I. "ФАУСТ - АДАМ" Хенрик Юрковски
Перевод с польского
Часть I
Фауст нам представляется магом. В своё время так называли и шарлатана, выдающего себя за колдуна, и учёного, проводящего различные эксперименты. Обе черты прекрасно характеризуют человека эпохи Возрождения. Он ещё руководствуется атрибутами средневекового знания, одновременно, пробуя переступить через него, прокладывает новые дороги.
Существующие здесь противоречия предопределили способ изложения истории Фауста. Ёхан Шпис (Johann Spiess) издал хронику его жизни в анекдотичной манере, а Кристофер Марло (Christopher Marlowe) сформулировал её в виде драмы, которую назвал трагедией. В сущности, произведение Марло носит гибридный характер: соединяет нравоучение в духе католического богословия с новой «верой», заимствованной у античности.
Марло продолжает традицию моралите, очень популярного на британских островах. Наилучшие произведения этого жанра - начиная от «Замка Выносливости» (The Castle of Perseverance) первая половина XV в., и завершает длинный список «Путь пилигрима» (Pilgrim’s Progress) Джона Буньяна (John Bunyan) 1675г. «Замок Выносливости» повествует о Человеческом Роде, который впал в смертный грех Расточительности, но благодаря Раскаянию доверился Исповеди, и та привела его к непреступному для атак злых сил Замку Выносливости. На старости лет Человеческий Род впал под пагубное влияние Скупости настолько, что Дьявол потребовал его душу. Но Бог избавил Человеческий Род от адского наказания благодаря молитвам Милосердия и Мира.
«Путь пилигрима» - аллегорический рассказ о пути Христианина из Города Падения к Небесному Городу. На своей дороге посещает он такие места как Моральное Болото, Ярмарка Тщеславия (Суеты; прим. пер.), Крепость Сомнения и Долина Смертных Теней. Этот шедевр английской литературы, представлял собой ценное чтение для христиан на духовном пути среди мирских искушений.
Новшество драмы Марло заключалось в отказе от игры аллегорических образов в пользу персонажей-людей, действующих в сопровождении добрых и злых духов. Герой Марло появился в новом гуманистическом мире. Он индивид. Тем не менее, в соответствии с духом средневековья, взаимодействует с самим Небом, которое здесь представляют ангелы и дьяволы. Среди последних главный Мефистофель.
В «Замке сомнений» человечество совершило много ошибок, но в результате снисходительности Бога получило прощение. Фауст Марло такого прощения не удостоился, потому что им управляло высокомерное желание обладать знанием наравне с Богом.
Хор
Побег, взраставший гордо, отсечен,
И сожжена ветвь лавра Аполлона-
Пал в бездну ада сей ученый муж!
На гибель Фауста взирайте все!
Его судьба да отвратит разумных
От области познанья заповедной,
Чья глубина отважные умы
Введет в соблазн - творить деянья тьмы.
(Уходит.)
Terminat hora diem, terminat auctor opus.
[Перевод Е. Бируковой, Кристофер Марло, Сочинения, Государственное издательство художественной литературы, М., 1961]
Итак, Фауст остался осужденным. Однако ни святого Теофила, ни Франческо Спиры (Francesco Spiry) не постигла та же участь, хотя и они имели тайные связи с дьяволом. На осуждение обречены самые большие грешники. Адам, наказанный за стремление к знанию, первый из них. Правда, он не был инициатором нарушения Божественного запрета, но как герой каждого мифа исполнил свою роль до конца и вместе с Евой был изгнан из рая. Причиной тому - Змей.
На протяжении многих веков Змей сохранял благородную сущность и лишь христианство открыло в нём Сатану, который наперекор Богу склонил прародителей к греху. Нужно ли, в самом деле, приписывать Сатане раскрытие тайн бытия? Может быть, это свойство самой жизни, вытекающее из мифов разных культур. Тому свидетельствуют определения Джозефа Кэмпбелла.
КЭМПБЕЛЛ: Динамика жизни творит образ змеи, меняющей свою кожу, также как луна скрывается в своей тени. Змея освобождается от кожи, чтобы вновь себя родить, так же как луна выходит из своей тени. Обе они являются тождественными символами. Порою змея представлена как круг, в котором она поедает свой хвост - это образ жизни. Жизнь сменяет одно поколение на другое, чтобы возрождаться. Змея представляет бессмертную энергию и сознание времени, отбрасывая смерть и возрождаясь вновь. Есть нечто ужасающее в таком взгляде на жизнь. Змея несёт равно как очарование жизнью, так и глубинный страх перед ней.
[Joseph Campbell, The Power of Myth, with Bill Moyers, Doubleday, New York 1988, s. 45]
Такая символика змеи была непригодна отцам костёла в их дидактическом учении. Наличие Сатаны лучше обосновывало понятие первородного греха. Сатану как представителя зла знали почти все первобытные цивилизации. Упоминания о нём есть в Старом и Новом Завете, где он представлен как падший ангел, сброшенный с Небес за грех высокомерия. Другие религии первых веков нашей эры, изображая зло, давали ему свои названия. Среди них гностицизм:
Эта амальгама восточных и языческих идей выражает глубокое убеждение гностиков в том, что наш мир, в отличие от небесного, исказился в процессе творения и родился невежественным и вывихнутым. Иные гностики полагали, что Бог не создал материального мира, потому что не имел ничего общего с материей. Это был поступок одного из эонов, имя которого демиург или Создатель. Он завидовал Богу и хотел стать центром плеромы (полноты; прим.пер). В результате его постигло низвержение, и демиург создал мир в порыве упрямства. Как объяснял это Валентинус (Valentinus): создал небо, не ведая об этом, сформировал человека без понимания человечества; дал земле свет, не зная чем является земля!,. [Ireneus, Heresies 1.5.3] Но Логос, другой эон, ради помощи людям спустился на землю в виде Иисуса, чтобы учить мужчин и женщины как найти дорогу к Богу.
[Karen Armstrong, A History of God, Vintage UK. Random House 1999, s. 114].
Последователи священника Богомила в Болгарии и Боснии придерживались другого мнения. Они развивали видоизмененную манихейскую доктрину, в соответствии с которой, противоречие изначально отсутствовало. Бог породил двух сыновей - Сатанаэла и Иисуса. Сатанаэл произвел материю, источник всякого зла. Человек должен освободиться из-под её влияния и стремиться к Иисусу, олицетворяющему духовную жизнь. [Stefan Karakostow, .Balgarskijat teatar. Srednowiekowie. Renesans. Prosweshchenije. 865-1858. Nauka i iskustwo, Sofija 1972, s. 73-74].
Демиург гностиков представлен здесь Сатанаэлем, который приравнивается к Дьяволу, что доказывает мистерия XII в. под названием "Слово об Адаме и Еве". Изгнание из рая уже совершилось. Земледелец Адам встречает на своей дороге Дьявола:
( И Адам поймал волов и начал пахать землю, для того чтобы прокормиться. Тогда Дьявол придёт и станет (перед волами) и не позволит Адаму возделывать землю.):
ДЬЯВОЛ молвит ему: Земля принадлежит мне, к Богу принадлежат небеса и рай; если ты хочешь быть моим подданным, трудись на земле, а если хочешь принадлежать богу, убирайся в рай.
АДАМ говорит: И небеса и земля и рай и вся вселенная принадлежат богу!
ДЬЯВОЛ ему скажет: Я не разрешу тебе возделывать землю, если не признаешь, что ты мой.
АДАМ тогда ответит: Я буду принадлежать тому, кто является владыкой земли! Я и моя челядь.
И сказал ДЬЯВОЛ: Дай мне теперь признание моего права!
АДАМ пишет: Кто-нибудь является владыкой земли, я ему принадлежу так же как ему принадлежит моя челядь.
[Ibidem, s. 73-74]
Естественно, мистерия еретиков не получила большой известности. Тем не менее, союз человека с дьяволом на условиях «общественного договора», совершенный в кругу гностиков, объясняет человеческие пристрастия и зависимость, вписанные в положение о его существовании. Выдающийся религиовед и антрополог культуры, Альфонсо М. ди Нола (Alfonso M. di Nola) обращается к этому мотиву и рассматривает присутствие дьявола в библейской и иудаистической традиции:
В древней (т. е. от сокрушения Храма) еврейской религии появились исторические предпосылки, которые привели к формированию демонического мотива в христианстве. Это прослеживается в серии текстов, в сущности, взаимно противоречащих; некоторые из них имеют сугубо богословский характер, другие с ярко выраженным мифологическим оттенком. Доминирующая идея в ветхозаветной демонологии представляет собой убежденность в том, что фигура дьявола не родом, скажем, из иранского дуализма, противопоставленная Богу, но существо, нарочно созданное Богом, чтобы подвергнуть человека испытаниям.
[Alfonso M. di Nola, Diabeł. Przełożył Ireneusz Kania, Uniwersitas, Kraków 2000, wyd. II, s. 73 i następ]
Такая тенденция не была учтена христианством, которое наделило дьявола важной функцией искусителя и причины всякого зла. Интеллектуалы и поэты, однако, не забыли о возможности такой интерпретации. Её применение мы находим в «Фаусте» у Гёте в Прологе на Небе, во время организации предприятия по делу искушения Фауста:
Мефистофель
Поспорим. Вот моя рука,
И скоро будем мы в расчете.
Вы торжество мое поймете,
Когда он, ползая в помете,
Жрать будет прах от башмака,
Как пресмыкается века
Змея, моя родная тетя.
Господь
Тогда ко мне являйся без стесненья.
Таким, как ты, я никогда не враг.
Из духов отрицанья ты всех мене
Бывал мне в тягость, плут и весельчак.
Из лени человек впадает в спячку.
Ступай, расшевели его застой,
Вертись пред ним, томи, и беспокой,
И раздражай его своей горячкой.
(Обращаясь к ангелам.)
Вы ж, дети мудрости и милосердья,
Любуйтесь красотой предвечной тверди.
Что борется, страдает и живет,
Пусть в вас любовь рождает и участье,
Но эти превращенья в свой черед
Немеркнущими мыслями украсьте.
Небо закрывается. Архангелы расступаются.
Мефистофель
(один)
Как речь его спокойна и мягка!
Мы ладим, отношений с ним не портя,
Прекрасная черта у старика
Так человечно думать и о черте.
[Перевод: Борис Пастернак, М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960]
Симпатия Бога по отношению к Мефистофелю очевидна. И наглядно Его намерение: дьявол, дух неспокойный и провокационный, должен шевельнуть ленивый ум человека. Мы не знаем, развивал ли здесь Гёте древние иудаистические теории или же мы имеем дело с интеллектуальной выдумкой, нужной для дальнейшего развития драматического действия.
(Продолжение следует)