А. Ширвиндту - 80!
"......Чувство юмора…. Как оно проявляется, это дико индивидуально. Есть интеллектуалы, которые витиевато что-то несут якобы афористичное, есть, которые правду… Вот Черномырдин, гениальный репризер был, но всегда или ниже пояса, или чуть-чуть выше его же, но все равно гениально, реприза на репризе нашим шершавым языком. Есть ли чувство юмора или нет, это видно сразу. Если оно заложено, это замечательно......"
Сегодня Худруку Московского театра Сатиры, народному артисту России Александру Ширвиндту исполняется 80 лет. Хочется пожелать ему здоровья, в первую очередь, потому что именно оно позволяет хранить творческое долголетие, за годы которого этим великолепным мастером создано бесчисленное количество замечательных образов, смешных до слез сцен, гениальных ролей, рассказаны десятки замечательных историй на многотомник воспоминаний. Хочется, чтобы этот спектакль остроумия, юмора и таланта продолжался еще и еще.
Из рассказов А. Ширвиндта.
"Белая горячка"
Поехали на съемки в Харьков. Да, это трагическая была история. Вообще разговор идет о пьянстве... Ну, молодые были….. Нет, ну мы не только пили, мы еще и работали. Меня провожали в Москве Марк Захаров и Андрей Миронов. А поезд отправлялся в половину первого ночи, как сейчас помню. И вот на Казанском вокзале они меня в полпервого проводили…… я сел в купе.
У Марка Анатольевича была такая фраза: "глупо было бы расставаться". И вот он сказал Андрюше "Глупо было бы с ним расставаться".
В купе на меня тут же набросился замечательный парень, майор, который ехал в отпуск из северных каких-то гарнизонов, он три года не был у себя в Харькове, теперь ехал туда. И там мы рванули в купе еще...
А ребята, когда меня проводили... побежали к Пельтцер за деньгами. А она их послала. Полетели к администратору, тогда был очень богатый, заняли денег, поехали во Внуково, сели на ранний рейс и прилетели в Харьков раньше меня.
Я приехал, условно, в восемь, а они прилетели в семь. Узнали, где съемка, а съемка была в консерватории. Поднялись на верхний этаж этой консерватории и ждали меня. Потом меня привезли в том еще состоянии на съемку. И когда съемка была, а я, как всегда, играл какого-то жуткого доцента, который совращает молодую виолончелистку, и я, значит, пьяный доцент, шел вниз встречать... И в это время наверху раздалось: пам-пам-пам-папара-пам... наши позывные... И я подумал: все, допились! И когда я увидел, что эти два спускаются вниз... Белая горячка……
"Возраст"
Каждые десять лет мы в театре Сатиры празднуем юбилей. В 1984 году, к 60-летию, на сцене был установлен огромный пандус в виде улитки. На нём выстроилась вся труппа. Наверху, на площадке стояли Татьяна Пельтцер, Анатолий Папанов, Георгий Менглет, Валентина Токарская.
Я вёл программу и представлял труппу:
- Вот наша молодёжь!.. А вот среднее поколение!.. А вот наши ветераны, которые на своих плечах... И, наконец, - кричал я, - вечно молодой пионер нашего театра, 93-летний Георгий Баронович Тусузов!
Он бежал против движения кольца. Зал в едином порыве встал и начал аплодировать.
Пельтцер (1904 г.р.) повернулась к Токарской (1906 г.р.) и говорит:
- Валя, вот если бы ты, старая б***ь, не скрывала свой возраст, то и ты бегала бы сейчас вместе с Тузиком...
"Театр, огурец, помидор"
Это когда Эфрос пришел в Театр Ленинского комсомола, новая эпоха. Эфрос потрясающе своим этюдным методом... И первый спектакль был "В день свадьбы". Там гениально играли покойная Тоша Дмитриева, Круглый, Лева Дуров, замечательный был состав. Но так как был энтузиазм, что новая волна, то в финале была свадьба, сельская свадьба. И Эфрос сказал, что многолюдная свадьба, и вне зависимости от регалий и все такое, все должны быть на свадьбе. И мы все стояли на этой свадьбе. Но я на сельской свадьбе, конечно, выглядел довольно подозрительно, ну можно так сказать. И там столы стояли по всей сцене, такие огромные столы. Горы бутафорской снеди, зелень, всякие, значит, утки, гуси и все такое. И вот была свадьба, самогон... И мы стояли прямо над рампой в углу этого стола в этой массовке с Мишкой Державиным.
А это средизимная была премьера, в магазинах, кроме хомутов, ничего…. И тогда в распределителе каком-то закрытом он достал свежий огурец и огромный помидор, среди зимы. И мы себе в эту бутафорскую вазу с этой пластмассовой едой положили две эти штуки. Была премьера, в первом ряду сидел покойный потрясающий Ростислав Янович Плятт. А над ним как раз мы оказались в этой массовке. А он нас знал уже по капустникам, мы с ним дружили, и он понял, что раз эти два кретина стоят в массовке, это новая эра в театре. И когда пошла эта свадьба, и все стали сосать эти бутафорские... Мишка взял, значит, разломил этот огурец, укусил, я врезался в этот помидор, и потекло... И потом Плятт рассказывал студентам, что Эфрос, что значит этот метод, что значит правда сценическая, я был на премьере, и в финале стоят два эти бандита, они берут бутафорские помидор и огурец, один вгрызается в этот... и я видел, как потекла эта жидкость, и запахло свежим огурцом! Вот это метод!
Click to view"С легким паром"
Вся история с баней в фильме «С легким паром», снималась ночью в холодном коридоре «Мосфильма». Привезли пальмы из Сандунов, настоящее неразбавленное пиво в бочках, наняли сборную по дзюдо или самбо (память слабеет - святых вещей не помню) для изображения счастливых посетителей и снимали две ночи этот ключевой эпизод знаменитой эпопеи.
Я напомню: смысл эпизода состоял в том, что честная компания напивалась в бане холодным пивом с водкой до бессознательного состояния и в отпаде отправляла не того человека в Ленинград.
Учитывая игровые обстоятельства, холодные ночные подземелья родного «Мосфильма», для поддержания творческих сил участники сцены, почти не сговариваясь, притащили с собой на съемку каждый по пол-литра... Всеми этими пол-литрами были заменены очень тонко и умело реквизиторские бутылки с водой и сложены в портфель незабвенного Жоры Буркова, который по ходу сцены доставал их одну за другой и руководил «банным трестом». Как я уже говорил, пиво было свежее и настоящее, водка на свежесть не проверяется, а настоящая она была точно.
Сняв первый дубль и ощутив неслыханный творческий подъем, мы потребовали второго дубля, совершенно забыв, что при питье разных напитков ни в коем случае нельзя занижать градус, то есть можно попить пивка, а потом осторожно переходить к водке, и никак не наоборот.
После третьего дубля даже совершеннейший дилетант как алкоголик Э. Рязанов учуял неладное. «Стоп! - раздалось под сырыми сводами «Мосфильма». - Они пьяные!»
На следующую ночь до начала съемки все были подвергнуты тщательному «таможенному досмотру». Перед командой «мотор», зная, с кем имеет дело, Эльдар Александрович лично откупоривал все бутафорские водочные бутылки и нюхал с пристрастием свежую воду.
Снимали тот же эпизод - играли пьяных. «Стоп! Снято!» - прозвучал наконец под утро усталый, но, как нам показалось, довольный голос Рязанова. Это дало право всей компании подойти к нему и робко намекнуть, что, по просвещенному мнению компании, материал, снятый вчера и сегодня, вряд ли смонтируется, ибо вчера был пир естественности, а сегодня потуги актерского мастерства. Эльдар сказал, что вот как раз случай проверить, с какими артистами он имеет дело, ибо иначе проще было бы взять на эти роли людей под забором. Мы виновато удалились, но в картину вошли кадры, снятые в первую ночь!
"Софи Лорен и не снилось"
В годы повального дефицита звонит мне как-то удивительная и непредсказуемая Нонна Викторовна Мордюкова, вскоре после того как ей где-то на самом высоком уровне присвоили звание лучшей актрисы столетия, и говорит: «Шура! Срочно выбирай день и едем в совхоз за 120 км от Москвы. Дадут 100 яиц и кур, а может быть, и свинины». Я положил благодарно трубку и представил себе, как Софи Лорен телеграфирует Марчелло Мастроянни и предлагает смотаться в Падую за телятиной.
"А Ленин еще не прилетел"
Конферансье Евгений Кравинский был завсегдатаем нашего любимого ресторана Дома актера. Войдя в зал, он только часа через полтора добирался до своего столика, - так много остановок совершал он, чтобы побалакать с приятелями и обменяться душераздирающими сплетнями.
И вот вспоминается случай. В зале ресторана я вдруг увидел в углу за столиком одиноко сидящего Женю Кравинского с потухшим взором. Зрелище было настолько необычным, что я невольно подсел к нему: что случилось?«Только что прилетел из Грозного, со стадиона». - беззвучно прошипел он. «Что с голосом?» - «Сорвал на стадионе: микрофон отказал. Вообще жуть! Сейчас же ленинские дни. Представляешь? Объявлено массовое зрелище «Ленин и теперь живее всех живых». Рушиться начало все подряд. Переверзев заболел, у Пуговкина съемки, Никулин с цирком за границей, а Вицин с Моргуновым без него не хотят. Харитонов без фонограммы не соглашается петь свою «Если б гармошка умела», а фонограмму не привезли...
А тут еще объявлен Крамаров и, как назло, суббота, а в субботу правоверные евреи, если тебе известно, не работают. А никто и в мыслях не держал, что любимец российской шпаны, косой уркан Савка Крамаров по совместительству правоверный еврей. Жуть... Полный стадион. Я выхожу, звучит «Ленин всегда живой», а «Ленин» еще не прилетел из Донецка со вчерашнего стадиона. Срочно гримируют местного артиста, который больше похож на Горького, чем на Ильича, сажают в пролетку и под фонограмму везут два круга по беговой дорожке. Но забыли про Крупскую, и в последний момент меня хватают, заворачивают в плед, и я два круга под потной ленинской подмышкой мотаюсь по стадиону за те же полторы ставки! Ну, можно так жить?»
«Расскажи-ка лучше про аборт»
Было это в Новосибирске. Шел концерт. На сцене у микрофона стоял московский конферансье Олег Милявский и, почти взяв в рот микрофон, что-то в своей доверительной манере курлыкал публике. А публика (полный зал) вела себя крайне неожиданно. Зрители разговаривали вслух, перекликались через ряды, входили и выходили, смеялись чему-то своему, а не репризам Милявского. Оказалось, что какое-то мощное новосибирское СМУ (строительно-монтажное управление) празднует 25-летний юбилей. Публика вся «тепленькая».
Милявский что-то шепчет - он им не мешает. У них своя жизнь, у него - своя. Мужественный Милявский из последних сил пытается «взять зал». Ноль внимания! Наконец взрыв произошел. Один из юбиляров свесился с балкона, чуть не рухнув вниз, и крикнул зазывно, обращаясь к Милявскому: «Э! Расскажи лучше про аборт». Настала щемящая тишина... в зале и на сцене. Далее Милявский делает вид, что он этого не слышит, и продолжает братание со славным СМУ. Выждав паузу и поняв, что пронесло, балконный юморист кричит: «Москвич, а пустяков не знаешь». Тут уже зал дружно взревел, оценив по достоинству юмор своего сослуживца. Милявский опять пропускает это мимо ушей. Шутник делает третью попытку упасть с балкона и кричит: «Если не знаешь, я расскажу!» Тут уже чуть ли не аплодисменты в зале: все стараются увидеть автора и исполнителя репризы, многие встают...
Милявский делает паузу и говорит: «Дорогие друзья! Мне с балкона все время задают один и тот же вопрос. Я взрослый человек и, конечно, знаю, что это такое. Думаю, вы все тоже знаете, что это такое. Мне очень жаль, что этого не знала его мама!»
Моментально пьяная компания схватила «юмориста» и вышвырнула его за дверь. При этой акции Милявский уже не мог, естественно, удержаться и при выбрасывании «коллеги» сказал: «Друзья! Это, кстати, называется выкидыш!» И все. Зал утих и покорно отдался Милявскому.
"Рояль"
Был такой замечательный композитор Дмитрий Покрасс, он написал знаменитый "Марш Будённого". Помните: "Мы красные кавалеристы, и про нас былинные рассказчики ведут рассказ"? Маленький, некрасивый, лопоухий. Но при этом пользовался диким успехом у женщин. Я однажды спросил, как это ему удаётся. Он ответил:
- Когда я вижу красивую женщину, задача одна: дотащить её до рояля. А там уже нет вариантов...
Марк Захаров: «Главный его талант - гипнотическое воздействие на зрителей. Он может довести до гомерического хохота огромное пространство, заполненное людьми. Я присутствовал на таких «акциях», когда Александр Анатольевич доводил всех до эпилептического состояния, публика хохотала навзрыд, до слез, не могла прийти в себя, и это был феерический поток импровизаций. У него редкостный дар. С первых дней знакомства меня удивлял этот образ веселого, иронического мышления. Например, я оказался однажды дома у Ширвиндта (к тому времени его мама Раиса Самойловна уже ослепла), но Александр Анатольевич ей говорил: «Мама, не горюй, совершенно не на что смотреть».
"Я абсолютно свободен политически, потому что я старый, я боюсь только за поколение, за вас и за ниже."
А. Ширвиндт