Здесь птицы не поют...
Мне, ребятки, на месте не сиделось. Я снова был в хосписе.
Повод таков - отдать отчет по диплому главврачихе, ибо обещал, и вообще - затянул уже с этим порядочно. Догадываясь, что нужно устроить отвальную по случаю последнего-распоследнего прихода моего в обитель злокачественных опухолей, по дороге прикупил сипматишный торт и недурное винцо.
Ничего не поменялось, хотя, всего-то месяц прошел со времени моего последнего посещения. Даже мои пропахшие мочой шлепки никто не выкинул. Встретили радушно. Что-то навроде «ух, ты, нас помнят», довольные улыбки, всплески рук. У меня было чувство, что я ни разу не бывший младший медбрат, а убийца, волею тяги пробравшийся к месту собственного наслаждения насилием, с той разницей, что я знал, зачем явился туда. Немного захмелевшие сестры (а это были тетя Наташа и еще пара, к которым я холоден) после расспросов о зарплате и личной жизни моей перешли к новостям, которые были печальны.
Умерла тетя Дуся. Читатель наверняка припоминает бравую жену белорусского партизана, неизменно переживавшую о своей косынке и степени надоенности коровы. По словам тети Наташи, утром Дусенька, вытягивая шею на манер черепахи, справлялась об удое, причем дотошно выспрашивая, куда делось молоко. Получив ответ, что молоко отдано соседским детям, у семьи которых нет коровы, тетя Дуся на время успокоилась. Потом ее рвало, и до обеда вынесли.
Умерла Светка. Тридцати восьми лет от роду, она не чувствовала ног и много капризничала, но все равно была любимицей персонала. На груди у нее была татуировка дельфина, а во рту не хватало нескольких зубов; могла Светка и матерком высказаться. У Светки случился асцит - водяная опухоль брюшины, сделали прокол, удалили жидкость. Потом снова - и на этот раз врач не стал ничего делать - мол, не выдержит. Как только Светка закрыла глаза, опухоль спала сама.
Уволили еще одну Светку - постовую сестру. Вечером она была адекватная, а утром, на отчете, не могла и двух слов связать. По книге наркотиков недосчитались нескольких таблеток трамала. Весь младший персонал просил Ирину Геннадьеву - завотделением - не выгонять Свету, но она была непреклонна. Третий раз - это не шутка.
В смене теперь работаю двое младших и одна постовая. Раньше младших, то есть нас, было трое, но кто-то ушел в отпуск, кого-то выгнали, кто-то болеет - в итоге, меньше народу. Всем тяжело, но никто не сдается.
Из хорошего - Надежда Петровна жива, и, говорят, еще полгода протянет. Жив бодрый дядя Миша, он же Исмаил Бемурзович. Жива Галина Сергеевна, только духом она увядает.
Короче, вымыл кружку, положил ее в сумку, откланялся - и в путь. «Придешь еще?» - спросила Люда, сестра одна. «А как же», - соврал я.
Такие дела.