Но виновен не жираф
- в 17 веке (да, честно говоря, начиная с царя Гороха монголо-татарского ига) царские невесты и женихи были в Европе не в чести. Занудства много, а толку мало - династии меняются, царевн убивают, женихов и подавно. Ну и вера нам не позволяет, не без этого.
Новое московская династия Романовых находилась в трудном положении: государство все еще было бедным и не оправившимся от Смуты, да к тому же проиграло войну-реванш с поляками за Смоленск. Михаил I, человек меланхоличный и слабый, хотел устроить счастье любимой дочери Ирины (памятуя собственное разбитое сердце), сосватав ее за самого настоящего принца, в нашем случае датского.
Вальдемар Кристиан, сын от морганатического брака датского короля, был графом и из владений имел скалистый остров. Но он был шибко грамотен, пригож собою, рус, высок, румян и тонок, что заприметили москвичи еще в ходе его дипломатического визита в столицу царства. Было решено брать и тороватый царский дипломат в лице немца-купца посулили Копенгагену златые горы, особо гарантировав непринуждение к смене веры. Все было по-европейски заверено и подписано.
Типичный принц
В начале 1644 года принц приехал знакомиться с 17-летней Ириной, получив воз подарков и любящего тестя, называвшего его сыном. Пошли гуляния. Спустя несколько дней проснувшийся Вальдемар услышал вежливое предложение патриарха Иосифа, сводившееся, в целом, к простому прими лютеранская собака нашу веру и высказанное вполне недвусмысленно. Принц оторопел и начал лопотать, что в договоре дескать все ясно прописано, на что получил чисто русский московский ответ - тебя лоха обещали не принуждать, но не обещали не предлагать. А мы - предлагаем, только и всего. Ясно?
Любящий московский папа объяснил, что проблема не имеет иного решения: выдавать за еретика нельзя, но и отпускать тоже нельзя, скандал будет на весь район. Принц, конечно, закричал что-то вроде а ты не путай свою шерсть с государственной! того, что он не еврей или турок какой и вера его ничем не хуже, а просто другая. Стали спорить, стали обсуждать таинства, параллельно убеждая Вальдемара не волноваться, царевна, мол, самый сок и даже не пьет как остальные бабы на Руси. От такого афронта малость ошалевший принц решил бежать, но был натурально пойман и чуть не побит стрельцами, не знавшими дипломатических тонкостей Посольского приказа. Стало совсем тоскливо: и не гость и не пленник, то уговоры, то попреки. Споры сменялись пирами или охотой, а потом опять, по кругу. Вальдемар был готов уступить во всем кроме главного: пусть дети будут православными, он в шубе, а если надо и попостится, но веру менять нельзя, харам грех! Ни в какую - еще не оправились от царя-королевича Владислава, выросшего в такую гниду! попившего православной кровушки.
Осенью папа-король официально потребовал или выполнять условия контракта или вернуть ценного работника обратно, а сам принц сказал, что будет пытаться сбежать при любой возможности, пущай палят в него из мушкетов. Вся это обидная возня так подкосила и без того слабое здоровье царя, что он не дожил до очередного эфира публичного диспута о вере, призванного убедить дорого гостя в том, что он собачьей веры - и помер летом 1645 г. Новый царь Алексей по-тихому отпустил принца домой и дело закрыли.
Ирина так и не вышла замуж, хотя и жила вполне вольготно, по московским меркам. Впрочем, не сказать чтобы очень долго - до 1679 г. Ее несостоявшийся муж не смог стать датским королем и сложил свою голову в шведском войске на польской войне, одиннадцатью годами позже, в 1656 г. Такая вот грустная история.
Новое московская династия Романовых находилась в трудном положении: государство все еще было бедным и не оправившимся от Смуты, да к тому же проиграло войну-реванш с поляками за Смоленск. Михаил I, человек меланхоличный и слабый, хотел устроить счастье любимой дочери Ирины (памятуя собственное разбитое сердце), сосватав ее за самого настоящего принца, в нашем случае датского.
Вальдемар Кристиан, сын от морганатического брака датского короля, был графом и из владений имел скалистый остров. Но он был шибко грамотен, пригож собою, рус, высок, румян и тонок, что заприметили москвичи еще в ходе его дипломатического визита в столицу царства. Было решено брать и тороватый царский дипломат в лице немца-купца посулили Копенгагену златые горы, особо гарантировав непринуждение к смене веры. Все было по-европейски заверено и подписано.
Типичный принц
В начале 1644 года принц приехал знакомиться с 17-летней Ириной, получив воз подарков и любящего тестя, называвшего его сыном. Пошли гуляния. Спустя несколько дней проснувшийся Вальдемар услышал вежливое предложение патриарха Иосифа, сводившееся, в целом, к простому прими лютеранская собака нашу веру и высказанное вполне недвусмысленно. Принц оторопел и начал лопотать, что в договоре дескать все ясно прописано, на что получил чисто русский московский ответ - тебя лоха обещали не принуждать, но не обещали не предлагать. А мы - предлагаем, только и всего. Ясно?
Любящий московский папа объяснил, что проблема не имеет иного решения: выдавать за еретика нельзя, но и отпускать тоже нельзя, скандал будет на весь район. Принц, конечно, закричал что-то вроде а ты не путай свою шерсть с государственной! того, что он не еврей или турок какой и вера его ничем не хуже, а просто другая. Стали спорить, стали обсуждать таинства, параллельно убеждая Вальдемара не волноваться, царевна, мол, самый сок и даже не пьет как остальные бабы на Руси. От такого афронта малость ошалевший принц решил бежать, но был натурально пойман и чуть не побит стрельцами, не знавшими дипломатических тонкостей Посольского приказа. Стало совсем тоскливо: и не гость и не пленник, то уговоры, то попреки. Споры сменялись пирами или охотой, а потом опять, по кругу. Вальдемар был готов уступить во всем кроме главного: пусть дети будут православными, он в шубе, а если надо и попостится, но веру менять нельзя, харам грех! Ни в какую - еще не оправились от царя-королевича Владислава, выросшего в такую гниду! попившего православной кровушки.
Осенью папа-король официально потребовал или выполнять условия контракта или вернуть ценного работника обратно, а сам принц сказал, что будет пытаться сбежать при любой возможности, пущай палят в него из мушкетов. Вся это обидная возня так подкосила и без того слабое здоровье царя, что он не дожил до очередного эфира публичного диспута о вере, призванного убедить дорого гостя в том, что он собачьей веры - и помер летом 1645 г. Новый царь Алексей по-тихому отпустил принца домой и дело закрыли.
Ирина так и не вышла замуж, хотя и жила вполне вольготно, по московским меркам. Впрочем, не сказать чтобы очень долго - до 1679 г. Ее несостоявшийся муж не смог стать датским королем и сложил свою голову в шведском войске на польской войне, одиннадцатью годами позже, в 1656 г. Такая вот грустная история.