Тürkie vs. Kurdistan - Демонстрация
Фотографии здесь
Вечером мы собираемся в Анкару - завтра там большая антивоенная демонстрация. Перед отъездом встречаемся в кафе с Сабиной, знакомой берлинской журналисткой, уже пятнадцать лет живущей в Стамбуле. Длинная, с ходульной немецкой жестикуляцией и гримасами, она выглядит тут, как какая-то редкая цапля. "Юля, - говорит Сабина учительским тоном, качая головой в такт своим словам, - если вы хотите написать хороший репортаж, вы должны понять одну вещь: это не проблема турок и курдов, а проблема демократии. Турция собирается в Европу, за десять лет правительство АКП очень много сделало в плане демократизации, здесь на самом деле большой прогресс. Но это очень не нравится армии. Если Турцию примут, они потеряют всю свою власть. И поэтому они хотят начать войну... На самом деле в курдской проблеме виноваты Германия и Франция. Турки так хотели в Европу и так много сделали - но полгода назад новые европейские лидеры вдруг все затормозили. Это было преступление: турки обиделись, разочаровались и в Европе, и в демократии. И генералы сейчас этим пользуются. Они раздувают национализм и войну, чтобы Турцию еще долго никуда не приняли. Я подозреваю, что атака ПКК - это их дело." Ага, думаем, вот оно что...
На площади Таксим стоят большие белые автобусы, на которых стамбульские леваки собираются ехать на завтрашнюю демонстрацию. Автобусов - 90 штук, их арендовали левые партии, кроме того, профсоюзами зафрахтованы все ночные поезда. Перед автобусами тусуется народ - и от обилия умных и симпатичных лиц у меня глаза разбегаются. В основном это студенты, очень много парочек. Санем выпрашивает у меня купленную бутылку вина, заталкивает нас в автобус и исчезает. В автобусе сидят какие-то простые парни, не интеллигенция, по-английски никто не говорит. Трогаемся - они весело затягивают по-турецки "Бела Чао", "Интернационал", а когда мы подсаживаемся, - про "от тайги до британских морей" и еще какую-то советскую лабуду. Да, язык у них не для пения, конечно.
Через час, уже ночью, мы заруливаем на огромную заправку. Вылезаем - и обнаруживаем, что народ уже начал митинговать. Автобусы заезжают и отъезжают, из них высыпают люди, все тусуются, царит праздничное возбуждение. Там и сям молодежь начинает водить курдский хоровод - бок о бок, сцепляясь мизинцами, ноги в такт выделывают какие-то кренделя. В центре - огромный барабан, время от времени все начинают улюлюкать, как индейцы. Кое-где запевают песни ПКК по-курдски - мы понимаем лишь "герилла" (партизаны), "апочиста" (просторечное название ПКК, буквально "сторонники Дяди") и "Оджалан". Мы только диву даемся: в обычной жизни это не просто стремно, а прямая путевка на нары. Представьте себе чеченских студентов, весело распевающих песни боевиков где-нибудь по дороге из Петербурга в Москву. Тут же тусуются какие-то бабки в праздничной курдской одежде с побрякушками, выглядящие среди студентов, как ансамбль "Березка". Кто такие, спрашиваем. Оказывается, матери сидящих в тюрьме боевиков...
Всех переполняет южная энергия, там и сям парни начинают что-то скандировать. "Милитаризма?!" - кричит заводила - "ЮЮЮ!!!!" - свирепо ревет толпа, бросая вверх кулаки. "Фашизма?! - ЮЮЮ!!!!" Фашизму смерть, то есть. Кажется, что это что-то из "Кин-дза-дзы".
В Анкару мы приезжаем на рассвете, зверски невыспавшиеся. На огромном поле возле какого-то стадиона - море народу. И у всех какие-то разные флаги с аббревиатурами. Расспрашиваем - оказывается, это все партии, десятки левых партий. Нам это осознать трудно: привыкли, что человек в партии, - либо карьерист, либо крыша поехала. А тут все милые, красивые ребята с открытыми лицами. Даже не маргиналы никакие. "А почему, - спрашиваем, - вы состоите именно в этой партии?" "Ну так она же отражает мои взгляды..." Не подкопаешься. Партии тут - что-то совершенно естественное, сколько взглядов - столько и партий, а как иначе? И Санем наша в какой-то партии состоит, ходит на собрания, обсуждает что-то с усатыми дядьками. Много разнообразных коммунистов, очень радуются нашему присутствию, расспрашивают про социализм - мы им всю правду-матку.
Постепенно людское море начинает кучковаться в колонны и отсасываться на проспект, растягиваясь в многокилометровую разноцветную змею. Вот ДТП с желтыми флагами, Социал-демократы с белыми, Лейбористы с голубыми. Вот колонна серьезных мужиков из профсоюза работников связи, колонна геев и феминисток под радужным знаменем, человек пятьдесят панков под черными флагами. Народу тысяч тридцать, все вопят: "Фашизма?! - ЮЮЮ!!!" У нас такая демонстрация означала бы революцию, а по местным меркам - ничего особенного. После убийства Динка на улицы вышло 100 тысяч человек. А перед последними парламентскими выборами националисты собрали в Стамбуле миллионный митинг. Люди тут в политике не разочарованы, она в большой степени реальная.
На демонстрации, понятное дело, много курдов. Я заговариваю с симпатичной парочкой (что приятно в Турции - симпатичные люди тут какие-то совсем родные, не как в Европе. Кажется, что все про них понимаешь, московские интеллигентные ребята. Видимо, наша с ними жизнь чем-то очень похожа.) Ребята оказываются курдами из Диярбакыра, учатся тут в универе, девушка работает психологом в организации, помогающей жертвам пыток. Я спрашиваю, что они нынче чувствуют. "Боимся мы, на самом деле. Ты знаешь, во многих городах курдов уже бьют на улицах. В новостях про это не услышишь, но это правда. В Бурсе на базаре разгромили курдские лавки, стали ставить кресты на дверях курдских домов. В нескольких городах фашисты разгромили офисы ДТП. Это ведь русское слово "погром", да? Мы теперь боимся этого." Я интересуюсь, можно ли по внешнему виду отличить курда от турка. "Ну видишь, какой я черный? По мне сразу ясно. И акцент, конечно. Ты знаешь, мне не нужна никакая независимость - и большинству курдов не нужна. Я хочу жить в Турции, учиться здесь, в Стамбул кататься, это моя жизнь. Мы тысячу лет вместе прожили. Максимум, чего хотят курды, - свободы быть курдом."
Кончается все на большой площади, как начиналось - песнями и плясками, со сцены по-турецки поют "Бела Чао" и Боба Дилана, очень весело. На моих глазах студенты затягивают в хоровод пожилого торговца с подносом бубликов на голове - и он несколько секунд виртуозно балансирует на грани краха.
Дальше