Общество и ответственное отношение к сексуальному насилию
Перевод поста из другого блога, оригинал находится здесь. Автор: Оливия М. Грей
Большое спасибо frau_zapka за редакторскую правку.
Это ужасная тема.
Это ужасное преступление.
Это ужасные последствия.
По сути, в сексуальном насилии или в изнасиловании нет абсолютно ничего приятного, или забавного, или «секс-позитивного». Никто не хочет говорить на эту тему, и я их в этом совсем не виню. Это, как уже говорилось, ужасно. И до тех пор, пока я сама не стала жертвой изнасилования, я тоже избегала этой темы как чумы. И может быть, (отчасти) именно потому, что раньше я избегала даже думать об этом, сейчас я не могу говорить ни о чем другом. Я не несу никакой ответственности за свое изнасилование. Единственный, кто в нем виноват - это насильник. Но, может быть, если бы я говорила об этом, интересовалась этим, признала, что это *может* случиться со мной и что насильником может оказаться мой любимый человек, я была бы лучше подготовлена и знала бы, как действовать - вместо того, чтобы впадать в состояние шока. Может быть.
За последние два месяца я переговорила почти с дюжиной специалистов по сексуальному насилию и провела несчетное количество часов в интернете, изучая феномен сексуального насилия в нашей культуре и «культуру изнасилования», знакомясь с огромным количеством примеров сексуального насилия/изнасилования. Абсолютно. В каждом. Случае. Пострадавшей. Не верят. Даже если это было снято на видео. Поэтому я понимаю, что в том, что мои теперь уже бывшие друзья не верят мне, нет ничего личного. Скорее всего, они просто не знают, чему верить. Они не знают, что думать. Они просто не хотят думать об этом. Они хотят вернуться к вечеринкам, танцам и оргазмам и забыть о том, что подобное зло вообще существует.
Я бы тоже этого хотела.
Но, в отличие от них, не могу. Потому что когда я иду на вечеринку, то думаю о том, как быстро он меня заменил. Когда я танцую, то вспоминаю, как мы танцевали вместе. Когда я пытаюсь заняться чем-нибудь сексуальным, включая мастурбацию, то все еще вижу его лицо. Моего обидчика. Моего насильника.
Но я понимаю, что люди не знают, что им со всем этим делать, что говорить, чему верить. Они не хотят верить, что это был кто-то, кого они знают и, возможно, любят. Им не хочется верить в это, как не хочется верить в это и мне самой.
Но это не меняет сути дела. […]
Так что на будущее, вот советы для любых сообществ как реагировать на обвинение в изнасиловании:
1. Доверяйте пострадавшей. Какой бы «на самом деле» не была ситуация, эта женщина чувствует себя беспомощной, преданной, использованной, травмированной. Все это очень, очень реально для пострадавшей и для этого, вероятнее всего, есть веские причины. Запомните, 98.5% заявлений о сексуальном насилии/изнасиловании правдивы. По всей вероятности, это - тоже правда. Доверяйте пострадавшей. И вот что значит доверять ей:
• «Мне так жаль, что тебе пришлось это пережить. Ты не виновата. Я всегда готов(а) выслушать тебя - все, что ты захочешь рассказать. Без осуждения. Только с сочувствием и любовью».
• «Что я могу сделать, чтобы помочь тебе почувствовать себя в безопасности?»
• «Хочешь, чтобы кто-то сходил с тобой в Центр помощи жертвам изнасилования?»
• «Хочешь, чтобы кто-то сходил с тобой в полицию?»
• «Я тебе верю».
• Почаще проверяйте, как она. Может быть, будет возможным организовать группу поддержки из 5-7 человек, чтобы каждый день кто-то мог быть с пострадавшей и чтобы ни один из поддерживающих не оказался перегружен ее переживаниями и ПТСР. В конце концов, у всех нас есть своя жизнь и свои проблемы.
• Напоминайте ей, что вы ей верите, и что вы рядом. Помните, для того, чтобы прийти в себя после изнасилования или сексуального насилия, требуются месяцы, а то и годы, если от этого вообще можно оправиться. Это меняет человека на очень глубинном уровне.
• Поймите, что существует целый спектр действий, которые являются изнасилованием/сексуальным насилием. Не все они выглядят как незнакомец, выпрыгивающий из кустов и совершающий изнасилование, применяя силу или оружие. (Арсенал насильников очень широк и разнообразен, и в качестве инструментов манипуляции они могут использовать любовь, доверие и даже духовность.) Изнасилованием/сексуальным насилием может быть нарушение границ без явно данного на то согласия другой стороны. Им может быть секс с человеком, который слишком пьян или накачан наркотиками, растерян или испуган для того, чтобы дать по-настоящему осознанное и добровольное согласие. Им может быть отказ остановиться даже после явно выраженных вербальных или физических сигналов, таких, например, как отталкивание, попытки отстраниться, плач. Все эти действия означают отозванное согласие. А значит, если он не остановился, то это изнасилование. Точка.
• Поощряйте жертв предупреждать ваше сообщество. Рассмотрите возможность создания черного списка обвиняемых в изнасиловании, которым женщины могли бы обмениваться между собой и дополнять его. Предупреждайте заранее новых знакомых о подозреваемых в сексуальном насилии или о «проблемах с соблюдением границ». Пусть они принимают решения со всей доступной на данный момент информацией на руках. Не дайте им стать жертвой насильника по неведению.
• Связывайтесь с пострадавшей лично и предлагайте поддержку. Если вы этого не сделаете, она решит, что вы встали на сторону обвиняемого. Я не могу передать, насколько одинокой я себя чувствовала, даже несмотря на поддержку самых близких. Стыд, изоляция и страх совершенно сокрушительны для жертв насилия. Не оставляйте их в одиночестве.
• ДОВЕРЯЙТЕ ЕЙ! Несколько лет назад мужчина из одного сообщества города Остин был обвинен в сексуальном насилии. Все сообщество дружно сплотилось вокруг него, уверяя, что он никогда не сделал бы что-нибудь подобное. Однако, когда одна храбрая женщина написала заявление в полицию, ТРИНАДЦАТЬ других откликнулись своими признаниями в том, что тоже подверглись насилию со стороны этого человека. Нельзя допустить, чтобы столько человек пострадало только из-за того, что вам неприятно об этом говорить. Ваш дискомфорт минимален по сравнению с тяжелым ПТСР и переворачивающей жизнь травмой, с которыми приходится жить жертвам сексуального насилия.
Недавно был обвинен другой мужчина из этого же сообщества. Члены сообщества реагируют точно так, как в прошлый раз - по крайней мере, на публике. Сплочением вокруг него. Сколько еще женщин должно пострадать, прежде чем вы научитесь задавать правильные вопросы?
2. Если вы и ваши друзья заинтересованы в том, чтобы близкие вам люди чувствовали себя защищенными и находились в безопасности… если вы не хотите укреплять культуру изнасилования… если вы хотите, чтобы больше пострадавших решалось заговорить о перенесенном насилии, НЕ ГОВОРИТЕ:
• «А ты уверена?»
• «Уверен(а), что он этого не хотел».
• «Я его хорошо знаю, он бы никогда так не поступил.» - потому что на самом деле вы знаете его не так уж хорошо. Видеть человека на вечеринках, танцульках и в ресторанах не значит хорошо его знать. На людях абьюзеры зачастую носят очень, очень правдоподобную и чарующую маску.
• «Может быть, он просто увлекся».
• «Это очень серьезное обвинение. У тебя есть доказательства?» - Это не судебное заседание. Это человек, который был травмирован.
• Не отворачивайтесь от нее. Приложите дополнительные усилия для того, чтобы она чувствовала вашу поддержку и ощущала себя защищенной. К этому типу травмы прилагается изрядная порция чувства стыда и тенденции к самообвинениям и самоизоляции. Повторяйте ей снова и снова, что это не ее вина. Покажите ей, что она не одна. В противном случае она решит, что вы от нее отвернулись - потому, что никто с ней больше не хочет разговаривать. Она решит, что вам все равно потому, что мы живем в культуре изнасилования, и она уже не один раз слышала все вышеперечисленное.
3. Задавайте вопросы обвиняемому. Это не значит считать его вину доказанной. Это не значит осуждать его. Это не значит подвергать его остракизму. Это значит ЗАДАВАТЬ ЕМУ ВОПРОСЫ.
Вот что нужно делать/говорить:
• «Что произошло?»
• «Почему она считает, что не дала/отозвала согласие? Почему ты не остановился, если согласие было отозвано?»
• Не позволяйте ему выехать только на репутации и обаянии. Он должен прокомментировать события.
• Следите за его реакцией. Если вы услышите слова «ненормальная» или «больная» в качестве оправдания, это сигнал насторожиться. Как много у него других «ненормальных» бывших? Не угрожала ли другая «чокнутая» сжечь его квартиру? Не «преследовала» ли его в течение нескольких лет третья? Что здесь является общим знаменателем?
• Присмотритесь к нему. Были ли другие? Часто ли он меняет женщин? Есть ли другие признаки абьюза?
• ПРИСМАТРИВАЙТЕСЬ К НЕМУ: берет ли он на себя ответственность ХОТЬ ЗА ЧТО-НИБУДЬ? Сделал ли он все возможное, чтобы извиниться/загладить вину, обращается ли с пострадавшей бережно и с пониманием? (И не только с его слов, а по ее словам в том числе.)
[…] Это поистине изумительно, насколько принятие ответственности за свои поступки, проявление раскаяния, предоставление искренних извинений и готовность искупить вину (другими словами, поведение нормального человеческого существа, обладающего каким-то чувством сострадания и порядочностью) может способствовать исцелению жертвы.
• ПРИСМАТРИВАЙТЕСЬ К НЕМУ: если он все яростно отрицает, лупя себя в грудь кулаками, если он собрал компанию смотрящих ему в рот подхалимов в качестве свидетелей свой незапятнанной репутации и не желает говорить о том, что произошло, ЭТО ОЧЕНЬ НАСТОРАЖИВАЮЩИЕ ПРИЗНАКИ. Это обычная реакция абьюзера. Все это - попытки держать ситуацию под контролем и избежать ответственности.
• Если вы видите несколько настораживающих признаков сразу, скорее всего, он виновен. И в этом случае вместо того, чтобы говорить «Он мой друг и потому не может быть насильником», скажите лучше «Он насильник. Он не может быть моим другом». ( Как говорит Томас: «Насильники не могут быть вашими друзьями, и если вы становитесь на их сторону даже после того, как столкнулись с доказательствами их деятельности, вы являетесь соучастником»). [выделение мое - автор].
• 98.5% заявлений о сексуальном насилии правдивы. И если она говорит, что была изнасилована/подвергнута насилию, по всей вероятности это правда. А это означает, что он, скорее всего, виновен. Или, если уж не «виновен» в «изнасиловании», то, по крайней мере, ответственен за какое-то ужасное недопонимание, ошибку, игнорирование ее границ или абьюз, который стал причиной глубокой травмы. Исходным предположением должно быть то, что пострадавшая говорит правду.
Закон отстает на десятки лет. Это наша задача - защитить наших близких и наше окружение от этих хищников. Вы действительно согласны с тем, что только потому, что нет достаточного количества доказательств (как в 86% заявленных изнасилований), его поступок перестает быть морально предосудительным и глубоко ранящим другого человека? Вы действительно считаете допустимым тот факт, что 97% насильников разгуливают на свободе и продолжают насиловать? Изгоняйте их из своего сообщества. Не позволяйте им продолжать охотиться на ваших подруг, жен, дочерей, сестер.
Пожалуйста, помните, что зверь надежно спрятан под маской. Маска настолько убедительна, что даже самые близкие люди не замечают этого, а если они мельком и увидят что-то подозрительное, то с легкостью найдут этому оправдание, потому что во всем остальном он такой замечательный. Эскалация контролирующего поведения и манипуляций происходит настолько медленно и постепенно, что никто ничего не замечает до тех пор, пока не становится слишком поздно. […]
Итак, кто станет следующей жертвой? Готовы ли вы как сообщество стать соучастниками в совершаемом насилии только потому, что не хотите приглядеться повнимательнее? Хотите ли вы быть группой людей, привечающих и покрывающих насильников и абьюзеров?
Это культурная проблема. Это цикл.
Это наша ответственность.
О бремени вины и о бремени беспокойства
Перевод части поста из другого блога, оригинал находится здесь.
[…] Вот что я хочу сказать: насколько я понимаю, если кто-то обвиняется в изнасиловании, мы можем действовать согласно одному из двух сценариев:
1. Мы можем оставаться в рамках сильной презумпции невиновности, как делаем сейчас, что защищает абьюзеров и насильников за счет их жертв в обмен на сведение к минимуму числа ложно обвиненных людей.
2. Мы можем принять сильную презумпцию вины, что поможет защитить жертв от их абьюзеров, но в то же время мы рискуем увеличением числа невинно пострадавших от ложного обвинения людей.
В каждом обсуждении этой темы - особенно когда я говорю, что если не юридически, то, по крайней мере, социально мы должны действовать в рамках сценария №2 - кто-нибудь обязательно восклицает «невиновен, пока не доказано обратное» и таким образом постулирует, что мы должны игнорировать обвинения без несомненных доказательств. Но, если уж на то пошло, в действительности мы не руководствуемся этим принципом - уж точно не в социальной жизни, и, по большей части, даже не в области права. Юридическое бремя доказывания - это доказательство вины вне тени разумного сомнения; по этой логике, если вы знаете, что двое людей вступили в сексуальный контакт и если один из них говорит, что согласие не было дано, сомневаться в этом будет неразумно.
[…] И учитывая, насколько хуже оказаться жертвой насилия, чем быть ложно обвиненным в насилии, мы должны отдать предпочтение образу действий, который скорее будет отбивать охоту совершать насилие, нежели предотвращать обвинения в нем - даже если не учитывать распространенность каждого из этих явлений.
Но вместо этого, мы, как общество (возможно, не вы и не я, дорогой читатель, просвещенные люди с чуткой душой и отзывчивым сердцем) предпочитаем защищать преступников вместо того, чтобы побеспокоиться об их жертвах. Мы ставим гораздо более высокую планку для жертв изнасилования и сексуального насилия. Если они и решаются заговорить, мы подвергаем их тяжелейшим испытаниям и требуем от них очень веских доказательств в том деле, где доказательства практически никогда невозможны и которое практически наверняка все-таки имело место.
Конечно, здесь существуют разумные ограничения. Я не утверждаю, что если кто-то говорит вам «Меня изнасиловал Билл Клинтон» и у вас нет причин верить в то, что этот человек хоть раз в жизни встречался с Биллом Клинтоном, вы должны серьезно к этому отнестись. Но если кто-то говорит «Х сделал Y со мной без моего на то согласия» - тогда, если у вас есть основания верить тому, что Х действительно сделал Y, требовать доказательств по части «без моего на то согласия» совершенно несуразно. Мы не требуем этого от жертв других преступлений. Конечно, если Х может доказать, что согласие было дано, всякое подозрение с него снимается. Точно так же, как и в случае, если я продаю кому-то машину, ему стоит взять с меня расписку или же изо всех сил надеяться, что я не объявлю проданную мною машину в розыск.
Это должно переложить бремя беспокойства. Мужчинам, которые наслаждаются преимуществами нынешнего положения вещей, придется стать более осторожными при выборе сексуальных партнерш. Нам, мужчинам, придется ближе с ними знакомиться, прежде чем переходить к сексу. Нам придется доверять женщинам, с которыми мы спим, а не только хотеть их. В противном случае мы будем каждый раз отдавать на их милость свою репутацию и, возможно, часть своей жизни. Точно так же, как в настоящее время это делают женщины, спящие с мужчинами; точно так же, как в настоящее время это делают мужчины, спящие с мужчинами; точно так же, как в настоящее время это делают транссексуалы, спящие с мужчинами; точно так же, как в настоящее время это делает любой, кто имеет дело с кем-то более привилегированным, чем он сам. Существующая ныне тенденция полагать, что все обвинения в изнасиловании без несомненных доказательств являются ложными, только усиливает и обостряет уже существующий и без того значительный дисбаланс сил.
И имейте в виду: когда вы затыкаете рот жертвам, тем самым вы утверждаете, что они лгут. Если вы спрашиваете у жертв, абсолютно ли они уверенны в том, что не давали согласие, вы обращаетесь с ними как с лгуньями. Когда мы, как общество, настаиваем на том, что изнасилования и сексуальное насилие должны быть на 100% доказаны (например, видеозаписью или явными следами физического насилия), и что иначе за них нельзя наказывать - то, чего мы не делаем с другими преступлениями - мы обращаемся с жертвами как с лгуньями.
Да, если мы примем этот подход к обвинениям в изнасиловании, мужчинам придется меньше заниматься сексом. Эта счастливая неуязвимость, эта возможность заводить сексуальные связи без малейшего беспокойства о последствиях, будет разрушена. Гетеросексуальным мужчинам придется чаще отказываться от секса. Мне придется чаще отказывать от секса. Но это не является достаточным основанием для возражений. Легкость получения секса не стоит того, чтобы защищать насильников вместо того, чтобы защищать их жертв.
Большое спасибо frau_zapka за редакторскую правку.
Это ужасная тема.
Это ужасное преступление.
Это ужасные последствия.
По сути, в сексуальном насилии или в изнасиловании нет абсолютно ничего приятного, или забавного, или «секс-позитивного». Никто не хочет говорить на эту тему, и я их в этом совсем не виню. Это, как уже говорилось, ужасно. И до тех пор, пока я сама не стала жертвой изнасилования, я тоже избегала этой темы как чумы. И может быть, (отчасти) именно потому, что раньше я избегала даже думать об этом, сейчас я не могу говорить ни о чем другом. Я не несу никакой ответственности за свое изнасилование. Единственный, кто в нем виноват - это насильник. Но, может быть, если бы я говорила об этом, интересовалась этим, признала, что это *может* случиться со мной и что насильником может оказаться мой любимый человек, я была бы лучше подготовлена и знала бы, как действовать - вместо того, чтобы впадать в состояние шока. Может быть.
За последние два месяца я переговорила почти с дюжиной специалистов по сексуальному насилию и провела несчетное количество часов в интернете, изучая феномен сексуального насилия в нашей культуре и «культуру изнасилования», знакомясь с огромным количеством примеров сексуального насилия/изнасилования. Абсолютно. В каждом. Случае. Пострадавшей. Не верят. Даже если это было снято на видео. Поэтому я понимаю, что в том, что мои теперь уже бывшие друзья не верят мне, нет ничего личного. Скорее всего, они просто не знают, чему верить. Они не знают, что думать. Они просто не хотят думать об этом. Они хотят вернуться к вечеринкам, танцам и оргазмам и забыть о том, что подобное зло вообще существует.
Я бы тоже этого хотела.
Но, в отличие от них, не могу. Потому что когда я иду на вечеринку, то думаю о том, как быстро он меня заменил. Когда я танцую, то вспоминаю, как мы танцевали вместе. Когда я пытаюсь заняться чем-нибудь сексуальным, включая мастурбацию, то все еще вижу его лицо. Моего обидчика. Моего насильника.
Но я понимаю, что люди не знают, что им со всем этим делать, что говорить, чему верить. Они не хотят верить, что это был кто-то, кого они знают и, возможно, любят. Им не хочется верить в это, как не хочется верить в это и мне самой.
Но это не меняет сути дела. […]
Так что на будущее, вот советы для любых сообществ как реагировать на обвинение в изнасиловании:
1. Доверяйте пострадавшей. Какой бы «на самом деле» не была ситуация, эта женщина чувствует себя беспомощной, преданной, использованной, травмированной. Все это очень, очень реально для пострадавшей и для этого, вероятнее всего, есть веские причины. Запомните, 98.5% заявлений о сексуальном насилии/изнасиловании правдивы. По всей вероятности, это - тоже правда. Доверяйте пострадавшей. И вот что значит доверять ей:
• «Мне так жаль, что тебе пришлось это пережить. Ты не виновата. Я всегда готов(а) выслушать тебя - все, что ты захочешь рассказать. Без осуждения. Только с сочувствием и любовью».
• «Что я могу сделать, чтобы помочь тебе почувствовать себя в безопасности?»
• «Хочешь, чтобы кто-то сходил с тобой в Центр помощи жертвам изнасилования?»
• «Хочешь, чтобы кто-то сходил с тобой в полицию?»
• «Я тебе верю».
• Почаще проверяйте, как она. Может быть, будет возможным организовать группу поддержки из 5-7 человек, чтобы каждый день кто-то мог быть с пострадавшей и чтобы ни один из поддерживающих не оказался перегружен ее переживаниями и ПТСР. В конце концов, у всех нас есть своя жизнь и свои проблемы.
• Напоминайте ей, что вы ей верите, и что вы рядом. Помните, для того, чтобы прийти в себя после изнасилования или сексуального насилия, требуются месяцы, а то и годы, если от этого вообще можно оправиться. Это меняет человека на очень глубинном уровне.
• Поймите, что существует целый спектр действий, которые являются изнасилованием/сексуальным насилием. Не все они выглядят как незнакомец, выпрыгивающий из кустов и совершающий изнасилование, применяя силу или оружие. (Арсенал насильников очень широк и разнообразен, и в качестве инструментов манипуляции они могут использовать любовь, доверие и даже духовность.) Изнасилованием/сексуальным насилием может быть нарушение границ без явно данного на то согласия другой стороны. Им может быть секс с человеком, который слишком пьян или накачан наркотиками, растерян или испуган для того, чтобы дать по-настоящему осознанное и добровольное согласие. Им может быть отказ остановиться даже после явно выраженных вербальных или физических сигналов, таких, например, как отталкивание, попытки отстраниться, плач. Все эти действия означают отозванное согласие. А значит, если он не остановился, то это изнасилование. Точка.
• Поощряйте жертв предупреждать ваше сообщество. Рассмотрите возможность создания черного списка обвиняемых в изнасиловании, которым женщины могли бы обмениваться между собой и дополнять его. Предупреждайте заранее новых знакомых о подозреваемых в сексуальном насилии или о «проблемах с соблюдением границ». Пусть они принимают решения со всей доступной на данный момент информацией на руках. Не дайте им стать жертвой насильника по неведению.
• Связывайтесь с пострадавшей лично и предлагайте поддержку. Если вы этого не сделаете, она решит, что вы встали на сторону обвиняемого. Я не могу передать, насколько одинокой я себя чувствовала, даже несмотря на поддержку самых близких. Стыд, изоляция и страх совершенно сокрушительны для жертв насилия. Не оставляйте их в одиночестве.
• ДОВЕРЯЙТЕ ЕЙ! Несколько лет назад мужчина из одного сообщества города Остин был обвинен в сексуальном насилии. Все сообщество дружно сплотилось вокруг него, уверяя, что он никогда не сделал бы что-нибудь подобное. Однако, когда одна храбрая женщина написала заявление в полицию, ТРИНАДЦАТЬ других откликнулись своими признаниями в том, что тоже подверглись насилию со стороны этого человека. Нельзя допустить, чтобы столько человек пострадало только из-за того, что вам неприятно об этом говорить. Ваш дискомфорт минимален по сравнению с тяжелым ПТСР и переворачивающей жизнь травмой, с которыми приходится жить жертвам сексуального насилия.
Недавно был обвинен другой мужчина из этого же сообщества. Члены сообщества реагируют точно так, как в прошлый раз - по крайней мере, на публике. Сплочением вокруг него. Сколько еще женщин должно пострадать, прежде чем вы научитесь задавать правильные вопросы?
2. Если вы и ваши друзья заинтересованы в том, чтобы близкие вам люди чувствовали себя защищенными и находились в безопасности… если вы не хотите укреплять культуру изнасилования… если вы хотите, чтобы больше пострадавших решалось заговорить о перенесенном насилии, НЕ ГОВОРИТЕ:
• «А ты уверена?»
• «Уверен(а), что он этого не хотел».
• «Я его хорошо знаю, он бы никогда так не поступил.» - потому что на самом деле вы знаете его не так уж хорошо. Видеть человека на вечеринках, танцульках и в ресторанах не значит хорошо его знать. На людях абьюзеры зачастую носят очень, очень правдоподобную и чарующую маску.
• «Может быть, он просто увлекся».
• «Это очень серьезное обвинение. У тебя есть доказательства?» - Это не судебное заседание. Это человек, который был травмирован.
• Не отворачивайтесь от нее. Приложите дополнительные усилия для того, чтобы она чувствовала вашу поддержку и ощущала себя защищенной. К этому типу травмы прилагается изрядная порция чувства стыда и тенденции к самообвинениям и самоизоляции. Повторяйте ей снова и снова, что это не ее вина. Покажите ей, что она не одна. В противном случае она решит, что вы от нее отвернулись - потому, что никто с ней больше не хочет разговаривать. Она решит, что вам все равно потому, что мы живем в культуре изнасилования, и она уже не один раз слышала все вышеперечисленное.
3. Задавайте вопросы обвиняемому. Это не значит считать его вину доказанной. Это не значит осуждать его. Это не значит подвергать его остракизму. Это значит ЗАДАВАТЬ ЕМУ ВОПРОСЫ.
Вот что нужно делать/говорить:
• «Что произошло?»
• «Почему она считает, что не дала/отозвала согласие? Почему ты не остановился, если согласие было отозвано?»
• Не позволяйте ему выехать только на репутации и обаянии. Он должен прокомментировать события.
• Следите за его реакцией. Если вы услышите слова «ненормальная» или «больная» в качестве оправдания, это сигнал насторожиться. Как много у него других «ненормальных» бывших? Не угрожала ли другая «чокнутая» сжечь его квартиру? Не «преследовала» ли его в течение нескольких лет третья? Что здесь является общим знаменателем?
• Присмотритесь к нему. Были ли другие? Часто ли он меняет женщин? Есть ли другие признаки абьюза?
• ПРИСМАТРИВАЙТЕСЬ К НЕМУ: берет ли он на себя ответственность ХОТЬ ЗА ЧТО-НИБУДЬ? Сделал ли он все возможное, чтобы извиниться/загладить вину, обращается ли с пострадавшей бережно и с пониманием? (И не только с его слов, а по ее словам в том числе.)
[…] Это поистине изумительно, насколько принятие ответственности за свои поступки, проявление раскаяния, предоставление искренних извинений и готовность искупить вину (другими словами, поведение нормального человеческого существа, обладающего каким-то чувством сострадания и порядочностью) может способствовать исцелению жертвы.
• ПРИСМАТРИВАЙТЕСЬ К НЕМУ: если он все яростно отрицает, лупя себя в грудь кулаками, если он собрал компанию смотрящих ему в рот подхалимов в качестве свидетелей свой незапятнанной репутации и не желает говорить о том, что произошло, ЭТО ОЧЕНЬ НАСТОРАЖИВАЮЩИЕ ПРИЗНАКИ. Это обычная реакция абьюзера. Все это - попытки держать ситуацию под контролем и избежать ответственности.
• Если вы видите несколько настораживающих признаков сразу, скорее всего, он виновен. И в этом случае вместо того, чтобы говорить «Он мой друг и потому не может быть насильником», скажите лучше «Он насильник. Он не может быть моим другом». ( Как говорит Томас: «Насильники не могут быть вашими друзьями, и если вы становитесь на их сторону даже после того, как столкнулись с доказательствами их деятельности, вы являетесь соучастником»). [выделение мое - автор].
• 98.5% заявлений о сексуальном насилии правдивы. И если она говорит, что была изнасилована/подвергнута насилию, по всей вероятности это правда. А это означает, что он, скорее всего, виновен. Или, если уж не «виновен» в «изнасиловании», то, по крайней мере, ответственен за какое-то ужасное недопонимание, ошибку, игнорирование ее границ или абьюз, который стал причиной глубокой травмы. Исходным предположением должно быть то, что пострадавшая говорит правду.
Закон отстает на десятки лет. Это наша задача - защитить наших близких и наше окружение от этих хищников. Вы действительно согласны с тем, что только потому, что нет достаточного количества доказательств (как в 86% заявленных изнасилований), его поступок перестает быть морально предосудительным и глубоко ранящим другого человека? Вы действительно считаете допустимым тот факт, что 97% насильников разгуливают на свободе и продолжают насиловать? Изгоняйте их из своего сообщества. Не позволяйте им продолжать охотиться на ваших подруг, жен, дочерей, сестер.
Пожалуйста, помните, что зверь надежно спрятан под маской. Маска настолько убедительна, что даже самые близкие люди не замечают этого, а если они мельком и увидят что-то подозрительное, то с легкостью найдут этому оправдание, потому что во всем остальном он такой замечательный. Эскалация контролирующего поведения и манипуляций происходит настолько медленно и постепенно, что никто ничего не замечает до тех пор, пока не становится слишком поздно. […]
Итак, кто станет следующей жертвой? Готовы ли вы как сообщество стать соучастниками в совершаемом насилии только потому, что не хотите приглядеться повнимательнее? Хотите ли вы быть группой людей, привечающих и покрывающих насильников и абьюзеров?
Это культурная проблема. Это цикл.
Это наша ответственность.
О бремени вины и о бремени беспокойства
Перевод части поста из другого блога, оригинал находится здесь.
[…] Вот что я хочу сказать: насколько я понимаю, если кто-то обвиняется в изнасиловании, мы можем действовать согласно одному из двух сценариев:
1. Мы можем оставаться в рамках сильной презумпции невиновности, как делаем сейчас, что защищает абьюзеров и насильников за счет их жертв в обмен на сведение к минимуму числа ложно обвиненных людей.
2. Мы можем принять сильную презумпцию вины, что поможет защитить жертв от их абьюзеров, но в то же время мы рискуем увеличением числа невинно пострадавших от ложного обвинения людей.
В каждом обсуждении этой темы - особенно когда я говорю, что если не юридически, то, по крайней мере, социально мы должны действовать в рамках сценария №2 - кто-нибудь обязательно восклицает «невиновен, пока не доказано обратное» и таким образом постулирует, что мы должны игнорировать обвинения без несомненных доказательств. Но, если уж на то пошло, в действительности мы не руководствуемся этим принципом - уж точно не в социальной жизни, и, по большей части, даже не в области права. Юридическое бремя доказывания - это доказательство вины вне тени разумного сомнения; по этой логике, если вы знаете, что двое людей вступили в сексуальный контакт и если один из них говорит, что согласие не было дано, сомневаться в этом будет неразумно.
[…] И учитывая, насколько хуже оказаться жертвой насилия, чем быть ложно обвиненным в насилии, мы должны отдать предпочтение образу действий, который скорее будет отбивать охоту совершать насилие, нежели предотвращать обвинения в нем - даже если не учитывать распространенность каждого из этих явлений.
Но вместо этого, мы, как общество (возможно, не вы и не я, дорогой читатель, просвещенные люди с чуткой душой и отзывчивым сердцем) предпочитаем защищать преступников вместо того, чтобы побеспокоиться об их жертвах. Мы ставим гораздо более высокую планку для жертв изнасилования и сексуального насилия. Если они и решаются заговорить, мы подвергаем их тяжелейшим испытаниям и требуем от них очень веских доказательств в том деле, где доказательства практически никогда невозможны и которое практически наверняка все-таки имело место.
Конечно, здесь существуют разумные ограничения. Я не утверждаю, что если кто-то говорит вам «Меня изнасиловал Билл Клинтон» и у вас нет причин верить в то, что этот человек хоть раз в жизни встречался с Биллом Клинтоном, вы должны серьезно к этому отнестись. Но если кто-то говорит «Х сделал Y со мной без моего на то согласия» - тогда, если у вас есть основания верить тому, что Х действительно сделал Y, требовать доказательств по части «без моего на то согласия» совершенно несуразно. Мы не требуем этого от жертв других преступлений. Конечно, если Х может доказать, что согласие было дано, всякое подозрение с него снимается. Точно так же, как и в случае, если я продаю кому-то машину, ему стоит взять с меня расписку или же изо всех сил надеяться, что я не объявлю проданную мною машину в розыск.
Это должно переложить бремя беспокойства. Мужчинам, которые наслаждаются преимуществами нынешнего положения вещей, придется стать более осторожными при выборе сексуальных партнерш. Нам, мужчинам, придется ближе с ними знакомиться, прежде чем переходить к сексу. Нам придется доверять женщинам, с которыми мы спим, а не только хотеть их. В противном случае мы будем каждый раз отдавать на их милость свою репутацию и, возможно, часть своей жизни. Точно так же, как в настоящее время это делают женщины, спящие с мужчинами; точно так же, как в настоящее время это делают мужчины, спящие с мужчинами; точно так же, как в настоящее время это делают транссексуалы, спящие с мужчинами; точно так же, как в настоящее время это делает любой, кто имеет дело с кем-то более привилегированным, чем он сам. Существующая ныне тенденция полагать, что все обвинения в изнасиловании без несомненных доказательств являются ложными, только усиливает и обостряет уже существующий и без того значительный дисбаланс сил.
И имейте в виду: когда вы затыкаете рот жертвам, тем самым вы утверждаете, что они лгут. Если вы спрашиваете у жертв, абсолютно ли они уверенны в том, что не давали согласие, вы обращаетесь с ними как с лгуньями. Когда мы, как общество, настаиваем на том, что изнасилования и сексуальное насилие должны быть на 100% доказаны (например, видеозаписью или явными следами физического насилия), и что иначе за них нельзя наказывать - то, чего мы не делаем с другими преступлениями - мы обращаемся с жертвами как с лгуньями.
Да, если мы примем этот подход к обвинениям в изнасиловании, мужчинам придется меньше заниматься сексом. Эта счастливая неуязвимость, эта возможность заводить сексуальные связи без малейшего беспокойства о последствиях, будет разрушена. Гетеросексуальным мужчинам придется чаще отказываться от секса. Мне придется чаще отказывать от секса. Но это не является достаточным основанием для возражений. Легкость получения секса не стоит того, чтобы защищать насильников вместо того, чтобы защищать их жертв.