Ночь в Пустоши.
Ровное дыхание Киона, позволило Шафту погрузиться в собственный мир. В мир сомнений, кошмаров, паранойи. Он не верил старому сослуживцу. Никогда ему не верил. Даже если бы Кион умирал на его глазах, он все равно подозревал бы. Вопрос был в другом: что действительно, затеял врач. Темнота и шум песка над их головами не помешал министру Лиги Данных расслышать подозрительные нотки. Нотки лжи. И «нет», старый безумец по-прежнему не боялся смерти.
Гениальный хирург, талантливый преподаватель и преданный своему фанатичному стремлению нести жизнь, Кион смеялся в лицо костлявой и с особым цинизмом размышлял о круговороте биологической субстанции в природе. Это ведь он, именно он, разработал и продвинул проект выращивания новых растений в безнадежно больных людях, усилив одних и продлив жизнь другим. Это он добился запрета на захоронение умерших, разработав специальный состав, превращающий тела в прекрасный, плодоносный грунт. Это он наплевал на уважение к Смерти, подчеркнув тем самым торжество человеческого разума.
Алт боялся смерти. И не только потому, что ему ещё многое надо было успеть. Он боялся перерождения.
Да, смешно.
Да, нелепо и глупо, но он был сыном Земли. Сыном той самой Земли, где нагрешившие при жизни не знают покоя после. И пускай это были мифы далекой старины, место которым в Доме Мира не нашлось, но он их знал. И он в них верил. Потому что имел доказательства.
А ещё, эти дети. Эти чертовы, Земные отродья! Сколько их было? Сорок три?
Он не хотел их убивать, но перезагрузка ядра спутала все планы. «Прага» запустила процесс жизненной активности, игнорировав команды Совета.
Двадцать три девочки и двадцать пацанов проснулись одновременно. И только тут он впервые столкнулся с железной волей Киона. Обычно тихий и вечно занятый, погруженный в науку, врач смог отстоять сорок три жизни перед Советом Лиг. А, Шафт, великий переговорщик, мастер тайных интриг проиграл. Проиграл в первый раз. Ему так остро захотелось ударить спящего врача ногой, что пришлось укусить костяшки пальцев. Гребенный урод! Шафт отступил, но не забыл. Он немного сравнял счет и порог десятилетия достигли девять девочек и одиннадцать мальчишек. И опять появился Кион. Прямых доказательств не было, но Алт был уверен, что именно этот невысокий человек начал их размещать в ярких лучах общества. Там, где они стали недостижимы простым и действенным методам министра. Два лидера Лиги Здоровья, три прекрасные модели Лиги Красоты, Лига Природы, Лига Науки.
Двое в Лиге Флота. Пер Класс и Маяна Атлас. Долгие и незаметные проверки подтвердили его мысль, что не все дети Земли одарены. Эти были трудолюбивы, просты, подчиняемы, в меру подлы. Они не вызвали у него интереса. Он даровал им жизнь. Пустую и серую.
В бешеной гонке на ликвидацию, Шафт упустил некоторых. Не столь талантливых или, чего он боялся гораздо больше, гениев и героев.
Он часто вглядывался в молодые лица кадетов Учебки, студентов Академии, надеясь узнать, уловить, те родные, земные черты, но не находил их.
А потом исчезла «Прага».
И появился миф про шестой реактор.
Или не миф?
Он, без особой надежды на успех, попытался пробить броню бывшего командира. Но адмирал Марк отшил его холодным молчанием. О-о, Шафт прекрасно знал своего бывшего командира! Олег что-то скрывал. И скрывал это за единственно доступной ширмой - презрением.
А если они пробрались в Лигу Данных? Если он сам обучал их?
Резко открытая крышка, прервала истерический поток его мыслей и впустила в нору солнечный свет. А солнечный свет сковал Шафта ужасом. Сидящий напротив, Кион, не спуская с него пронзительного взгляда серых глаз, улыбался.
Гениальный хирург, талантливый преподаватель и преданный своему фанатичному стремлению нести жизнь, Кион смеялся в лицо костлявой и с особым цинизмом размышлял о круговороте биологической субстанции в природе. Это ведь он, именно он, разработал и продвинул проект выращивания новых растений в безнадежно больных людях, усилив одних и продлив жизнь другим. Это он добился запрета на захоронение умерших, разработав специальный состав, превращающий тела в прекрасный, плодоносный грунт. Это он наплевал на уважение к Смерти, подчеркнув тем самым торжество человеческого разума.
Алт боялся смерти. И не только потому, что ему ещё многое надо было успеть. Он боялся перерождения.
Да, смешно.
Да, нелепо и глупо, но он был сыном Земли. Сыном той самой Земли, где нагрешившие при жизни не знают покоя после. И пускай это были мифы далекой старины, место которым в Доме Мира не нашлось, но он их знал. И он в них верил. Потому что имел доказательства.
А ещё, эти дети. Эти чертовы, Земные отродья! Сколько их было? Сорок три?
Он не хотел их убивать, но перезагрузка ядра спутала все планы. «Прага» запустила процесс жизненной активности, игнорировав команды Совета.
Двадцать три девочки и двадцать пацанов проснулись одновременно. И только тут он впервые столкнулся с железной волей Киона. Обычно тихий и вечно занятый, погруженный в науку, врач смог отстоять сорок три жизни перед Советом Лиг. А, Шафт, великий переговорщик, мастер тайных интриг проиграл. Проиграл в первый раз. Ему так остро захотелось ударить спящего врача ногой, что пришлось укусить костяшки пальцев. Гребенный урод! Шафт отступил, но не забыл. Он немного сравнял счет и порог десятилетия достигли девять девочек и одиннадцать мальчишек. И опять появился Кион. Прямых доказательств не было, но Алт был уверен, что именно этот невысокий человек начал их размещать в ярких лучах общества. Там, где они стали недостижимы простым и действенным методам министра. Два лидера Лиги Здоровья, три прекрасные модели Лиги Красоты, Лига Природы, Лига Науки.
Двое в Лиге Флота. Пер Класс и Маяна Атлас. Долгие и незаметные проверки подтвердили его мысль, что не все дети Земли одарены. Эти были трудолюбивы, просты, подчиняемы, в меру подлы. Они не вызвали у него интереса. Он даровал им жизнь. Пустую и серую.
В бешеной гонке на ликвидацию, Шафт упустил некоторых. Не столь талантливых или, чего он боялся гораздо больше, гениев и героев.
Он часто вглядывался в молодые лица кадетов Учебки, студентов Академии, надеясь узнать, уловить, те родные, земные черты, но не находил их.
А потом исчезла «Прага».
И появился миф про шестой реактор.
Или не миф?
Он, без особой надежды на успех, попытался пробить броню бывшего командира. Но адмирал Марк отшил его холодным молчанием. О-о, Шафт прекрасно знал своего бывшего командира! Олег что-то скрывал. И скрывал это за единственно доступной ширмой - презрением.
А если они пробрались в Лигу Данных? Если он сам обучал их?
Резко открытая крышка, прервала истерический поток его мыслей и впустила в нору солнечный свет. А солнечный свет сковал Шафта ужасом. Сидящий напротив, Кион, не спуская с него пронзительного взгляда серых глаз, улыбался.