Так что пойдем. Кстати, меня Птиц зовут.
- Птица? - переспросил Сизиф, поднимаясь.
- Не птица, а Птиц, - поправил чужак. - Идем? Тебе вещи какие-нибудь забирать надо?
- Нет, - Сизиф неуверенно помотал головой, пытаясь поймать мысль... - Подожди! Что ты ему дал за меня?
- Коробку папирос.
- Как же ты теперь без курева?
- Я не курю, - улыбнулся Птиц. - А ты как-нибудь перебьешься, да?
Сизиф зачем-то кивнул и побрел к реке.
Продолжение…