Южная Монголия: самоубийственный протест против удаления монгольского языка из школ
В соответствии с новой образовательной политикой в Южной Монголии, как сами монголы называют автономный район Внутренняя Монголия, осуществляется постепенное удаление монгольского языка из школ.
Эта политика, заимствованная из идеологии сталинистского культа, неизбежно порождает глубокие трещины в однопартийной системе народной республики, которые со временем приведут к ее распаду.
Как известно по сообщениям подцензурной китайской прессы, введенный из-за распространения коронавируса Covid-19 локдаун нарушил привычный распорядок жизни монгольских семейств. В начале мая пекинская China Daily поместила фоторепортаж о школьнице 4 класса, оставшейся с родителями на отдаленном пастбище в хошуне Алашань Цзоци, куда не смог вернуться наемный пастух. Им приходится ездить по пустыне, чтобы поймать сигнал мобильной связи для получения школьных заданий. В тексте подчеркивалось, что монгольская девочка старается учить китайские иероглифы, так как надеется стать врачом или исполнительницей танцев.
Однако знание путунхуа (нормативного китайского) навязывается в ущерб изучению монгольского, хотя формально прикрывается лишь необходимостью сдавать экзамены для подготовки к работе в государственных учреждениях или в туристической отрасли (например, в ансамбле народных танцев). Тогда как монголам, занятым в скотоводстве и живущим в традиционных поселках, второй язык не слишком важен.
С конца августа, когда дети должны были приступить к занятиям в школах, выяснилось, что уроки полностью переводятся на путунхуа, а монгольский остается на уровне иностранного. Как сообщает правозащитный центр SMHRIC, до 300 тысяч учащихся поддержали бойкот занятий с отсутствием учебных материалов на монгольском. Возле школ стали собираться родители, узнавшие о школьной забастовке, что привело к стихийным манифестациям протеста.
Невзирая на расклеенные повсюду уведомления органов министерства общественной безопасности с именами людей, подлежащих аресту за участие в митингах, около тысячи учащихся монгольских школ старшего и высшего уровня провели в Хух-Хото шествие по кругу, скандируя призывы защищать родной язык и защищать свои законные права.
3 сентября возле школы в Хух-Хото произошел весьма заметный инцидент Несколько эшников в штатском окружили журналистку Los Angeles Times, затолкали ее в милицейскую машину и отвезли в отделение. Там некий работник милиции схватил ее за горло и запер в камере,где ей пришлось ждать четыре часа. Потом ее отвезли на вокзал к поезду в Пекин, не позволив связаться с посольством
В тот же день представитель министерства иностранных дел Хуа Чуньин была вынуждена отвечать на заданный в ходе регулярной пресс-конференции вопрос корреспондента NHK, касающийся протестов по поводу внедрения новых мер двуязычного образования во Внутренней Монголии. По ее словам, “соответствующие сообщения являются политической спекуляцией, имеющей скрытые мотивы” (проще говоря, нацелены на подрыв авторитета китайской компартии).
Председатель правительства автономного района Бу Сяолинь (布小林) собрала срочное совещание чиновников из всех аймаков и городских округов, на котором подтвердила решимость осуществить внедрение “двуязычного образования второго поколения”.
4 сентября около 5 утра 33-летняя сотрудница парткома по имени Сурнаа (Surnaa), монголка по национальности, совершила протестное самоубийство, спрыгнув с крыши жилого дома в хошуне Алашань Цзоци.
“С глубокой болью и печалью говорю, таковы мы, монголы. Друзья монголы, это новый раунд ‘культурной революции’. Мои дорогие монгольские братья и сестры, хочу сказать вам, что монголы из Алшаа настроены так же решительно, как и все”, приводит SMHRIC запись, которую в тот же день сделал в WeChat ее муж Алтанбаган (Altanbagan), также работник местного парткома.
Помимо нее, в знак протеста против новой языковой политики лишили себя жизни еще трое: учитель монгольской средней школы из хошуна Хорчин Цзоци, родитель из хошуна Ongniuud, учитель из хошуна Шулун-хух.
Из разных мест распространились записи, в которых выражалось стремление продолжать борьбу за сохранение родного языка. “Вы тут приходите на мое пастбище и запугиваете меня. Говорите, что все, что я скажу, будет занесено в протокол. Давайте, пишите. Вам же понадобится моя подпись? А я не дам! Во имя будущего наших детей и нашей страны я буду сражаться до смерти”, приводит правозащитный центр запись разговора скотовода с милиционером, явившимся собирать подписи с целью отражения “общественной поддержки” новых мер.