(no subject)
Грязно-белые стены крепости Белак было хорошо видно издалека, затем показался прилепившийся возле её стен лагерь. Колесо с этой стороны оставалось скрытым за крепостью, да путники и не спешили увидеть его.
К Белаку везли припасы из ближних деревень и новости из более дальних мест, поэтому на дороге то и дело попадались телеги, пешеходы и всадники, и ещё четыре человека, направляющиеся к крепости, не привлекали ничьего внимания. Элебальд хотел хорошенько осмотреться. прежде чем действовать, но Брок в лагерь вместе со всеми идти отказался, ему нужны были не горящие всюду костры, а холод и темнота. Решили, что Молван встретится с ним в холмах следующей ночью.
Внимание Элебальда привлекла немолодая женщина, сидевшая у обочины дороги. Она ссутулилась, шерстяной платок соскользнул с головы ей на плечи и седеющие светлые волосы мокли под моросящим дождём, но женщина словно не замечала этого.
- Не холодно тебе, мать? - окликнул её Гром, приостановившись. - Помочь не нужно?
Женщина вздрогнула, подняла голову и слабо улыбнулась:
- Нет, спасибо, добрый человек. Я шла издалека, устала. Отдохну вот и дальше пойду.
- И куда идёшь?
- К Колесу, куда мне ещё идти. Чутка осталось, да вот ноги что-то не идут и на сердце тяжело, - вздохнула женщина. - Боюсь я, голубчик.
- Колеса? Так зачем к нему идёшь, умные люди от него подальше сбегают.
- Что Колесо, - женщина даже улыбнулась его словам , но улыбка тут же растаяла на её лице, сменившись тоскливой тревогой. - Я хуже боюсь. То ли найду его, там, посреди душегубства, то ли нет, где ж тогда искать?
- Кого, матушка? - спросил Молван, подойдя ближе. Женщина подняла на него глаза и, заметив чехол с цитрой на плече и вышивку на куртке, встрепенулась, схватила его за рукав:
- А ты ведь менестрель, ты мне скажи, ты имена знаешь. Как магов зовут, которые Колесо сделали?
Молван удивленно замешкался, но женщина не спускала с него требовательного взгляда.
- Шаран, Харве, Дейс, Илигар, Парк и Лин, - с каждым называемым именем надежда вспыхивала и гасла на лице женщины. Когда менестрель замолчал, она бессильно выпустила его рукав и уронила руки.
- Илигар, Дейс... - с тоской повторила она. - А Ларона нет, - но тут же упрямо мотнула головой и поджала губы: - Да кто же знает, семью отобрали, могли и имя сменить... - женщина снова подняла глаза на Мара и с внезапной решимостью сказала: - Слушай вот меня, менестрель. Был у меня двадцать лет назад сынок, первенец. Чудный был малыш, волосики темные, глаза отцовы, уже ходить начинал ножками своими маленькими. Уж я его любила, словами тебе не сказать, за его улыбку весь мир бы могла отдать. Только вот плакать он порой начинал, день и ночь не могла его успокоить, словно болело у него что. А потом стали по дому огонечки летать, с его ладошек спрыгивать, - женщина долго судорожно выдохнула. - И забрали его у меня. В приют увезли, сказали, маг, магов нельзя оставлять, всем беда будет. Фран мой тогда все молчал и из дома пропадать начал, он по молодости страх не любил, когда что плохое случалось, боялся показать, что не всё одолеть может. А свёкр сказал, забудь, не было у тебя сына, и не поминай никогда, не было в моей семье дурной крови, а еще такого родишь, утоплю своими руками обоих. Было у нас потом с Франом трое, хорошие дети, да только я хоть и молчала, а все равно во сне всё Ларона видела, глазки его забыть не могла. Двадцать лет прошло, а сердце у меня за него всё болит.
- Значит, ты его теперь думаешь у Колеса найти? - спросил Молван. Он присел на землю возле женщины, и, глядя на его усталое лицо, Гром невольно подумал, сколько же таких историй менестрель уже переслушал.
- Мне бы только на него взглянуть. Только бы его обнять разочек, узнать, как же он жил все эти годы. Все-то кричат, магам смерть, маги злодеи, да как их винить, без матери росли, что трава? - женщина судорожно сжала руки в кулаки. - Все кричат, а я молчала, молчала, всю жизнь только слезы глотала, а теперь в ответ тоже кричу: они злодеи, а вы чем лучше? Свёкр помер уже, а то плюнула бы ему в лицо, когда из дома ушла. Был у меня сын, сыночек мой, пока не отняли. И я, пока шла, шла, всё думала и, знаешь, добрый человек, что поняла? Я одна тут виновата, что его отдала. Слышите, Колесо - это всё я виновата, я, не он! Так всему миру и скажу - не его проклинайте, а меня! И ему так и скажу. Что ж ты натворил, спрошу, это всё я виновата...
- Да ты его разве узнаешь, двадцать лет прошло, - неловко вмешался Гром, надеясь урезонить женщину.
- Сердце узнает, - покачала головой та. - Мне б его только увидеть. Только обнять...
Она встала, плотнее укутала мокрым платком плечи.
- Подожди, мать, куда ты пойдешь, нет там Ларона, сказано же тебе, - Элебальд посмотрел на Молвана в поисках поддержки, но тот молчал.
- Что имена, имя можно и перепутать, я сама погляжу, - и женщина, прихрамывая, зашагала по дороге к крепости.
Элебальд хотел остановить ее, но Молван его удержал.
- Её ж убьют, если она такое говорить будет, - возмутился воин.
- Там маги, - возразил менестрель. - А если и так... посмотри на неё. Мы, что можем, закончим, а этому горю конца нет.
Через полчаса пути дорога чуть повернула так, что теперь Колесо было видно как на ладони. Молван стиснул зубы, посмотрев на него.
Осталось недолго.
На этой оптимистической ноте я заканчиваю выкладывать этот текст и ухожу в подполье доводить его до конца.
К Белаку везли припасы из ближних деревень и новости из более дальних мест, поэтому на дороге то и дело попадались телеги, пешеходы и всадники, и ещё четыре человека, направляющиеся к крепости, не привлекали ничьего внимания. Элебальд хотел хорошенько осмотреться. прежде чем действовать, но Брок в лагерь вместе со всеми идти отказался, ему нужны были не горящие всюду костры, а холод и темнота. Решили, что Молван встретится с ним в холмах следующей ночью.
Внимание Элебальда привлекла немолодая женщина, сидевшая у обочины дороги. Она ссутулилась, шерстяной платок соскользнул с головы ей на плечи и седеющие светлые волосы мокли под моросящим дождём, но женщина словно не замечала этого.
- Не холодно тебе, мать? - окликнул её Гром, приостановившись. - Помочь не нужно?
Женщина вздрогнула, подняла голову и слабо улыбнулась:
- Нет, спасибо, добрый человек. Я шла издалека, устала. Отдохну вот и дальше пойду.
- И куда идёшь?
- К Колесу, куда мне ещё идти. Чутка осталось, да вот ноги что-то не идут и на сердце тяжело, - вздохнула женщина. - Боюсь я, голубчик.
- Колеса? Так зачем к нему идёшь, умные люди от него подальше сбегают.
- Что Колесо, - женщина даже улыбнулась его словам , но улыбка тут же растаяла на её лице, сменившись тоскливой тревогой. - Я хуже боюсь. То ли найду его, там, посреди душегубства, то ли нет, где ж тогда искать?
- Кого, матушка? - спросил Молван, подойдя ближе. Женщина подняла на него глаза и, заметив чехол с цитрой на плече и вышивку на куртке, встрепенулась, схватила его за рукав:
- А ты ведь менестрель, ты мне скажи, ты имена знаешь. Как магов зовут, которые Колесо сделали?
Молван удивленно замешкался, но женщина не спускала с него требовательного взгляда.
- Шаран, Харве, Дейс, Илигар, Парк и Лин, - с каждым называемым именем надежда вспыхивала и гасла на лице женщины. Когда менестрель замолчал, она бессильно выпустила его рукав и уронила руки.
- Илигар, Дейс... - с тоской повторила она. - А Ларона нет, - но тут же упрямо мотнула головой и поджала губы: - Да кто же знает, семью отобрали, могли и имя сменить... - женщина снова подняла глаза на Мара и с внезапной решимостью сказала: - Слушай вот меня, менестрель. Был у меня двадцать лет назад сынок, первенец. Чудный был малыш, волосики темные, глаза отцовы, уже ходить начинал ножками своими маленькими. Уж я его любила, словами тебе не сказать, за его улыбку весь мир бы могла отдать. Только вот плакать он порой начинал, день и ночь не могла его успокоить, словно болело у него что. А потом стали по дому огонечки летать, с его ладошек спрыгивать, - женщина долго судорожно выдохнула. - И забрали его у меня. В приют увезли, сказали, маг, магов нельзя оставлять, всем беда будет. Фран мой тогда все молчал и из дома пропадать начал, он по молодости страх не любил, когда что плохое случалось, боялся показать, что не всё одолеть может. А свёкр сказал, забудь, не было у тебя сына, и не поминай никогда, не было в моей семье дурной крови, а еще такого родишь, утоплю своими руками обоих. Было у нас потом с Франом трое, хорошие дети, да только я хоть и молчала, а все равно во сне всё Ларона видела, глазки его забыть не могла. Двадцать лет прошло, а сердце у меня за него всё болит.
- Значит, ты его теперь думаешь у Колеса найти? - спросил Молван. Он присел на землю возле женщины, и, глядя на его усталое лицо, Гром невольно подумал, сколько же таких историй менестрель уже переслушал.
- Мне бы только на него взглянуть. Только бы его обнять разочек, узнать, как же он жил все эти годы. Все-то кричат, магам смерть, маги злодеи, да как их винить, без матери росли, что трава? - женщина судорожно сжала руки в кулаки. - Все кричат, а я молчала, молчала, всю жизнь только слезы глотала, а теперь в ответ тоже кричу: они злодеи, а вы чем лучше? Свёкр помер уже, а то плюнула бы ему в лицо, когда из дома ушла. Был у меня сын, сыночек мой, пока не отняли. И я, пока шла, шла, всё думала и, знаешь, добрый человек, что поняла? Я одна тут виновата, что его отдала. Слышите, Колесо - это всё я виновата, я, не он! Так всему миру и скажу - не его проклинайте, а меня! И ему так и скажу. Что ж ты натворил, спрошу, это всё я виновата...
- Да ты его разве узнаешь, двадцать лет прошло, - неловко вмешался Гром, надеясь урезонить женщину.
- Сердце узнает, - покачала головой та. - Мне б его только увидеть. Только обнять...
Она встала, плотнее укутала мокрым платком плечи.
- Подожди, мать, куда ты пойдешь, нет там Ларона, сказано же тебе, - Элебальд посмотрел на Молвана в поисках поддержки, но тот молчал.
- Что имена, имя можно и перепутать, я сама погляжу, - и женщина, прихрамывая, зашагала по дороге к крепости.
Элебальд хотел остановить ее, но Молван его удержал.
- Её ж убьют, если она такое говорить будет, - возмутился воин.
- Там маги, - возразил менестрель. - А если и так... посмотри на неё. Мы, что можем, закончим, а этому горю конца нет.
Через полчаса пути дорога чуть повернула так, что теперь Колесо было видно как на ладони. Молван стиснул зубы, посмотрев на него.
Осталось недолго.
На этой оптимистической ноте я заканчиваю выкладывать этот текст и ухожу в подполье доводить его до конца.