Тьма, меч и стрелы
«Зовите меня как возжелаете».
***
«И изначально воцарилась тьма. Вы хотите знать, что было сначала, призраки? Я расскажу. Тьма. И один человек, запертый в пещере, ставшей человеку домом, ночлегом и саркофагом. И кроме тьмы и человека в доме не было ничего. И так началась жизнь.»
***
Она родилась на Востоке, в увядающей Красной стране, в семье военного человека. Это было другое время, и другие люди. Родители стали звать ее Зоей, в честь матери ее матери. И это стало ей именем.
Родители любили маленькую Зою, а она любила их. Она была мала, и не знала, что ее страна увядает. Она даже не чувствовала этого, Программа «Перераспределение ресурсов» защищало семьи военных от голода. А умирающих людей Зоя не видела, родители не показывали ей. Проходя мимо процессий, они закрывали ей глаза. Зоя не знала, что такое смерть. Но она прекрасно понимала, что закрытые глаза значат, что нет ничего хорошего. Тьма стала для нее синонимом зла, она заместила собой смерть в ее детской демиургии.
К тому моменту, когда Зоя была отдана на воспитание в эколию, Красная страна увяла. Зоиных родителей уволили: отца - из ракетных войск, а мать - с текстильного завода, и они уехали из города на Востоке в большой город на Западе. Зою они оставили с отцом ее отца. Родители понимали, что в большом городе на Западе им придется туго, и они не хотели, чтобы Зоя вместе с ними переносила тяготы и лишения эмиграции. Эколия оставалась последним вариантом. Расставаясь, ее мать плакала, обещала, что будет присылать деньги, много денег, а потом придет, и обнимет ее. А отец не сказал ничего.
***
- Что это такое, папа?
- Это значок. Что здесь нарисовано?
- Меч.
- А это?
- Стрелы.
- Правильно, родная, это меч и стрелы. Когда-нибудь, я отдам тебе этот значок.
- Когда, папа? Отдай сейчас!
- Нет, он мне еще понадобится.
***
Он приколол ей металлическую эмблему ракетных войск к синей курточке и обнял. Больше они никогда не виделись.
***
«Вечность»: Еще один.
«Солипсизм», «Диалог»: Один разум. На весь мир.
«Солипсизм»: Стерт Интрузией.
«Диалог»: Не полностью.
«Вечность»: Две проекции. Сейчас же.
***
«Мучимый одиночеством человек думал о смерти. Эта малодушная мысль так никогда и не покинула его, но он научился свыкаться с ней, призраки. Он почти победил ее. Вы знаете, что такое победа? О, я знаю это слово… Очень хорошо. С начала тьмы побед не было, не было и поражений, только один человек во тьме, мучимый, терзаемый, посещаемый молчаливыми призраками, отражениями прошлого.»
***
- Не плачь, он вернется.
- Да нихера он не вернется, мы так посрались с ним... Много плохого друг другу наговорили.
- А кто виноват-то, а, Сайкова?
- Он, конечно.
Это заставило ее немножко улыбнуться. Сквозь слезы эта улыбка была особенно заметна ее подружке, курсантке. Они сидели на одной кровати в общежитии, Сайкова плакала, а подруга ее успокаивала. Она улыбнулась, потому что ровно неделю назад ситуация была прямо противоположная, Сайкова успокаивала подругу, которая только что рассталась со «своим». И тогда они решили, что что бы ни случилось, что бы ни произошло, во всем, всегда, в отношениях, в политике, в войнах, в ссорах, абсолютно во всем виноваты мужчины. Тогда это успокоило ее подругу, но сейчас от этой мысли ей не было легче.
- Да позвонит, не боись. На, держи телефон, - Она протянула ей ее телефон, а заодно и салфетку. Курсант Сайкова послушно взяла их в руки. На картинке блокировке так и была их общая фотография: она в зеленой форме и он, в синей. Шикарная пара, как говорили во всем городке. Сайкова посмотрела на телефон и заплакала пуще прежнего.
- Ну хватит реветь-то уже! Сейчас комендант придет, ругаться будет.
- Да пусть приходит, пусть хоть кто приходит, мне все равно!
Слезы лились рекой на подушку в заштопанной наволочке, а подруга, жуя жвачку отчаянно думала, что же делать. Бриллиант идеи засверкал в ее голове во время очередного всхлипывания Сайковой.
- Курсант Сайкова, смирно! - Шепотом, но как можно громче рявкнула она.
Стоны прекратились, но неровное сбивчивое дыхание плача осталось, и готово было взорваться в любой момент новым ревом.
- Смирно, Сайкова, ты что, глухая? - Спросила подруга, но Сайкова так и сидела, уткнувшись в подушку.
- Никакой дисциплины! Если комбат прознает, как у него лучшая курсантка на приказы реагирует… Ладно, смотри, что у меня есть, на свои именины берегла, да что уж там.
И аккуратно, отодвинув второе дно тумбочки, соседка достала оттуда бутылку «Джек Дэниэлс» и две стопки.
Сайкова смотрела, как завороженная.
- Ну, - сказала подруга скрепя сердце, - намахнем! - Она открыла бутылку и налила в стопку грамм по пятьдесят драгоценной жидкости.
- Первый тост за…, - сказала подруга, протягивая Сайковой стопку, но та ее перебила.
- За тебя, ты у меня золото!
Они взяли стопки, чокнулись тихонечко и залпом выпили виски. Теплая жидкость приятно согрела горло, разогрела все внутри, и все на какое-то мгновение затряслось, самую малость, от напряжения нервов. Первое действие проходило, хотелось улыбнуться подруге, но эта тряска, какой-то шум никуда не делся.
- Смотри, дуреха! - Подруга протягивала ей телефон, он вибрировал, кто-то звонил. Сайкова взяла и увидела его, в голубой форме, обнимает ее, селфи. Это он и звонил.
- Алло…
***
Так Эколия стала домом Зои. Отец ее отца приходил по субботам и забирал ее домой. А в воскресенье вечером отводил назад. Иногда родители присылали ей письма вместе с деньгами. Отец отца Зои никогда не забирал их, он знал, что Зоя копит их. Однажды он спросил, на что она копит.
- На билет к папе, - ответила она.
Зоя не знала, сколько стоит билет в большой город на Западе. Ей казалось, что очень много, и поэтому она копила деньги.
***
«Дней не было в темной пещере. Не было и ночей, была лишь тьма. Человек, призраки, хотите вы это знать, или нет, очень долго восстанавливал время. Это было очень сложно, восстановить время, зная, что нет ничего, кроме тьмы и человека. Но он сумел сделать это. Каждые шесть часов надо принимать пищу. Каждые двенадцать - спать. Как бы просто, призраки, это не звучало, в темноте очень сложно сделать все это, когда нет часов. Человек знал, сколько времени прошло с начала времени с точностью до недели. Он и сейчас это знает.»
***
Через шестнадцать месяцев мать Зои вернулась. Одна. Зоя была рада видеть ее, но это был другой человек. Ее мать постарела не на шестнадцать месяцев, а на шестнадцать лет. Зоя никогда не спрашивала, почему ее отец остался в большом городе Запада. Она понимала, что возможно, он остался там в земле. «Сплошная тьма», - думала она. И боялась. И плакала. Но мать уже не успокаивала ее. Казалось, что вместе с ее мужем, умерла и она, лишь физически продолжая ходить по земле. Иногда она впадала в такое забытье, что отцу отца Зои приходилось кормить ее с ложки как малого ребенка.
Так Зоя узнала цену деньгам.
Когда стало ясно, что покупать билет не придется, Зоя отдала все деньги в один из дней отцу ее отца. Он покорно принял их, а потом всю ночь не мог уснуть, проклиная весь мир и всю страну за это. Этих денег хватило, чтобы отдать долги и жить еще какое-то время, кормя малолетнюю девочку и недееспособную невестку. Отец отца Зои с ужасом думал, что будет, когда закончатся и эти доллары. Он думал о том, что придется продавать квартиру, последнее, что у них осталось…
Зоя никогда не узнала, где отец ее отца раздобыл денег. Но эколию она закончила.
***
- В это сложное время, товарищи офицеры, вы - опора страны! И на ваших плечах лежит бремя ответственности за оборону, за свободу и за будущее нашей родины.
- Слу-жим от-чиз-не! - Шестьсот глоток, как одна прокричали пять слогов, ставшие с той поры смыслом их жизней.
Лейтенант Сайкова помнила: шла метель, генерал стоял над плацем, читая по бумажке, а они, в спешном порядке собранные на смотр, завороженно смотрели на него. Солнца не было уже давно, а по ночам, когда гасили в режиме энергосбережения лампы, казалось, что было совсем темно. В 18 часов 00 минут гасили свет на плацу. В 18 часов 00 минут был объявлен срочный сбор дивизиона.
Еще за несколько секунд до начала они стояли, построенные, в парадной форме, как было приказано, в полной темноте.
- Как расстреливать ведут, - сказал кто-то, но никто не рассмеялся шутке.
В 18 часов и 1 минуту на постамент взошел генерал и рассказал о том, о чем все уже давно догадывались. Лейтенант Сайкова услышала сквозь метель всего несколько слов: «вероломно», «поправ», «надежда» и, самое главное, «победа». Но этого было вполне достаточно. После того, как генерал уехал, офицеры еще долго стояли и смотрели на постамент, не в силах свыкнуться с этой, одной всех тревожившей мыслью. Командование части будто забыло про них, а они все стояли и смотрели, почти не смыкая глаз, с посиневшими от холода губами. Когда была команда разойтись, лейтенант Сайкова последняя ушла с плаца. Она видела, как выключили прожекторы, и снежинки, стремительно несясь во все стороны в холодном зимнем воздухе таяли во тьме.
***
«Солипсизм»: Не мирообразующий.
«Диалог»: Проекции были названы «призраками».
«Вечность»: Предложения?
«Диалог»: Мир-и-изобилие.
«Солипсизм»: Рай.
«Система»: В этот раз не можем не согласиться, как бы затратно это не было.
***
«Призраки, ходящие во тьме, знали, что человек будет терять рассудок и посещали его. Человек много говорил с призраками, он давал им имена. Человек знал, что имена будут неправильные, но он должен был. Человек хотел разделить с ними трапезу, но призраки только смотрели, как он ест, смотрели, как он ложится спать. Призраки, вы же знаете это, вы другие, да?»
***
Зоя видела мать последний раз в больнице. Они не узнали друг друга. Зоя долго держала руку матери, сидя рядом с ней, но та только изредка дергалась, напрягая все мышцы рук и ног. Зоя надеялась, что до ее отъезда та придет в сознание. Но этого не произошло. Один раз только, утром, Зоя проснулась от того, что губы ее матери слабо что-то говорили. Зоя прислонила ухо к ним, но слышала только вздохи затхлого больничного воздуха. В этот день, уезжая, она взглянула на человека, лежащего на койке, чьи губы что-то шептали. И только тогда она поняла, что это было одно и то же слово, которое ее мать повторяла тысячу и тысячу раз. И слово было «Тьма».
***
«Диалог»: Вы создадите для разума мир?
«Система»: Он уже готов. Без «Солипсизма», простая материя для физической оболочке, без всей этой психологической абстракции. Мир-и-изобилие.
***
«Человек думал, что призраки захотят навредить человеку, а потому боялся их. Но вас нечего бояться, вы только свидетели. Человек не сразу это понял. Только когда он завоевал время и научился справляться с пространством, только тогда он, оставив надежду на свой разум, перестал бояться призраков. Они не были страшны. Они смотрели на него невидящим взором, зная, что человек не сможет увидеть их. И потому человек боялся, но во тьме мира был только один свет. И он был невидим. И светом был разум человека.»
***
У них не было детей. Никто бы и не смог сказать, почему, скорее, просто не успели. Пока. Думали они. В тот вечер, когда она пришла домой, он не спал. Как и каждый вечер последнее время, они смотрели телевизор. Он ждал ее, он ждал, что она скажет. Но она ничего не сказала, только заплакала. А он так и не понял, почему. Не успел понять. И это неудивительно, он был всего лишь мужчиной.
***
Зоя видела на штандарте их. На них она смотрела каждый раз, когда выходила на строевую. Первые два года в казарме, еще три в общежитии, она смотрела на них, и думала, что они рассеют тьму, сгущавшуюся в ее сердце. Они были призваны это сделать, Зоя думала, что они были созданы, а потом нарисованы только для этого. В конце концов, они сопровождали ее почти всю ее жизнь, они были единственным, что осталось у нее от отца. Тот значок она берегла у себя, сначала хранила в портмоне, потом пристегивала к внутренней поверхности кармана. Иногда, по ночам, если она поздно возвращалась откуда-нибудь, она засовывала туда руку, ощущала его, и он разгонял тьму.
И сейчас она видела их, каждый день. Возможно, единственное место на всем земном шаре, где она могла видеть их каждый день. Ее последняя оборона против тьмы. Ее меч и стрелы.
***
«Диалог»: Мы не призраки. «Чистый свет», работайте, пожалуйста.
***
В то ночь было ее время дежурства. Их было двое в бункере, с запасом воды, еды и денуклеаризируемой вентиляцией сроком на пятьдесят лет. Система канализации, водопровод. Полное обеспечение. Но никто из них никогда не верил, что именно он будет тем, кто нажмет кнопку. Как и остальные 8 миллиардов разумов планеты, никто никогда не думал, что кнопку вообще придется нажимать. Она же была одной из немногих, кто видел связь этой кнопки с тем, чего она страшилась больше всего на свете.
В 2 часа 00 минут на пункт управления во время дежурства капитана Сайковой зазвонил телефон. Она взяла трубку, второй капитан рядом взял трубку рядом с ней. Связь пропала. Оба повесили трубку и переглянулись. В 2 часа 03 минуты телефон зазвонил у второго. Он взял трубку, после этого трубку взяла Сайкова. Связь была очень прерывистой, Сайкова услышала приказ и записала код запуска, то же самое сделал и второй. Они сверили коды, оба совпали.
Лейтенант Сайкова смотрела на часы, телефон не звонил. К тому времени было 2 часа 15 минут. Инструкция предполагала дежурный звонок через две минуты. Через две минуты, в 2 часа 17 минут второй поднял трубку, но связи не было, трубка молчала. По второй линии шли помехи, радио связь так же молчала.
«Наверх… Приказ, дежурные ра.ч… ве… наве…» - Прошипело радио и отключилось. В 2 часа 20 минут было принято решение покинуть второму пункт управления и спросить, что происходит, на дублирующем узле связи прямо над ними, через свинцовую плиту толщиной в два с половиной метра. Второй нажал на кнопку открытия люка, и стал ждать. Прошло еще четыре минуты и люк открылся, кто-то с другой стороны позволил второму дежурному выйти. После этого второй вышел и закрыл люк.
Через шесть минут, в 2 часа 30 минут ровно зазвонил телефон дежурной Сайковой. Она взяла трубку. Связь шла хорошо, без помех. Приказ поступил ровно и ясно. Вопреки уставу и всем инструкциям голос спросил в конце.
- Вы все поняли?
Сайкова ничего не ответила.
- Зоя, вы все поняли? - Спросил голос еще раз.
- Так точно, - ответила она. На другом конце связь прервалась.
В 2 часа 33 минуты она, сжав до крови значок отца в кармане, согласно приказу, нажала на кнопку.
***
Несколько минут ничего не происходило. Сайкова помнила только, что она вынула руку и увидела, как кровь струится у нее из ранки на пальце. Но как капля крови упала на пол, она уже не увидела.
***
«Диалог»: Насколько возможно было восстановить то, что произошло, с ее слов, судя по всему, система светового электроснабжения была разрушена ЭМИ-импульсом прямо над бункером. Он не повредил систему вентиляции, она работала от резервных генераторов на атомном топливе, находящихся еще глубже под землей. Свет пропал через несколько минут после того, как страны обменялись ядерными ударами. И больше никогда не появлялся.
***
«И изначально воцарилась тьма».
***
***
***
Когда две фигуры осветили энергией «Чистого света» этот клочок жизни в мертвом мире, они увидели слепую старуху, сидящую на стуле напротив них. Она ничего не видела, и говорила сама с собой. Ее глаза были подернуты белесой пеленой, а руки странно дрожали. В левой руке она что-то держала, не отпуская. Проекция «Диалога» мягко подошла к ней. Седая старуха дернула головой, но ее губы продолжали говорить. Фигура человека в темном костюме коснулась ее левой руки, та послушно раскрылась, и из нее что-то со звоном упало на пол.
- Тьма, тьма, тьма, тьма… - шептала старуха.
- Нет, - сказала фигура. - Теперь нет.
Человек в черном костюме коснулся головы старухи. В этот момент ее тело обмякло на стуле.
***
***
***
Вода журчала хрустальным звоном. Девочка играла с щенком на берегу реки. Ее родители стояли на крыльце на берегу чуть подальше и смотрели, как она играет с щенком. Отец обнимал ее мать за плечи. И хотя девочка не видела этого, она чувствовала, что ее родители рядом, и что они любят друг друга и ее больше всего в этом мире. Где-то в глубине их небольшого дома ее дедушка сидел, и вырезал для нее из дерева всякие крохотные игрушечки: различные фигурки, мечи, стрелы… Ему нравилось делать это для нее, а ей нравилось играться с ними.
Щенок запрыгивал в воду, но испугавшись ее холода, выпрыгивал назад и девочка, боясь замерзнуть, смотрела, и манила его назад на берег. А потом, когда он, весь мокрый обрызгивал ее мокрой водой, она закрывала глаза руками и смеялась.
- Идем домой, Зоя, пора завтракать! - Кричала ее мать, и Зоя, взяв мокрого щенка на руки, бежала домой, где ее ждал готовый завтрак, а новые фигурки дедушки лежали на углу стола на летней веранде. Мечи, стрелы.
***
- Только завтрак? - Спросил человек у другого, похожего на него.
- Только. И никогда - ночь.
- Да, мы согласны, так лучше.
Человек обернулся, посмотрел вокруг и вдохнул летний воздух полной грудью.
- «Система» превзошла себя. Просто прекрасный мир. Изумительно.
- Но она заслужила это.
- Надолго? - спросила проекция одной структуры у другой.
- Надолго, - ответила вторая проекция, - На вечность. Не меньше.
***
«И изначально воцарилась тьма. Вы хотите знать, что было сначала, призраки? Я расскажу. Тьма. И один человек, запертый в пещере, ставшей человеку домом, ночлегом и саркофагом. И кроме тьмы и человека в доме не было ничего. И так началась жизнь.»
***
Она родилась на Востоке, в увядающей Красной стране, в семье военного человека. Это было другое время, и другие люди. Родители стали звать ее Зоей, в честь матери ее матери. И это стало ей именем.
Родители любили маленькую Зою, а она любила их. Она была мала, и не знала, что ее страна увядает. Она даже не чувствовала этого, Программа «Перераспределение ресурсов» защищало семьи военных от голода. А умирающих людей Зоя не видела, родители не показывали ей. Проходя мимо процессий, они закрывали ей глаза. Зоя не знала, что такое смерть. Но она прекрасно понимала, что закрытые глаза значат, что нет ничего хорошего. Тьма стала для нее синонимом зла, она заместила собой смерть в ее детской демиургии.
К тому моменту, когда Зоя была отдана на воспитание в эколию, Красная страна увяла. Зоиных родителей уволили: отца - из ракетных войск, а мать - с текстильного завода, и они уехали из города на Востоке в большой город на Западе. Зою они оставили с отцом ее отца. Родители понимали, что в большом городе на Западе им придется туго, и они не хотели, чтобы Зоя вместе с ними переносила тяготы и лишения эмиграции. Эколия оставалась последним вариантом. Расставаясь, ее мать плакала, обещала, что будет присылать деньги, много денег, а потом придет, и обнимет ее. А отец не сказал ничего.
***
- Что это такое, папа?
- Это значок. Что здесь нарисовано?
- Меч.
- А это?
- Стрелы.
- Правильно, родная, это меч и стрелы. Когда-нибудь, я отдам тебе этот значок.
- Когда, папа? Отдай сейчас!
- Нет, он мне еще понадобится.
***
Он приколол ей металлическую эмблему ракетных войск к синей курточке и обнял. Больше они никогда не виделись.
***
«Вечность»: Еще один.
«Солипсизм», «Диалог»: Один разум. На весь мир.
«Солипсизм»: Стерт Интрузией.
«Диалог»: Не полностью.
«Вечность»: Две проекции. Сейчас же.
***
«Мучимый одиночеством человек думал о смерти. Эта малодушная мысль так никогда и не покинула его, но он научился свыкаться с ней, призраки. Он почти победил ее. Вы знаете, что такое победа? О, я знаю это слово… Очень хорошо. С начала тьмы побед не было, не было и поражений, только один человек во тьме, мучимый, терзаемый, посещаемый молчаливыми призраками, отражениями прошлого.»
***
- Не плачь, он вернется.
- Да нихера он не вернется, мы так посрались с ним... Много плохого друг другу наговорили.
- А кто виноват-то, а, Сайкова?
- Он, конечно.
Это заставило ее немножко улыбнуться. Сквозь слезы эта улыбка была особенно заметна ее подружке, курсантке. Они сидели на одной кровати в общежитии, Сайкова плакала, а подруга ее успокаивала. Она улыбнулась, потому что ровно неделю назад ситуация была прямо противоположная, Сайкова успокаивала подругу, которая только что рассталась со «своим». И тогда они решили, что что бы ни случилось, что бы ни произошло, во всем, всегда, в отношениях, в политике, в войнах, в ссорах, абсолютно во всем виноваты мужчины. Тогда это успокоило ее подругу, но сейчас от этой мысли ей не было легче.
- Да позвонит, не боись. На, держи телефон, - Она протянула ей ее телефон, а заодно и салфетку. Курсант Сайкова послушно взяла их в руки. На картинке блокировке так и была их общая фотография: она в зеленой форме и он, в синей. Шикарная пара, как говорили во всем городке. Сайкова посмотрела на телефон и заплакала пуще прежнего.
- Ну хватит реветь-то уже! Сейчас комендант придет, ругаться будет.
- Да пусть приходит, пусть хоть кто приходит, мне все равно!
Слезы лились рекой на подушку в заштопанной наволочке, а подруга, жуя жвачку отчаянно думала, что же делать. Бриллиант идеи засверкал в ее голове во время очередного всхлипывания Сайковой.
- Курсант Сайкова, смирно! - Шепотом, но как можно громче рявкнула она.
Стоны прекратились, но неровное сбивчивое дыхание плача осталось, и готово было взорваться в любой момент новым ревом.
- Смирно, Сайкова, ты что, глухая? - Спросила подруга, но Сайкова так и сидела, уткнувшись в подушку.
- Никакой дисциплины! Если комбат прознает, как у него лучшая курсантка на приказы реагирует… Ладно, смотри, что у меня есть, на свои именины берегла, да что уж там.
И аккуратно, отодвинув второе дно тумбочки, соседка достала оттуда бутылку «Джек Дэниэлс» и две стопки.
Сайкова смотрела, как завороженная.
- Ну, - сказала подруга скрепя сердце, - намахнем! - Она открыла бутылку и налила в стопку грамм по пятьдесят драгоценной жидкости.
- Первый тост за…, - сказала подруга, протягивая Сайковой стопку, но та ее перебила.
- За тебя, ты у меня золото!
Они взяли стопки, чокнулись тихонечко и залпом выпили виски. Теплая жидкость приятно согрела горло, разогрела все внутри, и все на какое-то мгновение затряслось, самую малость, от напряжения нервов. Первое действие проходило, хотелось улыбнуться подруге, но эта тряска, какой-то шум никуда не делся.
- Смотри, дуреха! - Подруга протягивала ей телефон, он вибрировал, кто-то звонил. Сайкова взяла и увидела его, в голубой форме, обнимает ее, селфи. Это он и звонил.
- Алло…
***
Так Эколия стала домом Зои. Отец ее отца приходил по субботам и забирал ее домой. А в воскресенье вечером отводил назад. Иногда родители присылали ей письма вместе с деньгами. Отец отца Зои никогда не забирал их, он знал, что Зоя копит их. Однажды он спросил, на что она копит.
- На билет к папе, - ответила она.
Зоя не знала, сколько стоит билет в большой город на Западе. Ей казалось, что очень много, и поэтому она копила деньги.
***
«Дней не было в темной пещере. Не было и ночей, была лишь тьма. Человек, призраки, хотите вы это знать, или нет, очень долго восстанавливал время. Это было очень сложно, восстановить время, зная, что нет ничего, кроме тьмы и человека. Но он сумел сделать это. Каждые шесть часов надо принимать пищу. Каждые двенадцать - спать. Как бы просто, призраки, это не звучало, в темноте очень сложно сделать все это, когда нет часов. Человек знал, сколько времени прошло с начала времени с точностью до недели. Он и сейчас это знает.»
***
Через шестнадцать месяцев мать Зои вернулась. Одна. Зоя была рада видеть ее, но это был другой человек. Ее мать постарела не на шестнадцать месяцев, а на шестнадцать лет. Зоя никогда не спрашивала, почему ее отец остался в большом городе Запада. Она понимала, что возможно, он остался там в земле. «Сплошная тьма», - думала она. И боялась. И плакала. Но мать уже не успокаивала ее. Казалось, что вместе с ее мужем, умерла и она, лишь физически продолжая ходить по земле. Иногда она впадала в такое забытье, что отцу отца Зои приходилось кормить ее с ложки как малого ребенка.
Так Зоя узнала цену деньгам.
Когда стало ясно, что покупать билет не придется, Зоя отдала все деньги в один из дней отцу ее отца. Он покорно принял их, а потом всю ночь не мог уснуть, проклиная весь мир и всю страну за это. Этих денег хватило, чтобы отдать долги и жить еще какое-то время, кормя малолетнюю девочку и недееспособную невестку. Отец отца Зои с ужасом думал, что будет, когда закончатся и эти доллары. Он думал о том, что придется продавать квартиру, последнее, что у них осталось…
Зоя никогда не узнала, где отец ее отца раздобыл денег. Но эколию она закончила.
***
- В это сложное время, товарищи офицеры, вы - опора страны! И на ваших плечах лежит бремя ответственности за оборону, за свободу и за будущее нашей родины.
- Слу-жим от-чиз-не! - Шестьсот глоток, как одна прокричали пять слогов, ставшие с той поры смыслом их жизней.
Лейтенант Сайкова помнила: шла метель, генерал стоял над плацем, читая по бумажке, а они, в спешном порядке собранные на смотр, завороженно смотрели на него. Солнца не было уже давно, а по ночам, когда гасили в режиме энергосбережения лампы, казалось, что было совсем темно. В 18 часов 00 минут гасили свет на плацу. В 18 часов 00 минут был объявлен срочный сбор дивизиона.
Еще за несколько секунд до начала они стояли, построенные, в парадной форме, как было приказано, в полной темноте.
- Как расстреливать ведут, - сказал кто-то, но никто не рассмеялся шутке.
В 18 часов и 1 минуту на постамент взошел генерал и рассказал о том, о чем все уже давно догадывались. Лейтенант Сайкова услышала сквозь метель всего несколько слов: «вероломно», «поправ», «надежда» и, самое главное, «победа». Но этого было вполне достаточно. После того, как генерал уехал, офицеры еще долго стояли и смотрели на постамент, не в силах свыкнуться с этой, одной всех тревожившей мыслью. Командование части будто забыло про них, а они все стояли и смотрели, почти не смыкая глаз, с посиневшими от холода губами. Когда была команда разойтись, лейтенант Сайкова последняя ушла с плаца. Она видела, как выключили прожекторы, и снежинки, стремительно несясь во все стороны в холодном зимнем воздухе таяли во тьме.
***
«Солипсизм»: Не мирообразующий.
«Диалог»: Проекции были названы «призраками».
«Вечность»: Предложения?
«Диалог»: Мир-и-изобилие.
«Солипсизм»: Рай.
«Система»: В этот раз не можем не согласиться, как бы затратно это не было.
***
«Призраки, ходящие во тьме, знали, что человек будет терять рассудок и посещали его. Человек много говорил с призраками, он давал им имена. Человек знал, что имена будут неправильные, но он должен был. Человек хотел разделить с ними трапезу, но призраки только смотрели, как он ест, смотрели, как он ложится спать. Призраки, вы же знаете это, вы другие, да?»
***
Зоя видела мать последний раз в больнице. Они не узнали друг друга. Зоя долго держала руку матери, сидя рядом с ней, но та только изредка дергалась, напрягая все мышцы рук и ног. Зоя надеялась, что до ее отъезда та придет в сознание. Но этого не произошло. Один раз только, утром, Зоя проснулась от того, что губы ее матери слабо что-то говорили. Зоя прислонила ухо к ним, но слышала только вздохи затхлого больничного воздуха. В этот день, уезжая, она взглянула на человека, лежащего на койке, чьи губы что-то шептали. И только тогда она поняла, что это было одно и то же слово, которое ее мать повторяла тысячу и тысячу раз. И слово было «Тьма».
***
«Диалог»: Вы создадите для разума мир?
«Система»: Он уже готов. Без «Солипсизма», простая материя для физической оболочке, без всей этой психологической абстракции. Мир-и-изобилие.
***
«Человек думал, что призраки захотят навредить человеку, а потому боялся их. Но вас нечего бояться, вы только свидетели. Человек не сразу это понял. Только когда он завоевал время и научился справляться с пространством, только тогда он, оставив надежду на свой разум, перестал бояться призраков. Они не были страшны. Они смотрели на него невидящим взором, зная, что человек не сможет увидеть их. И потому человек боялся, но во тьме мира был только один свет. И он был невидим. И светом был разум человека.»
***
У них не было детей. Никто бы и не смог сказать, почему, скорее, просто не успели. Пока. Думали они. В тот вечер, когда она пришла домой, он не спал. Как и каждый вечер последнее время, они смотрели телевизор. Он ждал ее, он ждал, что она скажет. Но она ничего не сказала, только заплакала. А он так и не понял, почему. Не успел понять. И это неудивительно, он был всего лишь мужчиной.
***
Зоя видела на штандарте их. На них она смотрела каждый раз, когда выходила на строевую. Первые два года в казарме, еще три в общежитии, она смотрела на них, и думала, что они рассеют тьму, сгущавшуюся в ее сердце. Они были призваны это сделать, Зоя думала, что они были созданы, а потом нарисованы только для этого. В конце концов, они сопровождали ее почти всю ее жизнь, они были единственным, что осталось у нее от отца. Тот значок она берегла у себя, сначала хранила в портмоне, потом пристегивала к внутренней поверхности кармана. Иногда, по ночам, если она поздно возвращалась откуда-нибудь, она засовывала туда руку, ощущала его, и он разгонял тьму.
И сейчас она видела их, каждый день. Возможно, единственное место на всем земном шаре, где она могла видеть их каждый день. Ее последняя оборона против тьмы. Ее меч и стрелы.
***
«Диалог»: Мы не призраки. «Чистый свет», работайте, пожалуйста.
***
В то ночь было ее время дежурства. Их было двое в бункере, с запасом воды, еды и денуклеаризируемой вентиляцией сроком на пятьдесят лет. Система канализации, водопровод. Полное обеспечение. Но никто из них никогда не верил, что именно он будет тем, кто нажмет кнопку. Как и остальные 8 миллиардов разумов планеты, никто никогда не думал, что кнопку вообще придется нажимать. Она же была одной из немногих, кто видел связь этой кнопки с тем, чего она страшилась больше всего на свете.
В 2 часа 00 минут на пункт управления во время дежурства капитана Сайковой зазвонил телефон. Она взяла трубку, второй капитан рядом взял трубку рядом с ней. Связь пропала. Оба повесили трубку и переглянулись. В 2 часа 03 минуты телефон зазвонил у второго. Он взял трубку, после этого трубку взяла Сайкова. Связь была очень прерывистой, Сайкова услышала приказ и записала код запуска, то же самое сделал и второй. Они сверили коды, оба совпали.
Лейтенант Сайкова смотрела на часы, телефон не звонил. К тому времени было 2 часа 15 минут. Инструкция предполагала дежурный звонок через две минуты. Через две минуты, в 2 часа 17 минут второй поднял трубку, но связи не было, трубка молчала. По второй линии шли помехи, радио связь так же молчала.
«Наверх… Приказ, дежурные ра.ч… ве… наве…» - Прошипело радио и отключилось. В 2 часа 20 минут было принято решение покинуть второму пункт управления и спросить, что происходит, на дублирующем узле связи прямо над ними, через свинцовую плиту толщиной в два с половиной метра. Второй нажал на кнопку открытия люка, и стал ждать. Прошло еще четыре минуты и люк открылся, кто-то с другой стороны позволил второму дежурному выйти. После этого второй вышел и закрыл люк.
Через шесть минут, в 2 часа 30 минут ровно зазвонил телефон дежурной Сайковой. Она взяла трубку. Связь шла хорошо, без помех. Приказ поступил ровно и ясно. Вопреки уставу и всем инструкциям голос спросил в конце.
- Вы все поняли?
Сайкова ничего не ответила.
- Зоя, вы все поняли? - Спросил голос еще раз.
- Так точно, - ответила она. На другом конце связь прервалась.
В 2 часа 33 минуты она, сжав до крови значок отца в кармане, согласно приказу, нажала на кнопку.
***
Несколько минут ничего не происходило. Сайкова помнила только, что она вынула руку и увидела, как кровь струится у нее из ранки на пальце. Но как капля крови упала на пол, она уже не увидела.
***
«Диалог»: Насколько возможно было восстановить то, что произошло, с ее слов, судя по всему, система светового электроснабжения была разрушена ЭМИ-импульсом прямо над бункером. Он не повредил систему вентиляции, она работала от резервных генераторов на атомном топливе, находящихся еще глубже под землей. Свет пропал через несколько минут после того, как страны обменялись ядерными ударами. И больше никогда не появлялся.
***
«И изначально воцарилась тьма».
***
***
***
Когда две фигуры осветили энергией «Чистого света» этот клочок жизни в мертвом мире, они увидели слепую старуху, сидящую на стуле напротив них. Она ничего не видела, и говорила сама с собой. Ее глаза были подернуты белесой пеленой, а руки странно дрожали. В левой руке она что-то держала, не отпуская. Проекция «Диалога» мягко подошла к ней. Седая старуха дернула головой, но ее губы продолжали говорить. Фигура человека в темном костюме коснулась ее левой руки, та послушно раскрылась, и из нее что-то со звоном упало на пол.
- Тьма, тьма, тьма, тьма… - шептала старуха.
- Нет, - сказала фигура. - Теперь нет.
Человек в черном костюме коснулся головы старухи. В этот момент ее тело обмякло на стуле.
***
***
***
Вода журчала хрустальным звоном. Девочка играла с щенком на берегу реки. Ее родители стояли на крыльце на берегу чуть подальше и смотрели, как она играет с щенком. Отец обнимал ее мать за плечи. И хотя девочка не видела этого, она чувствовала, что ее родители рядом, и что они любят друг друга и ее больше всего в этом мире. Где-то в глубине их небольшого дома ее дедушка сидел, и вырезал для нее из дерева всякие крохотные игрушечки: различные фигурки, мечи, стрелы… Ему нравилось делать это для нее, а ей нравилось играться с ними.
Щенок запрыгивал в воду, но испугавшись ее холода, выпрыгивал назад и девочка, боясь замерзнуть, смотрела, и манила его назад на берег. А потом, когда он, весь мокрый обрызгивал ее мокрой водой, она закрывала глаза руками и смеялась.
- Идем домой, Зоя, пора завтракать! - Кричала ее мать, и Зоя, взяв мокрого щенка на руки, бежала домой, где ее ждал готовый завтрак, а новые фигурки дедушки лежали на углу стола на летней веранде. Мечи, стрелы.
***
- Только завтрак? - Спросил человек у другого, похожего на него.
- Только. И никогда - ночь.
- Да, мы согласны, так лучше.
Человек обернулся, посмотрел вокруг и вдохнул летний воздух полной грудью.
- «Система» превзошла себя. Просто прекрасный мир. Изумительно.
- Но она заслужила это.
- Надолго? - спросила проекция одной структуры у другой.
- Надолго, - ответила вторая проекция, - На вечность. Не меньше.