"Тайпины" и "ихэтуани"
Среди национально-освободительных движений колониальных и зависимых стран уместно различать «тайпинов» и «ихэтуаней», «джадидизм» и «кадимизм» с родственным ему халифатским движением и нынешними исламистами и пр. Первые и вторые решают одну и ту же задачу национального освобождения, ликвидации колониального и зависимого статуса, но противоположными методами, почему союзниками красных будут первые, но не вторые. Первые видят причину зависимости в отсталости, в средневековых традициях, и хотя её преодолеть на путях социального освобождения и прогресса, национально-технического и научного, а это неизбежно приводит к социализму-коммунизму, даже если исходным пунктом идейной эволюции был национализм и либерализм. Собственно, «е динственный плюс для народов колоний от колониальных захватов - это то что они "в готовом виде" смогли взять передовые научные и социальные теории, до которых сами не доразвились бы; судя по тому, что все виды восточного феодализма,кроме японского, персистировали, а не развивались направленно к капитализму, промышленности и пр. Другое дело, что это "взятие" почти всегда происходило не благодаря а вопреки колониальной администрации, которая в той же Индии поддерживала именно архаичные, а не модернизаторские элементы».
Вторые, напротив, видят решение только лишь в том, чтоб изгнать «белых дьяволов», создать национальное государство, и в нём эти самые средневековые традиции усилить и укрепить, спаяв с вполне современным расизмом-национализмом, усвоенным от тех же «белых дьяволов» - поскольку лучше и проверенней средства управления ширнармассами не найти. Поэтому лозунги национального освобождения без соответствующей социальной программы (отделение церкви от государства и школы от церкви, свобода коммунистической и профсоюзной деятельности, равноправие женщин, отмена сословного и кастового разделения) есть лучший указатель компрадорских режимов, вроде юаровского, индийского, алжирского и пр.
В них элита, вышедшая из соответствующего национально-освободительного движения, с прибылью для себя выступает посредником в эксплуатации страны мировым капиталом, а возрождение традиционализма и религии, национализм выступают наркотиком, успокаивающим массы, переводящим социальный протест на безопасные для тех и других рельсы национализма. См. например, достижения Бразилии по части социального расслоения под управлением левого политика Лулы, и не зря либерасты видят здесь пример для России.
Или, скажем, т.san4es, комментируя победу исламистов на выборах в Тунисе, цитирует (боюсь, «в порядке утешения»): «…момент, который присущ для всех «арабских революций», но который пока «не замечает» большинство политологов. Это огромная популярность революционных идей справедливости Че Гевары, изображения которого присутствуют повсеместно. Это характерно не только для Туниса, и как кажется, объясняется не только модой. Самыми популярными песнями, которые транслируются по радио, являются песни чилийского «Народного Фронта» времен С.Альенде или итальянских партизан. Это течение очень популярно среди молодежи, которая инстинктивно ищет своих путей достижения социальной справедливости».
Тут очень важно не обольщаться. Этот социальный протест пока - «чистая энергия», которой нужно ещё «придать форму», причём современную, связанную с Просвещением и марксистской теорией, а не средневековую - иначе получится как в Иране, где левые исламисты тоже были сильны и тоже были главной энергией движения, сокрушившего шахский режим, но потом оказались нелегитимны ввиду того, что участники движения с самого начала восприняли происходящее как в первую очередь противостояние «ислама» «Западу», а не как социальную революцию, где «западные теории» должны быть не просто применены, а вытеснить и преобразовать местную отсталость. Ибо «инстинктивные» поиски справедливости, как бы ни были первоначально горячи, быстро «успокаиваются» в традиции, отрицающей всякую справедливость, если только последняя не дискредитирована наукой, просвещением, атеизмом и пр.
Так что в каждом национально-освободительном движении «тайпинов» от «ихэтуаней» надо уметь отличать, чтобы не наступать многажды на одни и те же грабли.
Вторые, напротив, видят решение только лишь в том, чтоб изгнать «белых дьяволов», создать национальное государство, и в нём эти самые средневековые традиции усилить и укрепить, спаяв с вполне современным расизмом-национализмом, усвоенным от тех же «белых дьяволов» - поскольку лучше и проверенней средства управления ширнармассами не найти. Поэтому лозунги национального освобождения без соответствующей социальной программы (отделение церкви от государства и школы от церкви, свобода коммунистической и профсоюзной деятельности, равноправие женщин, отмена сословного и кастового разделения) есть лучший указатель компрадорских режимов, вроде юаровского, индийского, алжирского и пр.
В них элита, вышедшая из соответствующего национально-освободительного движения, с прибылью для себя выступает посредником в эксплуатации страны мировым капиталом, а возрождение традиционализма и религии, национализм выступают наркотиком, успокаивающим массы, переводящим социальный протест на безопасные для тех и других рельсы национализма. См. например, достижения Бразилии по части социального расслоения под управлением левого политика Лулы, и не зря либерасты видят здесь пример для России.
Или, скажем, т.san4es, комментируя победу исламистов на выборах в Тунисе, цитирует (боюсь, «в порядке утешения»): «…момент, который присущ для всех «арабских революций», но который пока «не замечает» большинство политологов. Это огромная популярность революционных идей справедливости Че Гевары, изображения которого присутствуют повсеместно. Это характерно не только для Туниса, и как кажется, объясняется не только модой. Самыми популярными песнями, которые транслируются по радио, являются песни чилийского «Народного Фронта» времен С.Альенде или итальянских партизан. Это течение очень популярно среди молодежи, которая инстинктивно ищет своих путей достижения социальной справедливости».
Тут очень важно не обольщаться. Этот социальный протест пока - «чистая энергия», которой нужно ещё «придать форму», причём современную, связанную с Просвещением и марксистской теорией, а не средневековую - иначе получится как в Иране, где левые исламисты тоже были сильны и тоже были главной энергией движения, сокрушившего шахский режим, но потом оказались нелегитимны ввиду того, что участники движения с самого начала восприняли происходящее как в первую очередь противостояние «ислама» «Западу», а не как социальную революцию, где «западные теории» должны быть не просто применены, а вытеснить и преобразовать местную отсталость. Ибо «инстинктивные» поиски справедливости, как бы ни были первоначально горячи, быстро «успокаиваются» в традиции, отрицающей всякую справедливость, если только последняя не дискредитирована наукой, просвещением, атеизмом и пр.
Так что в каждом национально-освободительном движении «тайпинов» от «ихэтуаней» надо уметь отличать, чтобы не наступать многажды на одни и те же грабли.