Михаил Бакунин как зеркало (2) пара исторических свидетельств
Начало: Михаил Бакунин как зеркало Главной проблемы Наших Гондуrussов
Полезный матерьяльчик незаметно мелькнул на Ленте.ру 9-го мая:
Москва глазами иностранцев XVII века
Москвовед Леонид Видгоф о том, какой увидели столицу Наших Гондуrussов немцы Адам Олеарий и Ганс Мориц Айрман
http://lenta.ru/articles/2015/05/09/oleariy/
http://lenta.ru/articles/2015/06/12/dekustin/
Для нашей науко-приматологической Коллекции в первую очередь интересны свидетельства о глубокой исторической укоренённости быдлократических традиций, пронизывающих этот приматоценоз сверху донизу.
Не то, чтобы это была новость, просто Научная Методология требует по-возможности такие вещи фиксировать, а День Наших Гондуrussов -- возможность самая подходящая.
Удобно, кстати, ввести термин: вертикальная транзитивность быдлократии.
Здесь речь о чисто приматическом механизме подражания альфе (у нас ещё, кстати, как следует не разобраном), вступающем в резонанс с гоноритом и восторгом доминантом.
Come to think of it: вертикально-транзитивная быдлократия просто обязана быть пронизана холуйством (приматол.) сверху донизу. Что, в общем, по ощущению так и есть.
... Олеарий находил некоторые изъяны в социальной структуре и поведении русских и писал, что народ в Московии бесправен, с его точки зрения, и жил в тяжелых условиях:
«Обычай и нрав их таков, что перед иным человеком они унижаются, земно кланяются знатным людям, вплоть до самой земли, и бросаясь к ним в ноги.
В обычае их и благодарить за побои и наказания.
Подобно тому, как все подданные, высокого или низкого звания, называются царскими холопами, так же точно у вельмож и знатных людей имеются свои рабы и крепостные работники и крестьяне. Князья и вельможи обязаны проявлять рабство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобитных должны подписываться уменьшительным именем, то есть писать "Ивашка", а не "Иван", "Петрушка, твой холоп", а не "Петр"».
Это отмечал и англичанин Джильс Флетчер, бывший английским посланником царю Федору Иоанновичу, сыну Ивана Грозного, в XVI веке.
Он же написал большое сочинение о России, где предсказывал смутное время.
О своеобразном ступенчатом насилии он рассказывал так:
«Видя грубые и жестокие поступки с ними всех главных должностных лиц и начальников,
они так же бесчеловечно поступают друг с другом, особенно с низшими.
Я нередко видел, как купцы, разложив товар свой, все оглядывались и смотрели на двери,
как люди, которые боятся, чтобы их не настиг какой-нибудь неприятель.
Когда я спросил, для чего так делали, то узнал, что они сомневались,
не было ли в числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или сына боярского.
Остерегались, что могут прийти с сообщниками и взять у них насильно весь товар».
Такое практикуемое насилие знатных людей, беззаконное по отношению к простым людям, было возможно.
Это заметил не только Флетчер, но и Олеарий.
Он прозорливо писал, что это как бы некая система, в которой периодически вспыхивает народный бунт:
«Правда, русские, в особенности из простонародья,
в рабстве своем и под тяжким ярмом, из любви к властителю могут многое перенести,
но если при этом мера оказывается превзойденной,
то и про них можно сказать, что, когда часто испытывают терпение,
в конце концов, получается бешенство.
В таких случаях дело заканчивается опасным мятежом,
причем опасность обращается не столько против главы государства,
сколько против низших властей, особенно если жители
испытывают сильные притеснения со стороны своих сограждан и не находят у властей защиты.
Если раз уже возмущены, то их нелегко успокоить.
Не придавая значения никаким опасностям,
они обращаются к разным насилиям и буйствуют, как лишившиеся ума».
Маркиз де Кюстин, конечно, тоже по этому пункту отметился:
Хотя каждая башенка, каждая отдельная деталь имеет свою индивидуальность,
все они говорят об одном и том же - о страхе, вооруженном до зубов.
Жить в Кремле - это значит не жить, но обороняться.
Гнет порождает возмущение, которое вызывает меры предосторожности,
последние, в свою очередь, увеличивают возможность восстания.
Из этой длинной цепи причин и следствий, действий и противодействий возникло чудовище - деспотизм
Мы, кстати, эту обратную связь обсуждали для конкретного случая Обезъянка и ко., перманентно ощущающих себя в кольце врагов.
Де Кюстин только слишком ограничительно указывает затравку для раскручивания этой обратной связи: кроме примитивного "гнёта" возможно и дуроломство.
Полезный матерьяльчик незаметно мелькнул на Ленте.ру 9-го мая:
Москва глазами иностранцев XVII века
Москвовед Леонид Видгоф о том, какой увидели столицу Наших Гондуrussов немцы Адам Олеарий и Ганс Мориц Айрман
http://lenta.ru/articles/2015/05/09/oleariy/
http://lenta.ru/articles/2015/06/12/dekustin/
Для нашей науко-приматологической Коллекции в первую очередь интересны свидетельства о глубокой исторической укоренённости быдлократических традиций, пронизывающих этот приматоценоз сверху донизу.
Не то, чтобы это была новость, просто Научная Методология требует по-возможности такие вещи фиксировать, а День Наших Гондуrussов -- возможность самая подходящая.
Удобно, кстати, ввести термин: вертикальная транзитивность быдлократии.
Здесь речь о чисто приматическом механизме подражания альфе (у нас ещё, кстати, как следует не разобраном), вступающем в резонанс с гоноритом и восторгом доминантом.
Come to think of it: вертикально-транзитивная быдлократия просто обязана быть пронизана холуйством (приматол.) сверху донизу. Что, в общем, по ощущению так и есть.
... Олеарий находил некоторые изъяны в социальной структуре и поведении русских и писал, что народ в Московии бесправен, с его точки зрения, и жил в тяжелых условиях:
«Обычай и нрав их таков, что перед иным человеком они унижаются, земно кланяются знатным людям, вплоть до самой земли, и бросаясь к ним в ноги.
В обычае их и благодарить за побои и наказания.
Подобно тому, как все подданные, высокого или низкого звания, называются царскими холопами, так же точно у вельмож и знатных людей имеются свои рабы и крепостные работники и крестьяне. Князья и вельможи обязаны проявлять рабство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобитных должны подписываться уменьшительным именем, то есть писать "Ивашка", а не "Иван", "Петрушка, твой холоп", а не "Петр"».
Это отмечал и англичанин Джильс Флетчер, бывший английским посланником царю Федору Иоанновичу, сыну Ивана Грозного, в XVI веке.
Он же написал большое сочинение о России, где предсказывал смутное время.
О своеобразном ступенчатом насилии он рассказывал так:
«Видя грубые и жестокие поступки с ними всех главных должностных лиц и начальников,
они так же бесчеловечно поступают друг с другом, особенно с низшими.
Я нередко видел, как купцы, разложив товар свой, все оглядывались и смотрели на двери,
как люди, которые боятся, чтобы их не настиг какой-нибудь неприятель.
Когда я спросил, для чего так делали, то узнал, что они сомневались,
не было ли в числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или сына боярского.
Остерегались, что могут прийти с сообщниками и взять у них насильно весь товар».
Такое практикуемое насилие знатных людей, беззаконное по отношению к простым людям, было возможно.
Это заметил не только Флетчер, но и Олеарий.
Он прозорливо писал, что это как бы некая система, в которой периодически вспыхивает народный бунт:
«Правда, русские, в особенности из простонародья,
в рабстве своем и под тяжким ярмом, из любви к властителю могут многое перенести,
но если при этом мера оказывается превзойденной,
то и про них можно сказать, что, когда часто испытывают терпение,
в конце концов, получается бешенство.
В таких случаях дело заканчивается опасным мятежом,
причем опасность обращается не столько против главы государства,
сколько против низших властей, особенно если жители
испытывают сильные притеснения со стороны своих сограждан и не находят у властей защиты.
Если раз уже возмущены, то их нелегко успокоить.
Не придавая значения никаким опасностям,
они обращаются к разным насилиям и буйствуют, как лишившиеся ума».
Маркиз де Кюстин, конечно, тоже по этому пункту отметился:
Хотя каждая башенка, каждая отдельная деталь имеет свою индивидуальность,
все они говорят об одном и том же - о страхе, вооруженном до зубов.
Жить в Кремле - это значит не жить, но обороняться.
Гнет порождает возмущение, которое вызывает меры предосторожности,
последние, в свою очередь, увеличивают возможность восстания.
Из этой длинной цепи причин и следствий, действий и противодействий возникло чудовище - деспотизм
Мы, кстати, эту обратную связь обсуждали для конкретного случая Обезъянка и ко., перманентно ощущающих себя в кольце врагов.
Де Кюстин только слишком ограничительно указывает затравку для раскручивания этой обратной связи: кроме примитивного "гнёта" возможно и дуроломство.