Синьцзян: практически любая дискуссия на религиозную тему может быть расценена как экстремизм
В среде "соловьев" правящего российского тандема принято рассуждать о массовых репрессиях как о практике, ушедшей в далекое прошлое, поэтому вопрос о положении миллионов этнических мусульман Синьцзяна в наши дни, оказался весьма щекотливым.
Даже ярые приверженцы сталинистского культа, открыто ностальгирующие по временам трудовых лагерей и доносов на родственников и соседей, предпочитают воздерживаться от комментариев.
Ведь при этом невозможно избежать сравнения с теми тяжкими испытаниями, какие пережили этнические меньшинства под гнетом советской компартии.
Миллион человек - уйгуры, казахи, узбеки, хуэйцы, другие этнические мусульмане -интернированы в лагеря политического перевоспитания, созданных по всему региону. Их дети, а также дети тех, кому удалось бежать за рубеж, помещены в государственные приюты.
Родственники за границей безуспешно пытаются выяснить, где находятся их близкие, пропавшие в Синьцзяне в этот мрачный период. Одна из таких историй из Казахстана, о которой в середине сентября рассказала Guardian, не может не вызвать сочувствия. 39-летний Фархад из города Шелек (Shelek), оставшийся один с тремя детьми, опасается, что его жены уже и в живых-то нет. В марте 2017 года 31-летняя Мариам, решившая посетить родной город Артуш (Artush) в Синьцзяне, прислала отчаянное сообщение, что ее забрала китайская полиция. Потом ее перевели в лагерь, где она дважды падала в обморок. "Ничего не предпринимай, не выезжай в Китай и не разыскивай меня", предупредила она через WeChat из больницы в июне 2017-го.
До сих пор о существовании этих лагерей, известных под маркой центров политического “перевоспитания”, говорили многочисленные свидетельства, включая рассказы очевидцев, сообщения прессы и спутниковые снимки. Пекин упорно отказывался признать, что кампания внесудебных расправ с верующими достигла такого размаха.
В августе комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации (CERD), рассмотрев периодический отчет КНР, принял во внимание заслуживающие доверия сообщения, что в таких центрах содержится около миллиона уйгуров. Комитет отметил, что "уйгурский автономный район превращен в нечто, напоминающее массовый лагерь для интернированных, информация о котором держится в секретности" .
Напомнив о выводах CERD, верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет (Michelle Badhelet) призвала китайское правительство предоставить сотрудникам ее управления возможность посетить все регионы страны, чтобы "проверить эти обвинения".
Евросоюз призывает Китай конструктивно воспринять рекомендации CERD, касающиеся массовых задержаний в "лагерях политического перевоспитания" в Синьцзяне, заявила 4 октября верховный представитель ЕС по внешней политике Федерика Могерини (Federica Mogherini). В июле 2018 года в ходе проведения диалога ЕС-Китай по правам человека был поднят вопрос о ситуации в Синьцзяне, свободе религии и вероисповедания, и правах лиц, принадлежащих к этническим меньшинствам, в частности, тибетцев и уйгуров. Евросоюз еще раз повторил просьбу о визитах в Синьцзян миссий по сбору фактов, включая доступ в эти лагеря, напомнила она. Федерика Могерини выразила поддержку требованию верховного комиссара ООН по правам человека обеспечить ее сотрудникам доступ во все регионы Китая.
Партийная верхушка, в которую входит и партбосс Синьцзяна, ответила бюрократическим вывертом, задним числом "узаконив" систему лагерей перевоспитания. 9 октября на китайском портале Sohu были обнародованы так называемые "положения о борьбе с экстремизмом в Синьцзян-уйгурском автономном районе", представляющие дополненную версию прежних запретов, касающихся мусульман.
Правительственные ведомства на уровне уезда и выше наделяются правом создавать "центры профессионального обучения и повышения квалификации, организации трансформирующего обучения и контрольные отделы для трансформации путем воспитания людей, оказавшихся под влиянием экстремизма".
В этих центрах необходимо преподавать нормативный китайский, вести профессиональное обучение и правовое воспитание, а также "идеологическое воспитание, психологическую реабилитацию и коррекцию поведения".
В документе повторяются запреты, введенные в рамках провинциального закона о противодействии экстремизму, который вступил в силу с 1 апреля 2017-го. Закон определил 15 видов деятельности, связанной с религиозными убеждениями, нарушающие "принципы социальной стабильности", в том числе ношение "экстремистских бород" и мусульманских покрывал, "экстремистские высказывания или поведение", "отказ от публичного продукта вроде радио и телевидения", Наказание полагается также за попытки "вмешиваться в свадьбы и похороны других лиц", "распространять понятие халяль за пределы сферы еды", давать детям арабские имена и препятствовать учебе в государственных школах.
Как и прежде, в новых "положениях" запрещается уничтожать государственные документы, валюту, флаги, портить портреты китайских партийных бонз. Еще один привычный запрет касается хранения и распространения статей, аудио и видеоматериалов, в которых может обнаружиться экстремистский контент,
Среди новых запретов выделяется “подрыв внедрения" мер планового деторождения. Как напоминает Guardian, в 2017-м было прекращено действие исключения, позволявшего уйгурам и другим этническим меньшинствам иметь больше детей, чем китайским ханьцам.
"Организации и индивидуальные лица должны сознательно пресекать распространение экстремизма, противостоять ему, выявлять и изобличать экстремистские заявления и поступки", при этом успехи отдельных лиц в борьбе с экстремизмом "будут поощряться", цитирует документ подцензурный сайт ria.ru, отражающий позиции Пекина.
Как дается в документе понятие экстремизма, показано в заметке российской газеты Коммерсантъ: "крайнее проявление религиозных идей, бойкот, а также вмешательство в повседневную жизнь и общественное мнение", "высказывания и действия, разжигающие ненависть, дискриминацию и пропагандирующие насилие путем искажения религиозных учений".
Отметим, что новые "положения" охватывают как конкретные действия, которые и без того влекут уголовное наказание, так и расплывчатые случаи "бойкота и вмешательства", допускающие весьма широкие трактовки. Практически любая встреча или дискуссия в соцсетях, затрагивающая мусульманскую тему, может быть расценена как "экстремизм".
Даже ярые приверженцы сталинистского культа, открыто ностальгирующие по временам трудовых лагерей и доносов на родственников и соседей, предпочитают воздерживаться от комментариев.
Ведь при этом невозможно избежать сравнения с теми тяжкими испытаниями, какие пережили этнические меньшинства под гнетом советской компартии.
Миллион человек - уйгуры, казахи, узбеки, хуэйцы, другие этнические мусульмане -интернированы в лагеря политического перевоспитания, созданных по всему региону. Их дети, а также дети тех, кому удалось бежать за рубеж, помещены в государственные приюты.
Родственники за границей безуспешно пытаются выяснить, где находятся их близкие, пропавшие в Синьцзяне в этот мрачный период. Одна из таких историй из Казахстана, о которой в середине сентября рассказала Guardian, не может не вызвать сочувствия. 39-летний Фархад из города Шелек (Shelek), оставшийся один с тремя детьми, опасается, что его жены уже и в живых-то нет. В марте 2017 года 31-летняя Мариам, решившая посетить родной город Артуш (Artush) в Синьцзяне, прислала отчаянное сообщение, что ее забрала китайская полиция. Потом ее перевели в лагерь, где она дважды падала в обморок. "Ничего не предпринимай, не выезжай в Китай и не разыскивай меня", предупредила она через WeChat из больницы в июне 2017-го.
До сих пор о существовании этих лагерей, известных под маркой центров политического “перевоспитания”, говорили многочисленные свидетельства, включая рассказы очевидцев, сообщения прессы и спутниковые снимки. Пекин упорно отказывался признать, что кампания внесудебных расправ с верующими достигла такого размаха.
В августе комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации (CERD), рассмотрев периодический отчет КНР, принял во внимание заслуживающие доверия сообщения, что в таких центрах содержится около миллиона уйгуров. Комитет отметил, что "уйгурский автономный район превращен в нечто, напоминающее массовый лагерь для интернированных, информация о котором держится в секретности" .
Напомнив о выводах CERD, верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет (Michelle Badhelet) призвала китайское правительство предоставить сотрудникам ее управления возможность посетить все регионы страны, чтобы "проверить эти обвинения".
Евросоюз призывает Китай конструктивно воспринять рекомендации CERD, касающиеся массовых задержаний в "лагерях политического перевоспитания" в Синьцзяне, заявила 4 октября верховный представитель ЕС по внешней политике Федерика Могерини (Federica Mogherini). В июле 2018 года в ходе проведения диалога ЕС-Китай по правам человека был поднят вопрос о ситуации в Синьцзяне, свободе религии и вероисповедания, и правах лиц, принадлежащих к этническим меньшинствам, в частности, тибетцев и уйгуров. Евросоюз еще раз повторил просьбу о визитах в Синьцзян миссий по сбору фактов, включая доступ в эти лагеря, напомнила она. Федерика Могерини выразила поддержку требованию верховного комиссара ООН по правам человека обеспечить ее сотрудникам доступ во все регионы Китая.
Партийная верхушка, в которую входит и партбосс Синьцзяна, ответила бюрократическим вывертом, задним числом "узаконив" систему лагерей перевоспитания. 9 октября на китайском портале Sohu были обнародованы так называемые "положения о борьбе с экстремизмом в Синьцзян-уйгурском автономном районе", представляющие дополненную версию прежних запретов, касающихся мусульман.
Правительственные ведомства на уровне уезда и выше наделяются правом создавать "центры профессионального обучения и повышения квалификации, организации трансформирующего обучения и контрольные отделы для трансформации путем воспитания людей, оказавшихся под влиянием экстремизма".
В этих центрах необходимо преподавать нормативный китайский, вести профессиональное обучение и правовое воспитание, а также "идеологическое воспитание, психологическую реабилитацию и коррекцию поведения".
В документе повторяются запреты, введенные в рамках провинциального закона о противодействии экстремизму, который вступил в силу с 1 апреля 2017-го. Закон определил 15 видов деятельности, связанной с религиозными убеждениями, нарушающие "принципы социальной стабильности", в том числе ношение "экстремистских бород" и мусульманских покрывал, "экстремистские высказывания или поведение", "отказ от публичного продукта вроде радио и телевидения", Наказание полагается также за попытки "вмешиваться в свадьбы и похороны других лиц", "распространять понятие халяль за пределы сферы еды", давать детям арабские имена и препятствовать учебе в государственных школах.
Как и прежде, в новых "положениях" запрещается уничтожать государственные документы, валюту, флаги, портить портреты китайских партийных бонз. Еще один привычный запрет касается хранения и распространения статей, аудио и видеоматериалов, в которых может обнаружиться экстремистский контент,
Среди новых запретов выделяется “подрыв внедрения" мер планового деторождения. Как напоминает Guardian, в 2017-м было прекращено действие исключения, позволявшего уйгурам и другим этническим меньшинствам иметь больше детей, чем китайским ханьцам.
"Организации и индивидуальные лица должны сознательно пресекать распространение экстремизма, противостоять ему, выявлять и изобличать экстремистские заявления и поступки", при этом успехи отдельных лиц в борьбе с экстремизмом "будут поощряться", цитирует документ подцензурный сайт ria.ru, отражающий позиции Пекина.
Как дается в документе понятие экстремизма, показано в заметке российской газеты Коммерсантъ: "крайнее проявление религиозных идей, бойкот, а также вмешательство в повседневную жизнь и общественное мнение", "высказывания и действия, разжигающие ненависть, дискриминацию и пропагандирующие насилие путем искажения религиозных учений".
Отметим, что новые "положения" охватывают как конкретные действия, которые и без того влекут уголовное наказание, так и расплывчатые случаи "бойкота и вмешательства", допускающие весьма широкие трактовки. Практически любая встреча или дискуссия в соцсетях, затрагивающая мусульманскую тему, может быть расценена как "экстремизм".