Приключение Крапивы 8.5
Воздушный бой
Неловкое молчание после того, как уволокли смертника, длилось недолго.
В штаб ворвался вестовой - из тех старшин, что служат надежной прослойкой между боевыми отрядами и высшими офицерами.
- Ваше превосходительство Аррауг, разрешите доложить! Воздушное охранение вступило в бой с противником! - выпалил он.
- Начал, так уж докладывай, - буркнул кондор, - только не мне, а военному командиру объединенного отряда.
Он указал на Маукла, вальяжно развалившегося на складном стуле и вертящего в руках ком-шлем.
- Слушаюсь, - гаркнул старшина, разворачиваясь к барсу:
- Ваше высокопревосходительство! Наши наблюдатели засекли над озером эльфийских грифонов. Не получив приказ штаба, - старшина с тоской посмотрел на ком-шлем в руках Маукла, - командир воздушников послал свою группу на перехват. Сейчас они должны бы уже встретиться. Какие будут указания?
«Маукл, наденьте шлем и командуйте», - бросил по каналу Бруно, - «Вы ведь этого добивались.»
«Обойдусь без ваших советов!» - огрызнулся барс, натягивая шлем.
Из шлема в сознание рвались голоса. Из десятка каналов активны были лишь три по числу воздушных взводов, которые вели бой над озером. Три голоса, три пары глаз одновременно впились в мозг барса, накладываясь друг на друга так, что у не имеющего опыта многоканальной связи Маукла закружилась голова.
Маукл видел небо, солнце, воду и солнечные блики на ней, стремительное маневрирование птичьего отряда, и грифонов - гигантских кошек с орлиной головой, каждая из которых несла на себе трех всадников.
Пока что основным успехом нападения было то, что ликантропы нагнали грифонов и заставили их потерять скорость. На этом хорошие новости кончались. Летучие оборотни, которые несли на себе личное оружие, не могли использовать его в воздухе. Впрочем, те эльфы, которые пытались стрелять, тоже не имели особого успеха. Основная битва разгорелась с помощью магии.
Грифоны, раззадоренные нападавшими, маневрировали, стараясь достать наиболее крупных из них - орлов или грифов, а стрелки-эльфы выцеливали опять же наиболее крупные мишени. В это время эльфийские маги били по площадям, посылая в воздух воздушные шторма, которые опрокидывали мелкую птицу, и огненные шторма, сжигающие все на своем пути. Ликантропские маги наоборот старались работать точечными заклинаниями - магическими стрелами и молниями. Эльфийские маги были искуснее, но оборотней было больше.
Суматоха крыльев, росчерки молний, сотканные и падающие щиты, стоны умирающих и победные кличи тех, кто нанёс успешный удар - все это затопило мозг Маукла, как наводнение захлёстывает прибрежный город.
Вот один из связистов попал в огненную волну. Маукл слышал, как трещат горящие перья, обонял запах паленой плоти, чувствовал боль в обожженном теле. Скорее вниз! Вода озера остановит огонь. Канал прервался - видимо, у связиста не хватило сил удержать его. А может быть, он умер до того, как упал воду.
Неожиданно активировался канал Генштаба:
- Аррауг! Ты там заснул, что ли? Да поддержи же летунов стрелками! Не видишь, что противник отрывается?
Маукл и сам уже видел, что грифоны почти прорвались сквозь стаю птиц и начинают набирать скорость, огрызаясь волнами боевой магии.
- В погоню! - в голос крикнул барс, опьяненный битвой.
- Отставить, - прозвучал рядом спокойно и уверенно другой приказ, - Усилить защиту, отступить на безопасное расстояние. Возвращаемся в лагерь.
Барс рывком скинул шлем, тяжело переводя дыхание, и уставился на Аррауга. Кондор сидел, закрыв глаза, и по его высокому лбу медленно ползли капли пота.
Он продолжал размеренно диктовать:
- Отступление. Подобрать раненых, поставить щиты… - вздрогнул от чего-то, что произошло не здесь, а там, но продолжил с заметным напряжением: Держать защиту! Приказ - возвращаться в лагерь! Отходим в боевом порядке. Хорошо, продолжайте, жду вас в лагере…
Комбат посидел некоторое время молча и открыл глаза.
- Как вы посмели отменить мой приказ? - немедленно взорвался Маукл.
Аррауг пожал плечами:
- Вы, вероятно, не заметили, что наши летуны подошли слишком близко к крепости. Я не виню полевых командиров - они были увлечены боем. Так вот, крепость ответила. Там сидят хорошие маги, знаете ли. А крылатым солдатам можно найти лучшее применение, чем подставлять их под удар противника.
Он налил себе воды и перевел разговор на другое:
- Вы заметили оружие, которое перевозили грифоны? Это - малая переносная ракетная установка. Ходко шли, канальи, ничего не скажешь.
- Вы что, их хвалите?
Кондор с изумлением воззрился на барса:
- Я не знаю, как Вас учили, Маукл, но достойного противника следует уважать. Они провели успешную операцию против нас. И командует ими явно не дурак.
- Это что, намек?
- О, что Вы! - кондор сохранил совершенно непроницаемый вид, но за спиной барса раздалось сдавленное покашливание. Разъяренный барс обернулся, но его встретили невозмутимые лица офицеров.
- Кхм, - привлек его внимание Аррауг, - нас всех интересует, что будет завтра. Если учесть остатки 10ого батальона, которые сейчас отступают по дороге нам навстречу, а проще говоря, драпают… - здесь кондор усмехнулся, - Это естественное и неизбежное зло для солдат, лишившихся командования… Короче говоря, наша задача - организовать их в боеспособное подразделение. И тогда, объединив мой 14ый с остатками 10ого и 12ого батальонов мы получим двукратное превосходство в живой силе. Мы подойдем к крепости и возьмем ее в осаду. Правда, мы лишились осадных орудий. Но я буду полагаться на приказ Правителя и генштаба. Если правитель не будет торопиться, то нам доставят орудия. В ином случае…
Кондор встал и громко обратился ко всем офицерам:
- Мне известно, что Серебряной бригаде отдан приказ штурмовать крепость!
Офицеры разразились приветственными криками. О мощи Серебряной бригады слагались легенды. Неудачное начало кампании было забыто, и уверенность в победе окрепла, едва оборотни услышали об этом доводе, козырной карте грядущей игры.
- Хай крис! Хай правитель Раушен!
- Отдайте приказ к выступлению, - доверительно шепнул Аррауг озадаченному Мауклу, - пока они ликуют и не начали думать.
Кому-кому, а Мауклу не надо было объяснять, как важно возглавить воодушевление. Он выпятил грудь и заорал, вздыбив шерсть на загривке:
- Доблестные воины! Завтра мы надерем задницы нашим врагам, да так, что от них и памяти не останется. Каждого из вас назовут героем этой славной победы. Крепость мы разграбим. И последний солдат станет богачом. Вперед! Исполним волю правителя и народа! Выступаем! Хай Раушен!
Лики дружно поддержали этот клич и гурьбой повалили к выходу. Через короткое время в шатре остались лишь кондор Аррауг и фальконнер Бруно. Аррауг налил себе ещё воды и неторопливо смаковал, прислушиваясь к звукам снимаемого лагеря. Бруно созерцал пространство перед собой. Но вот его взгляд уперся в Аррауга:
- И о чем это должны бы задуматься офицеры, если бы их так не взволновали Ваши вдохновляющие лозунги?
- У Вас хороший слух, Бруно, - недовольно процедил кондор, - догадайтесь сами.
- Вероятно о том, что Серебряная бригада состоит из тех же эльфов Озерного дома, с которыми мы воюем.
- Браво! - кондор пару раз тяжеловесно хлопнул в ладони, - эту простую мысль будут обсуждать у любого костра на первом же привале. А что лично Вы об этом думаете?
- Верность присяге против верности клану? Тяжелый выбор… Можем ли мы рассчитывать на них?
Кондор пожал плечами:
- Если они выступят, то - да. В бою нет места для сомнений. Но у правителя должны быть очень серьезные основания, чтобы так рисковать, бросая их в этот бой.
День первый в ХрамеКазнь Лавра
Клыку очень не хотелось идти на сегодняшнее заседание Хурала, но не идти было невозможно.
Вчера, скрыв Вербену, он вернулся в пределы храмовых стен, в те апартаменты, которые были выделены представительству Звездных волков, и узнал, что прилетали эльфийские грифоны, и что барс Маукл в сопровождении служителя Храма отбыл вместе с ними. Лаурендил там не появлялся. Вероятно, чтобы узнать куда подевался эльф, потребуется приложить и время, и силы, но Клык подозревал, что все будет потрачено впустую. Эльф сгинул в недрах Храма, и вряд ли удастся узнать о его судьбе.
Клык потребовал личной связи с Прародителем, и подробно доложил как события, так и свои предположения. Седой всегда внимательно выслушивал и то, и другое, доверяя чутью своих эмиссаров. Когда Клык закончил свой доклад, химерид ненадолго задумался, а затем изрек:
- Спящий-в-листве, который ныне является истинным вождем своего племени, сейчас далеко, и его миссия важнее, чем жизнь отдельных особей, но не важнее гибели народа. Я чувствую, как сгущается тьма, но не вижу врага. Раушен слеп. Он думает, что преследует собственные цели, а его ведут, и это очевидно... Впрочем, я сообщу твои вести тому, кто поможет эльфийскому клану, если захочет. Мы же вступим не раньше, чем эльфы перешагнут свою гордыню и попросят помощи. Смотри, слушай, наблюдай. Грядут изменения в жизни всех обитателей мира. Раушен решил посеять ветер, но он пожнет бурю.
У Клыка после беседы с Прародителем не прибавилось ни ясности в событиях, ни уверенности в себе. Древний химерид мыслил категориями вечности, а ему-то, Клыку, что делать? Связаться с Озерным домом он не мог по простой причине - никого, кроме Лавра и Вербены, он не знал лично. Канал Лавра блокирован, а Вербену Клык сам отрезал от магии и теперь клял себя за непредусмотрительность.
Выбраться из Храма незамеченным в ближайшее время не получится. Возвращаясь в свое пристанище, оборотень обнаружил за собой неявную, но аккуратную слежку. Рисковать сородичами он не хотел. Единственное, что пришло в голову, - послать письмо халфорочьей почтой. Халфорки-почтальоны пользуются почти священной неприкосновенностью, а их пути по миру надежны и быстры. Не позднее, чем через двое суток, Дубовая крепость получит его письмо. Еще есть время. Так думал Клык, но он ошибался.
Утреннее заседание Хурала началось как обычно - много мелких и частных дел, на которые собирались лишь заинтересованные лица, и те, кого посулами и обещаниями взаимных услуг, удалось заманить в качестве свидетелей. Но к полудню собрание наполнилось. Поползли слухи, что Правитель собирается делать заявление.
В полдень трубы возвестили о желании Правителя говорить, и зал совета был полон. Раушен явился хмурым и сосредоточенным. Поверх рясы он облачился в кирасу, и когда он вышел перед Советом, то зал затих.
- Изменники и предатели, - начал он, и слова его падали как камни в воду, рождая гул голосов, как круги на воде, - отступники своего слова, пошедшие против воли народа - кланы Озерного дома и Озерной ветви, - голос ключника зазвучал громче, - осмелились выступить против нас и вероломно убили посланца Хурала. Расплатой им будет смерть.
Раушен прекрасно понимал, что сейчас каждый из представителей кланов, затаив дыхание, наблюдает за карой, которая обрушится на отступников. Выгода и страх, вот что держат кланы в узде и объединяют их в государство. Если позволить одному избегнуть наказания, то вслед за ним начнут разбегаться остальные.
- Эльфийские кланы отринули законы государства, и мы отринем их. Отныне они вне закона! - Раушен прокричал эти слова в море ликантропских лиц, и зал ответил гулом.
- Мы даруем отступникам смерть, - продолжал вещать Раушен. - Их тела, земли и имущество - теперь достояние народа. Они ваши - возьмите их!
Оборотни разразились приветственными криками. На помост вывели Лаурендила. Руки его были связаны за спиной, и двое гвардейцев поддерживали его. Лавр был бледен, но голову держал высоко и сохранял на лице высокомерную невозмутимость.
- Мы даруем отступнику честь накормить голодных! - Раушен не удостоил пленника и взглядом, и, опустив капюшон, ушел с помоста.
Клык стоял среди прочих, не присоединяясь к воплям и крикам. С того момента, как связанного эльфа вывели на помост, он смотрел на Лавра. Эльф удерживал лицо невозмутимым, но глаза его шарили по залу. В некий момент их взгляды встретились. И Клык понял, что ради этого мига он и должен был сюда идти. Он встретил взгляд эльфа открытым взором, а потом медленно опустил веки, слегка кивнув, и тут же вздернул голову, надеясь, что Лавр правильно поймет этот знак. Эльф, кажется, понял. Он слегка растянул губы в ухмылке и вновь стал безучастен.
Раушен объявил о казни и удалился во внутренности Храма, а гвардейцы повели Лавра к выходу. Клык шел следом, и не он один. Оборотни хотели посмотреть на зрелище, и Клык их почти ненавидел, как ненавидел в этот момент и себя. Ему хотелось, чтобы в руки впрыгнула звенящая сталь, и начала крушить эти тупые морды, исходящие слюной восторга в предвкушении казни. Он встретил бы свою смерть в этой схватке, потому что даже Звездный волк не выстоит против гвардейцев и храмовников, которые охраняли пленника.
Прародитель сказал: «Жди, пока эльфы преступят свою гордыню и попросят о помощи». Если бы Лавр попросил о помощи, если бы он начал сопротивляться! Клык готов был совершить эту самоубийственную глупость - помочь Лавру умереть в бою. Шерсть на загривке Звездного волка встала дыбом, и клыки блеснули в оскале, так похожем на улыбку.
Но Лавр покорно шел туда, куда его вели - к воротам Храмового города. А Клык - голос Звездных волков - смотрел и замечал все: как покачал головой медведь из Великого дома беорнингов, и удалился прочь; как ушел, опустив глаза, голос клана Орлов; как радостно оскалился волк А,Хара и присоединился к процессии; как гордо прошествовал вьорлинг-храмовник Ратт; и как посмеиваясь и повизгивая от возбуждения бежал рядом лис из Фокстеров; и как трусливо, стараясь не привлекать внимания, расходились, а точнее, разбегались представители малых кланов. «Увидеть и запомнить», - говорил себе Клык, - «кто бы не оказался на месте Лавра, но оборотни будут вести себя также».
У ворот Храмового города процессию ждала небольшая толпа: оборотни в человеческом и зверином облике, отребье, нищие и увечные, больные и старые. И если поодиночке они могли вызвать жалость и даже сочувствие, то толпой они были отвратительны - своей жадностью и жестокостью. Они хотели жрать.
Клык почувствовал, что теряет остатки самообладания. Но гвардейцы обнажили мечи - частично отгораживаясь от толпы, частично, чтобы остудить его волчью голову - последнее Клык понял, узнав в одном из гвардейцев того шпиона, что шел за ним вчерашним вечером. Шпик недвусмысленно держал клинок прямо перед грудью Клыка и приглашающе улыбался.
- Развяжите эльфу руки, - раздались возгласы из задних рядов, - Пусть забава продлится.
«Развяжите ему руки, и верните меч и магию», - подумал волк, - «и мы посмотрим, сколько вас останется здесь после того, как мы умрем».
Но не случилось ни битвы, ни речей, потому что начальник конвоя знал свое дело.
- По велению Правителя, - провозгласил он. Связанного эльфа толкнули вперед так, что он упал, и звериная толпа бросилась к нему, и сомкнулась над его телом. Клык не слышал предсмертного крика. Возможно, его заглушили радостные вопли зрителей и вой дерущейся своры, или эльф умер молча.
Неловкое молчание после того, как уволокли смертника, длилось недолго.
В штаб ворвался вестовой - из тех старшин, что служат надежной прослойкой между боевыми отрядами и высшими офицерами.
- Ваше превосходительство Аррауг, разрешите доложить! Воздушное охранение вступило в бой с противником! - выпалил он.
- Начал, так уж докладывай, - буркнул кондор, - только не мне, а военному командиру объединенного отряда.
Он указал на Маукла, вальяжно развалившегося на складном стуле и вертящего в руках ком-шлем.
- Слушаюсь, - гаркнул старшина, разворачиваясь к барсу:
- Ваше высокопревосходительство! Наши наблюдатели засекли над озером эльфийских грифонов. Не получив приказ штаба, - старшина с тоской посмотрел на ком-шлем в руках Маукла, - командир воздушников послал свою группу на перехват. Сейчас они должны бы уже встретиться. Какие будут указания?
«Маукл, наденьте шлем и командуйте», - бросил по каналу Бруно, - «Вы ведь этого добивались.»
«Обойдусь без ваших советов!» - огрызнулся барс, натягивая шлем.
Из шлема в сознание рвались голоса. Из десятка каналов активны были лишь три по числу воздушных взводов, которые вели бой над озером. Три голоса, три пары глаз одновременно впились в мозг барса, накладываясь друг на друга так, что у не имеющего опыта многоканальной связи Маукла закружилась голова.
Маукл видел небо, солнце, воду и солнечные блики на ней, стремительное маневрирование птичьего отряда, и грифонов - гигантских кошек с орлиной головой, каждая из которых несла на себе трех всадников.
Пока что основным успехом нападения было то, что ликантропы нагнали грифонов и заставили их потерять скорость. На этом хорошие новости кончались. Летучие оборотни, которые несли на себе личное оружие, не могли использовать его в воздухе. Впрочем, те эльфы, которые пытались стрелять, тоже не имели особого успеха. Основная битва разгорелась с помощью магии.
Грифоны, раззадоренные нападавшими, маневрировали, стараясь достать наиболее крупных из них - орлов или грифов, а стрелки-эльфы выцеливали опять же наиболее крупные мишени. В это время эльфийские маги били по площадям, посылая в воздух воздушные шторма, которые опрокидывали мелкую птицу, и огненные шторма, сжигающие все на своем пути. Ликантропские маги наоборот старались работать точечными заклинаниями - магическими стрелами и молниями. Эльфийские маги были искуснее, но оборотней было больше.
Суматоха крыльев, росчерки молний, сотканные и падающие щиты, стоны умирающих и победные кличи тех, кто нанёс успешный удар - все это затопило мозг Маукла, как наводнение захлёстывает прибрежный город.
Вот один из связистов попал в огненную волну. Маукл слышал, как трещат горящие перья, обонял запах паленой плоти, чувствовал боль в обожженном теле. Скорее вниз! Вода озера остановит огонь. Канал прервался - видимо, у связиста не хватило сил удержать его. А может быть, он умер до того, как упал воду.
Неожиданно активировался канал Генштаба:
- Аррауг! Ты там заснул, что ли? Да поддержи же летунов стрелками! Не видишь, что противник отрывается?
Маукл и сам уже видел, что грифоны почти прорвались сквозь стаю птиц и начинают набирать скорость, огрызаясь волнами боевой магии.
- В погоню! - в голос крикнул барс, опьяненный битвой.
- Отставить, - прозвучал рядом спокойно и уверенно другой приказ, - Усилить защиту, отступить на безопасное расстояние. Возвращаемся в лагерь.
Барс рывком скинул шлем, тяжело переводя дыхание, и уставился на Аррауга. Кондор сидел, закрыв глаза, и по его высокому лбу медленно ползли капли пота.
Он продолжал размеренно диктовать:
- Отступление. Подобрать раненых, поставить щиты… - вздрогнул от чего-то, что произошло не здесь, а там, но продолжил с заметным напряжением: Держать защиту! Приказ - возвращаться в лагерь! Отходим в боевом порядке. Хорошо, продолжайте, жду вас в лагере…
Комбат посидел некоторое время молча и открыл глаза.
- Как вы посмели отменить мой приказ? - немедленно взорвался Маукл.
Аррауг пожал плечами:
- Вы, вероятно, не заметили, что наши летуны подошли слишком близко к крепости. Я не виню полевых командиров - они были увлечены боем. Так вот, крепость ответила. Там сидят хорошие маги, знаете ли. А крылатым солдатам можно найти лучшее применение, чем подставлять их под удар противника.
Он налил себе воды и перевел разговор на другое:
- Вы заметили оружие, которое перевозили грифоны? Это - малая переносная ракетная установка. Ходко шли, канальи, ничего не скажешь.
- Вы что, их хвалите?
Кондор с изумлением воззрился на барса:
- Я не знаю, как Вас учили, Маукл, но достойного противника следует уважать. Они провели успешную операцию против нас. И командует ими явно не дурак.
- Это что, намек?
- О, что Вы! - кондор сохранил совершенно непроницаемый вид, но за спиной барса раздалось сдавленное покашливание. Разъяренный барс обернулся, но его встретили невозмутимые лица офицеров.
- Кхм, - привлек его внимание Аррауг, - нас всех интересует, что будет завтра. Если учесть остатки 10ого батальона, которые сейчас отступают по дороге нам навстречу, а проще говоря, драпают… - здесь кондор усмехнулся, - Это естественное и неизбежное зло для солдат, лишившихся командования… Короче говоря, наша задача - организовать их в боеспособное подразделение. И тогда, объединив мой 14ый с остатками 10ого и 12ого батальонов мы получим двукратное превосходство в живой силе. Мы подойдем к крепости и возьмем ее в осаду. Правда, мы лишились осадных орудий. Но я буду полагаться на приказ Правителя и генштаба. Если правитель не будет торопиться, то нам доставят орудия. В ином случае…
Кондор встал и громко обратился ко всем офицерам:
- Мне известно, что Серебряной бригаде отдан приказ штурмовать крепость!
Офицеры разразились приветственными криками. О мощи Серебряной бригады слагались легенды. Неудачное начало кампании было забыто, и уверенность в победе окрепла, едва оборотни услышали об этом доводе, козырной карте грядущей игры.
- Хай крис! Хай правитель Раушен!
- Отдайте приказ к выступлению, - доверительно шепнул Аррауг озадаченному Мауклу, - пока они ликуют и не начали думать.
Кому-кому, а Мауклу не надо было объяснять, как важно возглавить воодушевление. Он выпятил грудь и заорал, вздыбив шерсть на загривке:
- Доблестные воины! Завтра мы надерем задницы нашим врагам, да так, что от них и памяти не останется. Каждого из вас назовут героем этой славной победы. Крепость мы разграбим. И последний солдат станет богачом. Вперед! Исполним волю правителя и народа! Выступаем! Хай Раушен!
Лики дружно поддержали этот клич и гурьбой повалили к выходу. Через короткое время в шатре остались лишь кондор Аррауг и фальконнер Бруно. Аррауг налил себе ещё воды и неторопливо смаковал, прислушиваясь к звукам снимаемого лагеря. Бруно созерцал пространство перед собой. Но вот его взгляд уперся в Аррауга:
- И о чем это должны бы задуматься офицеры, если бы их так не взволновали Ваши вдохновляющие лозунги?
- У Вас хороший слух, Бруно, - недовольно процедил кондор, - догадайтесь сами.
- Вероятно о том, что Серебряная бригада состоит из тех же эльфов Озерного дома, с которыми мы воюем.
- Браво! - кондор пару раз тяжеловесно хлопнул в ладони, - эту простую мысль будут обсуждать у любого костра на первом же привале. А что лично Вы об этом думаете?
- Верность присяге против верности клану? Тяжелый выбор… Можем ли мы рассчитывать на них?
Кондор пожал плечами:
- Если они выступят, то - да. В бою нет места для сомнений. Но у правителя должны быть очень серьезные основания, чтобы так рисковать, бросая их в этот бой.
День первый в ХрамеКазнь Лавра
Клыку очень не хотелось идти на сегодняшнее заседание Хурала, но не идти было невозможно.
Вчера, скрыв Вербену, он вернулся в пределы храмовых стен, в те апартаменты, которые были выделены представительству Звездных волков, и узнал, что прилетали эльфийские грифоны, и что барс Маукл в сопровождении служителя Храма отбыл вместе с ними. Лаурендил там не появлялся. Вероятно, чтобы узнать куда подевался эльф, потребуется приложить и время, и силы, но Клык подозревал, что все будет потрачено впустую. Эльф сгинул в недрах Храма, и вряд ли удастся узнать о его судьбе.
Клык потребовал личной связи с Прародителем, и подробно доложил как события, так и свои предположения. Седой всегда внимательно выслушивал и то, и другое, доверяя чутью своих эмиссаров. Когда Клык закончил свой доклад, химерид ненадолго задумался, а затем изрек:
- Спящий-в-листве, который ныне является истинным вождем своего племени, сейчас далеко, и его миссия важнее, чем жизнь отдельных особей, но не важнее гибели народа. Я чувствую, как сгущается тьма, но не вижу врага. Раушен слеп. Он думает, что преследует собственные цели, а его ведут, и это очевидно... Впрочем, я сообщу твои вести тому, кто поможет эльфийскому клану, если захочет. Мы же вступим не раньше, чем эльфы перешагнут свою гордыню и попросят помощи. Смотри, слушай, наблюдай. Грядут изменения в жизни всех обитателей мира. Раушен решил посеять ветер, но он пожнет бурю.
У Клыка после беседы с Прародителем не прибавилось ни ясности в событиях, ни уверенности в себе. Древний химерид мыслил категориями вечности, а ему-то, Клыку, что делать? Связаться с Озерным домом он не мог по простой причине - никого, кроме Лавра и Вербены, он не знал лично. Канал Лавра блокирован, а Вербену Клык сам отрезал от магии и теперь клял себя за непредусмотрительность.
Выбраться из Храма незамеченным в ближайшее время не получится. Возвращаясь в свое пристанище, оборотень обнаружил за собой неявную, но аккуратную слежку. Рисковать сородичами он не хотел. Единственное, что пришло в голову, - послать письмо халфорочьей почтой. Халфорки-почтальоны пользуются почти священной неприкосновенностью, а их пути по миру надежны и быстры. Не позднее, чем через двое суток, Дубовая крепость получит его письмо. Еще есть время. Так думал Клык, но он ошибался.
Утреннее заседание Хурала началось как обычно - много мелких и частных дел, на которые собирались лишь заинтересованные лица, и те, кого посулами и обещаниями взаимных услуг, удалось заманить в качестве свидетелей. Но к полудню собрание наполнилось. Поползли слухи, что Правитель собирается делать заявление.
В полдень трубы возвестили о желании Правителя говорить, и зал совета был полон. Раушен явился хмурым и сосредоточенным. Поверх рясы он облачился в кирасу, и когда он вышел перед Советом, то зал затих.
- Изменники и предатели, - начал он, и слова его падали как камни в воду, рождая гул голосов, как круги на воде, - отступники своего слова, пошедшие против воли народа - кланы Озерного дома и Озерной ветви, - голос ключника зазвучал громче, - осмелились выступить против нас и вероломно убили посланца Хурала. Расплатой им будет смерть.
Раушен прекрасно понимал, что сейчас каждый из представителей кланов, затаив дыхание, наблюдает за карой, которая обрушится на отступников. Выгода и страх, вот что держат кланы в узде и объединяют их в государство. Если позволить одному избегнуть наказания, то вслед за ним начнут разбегаться остальные.
- Эльфийские кланы отринули законы государства, и мы отринем их. Отныне они вне закона! - Раушен прокричал эти слова в море ликантропских лиц, и зал ответил гулом.
- Мы даруем отступникам смерть, - продолжал вещать Раушен. - Их тела, земли и имущество - теперь достояние народа. Они ваши - возьмите их!
Оборотни разразились приветственными криками. На помост вывели Лаурендила. Руки его были связаны за спиной, и двое гвардейцев поддерживали его. Лавр был бледен, но голову держал высоко и сохранял на лице высокомерную невозмутимость.
- Мы даруем отступнику честь накормить голодных! - Раушен не удостоил пленника и взглядом, и, опустив капюшон, ушел с помоста.
Клык стоял среди прочих, не присоединяясь к воплям и крикам. С того момента, как связанного эльфа вывели на помост, он смотрел на Лавра. Эльф удерживал лицо невозмутимым, но глаза его шарили по залу. В некий момент их взгляды встретились. И Клык понял, что ради этого мига он и должен был сюда идти. Он встретил взгляд эльфа открытым взором, а потом медленно опустил веки, слегка кивнув, и тут же вздернул голову, надеясь, что Лавр правильно поймет этот знак. Эльф, кажется, понял. Он слегка растянул губы в ухмылке и вновь стал безучастен.
Раушен объявил о казни и удалился во внутренности Храма, а гвардейцы повели Лавра к выходу. Клык шел следом, и не он один. Оборотни хотели посмотреть на зрелище, и Клык их почти ненавидел, как ненавидел в этот момент и себя. Ему хотелось, чтобы в руки впрыгнула звенящая сталь, и начала крушить эти тупые морды, исходящие слюной восторга в предвкушении казни. Он встретил бы свою смерть в этой схватке, потому что даже Звездный волк не выстоит против гвардейцев и храмовников, которые охраняли пленника.
Прародитель сказал: «Жди, пока эльфы преступят свою гордыню и попросят о помощи». Если бы Лавр попросил о помощи, если бы он начал сопротивляться! Клык готов был совершить эту самоубийственную глупость - помочь Лавру умереть в бою. Шерсть на загривке Звездного волка встала дыбом, и клыки блеснули в оскале, так похожем на улыбку.
Но Лавр покорно шел туда, куда его вели - к воротам Храмового города. А Клык - голос Звездных волков - смотрел и замечал все: как покачал головой медведь из Великого дома беорнингов, и удалился прочь; как ушел, опустив глаза, голос клана Орлов; как радостно оскалился волк А,Хара и присоединился к процессии; как гордо прошествовал вьорлинг-храмовник Ратт; и как посмеиваясь и повизгивая от возбуждения бежал рядом лис из Фокстеров; и как трусливо, стараясь не привлекать внимания, расходились, а точнее, разбегались представители малых кланов. «Увидеть и запомнить», - говорил себе Клык, - «кто бы не оказался на месте Лавра, но оборотни будут вести себя также».
У ворот Храмового города процессию ждала небольшая толпа: оборотни в человеческом и зверином облике, отребье, нищие и увечные, больные и старые. И если поодиночке они могли вызвать жалость и даже сочувствие, то толпой они были отвратительны - своей жадностью и жестокостью. Они хотели жрать.
Клык почувствовал, что теряет остатки самообладания. Но гвардейцы обнажили мечи - частично отгораживаясь от толпы, частично, чтобы остудить его волчью голову - последнее Клык понял, узнав в одном из гвардейцев того шпиона, что шел за ним вчерашним вечером. Шпик недвусмысленно держал клинок прямо перед грудью Клыка и приглашающе улыбался.
- Развяжите эльфу руки, - раздались возгласы из задних рядов, - Пусть забава продлится.
«Развяжите ему руки, и верните меч и магию», - подумал волк, - «и мы посмотрим, сколько вас останется здесь после того, как мы умрем».
Но не случилось ни битвы, ни речей, потому что начальник конвоя знал свое дело.
- По велению Правителя, - провозгласил он. Связанного эльфа толкнули вперед так, что он упал, и звериная толпа бросилась к нему, и сомкнулась над его телом. Клык не слышал предсмертного крика. Возможно, его заглушили радостные вопли зрителей и вой дерущейся своры, или эльф умер молча.