Офицеры, солдаты и журналисты
28 марта на полигоне в Амурской области солдаты метали боевые гранаты. Один метнул неудачно - граната упала прямо в окопе, в метре от солдат. Через мгновение командир батальона майор Сергей Солнечников накрыл ее своим телом. Майору был 31 год.
«Комсомольская правда» опубликовала статью Ильи Игнатова об этом происшествии, наводящую на определенные размышления...
Журналист обращает внимание на то, что офицеры в отличие от солдат не хотят говорить об этом инциденте. И тут же предполагает: «Может быть, именно чтобы скрыть какие-то нарушения». Журналисты вообще склонны предполагать в людях худшее, вы обратили внимание?
А если вы внимательно прочитаете статью, то, возможно, заметите еще одну интересную особенность: у неразговорчивых офицеров, которые все-таки что-то сказали, указаны имена и фамилии, а у разговорчивых солдат - только имена. Может, обратная сторона разговорчивости - безответственность?
Вот что сказал журналисту «солдат-срочник Иван»: «Многим комбат жизнь спас. Мы ему теперь обязаны. Таких офицеров, способных на подвиг, у нас в части по пальцам одной руки можно сосчитать».
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
Как, интересно, «солдат Иван» определяет, кто из офицеров способен на подвиг, а кто - нет? По лицу? По походке? По тембру голоса? Но определяет же как-то и даже подсчитывает. А журналисту этого показалось мало. Вот какая подпись стоит под фотографией майора:
Почувствуйте разницу... Ну вот не считают наши журналисты российских офицеров приличными людьми. Пока те живы... Вот ты сперва накрой собой гранату, мы тебя тогда оплачем и, пользуясь случаем, плюнем на твоих товарищей, которые еще живы.
Я помню: когда выяснялись подробности гибели роты псковских десантников у высоты 776, первой реакцией было удивление: «Как в нашей армии вдруг оказалось 90 героев?» А они и живые были героями, просто у наших журналистов большие проблемы с подсчетом пальцев на собственных руках.
А кстати, почему ни «солдат Иван», ни журналист Илья Игнатов не задумались, а сколько солдат «у нас в части» («в нашей армии») способны на подвиг? Где сказано, что гранаты собой должны накрывать именно офицеры? В каком уставе? Вообще-то, в условиях боевых действий защита жизни командира - задача подчиненного. Почему никто из солдат, стоявших в метре от гранаты, не накрыл ее собой?
Майор Сергей Солнечников был кадровым офицером. И его готовили к тому, чтобы однажды, когда граната упадет рядом с нашими солдатами, он накрыл ее своим телом. И так же готовили других офицеров. Тех, неразговорчивых. Потому что в этот момент не будет времени на то, чтобы порассуждать о ценности человеческой жизни. Нужно будет просто доказать эту ценность делом.
А солдат готовят не так...
Цитирую статью Ильи Игнатова:
«Так получилось, что я сам с этим человеком служил, он был и моим комбатом. Один из немногих офицеров в части, которые заслуживали уважения».
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
Ну вы бы, Илья, сказали, чем майор заслужил ваше уважение до гранаты? Чем он отличался от других офицеров части, которых вы не уважаете?
Солдаты, служившие под командой майора Солнечникова, ставят его фотографию с черной лентой к себе на «аватарку» в социальных сетях. А те, кто сейчас служат, возмущаются:
«Ну это что за отношение? Мы, солдаты, больше переживаем из-за случившегося, чем офицеры. Сегодня на утреннем разводе даже шапки никто в память о герое не снял. Ни слова не сказали о трагедии, никакой минуты молчания, никакого траура. Все так же - музыка играет, флаг на полную, гимн...»
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
То есть, по мнению этих солдат, офицеры должны переживать больше, чем солдаты? Почему? Потому что погиб офицер, а не солдат? И кто сказал, что офицеры не переживают? И что такое «флаг на полную»?
Ну и еще одна цитата из статьи, последняя:
«Сейчас именно солдаты хотят начать сбор подписей, чтобы комбату присвоили звание Героя России. Посмертно. Хоронить героя, кстати, будут в его родном городе - Волгограде. И командование части даже не удосужилось лично сообщить о трагедии родным Солнечникова. Это по личной инициативе пришлось сделать сослуживцу майора, его близкому другу. Говорят, мать, после того как узнала о смерти сына, попала в больницу. Сердце не выдержало...»
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
Майор погиб 28 марта, а уже на следующий день выходит статья о том, что «командование части даже не удосужилось лично сообщить о трагедии родным Солнечникова». Когда же оно должно было это сделать? Через 5 минут по телефону? Такие сообщения специально готовят. В частности, потому, что не у всех сердца выдерживают.
А в целом любопытная картина вырисовывается. Офицеры - неразговорчивые, живущие по уставу и по приказу. Без приказа ничего не скажут, траур по погибшему товарищу не объявят. Но, если надо, накрывают собой гранаты.
И солдаты - всегда готовые пообщаться с журналистами, оплакать любимого командира, собирать подписи, чтобы ему присвоили звание Героя России (теперь у нас награды будут присваиваться по результатам сбора подписей), поставить на странице в соцсети аватарку с траурной ленточкой, повозмущаться черствостью офицеров, посчитать офицеров, готовых на подвиг, на пальцах одной руки... Но не готовые накрыть собой гранату.
Ах да, есть еще журналисты... Но об этих даже говорить не хочется.
«Комсомольская правда» опубликовала статью Ильи Игнатова об этом происшествии, наводящую на определенные размышления...
Журналист обращает внимание на то, что офицеры в отличие от солдат не хотят говорить об этом инциденте. И тут же предполагает: «Может быть, именно чтобы скрыть какие-то нарушения». Журналисты вообще склонны предполагать в людях худшее, вы обратили внимание?
А если вы внимательно прочитаете статью, то, возможно, заметите еще одну интересную особенность: у неразговорчивых офицеров, которые все-таки что-то сказали, указаны имена и фамилии, а у разговорчивых солдат - только имена. Может, обратная сторона разговорчивости - безответственность?
Вот что сказал журналисту «солдат-срочник Иван»: «Многим комбат жизнь спас. Мы ему теперь обязаны. Таких офицеров, способных на подвиг, у нас в части по пальцам одной руки можно сосчитать».
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
Как, интересно, «солдат Иван» определяет, кто из офицеров способен на подвиг, а кто - нет? По лицу? По походке? По тембру голоса? Но определяет же как-то и даже подсчитывает. А журналисту этого показалось мало. Вот какая подпись стоит под фотографией майора:
Почувствуйте разницу... Ну вот не считают наши журналисты российских офицеров приличными людьми. Пока те живы... Вот ты сперва накрой собой гранату, мы тебя тогда оплачем и, пользуясь случаем, плюнем на твоих товарищей, которые еще живы.
Я помню: когда выяснялись подробности гибели роты псковских десантников у высоты 776, первой реакцией было удивление: «Как в нашей армии вдруг оказалось 90 героев?» А они и живые были героями, просто у наших журналистов большие проблемы с подсчетом пальцев на собственных руках.
А кстати, почему ни «солдат Иван», ни журналист Илья Игнатов не задумались, а сколько солдат «у нас в части» («в нашей армии») способны на подвиг? Где сказано, что гранаты собой должны накрывать именно офицеры? В каком уставе? Вообще-то, в условиях боевых действий защита жизни командира - задача подчиненного. Почему никто из солдат, стоявших в метре от гранаты, не накрыл ее собой?
Майор Сергей Солнечников был кадровым офицером. И его готовили к тому, чтобы однажды, когда граната упадет рядом с нашими солдатами, он накрыл ее своим телом. И так же готовили других офицеров. Тех, неразговорчивых. Потому что в этот момент не будет времени на то, чтобы порассуждать о ценности человеческой жизни. Нужно будет просто доказать эту ценность делом.
А солдат готовят не так...
Цитирую статью Ильи Игнатова:
«Так получилось, что я сам с этим человеком служил, он был и моим комбатом. Один из немногих офицеров в части, которые заслуживали уважения».
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
Ну вы бы, Илья, сказали, чем майор заслужил ваше уважение до гранаты? Чем он отличался от других офицеров части, которых вы не уважаете?
Солдаты, служившие под командой майора Солнечникова, ставят его фотографию с черной лентой к себе на «аватарку» в социальных сетях. А те, кто сейчас служат, возмущаются:
«Ну это что за отношение? Мы, солдаты, больше переживаем из-за случившегося, чем офицеры. Сегодня на утреннем разводе даже шапки никто в память о герое не снял. Ни слова не сказали о трагедии, никакой минуты молчания, никакого траура. Все так же - музыка играет, флаг на полную, гимн...»
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
То есть, по мнению этих солдат, офицеры должны переживать больше, чем солдаты? Почему? Потому что погиб офицер, а не солдат? И кто сказал, что офицеры не переживают? И что такое «флаг на полную»?
Ну и еще одна цитата из статьи, последняя:
«Сейчас именно солдаты хотят начать сбор подписей, чтобы комбату присвоили звание Героя России. Посмертно. Хоронить героя, кстати, будут в его родном городе - Волгограде. И командование части даже не удосужилось лично сообщить о трагедии родным Солнечникова. Это по личной инициативе пришлось сделать сослуживцу майора, его близкому другу. Говорят, мать, после того как узнала о смерти сына, попала в больницу. Сердце не выдержало...»
http://kp.ru/daily/25858/2825982/
Майор погиб 28 марта, а уже на следующий день выходит статья о том, что «командование части даже не удосужилось лично сообщить о трагедии родным Солнечникова». Когда же оно должно было это сделать? Через 5 минут по телефону? Такие сообщения специально готовят. В частности, потому, что не у всех сердца выдерживают.
А в целом любопытная картина вырисовывается. Офицеры - неразговорчивые, живущие по уставу и по приказу. Без приказа ничего не скажут, траур по погибшему товарищу не объявят. Но, если надо, накрывают собой гранаты.
И солдаты - всегда готовые пообщаться с журналистами, оплакать любимого командира, собирать подписи, чтобы ему присвоили звание Героя России (теперь у нас награды будут присваиваться по результатам сбора подписей), поставить на странице в соцсети аватарку с траурной ленточкой, повозмущаться черствостью офицеров, посчитать офицеров, готовых на подвиг, на пальцах одной руки... Но не готовые накрыть собой гранату.
Ах да, есть еще журналисты... Но об этих даже говорить не хочется.