ИСПОВЕДЬ МЕССИИ - vol.4 продолжение
продолжение vol.4
Круговорот жизни, окружающий «нового русского» 90-х, закружил меня. Я хорошо помню, с какой яростью начинал новые проекты и с какой одержимостью их осуществлял. Я полностью погрузился в дела бизнеса, оставив все остальные интересы. 24 часа в сутки я думал только о том, как заработать, и заработать много.
Отдавая дань всему духовному, что занимало меня прежде, я стремился в меру своих сил и возможностей заниматься благотворительностью. Многим из моего окружения это было непонятно, но мне было наплевать на это. В конце концов, я заботился о материальном благополучии своих сотрудников, выплачивая им не только зарплату и премии, но и покупая квартиры и иномарки, и это давало мне моральное право на разного рода «чудачества».
Статус миллионера открывал многие возможности, чем я и пользовался. Многолетнее и расширяющееся сотрудничество с крупными нефтяными компаниями гарантировало мне стабильное и все возрастающее финансовое положение и уровень. Я мог позволить себе «помечтать»: создать международный инвестиционный центр, позволяющий использовать ближневосточный капитал, европейский и американский промышленный, технологический потенциал и российский научный. Я планировал построить город, в котором жили бы и работали ученые России, чьи изобретения не только могли бы сполна окупить все расходы и оправдать любые объемы инвестиций, но и принести невероятную прибыль. Уж это-то я знал точно.
Переговоры проходили успешно до тех пор, пока я не столкнулся с проблемами внешнеполитического характера и внутреннего криминально-законодательного российского. Именно тогда я оценил значение политики, как внешней, так и внутренней (запомните этот момент: это было первым знаком, указывающим мне дальнейшее направление для деятельности и своего развития, о котором я тогда еще и не помышлял), которая до этого никак не касалась моей деятельности.
Россию плохо знали за рубежом, а если что-то и было известно о ней, то только с негативной стороны, не без старания, конечно, ее идеологических, политических и экономических противников и не без нас самих. Нужно было что-то предпринимать. Тяжело о чем-то договариваться, если всё, что знают о твоей стране, это: «Горбачев, перестройка, Сибирь и мафия». И первым шагом в этом направлении я планировал создание международного журнала «Из России с любовью».
Но не только нас плохо знали: мы и сами имели слабое, зачастую сильно искаженное или даже в корне неверное представление о зарубежных странах и о жизни людей, там проживающих. Журнал мог бы ликвидировать и этот пробел.
Я видел, что корень многих международных проблем, конфликтов, предвзятого отношения друг к другу со стороны стран и их народов лежит в незнании друг друга. Политики часто вводят свои народы в заблуждение, намеренно замалчивая, искажая информацию о народах, культурах других стран, стремясь обосновать свои действия с позиций «они - наши враги» или «они - наши друзья».
В МИДе проблем с пониманием важности данного проекта не возникало. Мое членство во внешнеполитической ассоциации, созданной Эдуардом Шеварднадзе и руководимой Александром Бессмертных, экс-руководителями МИД России, позволяло достаточно просто реализовать данный проект.
Не видел я особых проблем и в том, чтобы инвестиционный центр начал свою работу в городе Казани - столице Республики Татарстан: удачное месторасположение определялось особенностями местной культуры, одинаково воспринимающей идеи и культуры исламских, арабских, христианских и западных стран. К тому же мои хорошие и достаточно близкие отношения с сотрудниками и служащими Аппарата Президента, Кабинета министров и Государственного Совета гарантировало, что проблем с проектом не будет. Уже тогда я думал и вел определенные переговоры частного характера о рассмотрении возможности членства Татарстана в Организации Исламских Конференций, где республика вполне могла бы представлять интересы всей России.
Непреодолимые и неразрешимые проблемы, связанные с деятельностью планируемого международного инвестиционного центра, возникли в другом: в области внутренней политики России. Общение с руководством МВД России, с членами правительства обнаружило несостоятельность этих ведомств в вопросах обеспечения безопасности и целевого использования иностранных инвестиций. Предпринятая мною попытка отстоять интересы одного из арабских инвесторов, которого в России банально «кинули», ни к чему не привела. Он сам настоял на том, чтобы всё делалось законно, без привлечения и использования криминальных сил. А что такое «законность» в 90-е?
Изучая проблематику дальше, я убедился: наши министры и чиновники в большей своей части заинтересованы в росте собственного благосостояния, но никак не государственного.
Арабы, члены семьи короля Саудовской Аравии, говорили мне, хотя я всячески и не соглашался с ними из-за своей слабой осведомленности о внутренних делах и реалиях в России: «Вы еще не готовы». В итоге пришлось согласиться с их оценкой. Еще они утверждали: «Америка не позволит вам работать с нами». И это оказалось правдой.
Примерно то же самое сказал мне и Бен Ладен (не Осама, а его брат, абсолютно не разделяющий взглядов своего родственника-террориста, называя его трагедией для своей семьи), самый известный и уважаемый во всем арабском мире предприниматель и меценат.
С арабами вообще было интересно общаться. Этого общения не было бы, не будь рядом со мной моего друга - Рамиля Юнусова. Благодаря его участию и его арабских друзей у меня была возможность смотреть на арабский мир изнутри, а иногда и глазами самих арабов.
Эта начинающая осознавать свой потенциал нация имеет мудрость и мужество открыто признавать свои недостатки, свое невежество в ряде вопросов. Их тяга и открытость к знаниям удивительны. Арабы живо интересуются вопросами внешней политики, стремятся интегрироваться во все международные экономические процессы. Единственное, в чем им сложно реализовать себя, так это в сфере внутриполитической деятельности: «шаг влево, шаг вправо…» - все как у нас.
В общем, проекты пришлось закрыть: зачем дискредитировать то, что в будущем будет обязательно востребовано.
Мое участие в работе с внешними долгами ряда арабских стран перед Россией было приостановлено из-за потери интереса к этой области. Я искал творчества, а не рутины.
Стабилизация моей коммерческой деятельности также высвободила мой временной ресурс и для возобновления занятий духовными практиками, но уже на качественно ином уровне. Появилась масса литературы, которую я с жадностью перелопачивал. Именно тогда я всерьез стал задаваться вопросами, связанными с религиями.
Примечательно, что ключевым моментом, основным фактором, спровоцировавшим меня к возврату в лоно духовных наук и дисциплин, послужила Любовь.
Заказывая «Мерседес Бенц» в автосалоне АЗР в Москве, я познакомился с удивительным человеком, менеджером отдела продаж Ларисой К. Я влюбился в нее. Именно это чувство к ней и напомнило мне, что существует и иной мир - духовный; ни о чем другом мы с ней и не говорили.
Как-то раз, когда я покупал книги Е.П. Блаватской «Тайная Доктрина», ко мне подошла женщина. Я узнал ее: она обслуживала аура-камеру, которой я часто пользовался, исследуя свое энергетическое поле. Она вызвалась познакомить меня с неким человеком, с кем, по ее мнению, мне непременно стоило пообщаться. Заинтригованный ее предложением, я согласился.
На следующий день ко мне подошел просто и опрятно одетый пожилой человек с аккуратно зачесанными назад седыми волосами. Нас представили друг другу. Женщина удалилась, а я предложил своему новому знакомому покинуть это место. Мы сели в мой «мерс» (признаюсь, мне очень хотелось произвести на него впечатление). Ни с того ни с сего я решил перенести наше общение в автосалон моей знакомой, желая и ее познакомить с этим человеком, с которым до сих пор не обменялись и двумя фразами.
Лариса была занята работой с клиентом и пообещала присоединиться к нам позже. Пока она демонстрировала покупателю автомобиль, мой новый знакомый неожиданно предложил мне осуществить некие манипуляции с определенной целью. Моя попытка закончилась неудачей. «Ничего страшного, получится еще, - сказал он и тут же, без всякого логической связи и перехода, продолжил. - Не вздумай оставлять бизнес: это - твоя Судьба, твой Контракт». Я растерялся: «Какой контракт? С кем?». Он ответил мне, с кем. Я ничего не понял: название моих «партнеров» ни о чем не говорило. Я вообще впервые слышал о них и о том, как они называются. «Что же будет, если я расторгну этот «контракт», так сказать, в одностороннем порядке?» «Пожалеешь об этом», - спокойно произнес он и, ничего не объясняя, вдруг начал расспрашивать о моей знакомой. Не знаю, почему, но я дал ему номер ее домашнего телефона. Тут к нам подошла Лариса, и диалог пришлось прервать.
Мы втроем сели в машину. Разговор как-то не получался. Лариса ужасно раздражала меня своей странностью поведения и вызывающей интонацией в голосе, когда разговаривала с моим новым знакомым. Я впервые видел ее такой и не мог найти объяснения подобной агрессивности с ее стороны. Я пожалел, что вообще заехал к ней.
Старик попросил подвезти его к станции метро «Белорусская», где и вышел, высказав пожелание вновь встретиться со мной, назвав адрес, по которому я мог бы найти его.
«Ты что, совсем слепой? - неожиданно набросилась на меня Лариса, как только мы тронулись. - Это же самый настоящий черт! Даже копыта видны». Я не смог удержаться от смеха: «Ларис, у тебя глюки. Какой же он черт. Фигня какая-то. Какие черти в наше время? О чем ты говоришь?».
Мы здорово повздорили. Я еле дотерпел, пока довез ее до дома, где мы и расстались.
На следующий день Лариса позвонила мне. Голос выдавал ее волнение. Вместо ответа на вопрос, что произошло, она попросила приехать меня к ней в автосалон.
«Он позвонил мне, - с ходу заговорила она. - Говорил ужасные вещи. Откуда он мог узнать мой номер телефона?».
Я готов был провалиться сквозь землю.
«Ты? - не могла поверить она моему признанию. - Но как ты мог?..»
Я и сам не мог объяснить себе, как это могло прийти мне в голову. Но как бы то ни было, я это сделал.
«Что я должен сделать?» - только и оставалось спросить Ларису.
«Ничего. Сама разберусь. Не вздумай общаться с ним. Он - черт, говорю я тебе. Но тебе самому решать».
Что тут было решать? На этот раз я был уже зол на старика, не понимая, какого черта он угрожал Ларисе, требуя от нее оставить меня в покое.
«Ты нужен ему, - сказала Лариса. - Не знаю почему, но нужен. Я же мешаю ему».
Мысленно послав его ко всем чертям, я постарался сделать то, о чем меня просила Лариса - выкинуть его из головы. Дороже ее никого для меня в то время не было, и я не собирался ее терять.
Круг знакомых и близких Ларисы был достаточно серьезен для того, чтобы его можно было проигнорировать. Видимо, старик понял это, оставив ее в покое после последнего разговора с нею.
Но в своем предостережении старик оказался прав: стоило мне оставить бизнес, как все в моей жизни шло кувырком…
Не только старик говорил мне, что я создан для бизнеса, но и другие. Что ж, может быть, так оно и есть, только сам я иначе смотрю на все это…
Общение и дружба с Ларисой принесли свои плоды: рестораны, казино, ночные клубы, проститутки, беззаботное, веселое и пустое времяпровождение - все это стало уходить из моей жизни, как то, что потеряло всякое значение. У меня просто пропал интерес ко всему этому. Духовность воспринималась мною как глоток свежего воздуха. Казалось, до этого я просто не замечал, в каком смрадном окружение живу, и как, должно быть, смердит от меня самого.
Я не могу сказать, что расставание со старыми привычками проходило легко и просто. Приходилось прикладывать достаточно серьезные усилия, чтобы отказать себе в том, что раньше приносило удовольствие. Я запретил себе вообще смотреть на женщин, особенно на красивых и сексуально привлекательных, чтобы не провоцировать себя на нарушение супружеской верности: в этом я и так достаточно нагрешил.
Стремление сохранить верность не было результатом слепого следования догме «не прелюбодействуй», а было следствием осознания важности этого в первую очередь для меня самого, моего собственного отношения к себе, к своей личности, к избранному мной пути духовного развития. Верность стала осознанной потребностью.
Чем больше я прилагал усилий на искоренения всего того, что принято называть пороками, тем сильнее, увереннее и чище я начинал себя чувствовать.
Меня перестала пугать мысль, что кто-то может предать меня. Я понимал, что это не способно причинить мне какой-либо вред: разве что сам «предатель», «изменник» тем самым навредит только себе. Больше всего теряет он, а не тот, кого он предал, кому изменил. Я это хорошо осознал.
У меня еще не возникало целенаправленного и ярко выраженного стремления изменить окружающий мир, хотя и видел, что он нуждается в этом. Не зря же с 12 или 14 лет ни с того ни с сего я вдруг стал постоянно загадывать одно и то же: «Я хочу, чтобы человечество было счастливо». Но в то время я всё же больше думал о другом: как измениться самому.
Запирая двери своего кабинета, отключая все телефоны, предупреждая сотрудников службы безопасности и секретаря о том, чтобы меня никто не беспокоил, я часами погружался в чтение и в медитацию.
Я окружил себя картинами Шишкина, Рериха, Айвазовского и Богаевского; в моем кабинете лилась медитативная и пульсировала трансовая музыка; на моем столе был всегда исключительно вегетарианский обед, а моя библиотека стремительно пополнялась изотерической литературой.
По ночам с непонимающей, но терпящей все службой безопасности мы выезжали далеко за пределы города, где я медитировал под звездным небом, предавался созерцанию.
В мой офис зачастили «духовники». Конечно же, в основном за финансовой помощью, которую я охотно оказывал. Я не просто ждал, когда кто-либо из них придет за ней, но сам отправлялся на поиски нуждающихся: лишь бы они делали свое богоугодное дело и ни в чем не нуждались.
Встречая удивительных людей, я сталкивался и с довольно-таки странными личностями. Памятуя о том, что и сам могу восприниматься неадекватно со своей историей о рождении, я не сильно смущался, когда слышал нечто вроде: «Мы, представители такой-то звездной системы…» или «Высокие Учителя передают через нас Послание…», хотя и относился к этому критически, а где-то и предвзято (часто не безосновательно). Но националистический уклон в мировоззрении некоторых, нетерпимость к инакомыслию, психическая неуравновешенность других и явные или завуалированные алчность, корыстность, озлобленность, неудовлетворенность жизнью и невежество третьих заставляли настороженно относиться к их притязаниям на знание того, что есть духовность и путь ее достижения.
Я пошел еще дальше в своем «благоденствии»: собрав представителей восточных единоборств различных направлений, предложил им выплату грантов с тем, чтобы они в своих секциях все занятия вели бесплатно. Экипируя и отправляя спортсменов на соревнования за границу, старался не забывать об ученых и врачах, способных своими достижениями поднять и укрепить престиж государства.
Я не переставал удивляться, как в такой богатой республике, коей был Татарстан, власть совершенно не принимает участия в решении социальных проблем, игнорирует жизнь и деятельность людей культуры, искусства, науки, систем образования, воспитания и здравоохранения, вынуждая последних или оставлять сферу своей деятельности, или искать помощь на стороне, или же влачить жалкое существование.
Конечно, со временем чувство удивления прошло, сменившись пониманием, но не приятием. Поработав короткое время в министерстве экономики, куда меня пригласили на должность руководителя Агентства по межрегиональному развитию, я «изнутри» получил неплохое представление о том, чем живет большинство из госслужащих. Надолго меня не хватило. Я стал «задыхаться». Отказавшись от должности, «предав» тем самым того человека, кто меня пригласил, Айрата Бахтиярова, я вернулся в бизнес. Именно тогда я отчетливо понял, что никогда не смогу и не захочу стать функционером.
(продолжение следует)