Бокс и шахматы как модель коммуникации животных
В отличие от человека в системе коммуникации большинства позвоночных передаются не мысли, идеи или мнения конкретной особи - субъекта коммуникации, а некий общий месседж системы. Содержание сообщений в коммуникации животных, по всей видимости, представляет собой информационный посыл, направленный к определённому адресату (-ам) в связи с «позицией», занимаемой адресатом в системе, и в связи с содержанием и/или результатами общей деятельности, осуществляемой адресантом и адресатом по неким системным правилам. Такова, например, информация, извлекаемая игроками из последовательности костяшек домино или определённой расстановки шахматных фигур. Сами шахматы и домино, как состязание (агон) и игра, дают надёжные системные гомологии к тому, что представляют собой знаки специализированных знаковых систем в коммуникации животных.
В шахматах и в домино определённая позиция на доске суть сигнал всем участвующим игрокам, причём со вполне абстрактным «значением». Однако ему соответствует вполне определённый и точный ответ (или серия ответов), выбор которых игроком означает понимание им посланного сигнала и готовность действовать в русле наиболее адекватного продолжения данной игры (с точки зрения его собственного намерения выиграть).
Не случайно в шахматах, и в домино выигрывает тот, кто быстрей других найдёт наиболее долговременное решение данной позиции (а не тот, кто будет активней выкладывать кости или применит наиболее сильный ход). Исследования психологии мышления
шахматистов (Н.Крогиус) показывают, что гроссмейстер гарантированно выигрывает у перворазрядника именно за счёт способности оперировать более крупными информационными блоками. Малоопытный игрок вынужден просчитывать массу деталей, ходов и ответов, а гроссмейстер «видит» ситуацию, причём и выбор, и объяснение решения часто проявляются через эстетические предпочтения. Гроссмейстер не выигрывает за счёт более высокой интеллектуальной активности или же за счёт лучших способностей, и перворазрядник со временем может превзойти мастера. Но динамический образ ситуации (позиционное мышление гроссмейстера) аккумулирует опыт поколений шахматных мастеров, пропущенный через собственный труд (Назаретян, 1999).
Благодаря этому накопленная информация о позиционных решениях в определённой ситуации доступна мастеру почти автоматически, но совсем закрыта для новичка. Развитие структур и системы образов позиционного мышления есть способ, с помощью которого отдельный член сообщества получает доступ к «коллективному знанию», точно также созревание инстинктов, их «оттачивание» в процессах употребления открывает индивиду доступ к ресурсам видоспецифической системы коммуникации и одновременно превращает его поведение в генератор соответствующих сигналов.
Специальные эксперименты показывают, что память ведущих игроков «настроена» на перспективные шахматные позиции (см.Росс, 2006). В 13 исследованиях, проведённых с 1973 по 1996, шахматистам разного уровня вперемешку показывали перспективные шахматные позиции из реальных игр и псевдопозиции, полученные путём случайного размещения фигур. От испытуемых шахматистов требовалось рассмотреть расположение фигур не более 10 с, и затем воспроизвести его по памяти. Мастера с рейтингом Эло более 2200 и гроссмейстеры (рейтинг >2500) распознавали реальные позиции намного лучше слабых игроков. Чем выше рейтинг шахматиста, тем быстрей, точней и «автоматичней» он распознаёт игровые позиции по сравнению со случайными позициями, не являющимися для него значимыми. В запоминании случайных позиции мастера не имели никаких преимуществ.
Следовательно, перед нами эффект не памяти, а «автоматического» распознавания мастером перспективной позиции на доске (перспективной, то есть такой, которую он сам или противник может свести к определённому результату через определённую последовательность ходов). Там, где начинающий игрок увидит выигрышный ход только после длительного анализа позиций (и не всегда в анализе найдёт самый выигрышный), гроссмейстер распознаёт его сразу. Очевидно, более эффективные шахматисты полагаются преимущественно не на память или на анализ, а на структурированное знание, связанное с мгновенным выделением и распознаванием перспективных игровых позиций (Росс, 2006).
Более детальный анализ показывает, что память шахматиста настроена не вообще на игру, а именно на типичные шахматные ходы. Анализ активности мозга добровольцев, игравших в шахматы против компьютера показал, что с увеличением рейтинга игрока постоянно возрастал уровень активность в лобной и теменной коре на фоне падения уровня активности в медиальной височной коре (при решении одни и тех же задач).
Там, где слабый игрок анализирует непривычные для него ходы, сильный осуществляет автоматическое распознавание возникающих позиций как «дающих возможность завершить такую-то партию таким-то исходом».
Нечто сходное видишь в случае билингвизма: включённость в общую систему коммуникации открывает доступ к словарю другого «языка», и настолько свободный доступ, что замена забытого слова на такое же другого языка в речи собеседников идёт чисто автоматически. Если вепс забудет русское слово «липа», то может на полном серьёзе утверждать (в разговоре с русским), что вепсское слово nin’ (липа) так и переводится на русский - «нинь». Если же в разговоре с вепсом он забудет слово «poikhez», то автоматически вставит вместо него русский эквивалент «поперёк» и пр. (Бурлак, Старостин, 2005: 61).
Этот механизм «автоматического распознавания образов перспективных партий», выделения и отреагирования этих образов из всего множества комбинаций, могущих сложиться на доске, точно соответствует механизмам коммуникации животных, где аналогичные знаки (демонстрации, а не шахматные фигуры) также информируют партнёров о возможностях разрешения «конфликта интересов», который вызвал данное взаимодействие. Так, в исследовании механизмов распознавания песен краснокрылых трупиалов и воловьих птиц показано, что песни соответствующих видов люди распознают тем же способом, что и сами птицы - реагируя на заключительные элементы. Но в отличие от птиц люди, не включённые в систему коммуникации вида, не могут по уже начальным фразам распознать заранее песни с атипичным звуковым строем в конце последовательности, и не тратить на них внимания (Sinnoff,1987).
Отсюда лучшими моделями коммуникации животных будут бокс и другие единоборства, предполагающие обмен типизированными ударами между участниками, взаимодействие которых организовано по своим специфическим правилам. Нарушение «правил игры» исключает участников из системы и лишает долговременного выигрыша всех участников состязаний (а коммуникация животных в отличие от человеческого диалога - это в первую очередь состязание, конкуренция за социальный ресурс, Hurd, Enquist, 2001).
Поэтому в самом процессе взаимодействия встроены развитые механизмы контроля «честной игры», благодаря чему все желающие выиграть сами удерживаются от обмана и удерживают партнёров.
Как проявления коммуникации удары аналогичны ходам в шахматах, домино и т.п. играх. Действительно, всякое специфическое воздействие вроде ударов боксёра аналогично воздействию специфических стимулов. Это силовое (болевое) воздействие на уязвимые места боксёра: помимо собственно боли, постоянные «пропуски» ударов противника вызывают страх, стремление сдаться и отступить и пр. Когда в бою сходятся встречаются боксёры существенно разного уровня, обмен ударами быстро создаёт вышеописанную асимметрию мотивационного состояния между комбатантами. Здесь прямого воздействия сильных и точных ударов (аналог релизерного эффекта демонстраций) будет достаточно для превосходства над хуже подготовленным и более слабым противником.
Однако для победы над равным противником боксёры должны воспринимать все удары, свои или партнёра, как не только удары, но и сигналы специфической тактики ведения боя, избранной противником для ближайшего будущего и естественным образом «вырастающей» из этого удара или серии ударов в сочетании со сложившейся ситуацией боя. Победа достается тому, кто в текущих ударах противника лучше распознает сигналы, информирующие о будущей тактике боя и точней реагирует на него адекватной корректировкой собственной тактики.
Если, конечно, боксёр достаточно опытен и почти автоматически представляет себе, в каких ситуациях боя какие удары и модели поведения наиболее выигрышны именно для него самого и именно против данного противника. В бою думать некогда, да и болевая стимуляция от противника эффективно препятствует всяким когнитивным усилиям бойцов, так что распознавание «сигнального значения» телодвижений оппонента может быть только автоматическим, «инстинктивным» в расхожем смысле слова. То же верно для многих других форм социального взаимодействия людей (рациоморфные процессы Эгона Брунсуика, http://kosilova.textdriven.com/narod/studia3/math/9_follmer.htm).
Знаку в социальной коммуникации животных среди «человеческих» знаковых систем соответствует, например, костяшка домино. Отдельная кость, взятая сама по себе, не показывает ничего, кроме вариантов следующего хода. Но в процессе выкладывания одной кости за другой доминошники получают всё больше и больше ценной информации о возможностях адекватного завершения игры победой одних и поражением других (не дракой с переворотом доски, как бы ни были подогреты напитками первые и вторые). Выигрывает индивид, раньше и лучше воспользовавшийся информацией от выложенных костей (точный аналог сигнальной эффективности демонстраций), а не тот, кто сильней забивает козла и язвительней комментирует ходы (аналог интенсивности стимуляции партнера).
Идея уподобления коммуникации позвоночных игре в домино, а коммуникативных сигналов - доминошным костям весьма перспективна теоретически. Это единственная концепция коммуникации, совместимая с теориями классической этологи и в то же время неуязвимая к критике, сокрушившей последнюю в 1970-1980-е гг., даже способная обратить эту критику "сигнальности" демонстраций в подтверждение их "знаковости" в коммуникативном процессе.
Источники
Бурлак С.А., Старостин С.А., 2005. Сравнительно-историческое языкознание. М.: Издательский центр «Академия». 432 с.
Росс Ф., 2006. Как воспитать гения?// В мире науки. №11. С.54-62.
Hurd P., Enquist M., 2001. Threat display in birds// Can. J. Zool. 2001. 79: 931-942. http://www.psych.ualberta.ca/~phurd/papers/z01-062.pdf
Sinnoff J., 1987. Models of perceiving and processing information in bird song (Agelaius phoeniceus, Molothrus ater) and Homo sapiens// J. Comp. Psychol. Vol.101. №4. Р.355-366.
В шахматах и в домино определённая позиция на доске суть сигнал всем участвующим игрокам, причём со вполне абстрактным «значением». Однако ему соответствует вполне определённый и точный ответ (или серия ответов), выбор которых игроком означает понимание им посланного сигнала и готовность действовать в русле наиболее адекватного продолжения данной игры (с точки зрения его собственного намерения выиграть).
Не случайно в шахматах, и в домино выигрывает тот, кто быстрей других найдёт наиболее долговременное решение данной позиции (а не тот, кто будет активней выкладывать кости или применит наиболее сильный ход). Исследования психологии мышления
шахматистов (Н.Крогиус) показывают, что гроссмейстер гарантированно выигрывает у перворазрядника именно за счёт способности оперировать более крупными информационными блоками. Малоопытный игрок вынужден просчитывать массу деталей, ходов и ответов, а гроссмейстер «видит» ситуацию, причём и выбор, и объяснение решения часто проявляются через эстетические предпочтения. Гроссмейстер не выигрывает за счёт более высокой интеллектуальной активности или же за счёт лучших способностей, и перворазрядник со временем может превзойти мастера. Но динамический образ ситуации (позиционное мышление гроссмейстера) аккумулирует опыт поколений шахматных мастеров, пропущенный через собственный труд (Назаретян, 1999).
Благодаря этому накопленная информация о позиционных решениях в определённой ситуации доступна мастеру почти автоматически, но совсем закрыта для новичка. Развитие структур и системы образов позиционного мышления есть способ, с помощью которого отдельный член сообщества получает доступ к «коллективному знанию», точно также созревание инстинктов, их «оттачивание» в процессах употребления открывает индивиду доступ к ресурсам видоспецифической системы коммуникации и одновременно превращает его поведение в генератор соответствующих сигналов.
Специальные эксперименты показывают, что память ведущих игроков «настроена» на перспективные шахматные позиции (см.Росс, 2006). В 13 исследованиях, проведённых с 1973 по 1996, шахматистам разного уровня вперемешку показывали перспективные шахматные позиции из реальных игр и псевдопозиции, полученные путём случайного размещения фигур. От испытуемых шахматистов требовалось рассмотреть расположение фигур не более 10 с, и затем воспроизвести его по памяти. Мастера с рейтингом Эло более 2200 и гроссмейстеры (рейтинг >2500) распознавали реальные позиции намного лучше слабых игроков. Чем выше рейтинг шахматиста, тем быстрей, точней и «автоматичней» он распознаёт игровые позиции по сравнению со случайными позициями, не являющимися для него значимыми. В запоминании случайных позиции мастера не имели никаких преимуществ.
Следовательно, перед нами эффект не памяти, а «автоматического» распознавания мастером перспективной позиции на доске (перспективной, то есть такой, которую он сам или противник может свести к определённому результату через определённую последовательность ходов). Там, где начинающий игрок увидит выигрышный ход только после длительного анализа позиций (и не всегда в анализе найдёт самый выигрышный), гроссмейстер распознаёт его сразу. Очевидно, более эффективные шахматисты полагаются преимущественно не на память или на анализ, а на структурированное знание, связанное с мгновенным выделением и распознаванием перспективных игровых позиций (Росс, 2006).
Более детальный анализ показывает, что память шахматиста настроена не вообще на игру, а именно на типичные шахматные ходы. Анализ активности мозга добровольцев, игравших в шахматы против компьютера показал, что с увеличением рейтинга игрока постоянно возрастал уровень активность в лобной и теменной коре на фоне падения уровня активности в медиальной височной коре (при решении одни и тех же задач).
Там, где слабый игрок анализирует непривычные для него ходы, сильный осуществляет автоматическое распознавание возникающих позиций как «дающих возможность завершить такую-то партию таким-то исходом».
Нечто сходное видишь в случае билингвизма: включённость в общую систему коммуникации открывает доступ к словарю другого «языка», и настолько свободный доступ, что замена забытого слова на такое же другого языка в речи собеседников идёт чисто автоматически. Если вепс забудет русское слово «липа», то может на полном серьёзе утверждать (в разговоре с русским), что вепсское слово nin’ (липа) так и переводится на русский - «нинь». Если же в разговоре с вепсом он забудет слово «poikhez», то автоматически вставит вместо него русский эквивалент «поперёк» и пр. (Бурлак, Старостин, 2005: 61).
Этот механизм «автоматического распознавания образов перспективных партий», выделения и отреагирования этих образов из всего множества комбинаций, могущих сложиться на доске, точно соответствует механизмам коммуникации животных, где аналогичные знаки (демонстрации, а не шахматные фигуры) также информируют партнёров о возможностях разрешения «конфликта интересов», который вызвал данное взаимодействие. Так, в исследовании механизмов распознавания песен краснокрылых трупиалов и воловьих птиц показано, что песни соответствующих видов люди распознают тем же способом, что и сами птицы - реагируя на заключительные элементы. Но в отличие от птиц люди, не включённые в систему коммуникации вида, не могут по уже начальным фразам распознать заранее песни с атипичным звуковым строем в конце последовательности, и не тратить на них внимания (Sinnoff,1987).
Отсюда лучшими моделями коммуникации животных будут бокс и другие единоборства, предполагающие обмен типизированными ударами между участниками, взаимодействие которых организовано по своим специфическим правилам. Нарушение «правил игры» исключает участников из системы и лишает долговременного выигрыша всех участников состязаний (а коммуникация животных в отличие от человеческого диалога - это в первую очередь состязание, конкуренция за социальный ресурс, Hurd, Enquist, 2001).
Поэтому в самом процессе взаимодействия встроены развитые механизмы контроля «честной игры», благодаря чему все желающие выиграть сами удерживаются от обмана и удерживают партнёров.
Как проявления коммуникации удары аналогичны ходам в шахматах, домино и т.п. играх. Действительно, всякое специфическое воздействие вроде ударов боксёра аналогично воздействию специфических стимулов. Это силовое (болевое) воздействие на уязвимые места боксёра: помимо собственно боли, постоянные «пропуски» ударов противника вызывают страх, стремление сдаться и отступить и пр. Когда в бою сходятся встречаются боксёры существенно разного уровня, обмен ударами быстро создаёт вышеописанную асимметрию мотивационного состояния между комбатантами. Здесь прямого воздействия сильных и точных ударов (аналог релизерного эффекта демонстраций) будет достаточно для превосходства над хуже подготовленным и более слабым противником.
Однако для победы над равным противником боксёры должны воспринимать все удары, свои или партнёра, как не только удары, но и сигналы специфической тактики ведения боя, избранной противником для ближайшего будущего и естественным образом «вырастающей» из этого удара или серии ударов в сочетании со сложившейся ситуацией боя. Победа достается тому, кто в текущих ударах противника лучше распознает сигналы, информирующие о будущей тактике боя и точней реагирует на него адекватной корректировкой собственной тактики.
Если, конечно, боксёр достаточно опытен и почти автоматически представляет себе, в каких ситуациях боя какие удары и модели поведения наиболее выигрышны именно для него самого и именно против данного противника. В бою думать некогда, да и болевая стимуляция от противника эффективно препятствует всяким когнитивным усилиям бойцов, так что распознавание «сигнального значения» телодвижений оппонента может быть только автоматическим, «инстинктивным» в расхожем смысле слова. То же верно для многих других форм социального взаимодействия людей (рациоморфные процессы Эгона Брунсуика, http://kosilova.textdriven.com/narod/studia3/math/9_follmer.htm).
Знаку в социальной коммуникации животных среди «человеческих» знаковых систем соответствует, например, костяшка домино. Отдельная кость, взятая сама по себе, не показывает ничего, кроме вариантов следующего хода. Но в процессе выкладывания одной кости за другой доминошники получают всё больше и больше ценной информации о возможностях адекватного завершения игры победой одних и поражением других (не дракой с переворотом доски, как бы ни были подогреты напитками первые и вторые). Выигрывает индивид, раньше и лучше воспользовавшийся информацией от выложенных костей (точный аналог сигнальной эффективности демонстраций), а не тот, кто сильней забивает козла и язвительней комментирует ходы (аналог интенсивности стимуляции партнера).
Идея уподобления коммуникации позвоночных игре в домино, а коммуникативных сигналов - доминошным костям весьма перспективна теоретически. Это единственная концепция коммуникации, совместимая с теориями классической этологи и в то же время неуязвимая к критике, сокрушившей последнюю в 1970-1980-е гг., даже способная обратить эту критику "сигнальности" демонстраций в подтверждение их "знаковости" в коммуникативном процессе.
Источники
Бурлак С.А., Старостин С.А., 2005. Сравнительно-историческое языкознание. М.: Издательский центр «Академия». 432 с.
Росс Ф., 2006. Как воспитать гения?// В мире науки. №11. С.54-62.
Hurd P., Enquist M., 2001. Threat display in birds// Can. J. Zool. 2001. 79: 931-942. http://www.psych.ualberta.ca/~phurd/papers/z01-062.pdf
Sinnoff J., 1987. Models of perceiving and processing information in bird song (Agelaius phoeniceus, Molothrus ater) and Homo sapiens// J. Comp. Psychol. Vol.101. №4. Р.355-366.