(no subject)
14. Отъезд на учебу в Норильск
Все складывалось как будто неплохо, однако оставаться водителем на всю жизнь я не хотел. Все время пытался найти возможность учиться, но двери любого приличного института для меня, сына «врага народа», были закрыты. Да и пять лет шоферской жизни знаний мне не прибавили.
Однажды в гости пришли родственники маминой подружки тети Кати, которые рассказали про Норильск, где они жили, о норильском техникуме, в котором платят хорошую стипендию до 600 рублей и выдают за небольшую плату форму. Я их расспросил подробно, взял адрес техникума и послал запрос об условиях поступления и возможности приема. Скоро пришел положительный ответ. Я собрал необходимые документы, послал, и вскоре получил справку о зачислении на второй курс электромеханического отделения Норильского горнометаллургического Tехникума (НГМT) и пропуск для проезда в Норильск. В это время демобилизовался Володя Нилов, и с удовольствием присоединился и тоже получил документы о принятии в техникум. Билеты на пароход мы купили заранее и начали собираться.
Полковник Никитин был огорчен моим уходом, но, узнав, что я поступаю в техникум, одобрил мое решение и при увольнении премировал должностным окладом в 600 рублей.
Перед отъездом я пошел попрощаться со своим крестным отцом Всеволодом Николаевичем Барковым, который в 1943 году был освобожден из лагерей и вернулся в Минусинск, где и получил приход. Акция освобождения священников была проведена советским правительством под давлением США и Англии, жители которых считали невозможным помогать по ленд-лизу стране с населением, не верующим в Бога. Наши церкви тогда молились Богу о даровании победы и собирали большие деньги в счет обороны.
С отцом Всеволодом у нас были доверительные отношения с 1946 года, когда, во время моей побывки, «за рюмкой чая» мы о многом поговорили. Теперь он благословил мое решение ехать учиться и дал триста рублей (трешками). Эту помощь вспоминаю с благодарностью всю жизнь.
Мама с Людой собрали мне на дорогу продукты и, конечно, дали денег. Одет я был в кирзовые сапоги, брюки из трофейного сукна, гимнастерку и телогрейку. Из «цивильного» имел две ситцевые рубашки, сшитые мамой из материала, полученного мною на работе. Все это вошло в чемодан, сделанный мной в армии при подготовке к демобилизации.
Виктор Володин, Люда Володина, Володя Нилов. Минусинск. 3 августа 1948 г.
До Красноярска ехали с Володей поездом, затем погрузились на пароход «Иосиф Сталин» и двинулись вниз по Енисею. Просторы сибирской тайги, красоты порогов Енисея, бескрайняя тундра, незаходящее солнце волновали мало, хотя все это видел впервые. Надо признаться, что во второй раз всем этим удалось полюбоваться только однажды.
Путешествие продолжалось трое суток. С длительными остановками, погрузкой дров и тому подобное. В Дудинку прибыли вечером, и ночью по узкоколейке в товарном вагоне, преодолев последние 100 км, оказались в Норильске, на нулевом пикете. Это было 18 августа 1948 года.
До техникума добрались пешком. Там нас приняли и сразу поместили в общежитие. Техникум тогда размещался в старом двухэтажном здании на улице Октябрьской. Рядом с учебным корпусом, в сторону оз.Долгого, были два здания общежитий: одно - мужское, другое - женское. На бугорке за зданиями техникума и общежитий располагались мужские и женские не отапливаемые и продуваемые пургой туалеты.
Через пару дней нас стали вызывать в мандатную комиссию, состоящую из преподавателей, представителей комбината и первого отдела. Вызвали и меня. Не искушенный в различных жизненных переделках я, как был в сшитой мамой ситцевой рубашке, так и пошел на комиссию. Естественно, разговора об отце избежать не удалось. Рассказал, все как есть. Конечно, сразу ничего не сказали. Позже меня вызвала секретарь и сообщила, что я не прошел мандатную комиссию и в техникум не зачислен. Удар ниже пояса, которого я не ожидал. Пришел к ней в полной растерянности, не зная, что делать. В Норильске никого не знаю, куда обращаться - тоже.
Однако судьба или случай и на этот раз распорядились по-своему.
Секретарь техникума, на мое счастье, имела фамилию «Володина». Еще посылая документы в Минусинск, она написала полностью свою фамилию, а уже в Норильске, общаясь по разным вопросам, мы ощущали какое-то родство. Видимо поэтому она приняла самое горячее участие в моих делах. Она, конечно, знала все возможные ходы, а самое главное людей, которые могли решить этот вопрос. Подробностей я не знаю, но она через секретаря договорилась об аудиенции у заместителя директора комбината по кадрам полковника Белабердина. К этому моменту я уже многое понял. Надел галифе, гимнастерку, награды, начистил сапоги. Ребята дали мне офицерский ремень, я причесался и отправился к Белабердину. Опять возник вопрос об отце. Я честно признался, что не знаю, где отец и что с ним. Сказал про единственное мое желание - учиться. Белабердин ничего не обещал.
Дня два-три меня никуда не вызывали и ничего не говорили. Что будет, я не знал. Но в это время у меня вдруг возникло интересное ощущение. Вышел как-то вечером на улицу. Был конец августа, уже ненадолго темнело. Посмотрел на горы: там огни, посмотрел на все вокруг и почувствовал, что все здесь основательно и надежно, и я буду здесь жить долго. Просто почувствовал, но говорить, думать и верить в это не мог.
Наконец, меня снова вызвали на мандатную комиссию. Теперь я оделся, как надо, взял все документы. Вопросы задавали те же, что и в первый раз, только сделали вид, что не поняли, и спросили:
- Так Вы, оказывается, воевали?
- Да, воевал, - ответил я.
Больше никаких вопросов не возникло, и меня зачислили в техникум на второй курс электромеханического отделения.
Первого сентября 1948 года я снова сел за парту. Мне было уже 23 года. С перерывом в 6 лет я начал учиться вновь. Но это уже совсем другая история...
г. Обнинск
Июнь 2005 года.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Все складывалось как будто неплохо, однако оставаться водителем на всю жизнь я не хотел. Все время пытался найти возможность учиться, но двери любого приличного института для меня, сына «врага народа», были закрыты. Да и пять лет шоферской жизни знаний мне не прибавили.
Однажды в гости пришли родственники маминой подружки тети Кати, которые рассказали про Норильск, где они жили, о норильском техникуме, в котором платят хорошую стипендию до 600 рублей и выдают за небольшую плату форму. Я их расспросил подробно, взял адрес техникума и послал запрос об условиях поступления и возможности приема. Скоро пришел положительный ответ. Я собрал необходимые документы, послал, и вскоре получил справку о зачислении на второй курс электромеханического отделения Норильского горнометаллургического Tехникума (НГМT) и пропуск для проезда в Норильск. В это время демобилизовался Володя Нилов, и с удовольствием присоединился и тоже получил документы о принятии в техникум. Билеты на пароход мы купили заранее и начали собираться.
Полковник Никитин был огорчен моим уходом, но, узнав, что я поступаю в техникум, одобрил мое решение и при увольнении премировал должностным окладом в 600 рублей.
Перед отъездом я пошел попрощаться со своим крестным отцом Всеволодом Николаевичем Барковым, который в 1943 году был освобожден из лагерей и вернулся в Минусинск, где и получил приход. Акция освобождения священников была проведена советским правительством под давлением США и Англии, жители которых считали невозможным помогать по ленд-лизу стране с населением, не верующим в Бога. Наши церкви тогда молились Богу о даровании победы и собирали большие деньги в счет обороны.
С отцом Всеволодом у нас были доверительные отношения с 1946 года, когда, во время моей побывки, «за рюмкой чая» мы о многом поговорили. Теперь он благословил мое решение ехать учиться и дал триста рублей (трешками). Эту помощь вспоминаю с благодарностью всю жизнь.
Мама с Людой собрали мне на дорогу продукты и, конечно, дали денег. Одет я был в кирзовые сапоги, брюки из трофейного сукна, гимнастерку и телогрейку. Из «цивильного» имел две ситцевые рубашки, сшитые мамой из материала, полученного мною на работе. Все это вошло в чемодан, сделанный мной в армии при подготовке к демобилизации.
Виктор Володин, Люда Володина, Володя Нилов. Минусинск. 3 августа 1948 г.
До Красноярска ехали с Володей поездом, затем погрузились на пароход «Иосиф Сталин» и двинулись вниз по Енисею. Просторы сибирской тайги, красоты порогов Енисея, бескрайняя тундра, незаходящее солнце волновали мало, хотя все это видел впервые. Надо признаться, что во второй раз всем этим удалось полюбоваться только однажды.
Путешествие продолжалось трое суток. С длительными остановками, погрузкой дров и тому подобное. В Дудинку прибыли вечером, и ночью по узкоколейке в товарном вагоне, преодолев последние 100 км, оказались в Норильске, на нулевом пикете. Это было 18 августа 1948 года.
До техникума добрались пешком. Там нас приняли и сразу поместили в общежитие. Техникум тогда размещался в старом двухэтажном здании на улице Октябрьской. Рядом с учебным корпусом, в сторону оз.Долгого, были два здания общежитий: одно - мужское, другое - женское. На бугорке за зданиями техникума и общежитий располагались мужские и женские не отапливаемые и продуваемые пургой туалеты.
Через пару дней нас стали вызывать в мандатную комиссию, состоящую из преподавателей, представителей комбината и первого отдела. Вызвали и меня. Не искушенный в различных жизненных переделках я, как был в сшитой мамой ситцевой рубашке, так и пошел на комиссию. Естественно, разговора об отце избежать не удалось. Рассказал, все как есть. Конечно, сразу ничего не сказали. Позже меня вызвала секретарь и сообщила, что я не прошел мандатную комиссию и в техникум не зачислен. Удар ниже пояса, которого я не ожидал. Пришел к ней в полной растерянности, не зная, что делать. В Норильске никого не знаю, куда обращаться - тоже.
Однако судьба или случай и на этот раз распорядились по-своему.
Секретарь техникума, на мое счастье, имела фамилию «Володина». Еще посылая документы в Минусинск, она написала полностью свою фамилию, а уже в Норильске, общаясь по разным вопросам, мы ощущали какое-то родство. Видимо поэтому она приняла самое горячее участие в моих делах. Она, конечно, знала все возможные ходы, а самое главное людей, которые могли решить этот вопрос. Подробностей я не знаю, но она через секретаря договорилась об аудиенции у заместителя директора комбината по кадрам полковника Белабердина. К этому моменту я уже многое понял. Надел галифе, гимнастерку, награды, начистил сапоги. Ребята дали мне офицерский ремень, я причесался и отправился к Белабердину. Опять возник вопрос об отце. Я честно признался, что не знаю, где отец и что с ним. Сказал про единственное мое желание - учиться. Белабердин ничего не обещал.
Дня два-три меня никуда не вызывали и ничего не говорили. Что будет, я не знал. Но в это время у меня вдруг возникло интересное ощущение. Вышел как-то вечером на улицу. Был конец августа, уже ненадолго темнело. Посмотрел на горы: там огни, посмотрел на все вокруг и почувствовал, что все здесь основательно и надежно, и я буду здесь жить долго. Просто почувствовал, но говорить, думать и верить в это не мог.
Наконец, меня снова вызвали на мандатную комиссию. Теперь я оделся, как надо, взял все документы. Вопросы задавали те же, что и в первый раз, только сделали вид, что не поняли, и спросили:
- Так Вы, оказывается, воевали?
- Да, воевал, - ответил я.
Больше никаких вопросов не возникло, и меня зачислили в техникум на второй курс электромеханического отделения.
Первого сентября 1948 года я снова сел за парту. Мне было уже 23 года. С перерывом в 6 лет я начал учиться вновь. Но это уже совсем другая история...
г. Обнинск
Июнь 2005 года.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ