Великий цикл о Великой войне
- или летопись о Первой мировой (1914-1919), записанная по воспоминания штабс-капитана российской императорской армии фон Кюрбис-Крусте.
Предисловие великого автора великого цикла Великой войны
Очень важно успеть застолбить за собой то, что именно ты хотел сказать, покуда, уже после твоей смерти, черви-критики белыми опарышами не начнут паразитировать на бренном теле труда всей жизни, разъясняя недосказанное тобой. Так что нет, не дождетесь. Кто бы мог поведать историю этой титанической войны, кто бы мог записать ее простым, доступным, но в то же время богатым, образным языком? Кто бы мог сделать так, чтобы каждое слово сочилось подобно настоящей мясной котлете? Кто бы мог достучаться до простых и сложных, молодых и пожилых, мужчин и женщин, домовладельцев и квартирантов? Если не я, то кот. А кот, да бу дет это известным, в истории Первой мировой войны не знает ничего. Нет, конечно, Уголек похож на Людендорфа, но только внешне. По характеру он - вылитый Гинденбург. А кто такой Гинденбург? Человек проспавший всю войну, фельдмаршал-что-ты-скажешь, ширма для неутомимого Людендорфа. Можем ли мы доверить историю этой войны ему? Разумеется нет.
Именно эти причины побудили меня взяться за указанный труд. Конечно, мне хотелось, с одной стороны, подсунуть вам цикл альтернативной истории, в которой финалом стало бы падение Нью-Йорка в 1919 г., но публика, к сожалению, еще не готова к такому. Быть может лет через двадцать. Поэтому мне придется следовать строгой историчности, какой бы грустной и нелицеприятной она не была. С другой стороны, есть сильный искус написать этот цикл как бы для своих, для ценителей тонкой шутки, остроумной метафоры (кайзер не велит) и игры слов в стиле Фридриха нашего Великаго. Но, увы, автор вынужден дать полную картину, поэтому не обойдется без банальностей (Лондон - это столица Великобритании). Утешением ему будет служить тот факт, что многие важные исторические детали были упущены именно вследствие их современной общеизвестности.
Автор никому не благодарен и всех ненавидит.
Жертвы и агрессоры
Земля 1914
Если посмотреть на нашу планету более чем столетней давности, то мы увидим, что государств тогда было намного меньше чем сейчас. Особенно в Африке и Азии. Хорошо это или нет, но начиная со второй половины 17 века Европа беспрерывно уже двигалась вперед по пути прогресса, накопления всяческих богатств, расцвета наук и техник. Семена, посеянные еще за двести лет до того, успели взойти по всему миру: в Северной Америке могуче возвышался гигант США, Британские острова управляли целыми континентами и все это, так или иначе, было продолжением Европы. Конечно, существовали и другие государства. Был Китай, обездвиженная туша, лежащая то ли для заколу (как Африка), то ли для хозяйствования (как Индия). Была Япония, витрина европейских достижений, годящихся в дело даже не европейцам. Была Россия, где тонкий слой образованного населения коркой покрывал дремучие массы, помнившие еще Стеньку Разина и царя Гороха. Была, наконец, Османская империя, старинное государство мусульман, тоже стремящееся завести у себя европейские порядки. Мир принял новые правила, прогресс торжествовал повсеместно. А что же в самой Европе?
Она управлялась пятью великими державами, с примкнувшей к ним Италией. Как и сейчас существовали Великобритания, Франция, Германия, наряду с ушедшими от нас мирами Австро-Венгерской и Российской империй. Бисмарк, первый канцлер второго рейха, говорил, что европейская политика очень проста: покуда она определяется пятью странами, нужно всего лишь иметь в союзниках еще парочку. Так он и делал - Берлин, Петербург и Вена держались в одном строю. Но эта комбинация исчезла вместе с 19 веком. Новый 20 век Европа встретила в противостоянии двух блоков - Антанты (Лондон, Париж, Петербург) и Тройственного согласия (Берлин, Вена и, как бы, Рим). Песок - неважная замена овсу и Италия лишь с трудом могла компенсировать переход Российской империи в другой лагерь. Почему же это произошло, почему вообще началась Первая мировая война, кто виноват и что делать?
Историки поверхностные, недальновидные верхогляды, ищут причины в мелочах - разбирая на части события злосчастного лета 1914 г. Историки покрупнее садятся за дело загодя, лет эдак за 20 до войны, если не раньше. Совсем уже крупные ученые, практически динозавры, выискивают непреложную цепочки следствий еще с тех времен, когда удары германских племен заставили агрессивных, но неумелых галлов броситься в объятья римскому полководцу Цезарю.
Я, как самый большой бронтозавр этого зверинца, пройдусь по всем пунктам сразу.
Дипломатия
Старейшим европейским блоком накануне ПМВ был союз Вены и Берлина, возникший в конце 70-х гг. Основывался он, в сущности, на простых и базовых вещах, одинаково справедливых для всех: между Германией и Австрией не было никаких причин для конфликта. Борьба за то кто создаст второй рейх завершилась в славной войне 1866 г. (в которой австрийцам удалось подсластить прусскую пилюлю разгромом союзной Берлину Италии на суше и море), а других точек конфликтного соприкосновения у них не было: австрийская монархия, убранная из Германии и Италии, все более обращалась к Балканам, ведомая туда отчасти Венгрией. Сближало же их культурная и национальная близость северных немцев к южным. По сути, это нельзя было назвать даже блоком, скорее союзники напоминали людей договорившихся сидеть к друг дружке спинами спокойно, без опасений - и Берлин, и Вена не были скованны и вполне свободно маневрировали на международной арене. Австрийцы блокировались с англичанами, немцы с русскими и итальянцами. Союзники не имели каких-либо проработанных планов военных действий, не вели постоянных консультаций и вообще находились между собой в отношениях близких к современному Европейскому союзу. Эту идиллию нарушало несколько моментов.
Во-первых, Германия опасалась того, что Вену перетянут в свой лагерь подлые французские католики, стремящиеся повторить расклад ужасной Семилетней войны или же уничтожат нахрапистые русские, создав себе еще несколько привислинских краев. Во-вторых, австрийцы, опасавшиеся последнего, боялись и того, что в последний момент Берлин выберет дружбу с Россией, разменяв ее на Австрию. Они постоянно торпедировали попытки германцев привлечь к союзу Петербург и сильно ревновали, желая быть главным и единственным сердечным другом. В остальном, Австрия хотела, чтобы с ее древней монархией считались и толстокожие русские не пытались нарезать весь балканский пирог себе. Тем более, Вена и Будапешт опасались создания всяческих славянских государств под патронажем России - это било и по империи, и по безопасности Европы в целом. Созданная русскими Болгария, разругавшаяся в итоге с Петербургом насмерть, была живым примером того, к чему могут привести эти игры в балканские государства.
Второй блок образовался на десять лет позже первого, в самом начале 90-х гг. Союз дремучей лохмато-бородатой монархии Александра III и Третьей республики, с ее канканами, марсельезами, анархистами и социалистами, выглядел как пакт орков и высших эльфов, что не помешало ему стать реальностью, данной нам в по настоящему сильных ощущениях. Как же это произошло? Очень просто: Франция обнаружила себя после двух десятилетий блестящей имперской политики второго-третьего и последнего Бонапарта разбитой вдребезги Германской империей и даже не второй по весу в Европе. Пережив разгром и гражданскую войну, она начала готовить реванш с решимостью и настойчивостью такого размаха, что скромный фюрер Третьего рейха кажется нам миротворцем, посланным на Землю исключительно ради насаждения вегетарианства. Франция стала самой милитаристской страной в мире, военное командование превратилось в священную корову, воинские доблести в идеал и если немецкие юмористические журналы могли прохаживаться по собственной армии при полном одобрении социал-демократии, то в республиканской Франции подобное было немыслимо. В течении сорока с лишним лет французские правительства вынашивали лишь одну цель - напасть на Германию в момент наиболее удобный для этого. Это намерение, бывшее секретом Полишинеля, нервировало всех германских канцлеров, начиная с Бисмарка. Нет, еще раз повоевать с Францией один на один, немцы были готовы всегда, но теперь французы были аккуратнее и предпочитали разделить холодное блюдо мести в хорошей кампании. И тут, очень кстати, пришлась Россия, обиженная к тому времени на себя и весь мир.
О внутренних ее делах, с террористами-убивцами, мы сейчас умолчим, а о внешних скажем так: Россия сердилась на Англию и Германию, лишивших ее законной добычи в последней русско-турецкой войне 77-78 гг. Было это, разумеется, полной чушью, но национальная, а точнее общественно-славянофильская обида очень хорошо подружилась с французской, пойдя с ней рука об руку. Париж и Петербург с ходу заключили союз, заранее наметив военно-политические планы по разделу Центральной Европы. Франция отдавала России Австрию, а Россия добывала французам Германию. Военные планы, обсужденные тогда же, легли в основу последующих действий в начале ПМВ. Париж жертвовал Австрией, Петербург старым проверенным союзом с черными орлами, ради химерического союза славян под водительством Романовых. Напомним, что происходило это на фоне непрекращающихся польских смут и более чем десятилетнего расплевывания с Болгарией. Немцы, бывшие тогда для России всем, т.е. буквально всем - от царей, генералов, промышленных изделий до кукол и механических забав (самостоятельно русская промышленность того времени сумела освоить лишь деревянную игрушку мужик и медведь, приводимую в действие мужиком или медведем, опционально), а также идеологий и прочих наук, были в шоке от такой черной неблагодарности. В прямом смысле: обида была почти что эмоциональной, как в ссоре между некогда близкими людьми. Начались войны печати, таможенных тарифов. Мстительные германцы повысили цены на русское зерно (хлеб был слишком технологически сложным для царизма, она кормила всю Европу зерном), а те в ответ ударили по ввозимым механизмам. Все еще воспринимали это как нечто временное. Австрия - да, враг со времен Крымской кампании, а Германия, что ж - монархистам она друг, а социалистам второе Отечество. Даже славянофилы, кутаясь в необъятные бородищи, говорили о слиянии славянских рек в единое море по германскому образцу. Антагонизма еще не было. А деньги - уже были. Французские банки тихой сапой проникли в империю, мягко направляя ее в нужную сторону. Одну железную дорогу к германским границам, для удобства при развертывании. И еще. И тут. И заказать французское оружие.
Мир 1875 года
Отдельной лебедушкой плыла по этому озеру Британская империя, а конкретно Великобритания, потому что ее канадскими или австралийским, не говоря уже об индусских, подданным были эти европейские проблемы далекой дымкой, интересной, но не критичной. Лондон сильно враждовал с Петербургом, из-за азиатских дел. То русский царь на Царьград полезет, турку воевать, то к Индии подбирается, ханов всяких покоряя. Англичан это беспокоило и враждебность была хронической. Холодные отношения у них были и с французами. Но их хотя бы не опасались, а при случае и больно щелкали пальцем по носу, как например в Фашоде - в пыльной жаркой Африке. Там два отряда, английский и французский, делили кусок ничейной (дикари не в счет) земли, причем французы застолбили его по праву первенства. Ничтоже сумняшеся, британцы, которыми командовал будущий человек-плакат лорд Китченер, приказали французам убираться к черту, а иначе война. И англичане действительно изготовились к войне, отмобилизовав флот. Им - можно, ведь они не кровожадная кайзеровская Германия, бряцавшая оружием с 1871 г., но так почему-то ни на кого и не напавшая. Французы в панике уступили (несмотря на дипломатичную поддержку все той же агрессивной Германии), от чего русско-французский альянс стал еще крепче и краше. А англичане продолжили плыть отдельно, периодически мило подмигивая Германии. Англосаксонская раса, от Нью-Йорка до Кенигсберга, союз достойных. За союз, впрочем, англичане не обещали ничего кроме благодушного отношения и перспективы новой войны на несколько фронтов сразу, покуда британский флот будет пожинать новые лавры. Поэтому союз Берлина и Лондона, часто обсуждаемый на рубеже 19-20 веков, не состоялся. Немцы не хотели спешить, полагая, что англичанам и так некуда деваться - не с французами же и русскими им дружить, в самом-то деле?
Но в начале века Лондон сделал свой выбор, аккуратно, в два этапа, сойдясь с франко-русской Антантой (союзом сердечников сердечным согласием, с галльского). Сначала англичане сошлись с французами, аккуратно посулив им поддержку в случае чего и обезопасив себя от поддержки Францией России в случае того же (чего). Потом Лондон, руками японцев, поставил крест на дальневосточных планах императора Николая II, обезопасив сразу все свои колониальные владения и закончив почти столетнюю гонку в Азии. И уже после этого вступил в союз с Российской империей. Тут же были заключены конкретные военно-политические соглашения, включавшие в себя тайные разделы сфер влияний и прочие коварные штуки, вспоминаемые обычно с цифрой 1939. Почему же англичане предпочли галльского петушка и русского медведя надежному тевтонскому орлу? Во-первых, деньги - немецкая торговля, произраставшая из передовой германской промышленности и науки, грозила лишить остров привычного статуса мастерской мира. Покуда имперский таможенный протекционизм немного защищал, но будущее пугало. Во-вторых, немцы, в дополнение к имевшимся у них торговым судам, затеяли строить военный флот, который замысливался ими как равный французскому и русскому одновременно. В-третьих... да какое к черту в-третьих?! Немцы лезут в исконную сферу англичан - ведь только они могут торговать, плавать, развивать промышленность и приобретать колонии. Ну, может быть и французы, если речь идет о бесплодных песках Африки, с обилием дикарей. Так что пока нужно не дать этим тупоумным русским и трусливым французам разбежаться, а там видно будет.
К войне
Покуда французские и русские генералы увязывали свои действия с английским флотом, германцы и австрийцы не выработали даже единой стратегии. Собственно говоря, было непонятно даже когда и с кем придется воевать: например, союзная им Италия в течении 25 довоенных лет дрейфовала в сторону Парижа, понукаемая теми же самыми французскими банками. Немецкий капитал до такой хитрости додуматься не смог, но ответил асимметрично - немцы принялись проникать в Османскую империю. До этого они строили ее армию (англичане - флот, французы - полицию), а теперь затеяли строить железную дорогу, по которой можно было проехать аж из Берлина в Багдад. Закавыка была в том, что эту самую Османскую империю как раз решено было упразднить (опять таки, не агрессивным блоком Берлин-Вена, стремящимся к переделу в мире, а аккурат миролюбивой Антантой), чем британская пропаганда занималась из Египта среди арабов, а российская с Кавказа, промеж армян. Германское проникновение, да еще в сторону Индии, опять все портило. Вообще, немцев стало слишком много: какие-то арендуемые базы, даже и в Китае, какой-то Флот открытого моря, кругом эти немецкие военные советники и торговцы. Какого черта?
Германцы тоже нервничали - налицо был провал всей политики последних десятилетий. Личная дипломатия кайзера Вильгельма, задушевно обменивающегося письмами с кузеном Ники, себя не оправдала - даже в 1905 г., когда Россию захлестнула кровавая волна гражданской войны и поражения в войне с японцами, на фоне торжества англичан и устранения французов, она не пошла на союз с немцами. Даже и не союз, а просто обмен гарантиями нейтралитета. Уж каким бы не был слабым царь Николай, уж как бы не любил он бодрого немецкого кайзера-миротворца (а именно таковой была довоенная репутация Вильгельма II, вовсе не черного деспота, размахивающего своими броненосцами, как после начала войны), а на такую сделку не пошел. И кайзер, оскорбленный еще раз, отступился. Будущая война, война между немцами и франко-русскими союзом, стала казаться неизбежностью. Окружение! Немцы кричали о нем, трубила пресса, свирепо топорщили усы фирменной немецкой марки W (что отсылало к выражению будет исполнено!) генералы . Именно они, немецкие генералы, подбросили немецкой же дипломатии увесистый сук в спицы колеса.
Германия, страна-милитарист, страна где перед человеком в форме немецкого лейтенанта распахивались лучшие дома города, постыдно не имела опыта военных действий с 1871 г. Не считать же за таковые совместные с остальными европейцами экспедиции в Китай, подавление негритянских бунтов в колониях, да совместную охоту кайзера с царем на зубров, аккурат на границе дружественных с 1762 г. держав. Все это было несерьезно, и даже миролюбивая Франция успела получить гораздо более богатый опыт, не говоря уже о России. Собственно говоря, до начала ПМВ отвоевались практически все крупные страны Европы, кроме все тех же немцев и австрийцев. Милитаристы в синей немецкой и голубой австрийской формах удовлетворялись маневрами да посылкой наблюдателей за чужими битвами. И все же, у немцев был план ибо известно - немец без плана, что черепаха без панциря.
Начальник германского Генерального штаба фон Шлиффен был суховатым, замкнутым офицером, склонным к язвительному чувству юмора. После японской войны, на фоне крепнущей Антанты (естественного союза издавна тяготевших к друг дружке Англии, Франции и России), немцам потребовался какой-то ответ, в рамках имевшихся у них возможностей. Таковым и стал пресловутый план Шлиффена, предусматривающий быстрый разгром Франции, с поворотом к оборонительным сражениям на Востоке и окончанием войны где-то в Польше. К нему мы еще вернемся, отметим покуда главное: и тогда, и раньше, германцы считали залогом успеха четкое сочетание быстрой мобилизации и развертывания. Счет шел на часы ибо все прекрасно помнили какие преимущества подарила им провальная французская мобилизация (и такое же развертывание) летом 1870 г. Отныне, с 1906 г., объявление французской и русской мобилизации для Германии означало лишь войну. Современникам стоит провести аналогию с наведением ракет, когда противная сторона, опоздавшая с пуском, грозит превратиться в радиоактивное болото. Теперь германская дипломатия была скована военными соображениями - план Шлиффена требовал австрийских войск на Востоке, что еще раз диктовало поддержку Австро-Венгрии как таковой.
План Шлиффена в кратком изложении: застать врага со спущенными штанами
Осознав это, вместе с ростом напряженности в Европе начиная с 1906 г. - а окончательное оформление двух блоков, один из которых явно создавался под скорые и конкретные действия, говорило европейскому сознанию о неизбежности войны (мирное сосуществование разнополюсных союзов, его возможность, станет одним из горьких плодов этой, и следующей войны) в ближайшее время - осознав весь этот драматизм, не составит труда перейти к следующему, наименее значимому этапу сползания в войну.
Балканский фитиль
Картина очень проста, до зевоты. Посмотрите на карту - в самом верху вы видите Австро-Венгрию, свободное государство, с парламентами, судами, промышленностью и барышнями с зонтиками. Империю населяют десятки народностей, уживающихся мирно и если не счастливо, то вполне пристойно. Кто-то доволен больше, а кто-то меньше, но все же - это прообраз тех самых Соединенных штатов Европы, о которых столько мечталось. Во главе державы старенький император, чья династия правит этими землями уже семь сотен веков.
Теперь опустите глаза ниже, вот так. Что мы видим? Расползающуюся в зареве войн Османскую империю, уходящую поближе к Константинополю - огромный геополитический отлив. Земля подсохла и обнажила неприглядную картину. Ба! да это же Сербия! Государство в котором вопросы престолонаследия решаются карточными долгами и военными переворотами. Господа сербские офицеры, проигравшие ровно все войны в которых они имели честь участвовать самостоятельно, рубили руки своему королю и королеве, параллельно мечтая о большем. Т.е. не о ногах, а о Великой Сербии, которая протянется от можа до можа, а лучше сразу во все стороны и сверху столько же. Чумной барак, желавший распространиться из своих пределов. Ради этого сербы были готовы бросить в пекло мировой войны всех, лишь бы убрать с дороги ненавистных швабов. Представьте себе государство-террорист, задолго до ИГИЛа - именно этим и была тогдашняя Сербия. Организации убийц переплетались среди ее административного и военного аппаратов так тесно, что иной член тайной организации запутывался на какое из собраний ему идти сегодня? Сербия, понукаемая русской разведкой, должна была послужить тараном, вспоровшим бы австрийские льдины. Разумеется, российская разведка и тут провернула свой коронный прием - запустила процесс над которым потеряла контроль в решающий момент. Двадцать лет направлялась Сербия австрийцами через правителя-картежника - и не было в том беды. Теперь же, одурманенная собственными перспективами, обнадеженная и увенчанная лаврами победителя в коллективном пинании турок и болгар в двух Балканских войнах, она была подобна спятившему, уже не отдающему контроля в своих действиях. Сербского аналога плана Шлиффена не было - была глупость, опьянение безнаказанности.
Босния, бывшая когда-то провинцией Османской империи, со времен последней русско-турецкой войны управлялась австрийцами, примерно в таком же статусе что и османский Египет англичанами. После революции младотурок австрийцы аннексировали ее, нажав на Россию германским кулаком. Говоря проще, они выступили единым фронтом и русским пришлось проглотить это унижение (Сербии), случившееся всего четырьмя годами после Мукдена и Цусимы. Босния стала имперской. Летом 1914 г. наследник австро-венгерского престола посетил столицу провинции Сараево с официальным визитом, во время маневров. Его уже поджидали.
Эрцгерцог Франц Фердинанд был умным и сильным человеком, сторонником превращения Двуединой монархии в Триединую, с еще большим привлечением к делу империи славян. Человек, наперекор всем избравший в жены чешскую графиню, пригласил супругу с собой, радуясь возможности облегчить ее положение в строгой к морганатическим бракам иерархии Габсбургов. Сербские террористы, вооруженные сербской же разведкой, устроили целую охоту. В эрцгерцога метнули бомбу, но лишь убили одного и ранили нескольких человек. Навещавших раненых, в пути, австрийскую чету и убили - автомобиль свернул не туда, но крайне удачно для восемнадцатилетнего террориста, чье презренное имя нам и называть-то противно. Этот сопляк не упустил своего шанса - первая пуля в живот графине, вторая в шею эрцгерцогу.
Убийца и его жертвы
Война
Убийство не произвело того эффекта, каковой многие склонны приписывать ему уже после всех событий. Терроризм вообще был в моде, тем более чем восточнее была страна, а уж на Балканах и вовсе. Габсбургская династия была вполне обеспечена наследниками, так что ни о какой смертельной ране речь не шла. Но - появился шанс, шанс для Вены. Сербия давно вела себя вызывающе, теперь представлялась отличная возможность наказать ее, продемонстрировав решимость империи в защите своей, как стало потом модно говорить, территориальной целостности. Террористы, оказавшиеся в руках у австрийцев, заговорили, сдавая все пароли, имена и явки. Вырисовывалась картина полной поддержки и организации убийства силовиками (еще одно модное современное слово) Сербии. С этого козыря австрийцы и зашли, предъявив Белграду ультиматум, составленный в жесткой форме. При этом Вена допускала и короткую войну, один на один, и мирное разрешение конфликта. Пунктом преткновения стало требование допустить австрийских следователей на территорию Сербии - именно отказ от этого единственного пункта и стал причиной начала австро-сербской войны. Впрочем, остальные пункты жесткой ноты были из той же травоядной серии. Ну вот хотя бы - напечатать в правительственной газете (да на первой полосе), что сербское правительство не хочет отобрать у австрийцев какую-либо область. И времени, с убийства Франца Фердинанда по вручению ультиматума, прошло - как бы не месяц.
Вмешалась Германия - у агрессивных немецких союзников, в отличие от миролюбивой Антанты, как мы помним не было военного соглашения по которому одна из держав автоматически вступала в войну на помощь другой, так что кайзер лично подбодрял своего австрийского союзника: мы с вами! это касается только вас и сербов! ничего не бойтесь! Германия - верный друг! Нельзя же было в самом деле вот так спускать такое убийство - сербов надо было дипломатически отлупить.
А покуда немцы уверяли друг дружку в неизменной тевтонской верности, сербское правительство искурило не одну папиросу, забрасывая союзников и кураторов - что делать в такой ситуации? воевать самим против ненавистных швабов, пусть и только венских, было все-таки боязно. Галлы и бритты, позевывая вдалеке, рекомендовали согласиться и вообще быть впредь аккуратнее. А русские, русские - потребовали твердости, ну вот как немцы от австрийцев. Далекий славянский царь обещал, что не бросит и сербы решили скрутить кукиш, пусть и в кармане. Все требования ноты-ультиматума приняли, а следователей венских допустить - не допустили. Во-первых, негоже такой великой державе как Сербия чужих полицейских к себе пускать, а во-вторых, глядишь и еще чего нароют. Хватит австрийцам и этого - их посол в Лондоне аккурат на днях обмолвился, что это все же нота, а не ультиматум и о пунктах можно спорить.
Нельзя - не прошло и часа после вручения ответа как австрийское посольство убыло из сербской столицы. А император, старенький Франц Иосиф I, подписал указ о частичной мобилизации - только против Сербии, на границах с русскими все было тихо. На следующий день русские тоже ответили частичной мобилизацией, но уже явственно против Австро-Венгрии. Да не против Болгарии же.
А австрийцы и сербы уже стреляли в друг дружку. А французы наседали на русских, требуя полную, всеобщую мобилизацию. А царь мешкал, понукаемый немцами и лояльностью к союзным галлам. Объявили тогда еще одну частную, вторую. В принципе, достаточно было еще пары таких же частных и общая бы уже не потребовалось - очень русский прием, сохранение формы с извращением смысла. Но тут взбунтовались российские генералы: у них и всеобщая-то была налажена через пень-колоду, а несколько частных грозили сорвать все планы к черту. А обещано было много чего, за то были франки плочены. И царь, подпираемый со всех сторон, согласился на общую. А потом - передумал и отменил, сказалась телеграмма кайзера.
Германские лидеры, срочно вызванные из своих отпусков (кайзер вынужденно прервал традиционные заплывы в Норвегию), были поставлены перед выбором: поддержать Вену или позволить австрийцам понести дипломатический или военный разгром. К тому же немецким военным только сейчас стало ясно, что австрийцы разворачиваются на сербов, оставляя восточное направление открытым. Это ломало все планы - так незаметно военные соображения начинали брать вверх над дипломатическими. Военные, немецкие военные, упросили австрийцев объявить полную мобилизацию, прикрыв общие границы с Россией. Теперь уже и царь, опять окруженный единодушием своих гражданских и военных советников, пошел на полную мобилизацию. Тут-то и поздно было спасать мир.
Под троекратное громкое «Ур-я-я!»
Профессор из штата Калифорния
Изрек: кайзеру Вильгельму
Дать Нобелевскую мира премию!
За то, что, имея так много солдат,
Он все же не вверг нас в военный ад.
Поиграть в войну он не прочь был вроде,
Да что-то не так сложилось в природе,
Так что можно считать его ангелом мира,
Да прославит Вильгельма поэта лира!
Немцы предъявили ультиматум, требуя ее, мобилизацию отменить. Дело касается лишь сербов и австрийцев, не будем вползать в войну. Франция была предупреждена о том же, заранее. Между тем, русские ничего не ответили. Германцы запустили свою мобилизацию, не забыв объявить в тот же день войну России. Это, автоматически, запускало мобилизацию французскую, делая ее участие в войне практически гарантируемым. В последний момент германцы попытались как-то вырваться из этого эффекта домино и сыграть в канатоходца: личной телеграммой кайзер просил царя не нарушать границ, не закрывая лазейки к переговорам, французов же запрашивали о нейтралитете в случае русско-германской войны. О сербах, эрцгерцоге и австрийцах все как-то забыли... План фон Шлиффена, уже покойного, был сильнее кайзера - требовалось наступать, занимать нейтральную Бельгию. В это северное католическое королевство, успевшее стать и колониальным, был направлена нота, с требованием пропустить на Париж немецкие войска. Бельгия храбро отказала, не сознавая в общем-то действительных последствий, и немцы начали заполнять ее границы. Это окончательно вовлекло в войну Великобританию, когда-то создавшую Бельгию и бывшую одним из гарантов ее нейтральности, наряду с Францией и Пруссией. Наконец, Австрия объявила войну России и получила подобный же подарок от Франции и Англии. Италия предпочла остаться нейтральной, сославшись на то, что с ней не посоветовались. Так, в общем-то из-за ничего и началась война - началась в это время, а не вообще. К 1914 г. пять великих держав были подобны стрелкам из синема-вестерна: движение рук к кобуре одного вызвало цепную реакцию.
Следует напомнить несколько вещей. Австрия хотела воевать лишь с Сербией. Или не воевать, коли сербы понесут достаточный дипломатический удар. Германия, в принципе, готова была сразиться с Францией, раз уже они никак не оставляли своего реваншизма. Россия, если что, могла сразиться с Австро-Венгрией, сама. Но могла, опять же если что, побороться и с Германией. Главное, чтобы рядом были англичане и французы. Французы готовы были воевать с Германией в любой комбинации, главное, чтобы за ними стояла русская армия и английский флот. Англичане могли воевать, а могли, как они надеялись, и не воевать - главное, чтобы Германия потерпела поражение, дипломатическое или военное. Немцы не хотели мировой войны, союзники (теперь мы будем употреблять это выражение) не хотели частных войн, справедливо полагая их невыгодность для себя. Это - тактика.
Австрия желала остановить панславизм внутри своей империи, укрепив ее, возможно небольшой кампанией против Сербии. Россия смутно хотела освободиться от немецкой опеки, в экономическом смысле, хотела обещанных кусков Османской империи (Проливы!), раздела Австро-Венгрии, протекторатов на Балканах и в Центральной Европе, ослабления Германии, быть может даже до основания. Франция желала вернуть потерянные провинции, раздробить второй рейх и вновь стать первой сухопутной державой Европы. Германцы надеялись сохранить Австро-Венгрию в качестве великой союзной державы и, возможно, проучить Францию. Им виделся союз Центральной Европы, экономический и политический, во главе с рейхом. Великобритания хотела устранить экономического и военно-морского конкурента. Например, войной, в которой отдуваться придется сухопутным союзникам. Это - стратегия.
Мелочи, которым придается так много внимания: статейки нескольких отставных генералов и адмиралов, армейские и флотские союзы, призывы к превентивной войне со стороны английских флотоводцев, французских, русских и немецких полководцев - лишь верхушка айсберга. Европы была беременна войной, но отцом этой войны была совсем не Германия. Ее политика могла казаться негибкой, но правительства рейха, равно как и кайзер, войны не готовили и не желали. При этом - готовность к ней вообще была всеобщей, на уровне психологии. И почти таковой же была вера, что ее удастся избежать - а если нет, ну что же, короткая война, месяц, быть может полгода. Потом переговоры и снова мир. То, что война будет долгой предсказывали десятки, но не верили в это - десятки миллионов.
Пальба началась и мы можем приступить к тому ради чего собрались - войнушке!
Предисловие великого автора великого цикла Великой войны
Очень важно успеть застолбить за собой то, что именно ты хотел сказать, покуда, уже после твоей смерти, черви-критики белыми опарышами не начнут паразитировать на бренном теле труда всей жизни, разъясняя недосказанное тобой. Так что нет, не дождетесь. Кто бы мог поведать историю этой титанической войны, кто бы мог записать ее простым, доступным, но в то же время богатым, образным языком? Кто бы мог сделать так, чтобы каждое слово сочилось подобно настоящей мясной котлете? Кто бы мог достучаться до простых и сложных, молодых и пожилых, мужчин и женщин, домовладельцев и квартирантов? Если не я, то кот. А кот, да бу дет это известным, в истории Первой мировой войны не знает ничего. Нет, конечно, Уголек похож на Людендорфа, но только внешне. По характеру он - вылитый Гинденбург. А кто такой Гинденбург? Человек проспавший всю войну, фельдмаршал-что-ты-скажешь, ширма для неутомимого Людендорфа. Можем ли мы доверить историю этой войны ему? Разумеется нет.
Именно эти причины побудили меня взяться за указанный труд. Конечно, мне хотелось, с одной стороны, подсунуть вам цикл альтернативной истории, в которой финалом стало бы падение Нью-Йорка в 1919 г., но публика, к сожалению, еще не готова к такому. Быть может лет через двадцать. Поэтому мне придется следовать строгой историчности, какой бы грустной и нелицеприятной она не была. С другой стороны, есть сильный искус написать этот цикл как бы для своих, для ценителей тонкой шутки, остроумной метафоры (кайзер не велит) и игры слов в стиле Фридриха нашего Великаго. Но, увы, автор вынужден дать полную картину, поэтому не обойдется без банальностей (Лондон - это столица Великобритании). Утешением ему будет служить тот факт, что многие важные исторические детали были упущены именно вследствие их современной общеизвестности.
Автор никому не благодарен и всех ненавидит.
Жертвы и агрессоры
Земля 1914
Если посмотреть на нашу планету более чем столетней давности, то мы увидим, что государств тогда было намного меньше чем сейчас. Особенно в Африке и Азии. Хорошо это или нет, но начиная со второй половины 17 века Европа беспрерывно уже двигалась вперед по пути прогресса, накопления всяческих богатств, расцвета наук и техник. Семена, посеянные еще за двести лет до того, успели взойти по всему миру: в Северной Америке могуче возвышался гигант США, Британские острова управляли целыми континентами и все это, так или иначе, было продолжением Европы. Конечно, существовали и другие государства. Был Китай, обездвиженная туша, лежащая то ли для заколу (как Африка), то ли для хозяйствования (как Индия). Была Япония, витрина европейских достижений, годящихся в дело даже не европейцам. Была Россия, где тонкий слой образованного населения коркой покрывал дремучие массы, помнившие еще Стеньку Разина и царя Гороха. Была, наконец, Османская империя, старинное государство мусульман, тоже стремящееся завести у себя европейские порядки. Мир принял новые правила, прогресс торжествовал повсеместно. А что же в самой Европе?
Она управлялась пятью великими державами, с примкнувшей к ним Италией. Как и сейчас существовали Великобритания, Франция, Германия, наряду с ушедшими от нас мирами Австро-Венгерской и Российской империй. Бисмарк, первый канцлер второго рейха, говорил, что европейская политика очень проста: покуда она определяется пятью странами, нужно всего лишь иметь в союзниках еще парочку. Так он и делал - Берлин, Петербург и Вена держались в одном строю. Но эта комбинация исчезла вместе с 19 веком. Новый 20 век Европа встретила в противостоянии двух блоков - Антанты (Лондон, Париж, Петербург) и Тройственного согласия (Берлин, Вена и, как бы, Рим). Песок - неважная замена овсу и Италия лишь с трудом могла компенсировать переход Российской империи в другой лагерь. Почему же это произошло, почему вообще началась Первая мировая война, кто виноват и что делать?
Историки поверхностные, недальновидные верхогляды, ищут причины в мелочах - разбирая на части события злосчастного лета 1914 г. Историки покрупнее садятся за дело загодя, лет эдак за 20 до войны, если не раньше. Совсем уже крупные ученые, практически динозавры, выискивают непреложную цепочки следствий еще с тех времен, когда удары германских племен заставили агрессивных, но неумелых галлов броситься в объятья римскому полководцу Цезарю.
Я, как самый большой бронтозавр этого зверинца, пройдусь по всем пунктам сразу.
Дипломатия
Старейшим европейским блоком накануне ПМВ был союз Вены и Берлина, возникший в конце 70-х гг. Основывался он, в сущности, на простых и базовых вещах, одинаково справедливых для всех: между Германией и Австрией не было никаких причин для конфликта. Борьба за то кто создаст второй рейх завершилась в славной войне 1866 г. (в которой австрийцам удалось подсластить прусскую пилюлю разгромом союзной Берлину Италии на суше и море), а других точек конфликтного соприкосновения у них не было: австрийская монархия, убранная из Германии и Италии, все более обращалась к Балканам, ведомая туда отчасти Венгрией. Сближало же их культурная и национальная близость северных немцев к южным. По сути, это нельзя было назвать даже блоком, скорее союзники напоминали людей договорившихся сидеть к друг дружке спинами спокойно, без опасений - и Берлин, и Вена не были скованны и вполне свободно маневрировали на международной арене. Австрийцы блокировались с англичанами, немцы с русскими и итальянцами. Союзники не имели каких-либо проработанных планов военных действий, не вели постоянных консультаций и вообще находились между собой в отношениях близких к современному Европейскому союзу. Эту идиллию нарушало несколько моментов.
Во-первых, Германия опасалась того, что Вену перетянут в свой лагерь подлые французские католики, стремящиеся повторить расклад ужасной Семилетней войны или же уничтожат нахрапистые русские, создав себе еще несколько привислинских краев. Во-вторых, австрийцы, опасавшиеся последнего, боялись и того, что в последний момент Берлин выберет дружбу с Россией, разменяв ее на Австрию. Они постоянно торпедировали попытки германцев привлечь к союзу Петербург и сильно ревновали, желая быть главным и единственным сердечным другом. В остальном, Австрия хотела, чтобы с ее древней монархией считались и толстокожие русские не пытались нарезать весь балканский пирог себе. Тем более, Вена и Будапешт опасались создания всяческих славянских государств под патронажем России - это било и по империи, и по безопасности Европы в целом. Созданная русскими Болгария, разругавшаяся в итоге с Петербургом насмерть, была живым примером того, к чему могут привести эти игры в балканские государства.
Второй блок образовался на десять лет позже первого, в самом начале 90-х гг. Союз дремучей лохмато-бородатой монархии Александра III и Третьей республики, с ее канканами, марсельезами, анархистами и социалистами, выглядел как пакт орков и высших эльфов, что не помешало ему стать реальностью, данной нам в по настоящему сильных ощущениях. Как же это произошло? Очень просто: Франция обнаружила себя после двух десятилетий блестящей имперской политики второго-третьего и последнего Бонапарта разбитой вдребезги Германской империей и даже не второй по весу в Европе. Пережив разгром и гражданскую войну, она начала готовить реванш с решимостью и настойчивостью такого размаха, что скромный фюрер Третьего рейха кажется нам миротворцем, посланным на Землю исключительно ради насаждения вегетарианства. Франция стала самой милитаристской страной в мире, военное командование превратилось в священную корову, воинские доблести в идеал и если немецкие юмористические журналы могли прохаживаться по собственной армии при полном одобрении социал-демократии, то в республиканской Франции подобное было немыслимо. В течении сорока с лишним лет французские правительства вынашивали лишь одну цель - напасть на Германию в момент наиболее удобный для этого. Это намерение, бывшее секретом Полишинеля, нервировало всех германских канцлеров, начиная с Бисмарка. Нет, еще раз повоевать с Францией один на один, немцы были готовы всегда, но теперь французы были аккуратнее и предпочитали разделить холодное блюдо мести в хорошей кампании. И тут, очень кстати, пришлась Россия, обиженная к тому времени на себя и весь мир.
О внутренних ее делах, с террористами-убивцами, мы сейчас умолчим, а о внешних скажем так: Россия сердилась на Англию и Германию, лишивших ее законной добычи в последней русско-турецкой войне 77-78 гг. Было это, разумеется, полной чушью, но национальная, а точнее общественно-славянофильская обида очень хорошо подружилась с французской, пойдя с ней рука об руку. Париж и Петербург с ходу заключили союз, заранее наметив военно-политические планы по разделу Центральной Европы. Франция отдавала России Австрию, а Россия добывала французам Германию. Военные планы, обсужденные тогда же, легли в основу последующих действий в начале ПМВ. Париж жертвовал Австрией, Петербург старым проверенным союзом с черными орлами, ради химерического союза славян под водительством Романовых. Напомним, что происходило это на фоне непрекращающихся польских смут и более чем десятилетнего расплевывания с Болгарией. Немцы, бывшие тогда для России всем, т.е. буквально всем - от царей, генералов, промышленных изделий до кукол и механических забав (самостоятельно русская промышленность того времени сумела освоить лишь деревянную игрушку мужик и медведь, приводимую в действие мужиком или медведем, опционально), а также идеологий и прочих наук, были в шоке от такой черной неблагодарности. В прямом смысле: обида была почти что эмоциональной, как в ссоре между некогда близкими людьми. Начались войны печати, таможенных тарифов. Мстительные германцы повысили цены на русское зерно (хлеб был слишком технологически сложным для царизма, она кормила всю Европу зерном), а те в ответ ударили по ввозимым механизмам. Все еще воспринимали это как нечто временное. Австрия - да, враг со времен Крымской кампании, а Германия, что ж - монархистам она друг, а социалистам второе Отечество. Даже славянофилы, кутаясь в необъятные бородищи, говорили о слиянии славянских рек в единое море по германскому образцу. Антагонизма еще не было. А деньги - уже были. Французские банки тихой сапой проникли в империю, мягко направляя ее в нужную сторону. Одну железную дорогу к германским границам, для удобства при развертывании. И еще. И тут. И заказать французское оружие.
Мир 1875 года
Отдельной лебедушкой плыла по этому озеру Британская империя, а конкретно Великобритания, потому что ее канадскими или австралийским, не говоря уже об индусских, подданным были эти европейские проблемы далекой дымкой, интересной, но не критичной. Лондон сильно враждовал с Петербургом, из-за азиатских дел. То русский царь на Царьград полезет, турку воевать, то к Индии подбирается, ханов всяких покоряя. Англичан это беспокоило и враждебность была хронической. Холодные отношения у них были и с французами. Но их хотя бы не опасались, а при случае и больно щелкали пальцем по носу, как например в Фашоде - в пыльной жаркой Африке. Там два отряда, английский и французский, делили кусок ничейной (дикари не в счет) земли, причем французы застолбили его по праву первенства. Ничтоже сумняшеся, британцы, которыми командовал будущий человек-плакат лорд Китченер, приказали французам убираться к черту, а иначе война. И англичане действительно изготовились к войне, отмобилизовав флот. Им - можно, ведь они не кровожадная кайзеровская Германия, бряцавшая оружием с 1871 г., но так почему-то ни на кого и не напавшая. Французы в панике уступили (несмотря на дипломатичную поддержку все той же агрессивной Германии), от чего русско-французский альянс стал еще крепче и краше. А англичане продолжили плыть отдельно, периодически мило подмигивая Германии. Англосаксонская раса, от Нью-Йорка до Кенигсберга, союз достойных. За союз, впрочем, англичане не обещали ничего кроме благодушного отношения и перспективы новой войны на несколько фронтов сразу, покуда британский флот будет пожинать новые лавры. Поэтому союз Берлина и Лондона, часто обсуждаемый на рубеже 19-20 веков, не состоялся. Немцы не хотели спешить, полагая, что англичанам и так некуда деваться - не с французами же и русскими им дружить, в самом-то деле?
Но в начале века Лондон сделал свой выбор, аккуратно, в два этапа, сойдясь с франко-русской Антантой (союзом сердечников сердечным согласием, с галльского). Сначала англичане сошлись с французами, аккуратно посулив им поддержку в случае чего и обезопасив себя от поддержки Францией России в случае того же (чего). Потом Лондон, руками японцев, поставил крест на дальневосточных планах императора Николая II, обезопасив сразу все свои колониальные владения и закончив почти столетнюю гонку в Азии. И уже после этого вступил в союз с Российской империей. Тут же были заключены конкретные военно-политические соглашения, включавшие в себя тайные разделы сфер влияний и прочие коварные штуки, вспоминаемые обычно с цифрой 1939. Почему же англичане предпочли галльского петушка и русского медведя надежному тевтонскому орлу? Во-первых, деньги - немецкая торговля, произраставшая из передовой германской промышленности и науки, грозила лишить остров привычного статуса мастерской мира. Покуда имперский таможенный протекционизм немного защищал, но будущее пугало. Во-вторых, немцы, в дополнение к имевшимся у них торговым судам, затеяли строить военный флот, который замысливался ими как равный французскому и русскому одновременно. В-третьих... да какое к черту в-третьих?! Немцы лезут в исконную сферу англичан - ведь только они могут торговать, плавать, развивать промышленность и приобретать колонии. Ну, может быть и французы, если речь идет о бесплодных песках Африки, с обилием дикарей. Так что пока нужно не дать этим тупоумным русским и трусливым французам разбежаться, а там видно будет.
К войне
Покуда французские и русские генералы увязывали свои действия с английским флотом, германцы и австрийцы не выработали даже единой стратегии. Собственно говоря, было непонятно даже когда и с кем придется воевать: например, союзная им Италия в течении 25 довоенных лет дрейфовала в сторону Парижа, понукаемая теми же самыми французскими банками. Немецкий капитал до такой хитрости додуматься не смог, но ответил асимметрично - немцы принялись проникать в Османскую империю. До этого они строили ее армию (англичане - флот, французы - полицию), а теперь затеяли строить железную дорогу, по которой можно было проехать аж из Берлина в Багдад. Закавыка была в том, что эту самую Османскую империю как раз решено было упразднить (опять таки, не агрессивным блоком Берлин-Вена, стремящимся к переделу в мире, а аккурат миролюбивой Антантой), чем британская пропаганда занималась из Египта среди арабов, а российская с Кавказа, промеж армян. Германское проникновение, да еще в сторону Индии, опять все портило. Вообще, немцев стало слишком много: какие-то арендуемые базы, даже и в Китае, какой-то Флот открытого моря, кругом эти немецкие военные советники и торговцы. Какого черта?
Германцы тоже нервничали - налицо был провал всей политики последних десятилетий. Личная дипломатия кайзера Вильгельма, задушевно обменивающегося письмами с кузеном Ники, себя не оправдала - даже в 1905 г., когда Россию захлестнула кровавая волна гражданской войны и поражения в войне с японцами, на фоне торжества англичан и устранения французов, она не пошла на союз с немцами. Даже и не союз, а просто обмен гарантиями нейтралитета. Уж каким бы не был слабым царь Николай, уж как бы не любил он бодрого немецкого кайзера-миротворца (а именно таковой была довоенная репутация Вильгельма II, вовсе не черного деспота, размахивающего своими броненосцами, как после начала войны), а на такую сделку не пошел. И кайзер, оскорбленный еще раз, отступился. Будущая война, война между немцами и франко-русскими союзом, стала казаться неизбежностью. Окружение! Немцы кричали о нем, трубила пресса, свирепо топорщили усы фирменной немецкой марки W (что отсылало к выражению будет исполнено!) генералы . Именно они, немецкие генералы, подбросили немецкой же дипломатии увесистый сук в спицы колеса.
Германия, страна-милитарист, страна где перед человеком в форме немецкого лейтенанта распахивались лучшие дома города, постыдно не имела опыта военных действий с 1871 г. Не считать же за таковые совместные с остальными европейцами экспедиции в Китай, подавление негритянских бунтов в колониях, да совместную охоту кайзера с царем на зубров, аккурат на границе дружественных с 1762 г. держав. Все это было несерьезно, и даже миролюбивая Франция успела получить гораздо более богатый опыт, не говоря уже о России. Собственно говоря, до начала ПМВ отвоевались практически все крупные страны Европы, кроме все тех же немцев и австрийцев. Милитаристы в синей немецкой и голубой австрийской формах удовлетворялись маневрами да посылкой наблюдателей за чужими битвами. И все же, у немцев был план ибо известно - немец без плана, что черепаха без панциря.
Начальник германского Генерального штаба фон Шлиффен был суховатым, замкнутым офицером, склонным к язвительному чувству юмора. После японской войны, на фоне крепнущей Антанты (естественного союза издавна тяготевших к друг дружке Англии, Франции и России), немцам потребовался какой-то ответ, в рамках имевшихся у них возможностей. Таковым и стал пресловутый план Шлиффена, предусматривающий быстрый разгром Франции, с поворотом к оборонительным сражениям на Востоке и окончанием войны где-то в Польше. К нему мы еще вернемся, отметим покуда главное: и тогда, и раньше, германцы считали залогом успеха четкое сочетание быстрой мобилизации и развертывания. Счет шел на часы ибо все прекрасно помнили какие преимущества подарила им провальная французская мобилизация (и такое же развертывание) летом 1870 г. Отныне, с 1906 г., объявление французской и русской мобилизации для Германии означало лишь войну. Современникам стоит провести аналогию с наведением ракет, когда противная сторона, опоздавшая с пуском, грозит превратиться в радиоактивное болото. Теперь германская дипломатия была скована военными соображениями - план Шлиффена требовал австрийских войск на Востоке, что еще раз диктовало поддержку Австро-Венгрии как таковой.
План Шлиффена в кратком изложении: застать врага со спущенными штанами
Осознав это, вместе с ростом напряженности в Европе начиная с 1906 г. - а окончательное оформление двух блоков, один из которых явно создавался под скорые и конкретные действия, говорило европейскому сознанию о неизбежности войны (мирное сосуществование разнополюсных союзов, его возможность, станет одним из горьких плодов этой, и следующей войны) в ближайшее время - осознав весь этот драматизм, не составит труда перейти к следующему, наименее значимому этапу сползания в войну.
Балканский фитиль
Картина очень проста, до зевоты. Посмотрите на карту - в самом верху вы видите Австро-Венгрию, свободное государство, с парламентами, судами, промышленностью и барышнями с зонтиками. Империю населяют десятки народностей, уживающихся мирно и если не счастливо, то вполне пристойно. Кто-то доволен больше, а кто-то меньше, но все же - это прообраз тех самых Соединенных штатов Европы, о которых столько мечталось. Во главе державы старенький император, чья династия правит этими землями уже семь сотен веков.
Теперь опустите глаза ниже, вот так. Что мы видим? Расползающуюся в зареве войн Османскую империю, уходящую поближе к Константинополю - огромный геополитический отлив. Земля подсохла и обнажила неприглядную картину. Ба! да это же Сербия! Государство в котором вопросы престолонаследия решаются карточными долгами и военными переворотами. Господа сербские офицеры, проигравшие ровно все войны в которых они имели честь участвовать самостоятельно, рубили руки своему королю и королеве, параллельно мечтая о большем. Т.е. не о ногах, а о Великой Сербии, которая протянется от можа до можа, а лучше сразу во все стороны и сверху столько же. Чумной барак, желавший распространиться из своих пределов. Ради этого сербы были готовы бросить в пекло мировой войны всех, лишь бы убрать с дороги ненавистных швабов. Представьте себе государство-террорист, задолго до ИГИЛа - именно этим и была тогдашняя Сербия. Организации убийц переплетались среди ее административного и военного аппаратов так тесно, что иной член тайной организации запутывался на какое из собраний ему идти сегодня? Сербия, понукаемая русской разведкой, должна была послужить тараном, вспоровшим бы австрийские льдины. Разумеется, российская разведка и тут провернула свой коронный прием - запустила процесс над которым потеряла контроль в решающий момент. Двадцать лет направлялась Сербия австрийцами через правителя-картежника - и не было в том беды. Теперь же, одурманенная собственными перспективами, обнадеженная и увенчанная лаврами победителя в коллективном пинании турок и болгар в двух Балканских войнах, она была подобна спятившему, уже не отдающему контроля в своих действиях. Сербского аналога плана Шлиффена не было - была глупость, опьянение безнаказанности.
Босния, бывшая когда-то провинцией Османской империи, со времен последней русско-турецкой войны управлялась австрийцами, примерно в таком же статусе что и османский Египет англичанами. После революции младотурок австрийцы аннексировали ее, нажав на Россию германским кулаком. Говоря проще, они выступили единым фронтом и русским пришлось проглотить это унижение (Сербии), случившееся всего четырьмя годами после Мукдена и Цусимы. Босния стала имперской. Летом 1914 г. наследник австро-венгерского престола посетил столицу провинции Сараево с официальным визитом, во время маневров. Его уже поджидали.
Эрцгерцог Франц Фердинанд был умным и сильным человеком, сторонником превращения Двуединой монархии в Триединую, с еще большим привлечением к делу империи славян. Человек, наперекор всем избравший в жены чешскую графиню, пригласил супругу с собой, радуясь возможности облегчить ее положение в строгой к морганатическим бракам иерархии Габсбургов. Сербские террористы, вооруженные сербской же разведкой, устроили целую охоту. В эрцгерцога метнули бомбу, но лишь убили одного и ранили нескольких человек. Навещавших раненых, в пути, австрийскую чету и убили - автомобиль свернул не туда, но крайне удачно для восемнадцатилетнего террориста, чье презренное имя нам и называть-то противно. Этот сопляк не упустил своего шанса - первая пуля в живот графине, вторая в шею эрцгерцогу.
Убийца и его жертвы
Война
Убийство не произвело того эффекта, каковой многие склонны приписывать ему уже после всех событий. Терроризм вообще был в моде, тем более чем восточнее была страна, а уж на Балканах и вовсе. Габсбургская династия была вполне обеспечена наследниками, так что ни о какой смертельной ране речь не шла. Но - появился шанс, шанс для Вены. Сербия давно вела себя вызывающе, теперь представлялась отличная возможность наказать ее, продемонстрировав решимость империи в защите своей, как стало потом модно говорить, территориальной целостности. Террористы, оказавшиеся в руках у австрийцев, заговорили, сдавая все пароли, имена и явки. Вырисовывалась картина полной поддержки и организации убийства силовиками (еще одно модное современное слово) Сербии. С этого козыря австрийцы и зашли, предъявив Белграду ультиматум, составленный в жесткой форме. При этом Вена допускала и короткую войну, один на один, и мирное разрешение конфликта. Пунктом преткновения стало требование допустить австрийских следователей на территорию Сербии - именно отказ от этого единственного пункта и стал причиной начала австро-сербской войны. Впрочем, остальные пункты жесткой ноты были из той же травоядной серии. Ну вот хотя бы - напечатать в правительственной газете (да на первой полосе), что сербское правительство не хочет отобрать у австрийцев какую-либо область. И времени, с убийства Франца Фердинанда по вручению ультиматума, прошло - как бы не месяц.
Вмешалась Германия - у агрессивных немецких союзников, в отличие от миролюбивой Антанты, как мы помним не было военного соглашения по которому одна из держав автоматически вступала в войну на помощь другой, так что кайзер лично подбодрял своего австрийского союзника: мы с вами! это касается только вас и сербов! ничего не бойтесь! Германия - верный друг! Нельзя же было в самом деле вот так спускать такое убийство - сербов надо было дипломатически отлупить.
А покуда немцы уверяли друг дружку в неизменной тевтонской верности, сербское правительство искурило не одну папиросу, забрасывая союзников и кураторов - что делать в такой ситуации? воевать самим против ненавистных швабов, пусть и только венских, было все-таки боязно. Галлы и бритты, позевывая вдалеке, рекомендовали согласиться и вообще быть впредь аккуратнее. А русские, русские - потребовали твердости, ну вот как немцы от австрийцев. Далекий славянский царь обещал, что не бросит и сербы решили скрутить кукиш, пусть и в кармане. Все требования ноты-ультиматума приняли, а следователей венских допустить - не допустили. Во-первых, негоже такой великой державе как Сербия чужих полицейских к себе пускать, а во-вторых, глядишь и еще чего нароют. Хватит австрийцам и этого - их посол в Лондоне аккурат на днях обмолвился, что это все же нота, а не ультиматум и о пунктах можно спорить.
Нельзя - не прошло и часа после вручения ответа как австрийское посольство убыло из сербской столицы. А император, старенький Франц Иосиф I, подписал указ о частичной мобилизации - только против Сербии, на границах с русскими все было тихо. На следующий день русские тоже ответили частичной мобилизацией, но уже явственно против Австро-Венгрии. Да не против Болгарии же.
А австрийцы и сербы уже стреляли в друг дружку. А французы наседали на русских, требуя полную, всеобщую мобилизацию. А царь мешкал, понукаемый немцами и лояльностью к союзным галлам. Объявили тогда еще одну частную, вторую. В принципе, достаточно было еще пары таких же частных и общая бы уже не потребовалось - очень русский прием, сохранение формы с извращением смысла. Но тут взбунтовались российские генералы: у них и всеобщая-то была налажена через пень-колоду, а несколько частных грозили сорвать все планы к черту. А обещано было много чего, за то были франки плочены. И царь, подпираемый со всех сторон, согласился на общую. А потом - передумал и отменил, сказалась телеграмма кайзера.
Германские лидеры, срочно вызванные из своих отпусков (кайзер вынужденно прервал традиционные заплывы в Норвегию), были поставлены перед выбором: поддержать Вену или позволить австрийцам понести дипломатический или военный разгром. К тому же немецким военным только сейчас стало ясно, что австрийцы разворачиваются на сербов, оставляя восточное направление открытым. Это ломало все планы - так незаметно военные соображения начинали брать вверх над дипломатическими. Военные, немецкие военные, упросили австрийцев объявить полную мобилизацию, прикрыв общие границы с Россией. Теперь уже и царь, опять окруженный единодушием своих гражданских и военных советников, пошел на полную мобилизацию. Тут-то и поздно было спасать мир.
Под троекратное громкое «Ур-я-я!»
Профессор из штата Калифорния
Изрек: кайзеру Вильгельму
Дать Нобелевскую мира премию!
За то, что, имея так много солдат,
Он все же не вверг нас в военный ад.
Поиграть в войну он не прочь был вроде,
Да что-то не так сложилось в природе,
Так что можно считать его ангелом мира,
Да прославит Вильгельма поэта лира!
Немцы предъявили ультиматум, требуя ее, мобилизацию отменить. Дело касается лишь сербов и австрийцев, не будем вползать в войну. Франция была предупреждена о том же, заранее. Между тем, русские ничего не ответили. Германцы запустили свою мобилизацию, не забыв объявить в тот же день войну России. Это, автоматически, запускало мобилизацию французскую, делая ее участие в войне практически гарантируемым. В последний момент германцы попытались как-то вырваться из этого эффекта домино и сыграть в канатоходца: личной телеграммой кайзер просил царя не нарушать границ, не закрывая лазейки к переговорам, французов же запрашивали о нейтралитете в случае русско-германской войны. О сербах, эрцгерцоге и австрийцах все как-то забыли... План фон Шлиффена, уже покойного, был сильнее кайзера - требовалось наступать, занимать нейтральную Бельгию. В это северное католическое королевство, успевшее стать и колониальным, был направлена нота, с требованием пропустить на Париж немецкие войска. Бельгия храбро отказала, не сознавая в общем-то действительных последствий, и немцы начали заполнять ее границы. Это окончательно вовлекло в войну Великобританию, когда-то создавшую Бельгию и бывшую одним из гарантов ее нейтральности, наряду с Францией и Пруссией. Наконец, Австрия объявила войну России и получила подобный же подарок от Франции и Англии. Италия предпочла остаться нейтральной, сославшись на то, что с ней не посоветовались. Так, в общем-то из-за ничего и началась война - началась в это время, а не вообще. К 1914 г. пять великих держав были подобны стрелкам из синема-вестерна: движение рук к кобуре одного вызвало цепную реакцию.
Следует напомнить несколько вещей. Австрия хотела воевать лишь с Сербией. Или не воевать, коли сербы понесут достаточный дипломатический удар. Германия, в принципе, готова была сразиться с Францией, раз уже они никак не оставляли своего реваншизма. Россия, если что, могла сразиться с Австро-Венгрией, сама. Но могла, опять же если что, побороться и с Германией. Главное, чтобы рядом были англичане и французы. Французы готовы были воевать с Германией в любой комбинации, главное, чтобы за ними стояла русская армия и английский флот. Англичане могли воевать, а могли, как они надеялись, и не воевать - главное, чтобы Германия потерпела поражение, дипломатическое или военное. Немцы не хотели мировой войны, союзники (теперь мы будем употреблять это выражение) не хотели частных войн, справедливо полагая их невыгодность для себя. Это - тактика.
Австрия желала остановить панславизм внутри своей империи, укрепив ее, возможно небольшой кампанией против Сербии. Россия смутно хотела освободиться от немецкой опеки, в экономическом смысле, хотела обещанных кусков Османской империи (Проливы!), раздела Австро-Венгрии, протекторатов на Балканах и в Центральной Европе, ослабления Германии, быть может даже до основания. Франция желала вернуть потерянные провинции, раздробить второй рейх и вновь стать первой сухопутной державой Европы. Германцы надеялись сохранить Австро-Венгрию в качестве великой союзной державы и, возможно, проучить Францию. Им виделся союз Центральной Европы, экономический и политический, во главе с рейхом. Великобритания хотела устранить экономического и военно-морского конкурента. Например, войной, в которой отдуваться придется сухопутным союзникам. Это - стратегия.
Мелочи, которым придается так много внимания: статейки нескольких отставных генералов и адмиралов, армейские и флотские союзы, призывы к превентивной войне со стороны английских флотоводцев, французских, русских и немецких полководцев - лишь верхушка айсберга. Европы была беременна войной, но отцом этой войны была совсем не Германия. Ее политика могла казаться негибкой, но правительства рейха, равно как и кайзер, войны не готовили и не желали. При этом - готовность к ней вообще была всеобщей, на уровне психологии. И почти таковой же была вера, что ее удастся избежать - а если нет, ну что же, короткая война, месяц, быть может полгода. Потом переговоры и снова мир. То, что война будет долгой предсказывали десятки, но не верили в это - десятки миллионов.
Пальба началась и мы можем приступить к тому ради чего собрались - войнушке!