Семилетняя война
- или молниеносный конфликт 18 века. Часть первая.
Почему и зачем
Карта была такой: в центре Европы была Германия, гордо называвшаяся тогда и Священной, и Римской, и империей - но германской нации. Выговорить это на немецком было еще сложнее чем написать, поэтому ее старались не трогать, и даже помогать. Империя была настолько демократичной, что после смерти императора в ней проходили новые выборы, правда избирателей (электоров) было меньше чем пальцев на руках обыкновенного человека, но ей это даже шло, добавляя надежности (она была создана так давно, что уже никто не помнил когда). Последние триста-четыреста лет на выборах уверенно побеждала партия династия Габсбургов, специализирующаяся на трех вещах: удачных браках, побивании восточных деспотов и сдерживании французов. Но случилось так, что у одного императора (назовем его Карлом VII, тем более что так оно и было) не оказалось сына-наследника, зато была умненькая и красивая фроляйн-дочка, Мария-Терезия. Папахен пытался обустроить будущее дочери (и династии), бегал по всей Европе с прагматической санкцией, выдал ее за герцога, который и должен был изображать императора, пока доченька правит.
Увы, великой замятни избежать все равно не удалось: подлые французы выставили своего баварского кандидата, устроив настоящий Майдан и пока красивая, молодая и легитимная Мария-Терезия выступала перед венгерским дворянством с зажигательными речами, не забывая исправно получать аглицкое золото на войну, постепенно переманивали на свою сторону избирателей. Но - не тут то было, ведь Мария хоть и была весьма фалабельной привлекательной барышней, на скрижали истории вписалась совсем за другое. Короче говоря, французских напудренных человечков (а они именно таковыми и были, мы, дескать, тут ради поддержки законно избранного кандидата, нет Венской хунте) порвали как кот мойву (1748), а их законно избранный от таких дел помер (1745). Тут бы и делу конец, но внезапно обнаружилось, что пока французы, баварцы, австрийцы и англичане палили из мушкетов и пушек, один молодой человек, из Пруссии, захватил австрийскую провинцию Силезию: моя, говорит, и все. Я, мол, волею пославшего мя императора (того, баварского), но теперь (когда он помре) признаю и Марию и Терезию и ейного мужа, только Силезию возвращать не буду, полюбилась она мне. И давай троллить всех эпиграммками.
Пробовали воевать, но ловкий молодой человек оказался не менее ловким полководцем: даже если ему приходилось удирать с поля боя, поле боя все равно оставалось за ним и его генералами, которые насчет эпиграмм были туги, но устав воинский знали хорошо. Дорого, короче говоря, воевать выходило. Мария-Терезия решила мириться (1746), но смутьяна запомнила, наказав слугам будить ее с утра словами: вернула ли ты Силезию, матушка?
Молодой же человек, которого звали король Пруссии Фридрих II Великий, вернулся в Берлин, где предался разврату игре на флейте, продолжая пачками выписывать себе вольтеров и прочих пиитов. Заодно затеял всякие реформы, до которых был великий охотник.
Новые расклады.
Так прошло несколько лет. Карта, таперича, была такой: с одной стороны бабы императрицы Австрии и России, а с другой мужики короли Франции и Пруссии. Императрицы насчет Франции еще не порешили, но с Пруссией все было ясно: взять и поделить. Чтобы брать и делить было легче, к процессу подключили саксонского курфюрста, который по совместительству работал еще и королем Речи Посполитой, а кроме того рассчитывали на аглицкое золото. Французы же хотели чтоб все тумаки получала Пруссия, а они эдакими красавцами купят пиджак настроят кораблей - и в Англию, восстанавливать историческую справедливость, в лице короля из династии Стюартов. Заодно Индию и Северную Америку, с Вест-Индией, освободить нужно - планов громадье, короче говоря, а ту Пруссию на глобусе и не видно совсем, пусть спасибо скажут что великая Франция с ними вообще дружит. А, кстати, захватите пока у Англии Ганновер, пущай аглицкий король, он же евонный курфюрст, льет горючие слезы.
Короче говоря, Пруссии нужно было: а) воевать со всей империей, Австрией, Россией, Англией б) самостоятельно и за свои деньги. Король Фридрих для начала выслал вон Вольтера, за финансовые махинации, но в Париже намека не поняли. Тогда король заключил нечто вроде договора о ненападении с дядюшкиной Англией (ихний король был ему любимый дядь Георг), рассчитывая на то что это избавит его от войны с Россией, наивный человек.
Ах так? Французы разошлись по швам не на шутку, тем более что фактическая правительница, маркиза Карабас Помпадур была женщиной сухопарой, а потому и более обидчивой, нежели дебелые правительницы Австрии и России. И Франция эдакой утицей переплыла в стан врагов Пруссии. Теперь картина приобрела законченный вид: католики и православные против протестантов, непросвещенные против просвещенных, плохие против хороших! Оставалось лишь сделать первый шаг, в Европе, потому что в колониях война тихой сапой шла уже год-другой: американский английский офицер Вашингтон пулял в французов, а они в него.
Живость характера прусского короля сделала свое дело: он решил предъявить всем пруфы доказательства готовящейся агрессии. 29 августа 1756 года прусская армия вероломно и без объявления войны вторглась в Саксонию. Началась Семилетняя война.
Почему и зачем
Карта была такой: в центре Европы была Германия, гордо называвшаяся тогда и Священной, и Римской, и империей - но германской нации. Выговорить это на немецком было еще сложнее чем написать, поэтому ее старались не трогать, и даже помогать. Империя была настолько демократичной, что после смерти императора в ней проходили новые выборы, правда избирателей (электоров) было меньше чем пальцев на руках обыкновенного человека, но ей это даже шло, добавляя надежности (она была создана так давно, что уже никто не помнил когда). Последние триста-четыреста лет на выборах уверенно побеждала партия династия Габсбургов, специализирующаяся на трех вещах: удачных браках, побивании восточных деспотов и сдерживании французов. Но случилось так, что у одного императора (назовем его Карлом VII, тем более что так оно и было) не оказалось сына-наследника, зато была умненькая и красивая фроляйн-дочка, Мария-Терезия. Папахен пытался обустроить будущее дочери (и династии), бегал по всей Европе с прагматической санкцией, выдал ее за герцога, который и должен был изображать императора, пока доченька правит.
Увы, великой замятни избежать все равно не удалось: подлые французы выставили своего баварского кандидата, устроив настоящий Майдан и пока красивая, молодая и легитимная Мария-Терезия выступала перед венгерским дворянством с зажигательными речами, не забывая исправно получать аглицкое золото на войну, постепенно переманивали на свою сторону избирателей. Но - не тут то было, ведь Мария хоть и была весьма фалабельной привлекательной барышней, на скрижали истории вписалась совсем за другое. Короче говоря, французских напудренных человечков (а они именно таковыми и были, мы, дескать, тут ради поддержки законно избранного кандидата, нет Венской хунте) порвали как кот мойву (1748), а их законно избранный от таких дел помер (1745). Тут бы и делу конец, но внезапно обнаружилось, что пока французы, баварцы, австрийцы и англичане палили из мушкетов и пушек, один молодой человек, из Пруссии, захватил австрийскую провинцию Силезию: моя, говорит, и все. Я, мол, волею пославшего мя императора (того, баварского), но теперь (когда он помре) признаю и Марию и Терезию и ейного мужа, только Силезию возвращать не буду, полюбилась она мне. И давай троллить всех эпиграммками.
Пробовали воевать, но ловкий молодой человек оказался не менее ловким полководцем: даже если ему приходилось удирать с поля боя, поле боя все равно оставалось за ним и его генералами, которые насчет эпиграмм были туги, но устав воинский знали хорошо. Дорого, короче говоря, воевать выходило. Мария-Терезия решила мириться (1746), но смутьяна запомнила, наказав слугам будить ее с утра словами: вернула ли ты Силезию, матушка?
Молодой же человек, которого звали король Пруссии Фридрих II Великий, вернулся в Берлин, где предался разврату игре на флейте, продолжая пачками выписывать себе вольтеров и прочих пиитов. Заодно затеял всякие реформы, до которых был великий охотник.
Новые расклады.
Так прошло несколько лет. Карта, таперича, была такой: с одной стороны бабы императрицы Австрии и России, а с другой мужики короли Франции и Пруссии. Императрицы насчет Франции еще не порешили, но с Пруссией все было ясно: взять и поделить. Чтобы брать и делить было легче, к процессу подключили саксонского курфюрста, который по совместительству работал еще и королем Речи Посполитой, а кроме того рассчитывали на аглицкое золото. Французы же хотели чтоб все тумаки получала Пруссия, а они эдакими красавцами купят пиджак настроят кораблей - и в Англию, восстанавливать историческую справедливость, в лице короля из династии Стюартов. Заодно Индию и Северную Америку, с Вест-Индией, освободить нужно - планов громадье, короче говоря, а ту Пруссию на глобусе и не видно совсем, пусть спасибо скажут что великая Франция с ними вообще дружит. А, кстати, захватите пока у Англии Ганновер, пущай аглицкий король, он же евонный курфюрст, льет горючие слезы.
Короче говоря, Пруссии нужно было: а) воевать со всей империей, Австрией, Россией, Англией б) самостоятельно и за свои деньги. Король Фридрих для начала выслал вон Вольтера, за финансовые махинации, но в Париже намека не поняли. Тогда король заключил нечто вроде договора о ненападении с дядюшкиной Англией (ихний король был ему любимый дядь Георг), рассчитывая на то что это избавит его от войны с Россией, наивный человек.
Ах так? Французы разошлись по швам не на шутку, тем более что фактическая правительница, маркиза Карабас Помпадур была женщиной сухопарой, а потому и более обидчивой, нежели дебелые правительницы Австрии и России. И Франция эдакой утицей переплыла в стан врагов Пруссии. Теперь картина приобрела законченный вид: католики и православные против протестантов, непросвещенные против просвещенных, плохие против хороших! Оставалось лишь сделать первый шаг, в Европе, потому что в колониях война тихой сапой шла уже год-другой: американский английский офицер Вашингтон пулял в французов, а они в него.
Живость характера прусского короля сделала свое дело: он решил предъявить всем пруфы доказательства готовящейся агрессии. 29 августа 1756 года прусская армия вероломно и без объявления войны вторглась в Саксонию. Началась Семилетняя война.