Моё дополнение
K "Нации как иллюзии"
Hа первоначальный текст Филимонова roman_sharp дал одно очень важное замечание: " экономических механизмов в этом [в создании нации - В.К.] куда меньше, чем национального бытия. Языка общения, тех или иных условностей, обычаев, представлений и т.д. и т.п. По этой причине преодоление национализма будет значительно сложнее, преодоления религии - бытия национального до сих пор куда больше, чем приписывания бытию действия "высших сил". Я не уверен, что получится "преодолевать как преодолевается религиозная вера". Нужна действенная и эффективная альтернатива национальному бытию. Капиталистическая альтернатива уже есть - в государствах вроде США, Канады, Австралии, для мигрирующих профессионалов и т.д. и т.п... Возможна и не только капиталистическая ".
wsf1917 отмахнулся от неё, - видимо счёл эту самую "полноту национального бытия" нехорошего рода метафизикой, на которую легко сослаться, но которую рационализировать непонятно как. Немного подумав, я понял, какая вполне «естественнонаучная» реальность стоит за словами Романа.
Так, в психологических опытах Р.Мастерса и В.Фрея американским испытуемым предлагали видеозаписи речей американских, французских и немецких политиков. В основной серии опытов звук выключали, а испытуемых просили оценить какими им кажутся эти люди, - так что они могли ориентироваться только на мимику и темп речи. Оценку политикам давали по нескольким шкалам, в том числе по «эмоциональному термометру», где сто баллов - максимальная любовь и приятие говорящего, 0 - вражда и отталкивание, 50 - равнодушие. Оказалось, при выключенном звуке больше 50 баллов набрали только американские политики - немцы и французы всеми испытуемыми были оценены негативно (Masters et al., 1991; Frey, 1998).
Без звука американские политики казались испытуемым более «интеллигентными», «компетентными» и «сильными», чем их европейские коллеги. Единственное положительное что было сказано о французских политиках - их оценили как «сопереживающих», «энергичность» и «оптимистичность», что одновременно означало «слабость» и «пустую фантазию». Немцев восприняли как «скучных», «некрасивых», «холодных». Для создания устойчивого впечатления с прочным чувством приятия-неприятия было достаточно 10 секунд просмотра видеозаписей. В аналогичном опыте с немецкими испытуемыми прочное отношение к 45 политикам из разных стран было сформировано за ¼ секунды, тоже с приятием своих, неприятием «чужих», распознаваемых на уровне «социального бессознательного». Однако, когда в обоих опытах включили звук (и стало возможно сознательное восприятие нацпринадлежности, хотя слов иностранцев они по-прежнему не понимали), американцы и немцы резко улучшили отношение к чужестранцам (Masters et al., 1991; Frey, 1998).
Люди ведь - это существа, управляемые словом, и если уж они разделились на воображаемые сообщества - нации, то их воображение имеет власть исполнительную, что и видно в соответствующих опытах. Пока люди верят в силу национального чувства и в естественность национальной связи (с её обратной стороной - обособлением от других наций), они автоматически, на уровне "социального бессознательного" воспринимают формы общения, обращения, реагирования и т.п. взаимодействия людей на уровне жестов, интонации, другой невербальщины, принятые у "своих" за "тёплые, радушные, свои". «Чужие» соответственно воспринимаются как - за "льстивые, холодные, лицемерные". Когда люди понимают, что сообщества - воображаемые, и деление на нации не более естественно, чем деление на две конкурирующие команды, только вот "конкуренция" растягивается на множество поколений, все перечисленные эффекты исчезают (Masters et al., 1991; Frey, 1998).
Соответственно, растёт и крепнет тёплое национальное чувство к "своим" и холодное, отталкивающее, подавляющее - к чужим. Простой анализ показывает, что "только позитивного" национального чувства не бывает, возвышенная и трогательная любовь к "своим" всегда предполагает отторжение и подавление "Других" как фон, на котором "свои" могут как-то выделиться и стать объектом особой любви и гордости. А как разделение на "своих" и "чужих", включая дивергенцию национального характера, связано с рыночной экономикой и присущим ей разделением труда, хорошо показано в уже цитированной статье Блума про равнинных и норвежцев и горцев.
Далее, взаимодействие людей внутри воображаемого сообщества-нации всегда опосредовано бытом, домом, домашним хозяйством, привычным укладом жизни. Отсюда другим компонентом "полноты национальной жизни", задающим привязанность к "своим" и отторжение "других" на уровне "социального бессознательного", выступает быт и вообще повседневность. Как писал Лев Троцкий " Быт гораздо консервативнее хозяйства, между прочим, и потому, что он еще менее осознается, чем это последнее."
Действительно, "не мешайте нам жить, как мы привыкли" - одно из самых сильных человеческих чувств, тем более при обострении борьбы за существование, когда страх потерять наличную пайку всё перевешивает. Но естественный ход вещей, развитие экономики, науки и техники шаг за шагом вытаскивает быт, повседневность из тьмы "автоматических реакций" приятия/неприятия на свет рационального анализа, и оказывается, что там нет ничего сверхценного, того, что не может быть улучшено или изменено в более удобную для человека сторону.
То есть в этой самой "полноте национальной жизни", пусть она кому-то предельно мила, нет ничего естественного и природного, это установления людей, а установления могут и должны быть изменены, если неразумны, коверкают людские судьбы, способствуют угнетению и предрассудкам и т.п.
Легко видеть, что оба фактора, образующих "полноту национальной жизни", носят сугубо реакционный характер. Во-первых, потому что с одной стороны, сильно действуют, определяют поведение на уровне автоматизмов, с другой - потому что "уходят" из под света рационального анализа. То же самое, к слову, относится к религиозному чувству - его точное соответствие чувству национальному wsf1917 отметил очень правильно. Во-вторых, даже самое позитивное национальное чувство, даже направленное на освобождение собственной нации от угнетения извне, в нынешнем глобальном мире обращается в собственную противоположность и способствует ещё большему закабалению трудящегося большинства.
Так на рубеже нового времени "выдохлись" коммунистические идеи, основанные на религии, и стали работать не за, а против угнетённых, почему и должны были быть заменены коммунизмом научным. Сейчас освобождение, основанное на национальном чувстве и национальной связи, оказывается иллюзией, и даже для самых угнетённых наций победа "национально-освободительного движения" оказывается лишь переходом от одного вида угнетения к другому.
В глобализованной "мировой деревне", в отличие от классического империализма начала ХХ века, формальная зависимость - колонии и полуколонии - сменяется неформальной экономической эксплуатацией через рыночные механизмы. Для последних национальная независимость и национальная государственность "коренных наций» (при колониализме - «чёрных» и «цветных») и национальное чувство, коим зиждется то и другое, является удобной и приемлемой формой, успешно приводящее трудящихся в покорность местным элитам. См. концепции зависимого развития.
Хороший пример - чем вредно «национальное бытие» для людей, а следовательно, для коммунистов и социалистов? Вот прекрасные рассказы Алексея Евграфовича Костерина, участника борьбы за Советскую власть на Северном Кавказе: «По Чечне» и «Асир-Абрек: Чеченская песня». Здесь разговаривают не русский с чеченцем, а человек с человеком, или революционер с крестьянином, есть полное взаимопроникновение помыслов, интересов и нужд.
Они могут стать врагами, но между ними нет стены непонятности. А вот сейчас, когда чеченцы стали нацией, скульитивировали в себе национальное самосознание (поверили, что их мир отделён от других национальных миров) такое прямое понимание "чужого" уже невозможно, люди с обоих сторон национальных барьеров воспринимаются не как личности со своими плюсами и минусами а как «русские вообще» и «чеченцы вообще». В этом случае «чужаки» с передовыми идеями к национально мыслящим уже не пробьются, а вот с реакционными идеями очень даже да, поскольку они опираются на худшее, животное в человеке.
То есть национальное объединение (и связанная с этим "национальная справедливость"- от дискриминации гастарбайтеров до пропорционального представительства) выступает симулякром социального прогресса, борьбы с угнетением и несправедливостью по-настоящему.
Как же социалистам не бороться с национальным чувством так же, как и с религиозным? Цель понятна - чтобы люди делились не на русских и нерусских, евреев и неевреев, а на хороших и плохих, и чтобы различия по национальности значили не больше, чем различия в цвете глаз и волос (ведь в тёмные века невежества и рыжих с левшами преследовали!). И лучшим орудием в этой борьбе является знание национальной культуры и традиций «другого» как своей собственной, одинаковое уважение ко всем ним - тогда будет понятно, что все они заимствуют друг у друга и ни одна из них не выше и не лучше другой.
На это суждение Roman_sharp возражает традиционным сравнением нации с большой семьёй. «[Не надо преодолевать национальное, нужно] ратовать за цивилизацию национального чувства. Националисты культивируют его на уровне религии-секты-клана (нация высшая ценность, ты должен подчиняться воле "вождей нации", замыкание на своих). Но религия, секта и клан - не все возможные модели национальной жизни. Например, нация как большая и цивилизованная семья.
Особое отношение к родным - норма, но и к неродным сейчас вполне нормальное отношение. Клановость и семейственность - критикуется.
Семейная вражда и ненависть к другим семьям - не одобряется.
Очень мало пытающихся замкнуться в чисто семейном кругу. Это не норма.
Переход в другую семью не рассматривается как преступление. И т.д. и т.п.
Нация-"семья" вполне совместима с социализмом, я считаю - хотя сейчас она скорее "далекий идеал", чем реальность».
Это разумно, но я полагаю, что так цивилизовать «национальный миф» не удастся, по тем же причинам, что не цивилизуется миф религиозный - как его не приглаживай, он всегда враждебен «другим», подозрителен к знанию и т.п.
Всякая настоящая семья обозрима и эмпирична (вот мои дядя тётя, шурин и пр.). Нация как семья необозрима принципиально (включает уже умерших и ещё не родившихся) и поэтому всегда мифологична, требует верить в миф о "семейной национальной связи". А, значит, общество не сможет цивилизовать национальную жизнь как цивилизовало семейную, поскольку цивилизация достигается только через рационализм, калькуляцию и учёт реальных интересов.
А при рациональном подходе наций в отличие от классов нет, мы опять возвращаемся к тому что нации это воображаемые сообщества, а значит их дление прекратится ровно в тот момент, когда воображение перестанет гипнотизировать. Кстати, в отличие от семейных связей.
И, ещё раз подчёркиваю, национальное наносит социализму огромный вред, устанавливая барьер между трудящимися разных наций, затрудняя распространение прогрессивных теорий "с севера" или "с запада", и облегчая распространение реакционного иррационализма и религии "снизу", "с юга". В условиях современного мира, когда система стремится сделать все классовые конфликты национально окрашенными, чтобы гнев угнетённых отвести на нацменов и/или «врагов» соседней национальности, заигрывание с "национальным" может стать роковым.