(no subject)
Скомпоную тут, пожалуй, записи предыдущих дней по поводу выборов, фальсификаций, своего опыта как члена комиссии с ПРГ и про митинг на Пушкинской.
Ночь с 4 на 5 марта:
Вернулась с участка .У нас был один наблюдатель от Прохорова и еще одна дама, которая тоже, вроде, была наблюдателем, но процессом не интересовалась. В комиссии был один молодой человек от ЛДПР и один молодой человек от КПРФ - ну и из "прогрессивной молодежи" - мы с Соней. Развернулась, конечно же, борьба "наглая, грубая и упертая молодежь против опытных, честных и порядочных учителей" (вряд ли, скажем, лично меня позовут туда еще раз, со мной председатель даже собралась поговорить отдельно о моей тактике подхода к процессу и смысле жизни в целом, но так и рассобиралась, кажется). Посчитать по регламенту все не удалось, учителя сразу все растаскивали на кучки и "затягивать процесс" отказывались. Однако данные сошлись и все все посчитали правильно. Вбросов мы не видели (правда, мы с Соней до 3 примерно ходили по домам, где голосовали инвалиды, очень пожилые люди и т.п. Очень интересно, кстати, посмотреть, как кто живет из таких вот людей в твоем районе). Наблюдатель от Прохорова тоже внимательно следила за всем процессом голсования с самого утра до самого вечера и ничего подозрительного не заметила.
Данные моего УИК: 2365 избирателей, 1258 проголосовавших (28 по открепительным) и 47 проголсовали на дому. Явка 54%.
Действительных бюллетеней в урнах - 1278
Путин - 628
Прохоров - 265
Зюганов - 238
Жириновский - 80
Миронов - 67
Недействительные бюллетени - 27
Если будут интересны данные по муниципальным, выложу. Независимый кандидат Фещенко, за которого голосовала я, оказался на 7 месте из 10. Но вообще люди плохо воспринимают муниципальные выборы, они никого не знают из кандидатов. Поэтому царит рандом. Лидируют у нас два независимых кандидата (Пархоменко и Ярославцева), за ними идет - дама от ЕР (Дубовая), а за ней - другая дама от Справедливой России (Аляева). Замыкает пятерку единоросс Егорычева. Все пятеро лидеров - женщины.
5 марта:
На выборах я столкнулась с двумя огромными проблемами. И обе они касаются вовсе не фальсификаций и вбросов. Не было бы этих двух проблем, не было бы, возможно, нигде никаких пачек, кстати, тоже.
Проблема первая. Менталитет людей постарше, и особенно старушек и старичков за 65-70. Я ходила с Соней по домам, обошла приблизительно тридцать самых разных квартир. Где-то меня встречали бодрые ходячие пожилые женщины. Где-то - коммунисты-старички, раздраженные и замкнутые. Где-то - лежащие в забытьи глухонемые старушки, за которых голосовали их дочки. Где-то меня встречала моча на полу, где-то - идеально вычищенные доски паркета. Восьмидесятидевятилетняя бабушка с переломом бедра шейки почти не видит, но ее социальный работник удивляется, когда приходит и видит, что ее дом блестит от чистоты. Все ее родственники умерли, а она почти слепая. Телевизор она не смотрит. Но она улыбается, и радуется, что мы пришли. Спрашивает нас про нашу одежду, рассказывает про себя, про то, что радио - единственный собеседник. И про то, что раз бог ее не забрал до сих пор к себе, значит, это зачем-то нужно.
Она голосует за Путина.
Те, с мочой на полу и отвислой нижней губой - тоже.
И вообще, помимо нескольких голосов за Зюганова от старичков, 90% голосов на дому - за Путина.
Кто-то никого больше не знает. Кто-то верит только телевизору. Кто-то утомился от словосочетания "зюгановжириновский". А кому-то сидящая рядом дочка подсказывает "ну мам, ну кто нашу страну спас от развала? Кто поднял экономику?" - и старческая рука тянется от приглянувшегося внешне Миронова к привычному "Пу".
А уж про муниципальные выборы это просто смех. Никто не знает ни одного имени, лишь изредка вспоминают "а, эта по телевизору выступала" или "а, этот слишком молодой, куда ему".
Видимо, "старые", которые уже по тридцать лет сидят все там же, и все так же ничего не делают - лучше. Привычнее.
Это проблема номер один. Менталитет. Непровосвещенность. Зомбоящик и зомборадио. Страх потерять то, что уже есть. Страх остаться даже без той мизерной пенсии, что капает на книжку. Страх перед неизвестностью.
Вторая проблема - школьные учителя. Нас было четверо: я, Соня, молодой человек от КПРФ и молодой человек от ЛДПР. Они не понимают нас. Они хотели делать все так, как им привычна. Когда мы сказали, что хотим считать бюллетени и организовывать процесс так, как это ПРАВИЛЬНО и принято по закону, они очень обиделись. Во-первых, по их мнению, это затянуло бы процесс на много часов (это неправда, в соседнем считали правильно, и посчитали быстрее - да даже если бы и было правдой, это неважно. Существенна прозрачность и общность процесса, а не когда каждый со своей кучкой), во-вторых, это демонстрировало то, что мы им не доверяем и что мы делаем их уютную привычную обстановку накаленной и неприятной. Их можно в этом понять. Если бы мы проверяли школьные сочинения, я бы с ними согласилась на все сто. Но это другой процесс, другая важность. Нас четверо, и мы тоже там работаем, на нас та же ответственность, и нашей целью не является никого обидеть - а лишь только правильно и честно все посчитать.
Они не могут этого понять. Они говорят, что всю жизнь считали так, делали так, у них все всегда хорошо и никто не заинтересован в фальсификациях.
Это по идее так, но в прошлый раз на их участке был вброс, который замяли. По крайней мере трое из них были там и в этот прошлый раз. Возможно, они и правда ничего не заметили. Это-то и плохо.
Мы - пусть молодые, неопытные, но мы все замечаем. Вброс произошел тогда на глазах у Сони.
Но такие аргументы проходят мимо их ушей, как будто их нет. Фильтрация информации.
Это - вторая проблема менталитета.
Я не знаю, как с ними бороться. Это не враги, не инопланетяне. Это просто те же люди рядом с тобой. Существующие слегка в другой вселенной, своей, параллельной, где все видится иначе.
Времена можно менять только медленно. Но массово.
Путин нарисовал себе на этих выборах лишних 20 процентов.
Он не проходил во второй тур.
Поэтому я (с мамой и ее мужем) сейчас иду на митинг. В который раз. Пожелайте мне удачи! Может быть, увидимся там.
Ночь с 5 на 6 марта:
Вернулась с митинга. За прошедшие четверо суток мне довелось увидеть и пережить столько всего, сколько я за годы не переживаю и не вижу.
Увидела половину оппозиционных лидеров на расстоянии вытянутой руки. Навального, Кашина, Гудкова, Пархоменко, Лобкова. Не попала в автозак, потому что отошла погреться в какой-то момент, когда вернулась, площадь уже перегородили. Иначе была бы, наверное, там, с мамой и с ее мужем.
Поговорила с омоновцами, с призывниками, с "серыми штурмовиками" в штатском. Всем смотрела в глаза - почти все отводят взгляд. Странное ощущение. Последним сказала, что знаю, кем теперь детей пугать. Ибо хуже них нет уже просто никого, даже убийцы-маньяки лучше, потому что у них с головой не все в порядке, а у этих все окей.
А призывники молоденькие, и у них не выбора - отказ приравнивается дезертирству. Их было очень много. Вообще, военных-вооруженных сил было много тысяч в Москве сегодня, и огромные ряды военных машин и автозаков везде стояли.
Я видела, как людей тащат, валят, бьют об землю, ломают им руки, отбирают и ломают фотоаппараты. И мужчин, и женщин. И митингующих, и журналистов.
Забрали около трех сотен человек. Всего на площади изначально было около двадцати тысяч.
Чуть позже, когда людей осталось совсем мало, дала интервью какой-то французской журналистке. Из смешного: меня, говорившую по-английски, снял какой-то онлайн-транслирующий человек, прокомментировав "сомнительный контакт, не вижу объяснений". Я подошла потом к нему выяснить, в чем дело. Он сообщил мне, что меня сейчас видят девять с половиной тысяч человек, и что он комментировал тогда вовсе не мой "контакт" с журналисткой, а плохую связь.
7 марта:
Знаете, сегодня в ТИКе был восхитительный момент. Такой... исторический, личный при этом, это история для нас, не для книг, она только наша и только для нас будет иметь значение.
По нашему району было мало мухлежей с президентскими выборами, но много - с муниципальными. Проталкивали за счет подтасовок своих, местных. Единороссов, конечно, в основном. И вот пришли мы, с нашими восемью жалобами о том, что это было незаконно и почему.
Протоколы они начали подписывать, даже не дослушав первую, половину жалоб вовсе не приняли к рассмотрению. Их было человек десять, комиссия рафинированных теток, эти лица, о, эти бездушные лица-маски, эти рыночные голоса - песня, сказка! Актеры бы так не смогли сыграть. Никакой Безруков бы не смог.
Нас было с дюжину. Трое независимых кандидатов в депутаты, только один из которых прошел в муниципалку. Остальные два не прошли из-за фальсификаций. Несколько наблюдателей, несколько членов комиссий с совещательными голосами, и мы с Соней - с решающими.
Тетки отклоняли все, мгновенно голосуя, единогласно (кроме дедушки одного от Яблока, единственного нормального человека в комиссии ТИК) решая двигаться дальше, заполняя и подписывая неверные и незаконные протоколы.
Зычно комментируя - не молчали. Они изображали комедию, так, словно верили в нее сами.
Они запрещали снимать. Мы снимали все равно, так как имели на это право.
Мы пытались с ними спорить, пытались доказать что-то свое, говорили о законе, о позоре, о приличии и снова о законе. О том, что они его нарушают здесь, здесь и вот здесь тоже. Горох об стену.
Видеозаписи - вещественные доказательства - они смотреть отказались. Слушать нас - и подавно.
Мы рассказывали им, как в течение полутора часов трое членов комиссии пытались попасть в комнату, где считали голоса, и их отказывались туда пускать - хотя они по закону обязаны были быть там. Мы рассказывали им о несходящихся цифрах в выданных и посчитанных бюллетенях. Мы говорили им о добавленных десятках голосов кандидатам-единороссам.
Горох, горох, горох.
Двое мужчин в комиссии обещали нам проблемы. Они не боятся ничего - не судов, ни прочих близящихся действий для роспуска их комиссии.
Они из другого мира, с другими законами и порядками.
В какой-то момент они заговорили о том, что какой-то наш наблюдатель в ходе выборов нарушил закон.
Я не помню точных формулировок, но эти фразы, это вранье - оно прозвучало так, что на мгновение нам всем показалось, будто мы находимся в театре. Они сидели за своим столом, а мы, с партера, смотрели на них, как на некое фантастическое представление.
И мы засмеялись. Все, хором. Весело, даже облегченно, что ли. Мы зааплодировали, слаженно, громко.
Возникло то непередаваемое ощущение "мы вместе и мы правы".
Это был единственный момент, когда их лица исказились.
Ночь с 4 на 5 марта:
Вернулась с участка .У нас был один наблюдатель от Прохорова и еще одна дама, которая тоже, вроде, была наблюдателем, но процессом не интересовалась. В комиссии был один молодой человек от ЛДПР и один молодой человек от КПРФ - ну и из "прогрессивной молодежи" - мы с Соней. Развернулась, конечно же, борьба "наглая, грубая и упертая молодежь против опытных, честных и порядочных учителей" (вряд ли, скажем, лично меня позовут туда еще раз, со мной председатель даже собралась поговорить отдельно о моей тактике подхода к процессу и смысле жизни в целом, но так и рассобиралась, кажется). Посчитать по регламенту все не удалось, учителя сразу все растаскивали на кучки и "затягивать процесс" отказывались. Однако данные сошлись и все все посчитали правильно. Вбросов мы не видели (правда, мы с Соней до 3 примерно ходили по домам, где голосовали инвалиды, очень пожилые люди и т.п. Очень интересно, кстати, посмотреть, как кто живет из таких вот людей в твоем районе). Наблюдатель от Прохорова тоже внимательно следила за всем процессом голсования с самого утра до самого вечера и ничего подозрительного не заметила.
Данные моего УИК: 2365 избирателей, 1258 проголосовавших (28 по открепительным) и 47 проголсовали на дому. Явка 54%.
Действительных бюллетеней в урнах - 1278
Путин - 628
Прохоров - 265
Зюганов - 238
Жириновский - 80
Миронов - 67
Недействительные бюллетени - 27
Если будут интересны данные по муниципальным, выложу. Независимый кандидат Фещенко, за которого голосовала я, оказался на 7 месте из 10. Но вообще люди плохо воспринимают муниципальные выборы, они никого не знают из кандидатов. Поэтому царит рандом. Лидируют у нас два независимых кандидата (Пархоменко и Ярославцева), за ними идет - дама от ЕР (Дубовая), а за ней - другая дама от Справедливой России (Аляева). Замыкает пятерку единоросс Егорычева. Все пятеро лидеров - женщины.
5 марта:
На выборах я столкнулась с двумя огромными проблемами. И обе они касаются вовсе не фальсификаций и вбросов. Не было бы этих двух проблем, не было бы, возможно, нигде никаких пачек, кстати, тоже.
Проблема первая. Менталитет людей постарше, и особенно старушек и старичков за 65-70. Я ходила с Соней по домам, обошла приблизительно тридцать самых разных квартир. Где-то меня встречали бодрые ходячие пожилые женщины. Где-то - коммунисты-старички, раздраженные и замкнутые. Где-то - лежащие в забытьи глухонемые старушки, за которых голосовали их дочки. Где-то меня встречала моча на полу, где-то - идеально вычищенные доски паркета. Восьмидесятидевятилетняя бабушка с переломом бедра шейки почти не видит, но ее социальный работник удивляется, когда приходит и видит, что ее дом блестит от чистоты. Все ее родственники умерли, а она почти слепая. Телевизор она не смотрит. Но она улыбается, и радуется, что мы пришли. Спрашивает нас про нашу одежду, рассказывает про себя, про то, что радио - единственный собеседник. И про то, что раз бог ее не забрал до сих пор к себе, значит, это зачем-то нужно.
Она голосует за Путина.
Те, с мочой на полу и отвислой нижней губой - тоже.
И вообще, помимо нескольких голосов за Зюганова от старичков, 90% голосов на дому - за Путина.
Кто-то никого больше не знает. Кто-то верит только телевизору. Кто-то утомился от словосочетания "зюгановжириновский". А кому-то сидящая рядом дочка подсказывает "ну мам, ну кто нашу страну спас от развала? Кто поднял экономику?" - и старческая рука тянется от приглянувшегося внешне Миронова к привычному "Пу".
А уж про муниципальные выборы это просто смех. Никто не знает ни одного имени, лишь изредка вспоминают "а, эта по телевизору выступала" или "а, этот слишком молодой, куда ему".
Видимо, "старые", которые уже по тридцать лет сидят все там же, и все так же ничего не делают - лучше. Привычнее.
Это проблема номер один. Менталитет. Непровосвещенность. Зомбоящик и зомборадио. Страх потерять то, что уже есть. Страх остаться даже без той мизерной пенсии, что капает на книжку. Страх перед неизвестностью.
Вторая проблема - школьные учителя. Нас было четверо: я, Соня, молодой человек от КПРФ и молодой человек от ЛДПР. Они не понимают нас. Они хотели делать все так, как им привычна. Когда мы сказали, что хотим считать бюллетени и организовывать процесс так, как это ПРАВИЛЬНО и принято по закону, они очень обиделись. Во-первых, по их мнению, это затянуло бы процесс на много часов (это неправда, в соседнем считали правильно, и посчитали быстрее - да даже если бы и было правдой, это неважно. Существенна прозрачность и общность процесса, а не когда каждый со своей кучкой), во-вторых, это демонстрировало то, что мы им не доверяем и что мы делаем их уютную привычную обстановку накаленной и неприятной. Их можно в этом понять. Если бы мы проверяли школьные сочинения, я бы с ними согласилась на все сто. Но это другой процесс, другая важность. Нас четверо, и мы тоже там работаем, на нас та же ответственность, и нашей целью не является никого обидеть - а лишь только правильно и честно все посчитать.
Они не могут этого понять. Они говорят, что всю жизнь считали так, делали так, у них все всегда хорошо и никто не заинтересован в фальсификациях.
Это по идее так, но в прошлый раз на их участке был вброс, который замяли. По крайней мере трое из них были там и в этот прошлый раз. Возможно, они и правда ничего не заметили. Это-то и плохо.
Мы - пусть молодые, неопытные, но мы все замечаем. Вброс произошел тогда на глазах у Сони.
Но такие аргументы проходят мимо их ушей, как будто их нет. Фильтрация информации.
Это - вторая проблема менталитета.
Я не знаю, как с ними бороться. Это не враги, не инопланетяне. Это просто те же люди рядом с тобой. Существующие слегка в другой вселенной, своей, параллельной, где все видится иначе.
Времена можно менять только медленно. Но массово.
Путин нарисовал себе на этих выборах лишних 20 процентов.
Он не проходил во второй тур.
Поэтому я (с мамой и ее мужем) сейчас иду на митинг. В который раз. Пожелайте мне удачи! Может быть, увидимся там.
Ночь с 5 на 6 марта:
Вернулась с митинга. За прошедшие четверо суток мне довелось увидеть и пережить столько всего, сколько я за годы не переживаю и не вижу.
Увидела половину оппозиционных лидеров на расстоянии вытянутой руки. Навального, Кашина, Гудкова, Пархоменко, Лобкова. Не попала в автозак, потому что отошла погреться в какой-то момент, когда вернулась, площадь уже перегородили. Иначе была бы, наверное, там, с мамой и с ее мужем.
Поговорила с омоновцами, с призывниками, с "серыми штурмовиками" в штатском. Всем смотрела в глаза - почти все отводят взгляд. Странное ощущение. Последним сказала, что знаю, кем теперь детей пугать. Ибо хуже них нет уже просто никого, даже убийцы-маньяки лучше, потому что у них с головой не все в порядке, а у этих все окей.
А призывники молоденькие, и у них не выбора - отказ приравнивается дезертирству. Их было очень много. Вообще, военных-вооруженных сил было много тысяч в Москве сегодня, и огромные ряды военных машин и автозаков везде стояли.
Я видела, как людей тащат, валят, бьют об землю, ломают им руки, отбирают и ломают фотоаппараты. И мужчин, и женщин. И митингующих, и журналистов.
Забрали около трех сотен человек. Всего на площади изначально было около двадцати тысяч.
Чуть позже, когда людей осталось совсем мало, дала интервью какой-то французской журналистке. Из смешного: меня, говорившую по-английски, снял какой-то онлайн-транслирующий человек, прокомментировав "сомнительный контакт, не вижу объяснений". Я подошла потом к нему выяснить, в чем дело. Он сообщил мне, что меня сейчас видят девять с половиной тысяч человек, и что он комментировал тогда вовсе не мой "контакт" с журналисткой, а плохую связь.
7 марта:
Знаете, сегодня в ТИКе был восхитительный момент. Такой... исторический, личный при этом, это история для нас, не для книг, она только наша и только для нас будет иметь значение.
По нашему району было мало мухлежей с президентскими выборами, но много - с муниципальными. Проталкивали за счет подтасовок своих, местных. Единороссов, конечно, в основном. И вот пришли мы, с нашими восемью жалобами о том, что это было незаконно и почему.
Протоколы они начали подписывать, даже не дослушав первую, половину жалоб вовсе не приняли к рассмотрению. Их было человек десять, комиссия рафинированных теток, эти лица, о, эти бездушные лица-маски, эти рыночные голоса - песня, сказка! Актеры бы так не смогли сыграть. Никакой Безруков бы не смог.
Нас было с дюжину. Трое независимых кандидатов в депутаты, только один из которых прошел в муниципалку. Остальные два не прошли из-за фальсификаций. Несколько наблюдателей, несколько членов комиссий с совещательными голосами, и мы с Соней - с решающими.
Тетки отклоняли все, мгновенно голосуя, единогласно (кроме дедушки одного от Яблока, единственного нормального человека в комиссии ТИК) решая двигаться дальше, заполняя и подписывая неверные и незаконные протоколы.
Зычно комментируя - не молчали. Они изображали комедию, так, словно верили в нее сами.
Они запрещали снимать. Мы снимали все равно, так как имели на это право.
Мы пытались с ними спорить, пытались доказать что-то свое, говорили о законе, о позоре, о приличии и снова о законе. О том, что они его нарушают здесь, здесь и вот здесь тоже. Горох об стену.
Видеозаписи - вещественные доказательства - они смотреть отказались. Слушать нас - и подавно.
Мы рассказывали им, как в течение полутора часов трое членов комиссии пытались попасть в комнату, где считали голоса, и их отказывались туда пускать - хотя они по закону обязаны были быть там. Мы рассказывали им о несходящихся цифрах в выданных и посчитанных бюллетенях. Мы говорили им о добавленных десятках голосов кандидатам-единороссам.
Горох, горох, горох.
Двое мужчин в комиссии обещали нам проблемы. Они не боятся ничего - не судов, ни прочих близящихся действий для роспуска их комиссии.
Они из другого мира, с другими законами и порядками.
В какой-то момент они заговорили о том, что какой-то наш наблюдатель в ходе выборов нарушил закон.
Я не помню точных формулировок, но эти фразы, это вранье - оно прозвучало так, что на мгновение нам всем показалось, будто мы находимся в театре. Они сидели за своим столом, а мы, с партера, смотрели на них, как на некое фантастическое представление.
И мы засмеялись. Все, хором. Весело, даже облегченно, что ли. Мы зааплодировали, слаженно, громко.
Возникло то непередаваемое ощущение "мы вместе и мы правы".
Это был единственный момент, когда их лица исказились.