Источники вдохновения
Даже великих людей муза по собственной инициативе посещает нечасто. Но ее можно выманить. Рецептов много.
Наиболее известно, наверное, изобретение Фридриха Шиллера. Источником его вдохновения был запах тухлых яблок, которые всегда лежали у него в ящике письменного стола.
Друг Шиллера Иоганн Гете мог работать только при закрытых окнах в абсолютной духоте. Гете обычно писал карандашом, поскольку брызги чернил отвлекали его от творчества.
У Виктора Гюго просыпалось вдохновение, только когда ему на стол ставили маленькую бронзовую собачку.
Мюссе творил в полном одиночестве при свечах. Перед ним на столе обязательно стояли два столовых прибора. Поэт представлял, как к нему придет на ужин воображаемая возлюбленная.
Вальтер Скотт, наоборот, не выносил тишины и специально садился работать в окружении детей, играющих в шумные игры.
Эмиль Золя, чтобы писать, привязывал себя к стулу, а Морис Метерлинк каждое утро заставлял себя сидеть за письменным столом три часа, даже если у него не появлялось ни одной мысли. Эдгар По также молча высиживал часы перед чистым листом бумаги и ждал вдохновения.
У Жорж Санд была своя дисциплина - каждый день писать до 11 вечера. Если она заканчивала роман в 10.30, то обязательно оставшиеся полчаса посвящала новому произведению.
Эрнст Амадей Теодор Гофман не скрывал, что мог творить только пьяным.
Драматург Ибсен также работал нетрезвым, а после рвал написанное на мелкие кусочки. Удивительно, что многие его пьесы все же сохранились.
Каждый раз, написав 50 строк, Чарльз Диккенс пил горячую воду, Франклин не мог работать без огромного запаса сыра, а Дюма-сын просто много ел перед тем, как начать писать и каждый час потом перекусывал.
Шарлотта Бронте постоянно делала перерывы и бегала чистить картошку, Тургенев, по собственному признанию, мог работать только во время бессонницы, а Генрих Гейне - только после того, как он послушает музыку.
Дюма-отец писал исключительно на специальных квадратных листах бумаги. Когда такая бумага заканчивалась, он прекращал работу.
У Шарля Луи де Монтескьё был свой ритуал. Перед тем, как начать писать, он всегда одевал свежие манжеты.
Аристотель мог творить только на ходу, поэтому его учеников называли "перипатетиками", от греч. "прогуливающиеся".
Ричард Гоутон, работая над своими произведениями, одновременно что-то вырезал ножом или ножницами. Так он обстругал несколько столов, кресел, и даже изрезал любимое платье жены.
Оноре де Бальзак стимулировал себя большим количеством кофе. Перед началом работы он выпивал его до семи чашек, а в общей сложности за жизнь выпил кофе около 50 тысяч чашек. Попив кофе, Бальзак становился босыми ногами на холодный каменный пол и писал романы.
С теплообменом у многих великих были особые отношения. Так, для стимуляции мысли Шиллер во время работы всегда держал ноги в холодной воде, Руссо специально стоял на солнцепеке с непокрытой головой, Бетховен выливал себе на голову ведро холодной воды, а Глюк, красиво одевшись, садился за вынесенный на улицу рояль и под раскаленным Солнцем писал оперы.
Тот же Бетховен постоянно ходил небритым. Он считал, что бритье отпугивает вдохновение. Гайдн призывал вдохновение, рассматривая кольцо с алмазом. "Без этого ритуала муза ко мне не приходит", - признавался он друзьям.
Вагнер раскладывал перед собой кусочки яркой шелковой ткани, а после мял и теребил их. Только тогда его посещала муза. Иоганнес Брамс с этой же целью постоянно чистил обувь.
А вот для Скрябина ключом к творчеству были истерики. Он специально себя доводил до этого состояния, вспоминая о несчастной любви.
Наиболее известно, наверное, изобретение Фридриха Шиллера. Источником его вдохновения был запах тухлых яблок, которые всегда лежали у него в ящике письменного стола.
Друг Шиллера Иоганн Гете мог работать только при закрытых окнах в абсолютной духоте. Гете обычно писал карандашом, поскольку брызги чернил отвлекали его от творчества.
У Виктора Гюго просыпалось вдохновение, только когда ему на стол ставили маленькую бронзовую собачку.
Мюссе творил в полном одиночестве при свечах. Перед ним на столе обязательно стояли два столовых прибора. Поэт представлял, как к нему придет на ужин воображаемая возлюбленная.
Вальтер Скотт, наоборот, не выносил тишины и специально садился работать в окружении детей, играющих в шумные игры.
Эмиль Золя, чтобы писать, привязывал себя к стулу, а Морис Метерлинк каждое утро заставлял себя сидеть за письменным столом три часа, даже если у него не появлялось ни одной мысли. Эдгар По также молча высиживал часы перед чистым листом бумаги и ждал вдохновения.
У Жорж Санд была своя дисциплина - каждый день писать до 11 вечера. Если она заканчивала роман в 10.30, то обязательно оставшиеся полчаса посвящала новому произведению.
Эрнст Амадей Теодор Гофман не скрывал, что мог творить только пьяным.
Драматург Ибсен также работал нетрезвым, а после рвал написанное на мелкие кусочки. Удивительно, что многие его пьесы все же сохранились.
Каждый раз, написав 50 строк, Чарльз Диккенс пил горячую воду, Франклин не мог работать без огромного запаса сыра, а Дюма-сын просто много ел перед тем, как начать писать и каждый час потом перекусывал.
Шарлотта Бронте постоянно делала перерывы и бегала чистить картошку, Тургенев, по собственному признанию, мог работать только во время бессонницы, а Генрих Гейне - только после того, как он послушает музыку.
Дюма-отец писал исключительно на специальных квадратных листах бумаги. Когда такая бумага заканчивалась, он прекращал работу.
У Шарля Луи де Монтескьё был свой ритуал. Перед тем, как начать писать, он всегда одевал свежие манжеты.
Аристотель мог творить только на ходу, поэтому его учеников называли "перипатетиками", от греч. "прогуливающиеся".
Ричард Гоутон, работая над своими произведениями, одновременно что-то вырезал ножом или ножницами. Так он обстругал несколько столов, кресел, и даже изрезал любимое платье жены.
Оноре де Бальзак стимулировал себя большим количеством кофе. Перед началом работы он выпивал его до семи чашек, а в общей сложности за жизнь выпил кофе около 50 тысяч чашек. Попив кофе, Бальзак становился босыми ногами на холодный каменный пол и писал романы.
С теплообменом у многих великих были особые отношения. Так, для стимуляции мысли Шиллер во время работы всегда держал ноги в холодной воде, Руссо специально стоял на солнцепеке с непокрытой головой, Бетховен выливал себе на голову ведро холодной воды, а Глюк, красиво одевшись, садился за вынесенный на улицу рояль и под раскаленным Солнцем писал оперы.
Тот же Бетховен постоянно ходил небритым. Он считал, что бритье отпугивает вдохновение. Гайдн призывал вдохновение, рассматривая кольцо с алмазом. "Без этого ритуала муза ко мне не приходит", - признавался он друзьям.
Вагнер раскладывал перед собой кусочки яркой шелковой ткани, а после мял и теребил их. Только тогда его посещала муза. Иоганнес Брамс с этой же целью постоянно чистил обувь.
А вот для Скрябина ключом к творчеству были истерики. Он специально себя доводил до этого состояния, вспоминая о несчастной любви.