Что чувствуют сносящие дом?
У моих бабушки с дедушкой был замечательный дом, я бы даже сказала, лучший дом в Ессентуках.
Это был небольшой дом, в 48-ом году разделённый на 4 квартиры и отданный молодым специалистам-железнодорожникам. Находился он на пригорке пансионата "Долина нарзанов", и хоть и был отделён от него забором, всё же придавал ему определённый колорит. Отдыхающие, выглянув в окошко, имели потрясающую возможность среди клумб, деревьев и скамеек, наблюдать забавный домик с четырьмя выходами и четырьмя "садами" с четырёх сторон. Позднее у них появилась возможность просыпаться с петухами, потому что в трёх из четырёх садов помимо яблонь, груш и грядок появились курятники. У моего дедушки были золотые руки, поэтому у нас был сарай (в нём погреб, дедушкины инструменты, а одно время хранилось и сено, которое покрытое шкурой и бельём превращалось в постель (запах!)), веранда, секретный замок, открывавшийся нажатием секретного гвоздика между секретных кирпичей и звонок, приглашавший отдыхающих в саду к ужину. В саду же у нас была беседка, разбитая вокруг огромного дерева. В ней рядом со столиком и скамейкой стоял гамак. Да-да, именно стоял, потому что это был необычный гамак - дедушка сделал его из старой кровати-сетки. Уютнее всего этот уголок казался в поздних сумерках, когда беседку освещала тусклая лампочка, играли в нарды, кто-то лениво покачивался, лежа на гамаке, вели неспешную беседу. Рядышком находились качели, повидашие мою попу во все её возраста, от младенчества до поздней юности. Многое менялось в этом доме, но качели оставались на месте. Рядом курятник - совершенное, затейливое произведение искусства. В центре малинник, по другую сторону от него огород. И всё это свеху накрыто куполом из винограда. Прийти из душного пыльного города в эту усадьбу, было наслаждением.
В конце девяностых пансионат кто-то выкупил и перестроил. Наш дом на его территории стал, конечно же, мешать, и новые владельцы купили для его жильцов квартиры в городе, а сам дом снесли. Теперь на его месте, кажется, фонтан. Новая квартира в доме, построенном для отдыхающей номенклатуры, хороша. Но на месте моего детства фонтан.
Что чувствовали люди, сносившие наш дом? Что они думали? Представляли ли они нас? Жалко ли им было ломать создаваемое с любовью десятилениями? Вздохнули ли они, представляя сносящих их дома?
Это был небольшой дом, в 48-ом году разделённый на 4 квартиры и отданный молодым специалистам-железнодорожникам. Находился он на пригорке пансионата "Долина нарзанов", и хоть и был отделён от него забором, всё же придавал ему определённый колорит. Отдыхающие, выглянув в окошко, имели потрясающую возможность среди клумб, деревьев и скамеек, наблюдать забавный домик с четырьмя выходами и четырьмя "садами" с четырёх сторон. Позднее у них появилась возможность просыпаться с петухами, потому что в трёх из четырёх садов помимо яблонь, груш и грядок появились курятники. У моего дедушки были золотые руки, поэтому у нас был сарай (в нём погреб, дедушкины инструменты, а одно время хранилось и сено, которое покрытое шкурой и бельём превращалось в постель (запах!)), веранда, секретный замок, открывавшийся нажатием секретного гвоздика между секретных кирпичей и звонок, приглашавший отдыхающих в саду к ужину. В саду же у нас была беседка, разбитая вокруг огромного дерева. В ней рядом со столиком и скамейкой стоял гамак. Да-да, именно стоял, потому что это был необычный гамак - дедушка сделал его из старой кровати-сетки. Уютнее всего этот уголок казался в поздних сумерках, когда беседку освещала тусклая лампочка, играли в нарды, кто-то лениво покачивался, лежа на гамаке, вели неспешную беседу. Рядышком находились качели, повидашие мою попу во все её возраста, от младенчества до поздней юности. Многое менялось в этом доме, но качели оставались на месте. Рядом курятник - совершенное, затейливое произведение искусства. В центре малинник, по другую сторону от него огород. И всё это свеху накрыто куполом из винограда. Прийти из душного пыльного города в эту усадьбу, было наслаждением.
В конце девяностых пансионат кто-то выкупил и перестроил. Наш дом на его территории стал, конечно же, мешать, и новые владельцы купили для его жильцов квартиры в городе, а сам дом снесли. Теперь на его месте, кажется, фонтан. Новая квартира в доме, построенном для отдыхающей номенклатуры, хороша. Но на месте моего детства фонтан.
Что чувствовали люди, сносившие наш дом? Что они думали? Представляли ли они нас? Жалко ли им было ломать создаваемое с любовью десятилениями? Вздохнули ли они, представляя сносящих их дома?