tate podcast
сегодня в мастерской слушала Tate podcast, вернее один о современной живописи. И такие дельные вещи говорились, просто подтверждающие мои предчуствия и мысли.
во первых Jan Verwoert немецкий теоретик говорил об останках концептуализма, вернее о его оковах. И о том, что поле искусства превращено в шахматное, и художники чувствуют, что они обязаны делать продуманные стратегические ходы, которые по сути своей используют инструментарий PR и рекламы... И мы еще летом в Москве это с кем-то обсуждали: проектное мышление, вместо взращивания и вызревания своей практики и глубокой работы над своими задачами... и что это уже становится скучно. И что живопись одна из немногих форм может существовать, не как игра в шахматы, а скорее как пинг-понг с его однообразием и полным физическим вовлечением.
Потом говорила великолепная Катарина Гроссе очень долго и авторитетно, про свои работы, про пространство, про работы с институциями, о своем методе и под конец на сороковой минуте, я даже не помню как это произошло ( я ведь тоже работала), она вдруг заговорила о любви, невероятно пронзительно и просто. О том что любовь, это 'думанье' телом. И что если взаимная, то синхронное думанье, и что любовь позволяет выходить за рамки обычного и совершать поступки, и что живопись равна любви, так как тоже в чистой своей форме является телесным актом.
И я подумала две мысли:
1. вот это то, что только женщины могут делать: брать такую амплитуду в академической казалось бы беседе...
и в искусстве, наверное, тоже - излучать такое 'телесное' женское тепло.
2. написанный мною недавно o своих работах текст тоже от серьезности вдруг переходит в полное 'ромaнтическое небалуйся', и я сомневалась, но теперь думаю it's ok.
PS По дороге домой в тихом переулке за забором, за деревом, обычно в это время дня стоит дедок (болявый совсем) и выкрикивает проходящим что-то совершенно нечленораздельное, и я с удовольствием, и в который уже раз, проезжая мимо на велике, выкрикиваю ему в ответ по русски: ' дедуль, ну ничо не понимаю, че ты говоришь, говори яснее!' и в этот раз на мою реплику, он замолчал, а потом совершенно отчетливо спросил: WHAT?
во первых Jan Verwoert немецкий теоретик говорил об останках концептуализма, вернее о его оковах. И о том, что поле искусства превращено в шахматное, и художники чувствуют, что они обязаны делать продуманные стратегические ходы, которые по сути своей используют инструментарий PR и рекламы... И мы еще летом в Москве это с кем-то обсуждали: проектное мышление, вместо взращивания и вызревания своей практики и глубокой работы над своими задачами... и что это уже становится скучно. И что живопись одна из немногих форм может существовать, не как игра в шахматы, а скорее как пинг-понг с его однообразием и полным физическим вовлечением.
Потом говорила великолепная Катарина Гроссе очень долго и авторитетно, про свои работы, про пространство, про работы с институциями, о своем методе и под конец на сороковой минуте, я даже не помню как это произошло ( я ведь тоже работала), она вдруг заговорила о любви, невероятно пронзительно и просто. О том что любовь, это 'думанье' телом. И что если взаимная, то синхронное думанье, и что любовь позволяет выходить за рамки обычного и совершать поступки, и что живопись равна любви, так как тоже в чистой своей форме является телесным актом.
И я подумала две мысли:
1. вот это то, что только женщины могут делать: брать такую амплитуду в академической казалось бы беседе...
и в искусстве, наверное, тоже - излучать такое 'телесное' женское тепло.
2. написанный мною недавно o своих работах текст тоже от серьезности вдруг переходит в полное 'ромaнтическое небалуйся', и я сомневалась, но теперь думаю it's ok.
PS По дороге домой в тихом переулке за забором, за деревом, обычно в это время дня стоит дедок (болявый совсем) и выкрикивает проходящим что-то совершенно нечленораздельное, и я с удовольствием, и в который уже раз, проезжая мимо на велике, выкрикиваю ему в ответ по русски: ' дедуль, ну ничо не понимаю, че ты говоришь, говори яснее!' и в этот раз на мою реплику, он замолчал, а потом совершенно отчетливо спросил: WHAT?