Кентурион Крысобой и искусители.
Кентурион Крысобой и искусители.
Действующие лица.
Кентурион Крысобой, обратившийся ко Христу - отшельник (а может, в отпуске).
Бел-Зебуб - бел-зебуб.
Присные Бел-Зебуба.
Левий Матвей.
Сцена изображает Тевтобургский лес. Кентурион Крысобой сидит на пеньке и закусывает полуфунтовой печеной акридой. На руке татуировка: рыба вроде нильского сомика и подпись I LOVE I.H.T.I.S. На груди медали, одна юбилейная, к 70-летию битвы при Акциуме. Остальные боевые.
Слева и внизу в отдаленье - Бел-Зебуб и его присные. Справа и вверху в отдаленье - Л. Матвей.
БЕЛ-ЗЕБУБ: Кентуриона Крысобоя ко мне.
ПРИСНЫЙ: Не идет, Вашество.
БЕЛ-ЗЕБУБ: Ты его блазнил?
ПРИСНЫЙ: Блазнил, Вашество…
БЕЛ-ЗЕБУБ: Что отвечает?
ПРИСНЫЙ: Все больше непечатное. Латынь-то - какой богатый язык, оказывается.
БЕЛ-ЗЕБУБ: Престолами прельщал?
ПРИСНЫЙ: А то ж! Отвечает: «Все, блин, уже читал! Сотней людей я уже командовал, а надо мной другие власти сидели. На престоле тысячами сотен командуешь, а над тобой все равно другие власти сидят. Командовал десятью - считай, все равно, что всеми. Подчинялся одному - считай, все равно что всем. К тем нулям, что под тобой, хоть сто нулей еще припиши, что поменяется? Вот может твой хозяин сделать меня таким, чтоб надо мной власти уже не было?»
БЕЛ-ЗЕБУБ: Это прям в Мировые Боги просится? Фигась…
ПРИСНЫЙ: Та ни, Вашество, Вы ж не дослушали… Он дальше говорит: «Если буду набольшим, так, значит, мне за все за это отвечать - на кой мне такое счастье? А самым нижним может меня сделать?»
БЕЛ-ЗЕБУБ (веселея): А вот это уже в нашей компетенции…
ПРИСНЫЙ: Та ни, Вашество, это он для смеху. Он дальше говорит: «Так в самые нижние идти я тоже не дурак. А посередине я уже наездился».
БЕЛ-ЗЕБУБ: Вот зараза! Ладно, с другого конца зайдем…
(Является Крысобою в лесу).
КРЫСОБОЙ: …Т-мать! Всех акрид распугал! Садись, закусим, чем Бог послал.
БЕЛ-ЗЕБУБ: Боже меня упаси закусывать тем, что Он посылает. А и мой добренький господинчик Крысобойчик, а нельзя ли повводить Вас во искушение?
КРЫСОБОЙ: Рискни здоровьем.
БЕЛ-ЗЕБУБ (настороженно): Это каким еще здоровьем?
КРЫСОБОЙ: Моим. Духовным.
БЕЛ-ЗЕБУБ: Ах, ну да. Спасибо большое. (Приступает). Видите ли, мир, без балды, погряз во зле! Люди - та еще скотина. Вы и сами, в некотором роде…
КРЫСОБОЙ (равнодушно): Учи ученого.
БЕЛ-ЗЕБУБ: А Господь Ваш, стало быть, всеблаг и всемогущ…
КРЫСОБОЙ (равнодушно): Ну, допустим.
БЕЛ-ЗЕБУБ: Так стало быть, Он попускает злу..
КРЫСОБОЙ (уверенно): Да ни в жись.
БЕЛ-ЗЕБУБ. То есть как это ни в жись? Если Он всемогущ, а зло есть, так Он его либо сеет, либо попускает!
КРЫСОБОЙ (теряет интерес к собеседнику): Да ни хрена. Завтра с другим анекдотом приходи.
БЕЛ-ЗЕБУБ (завелся) Как это ни хрена? Ну смотрите - Он всемогущ? Всемогущ. А зло происходит? Происходит. Стало быть попускает? Попускает. А для чего попускает? Ради наущения и воспитания, не?
КРЫСОБОЙ (равнодушно): Ты альтернативно одаренный или в отпуске? Он же всеблагой. Разве всеблагой может зло попускать?
БЕЛ-ЗЕБУБ: Вот я и говорю, не может!
КРЫСОБОЙ: Ну и я говорю, не может. Табло, однако.
БЕЛ-ЗЕБУБ (подбираясь). Значит, не сеет и не попускает… А оно есть!
КРЫСОБОЙ: А то ж.
БЕЛ-ЗЕБУБ (зеленея): Так тогда не всемогущий! Логика!
КРЫСОБОЙ: Чё? Чё ты сказал, сам-то понял? Какая логика?
БЕЛ-ЗЕБУБ: Как какая? Обычная! Я тебя к противоречию привел!
КРЫСОБОЙ: Ты, козел, вали отсюда! Логика! К противоречию! Напугал ежа Декартом! Три в одном - это тебе как? Логика? Оно ж не трехголовое и не троечастное, оно ж разом и Один, и Трое! Нарушение аксиом числового мышления, веришь, нет? Рожденну-несотворенну! Это тебе что, Кэрролл силлогизмами прописал? Сын, возникший одновременно с Отцом, но при этом от Отца! Ничего, проглотили, не лопнули - против логики, а ничего, пережили. На то Оно свыше нашей компетенции. А тут им вишь логику подавай, нашли, наконец, куда ее засунуть! Слушай сюда: да, всеблагой, да, всемогущий, а зло все равно бывает только против его воли и без попущения его! И ни черта он никого мучением не воспитует, выдумали ж гадство!
БЕЛ-ЗЕБУБ: Так как же это оно выходит, что он и всемогущий, и не воспитует, а оно против его воли и без попущения?
КРЫСОБОЙ: Как выходит? А так и выходит, как в Одном на Троих соображать выходит! Логики здесь не больше и не меньше, чем во всем остальном! Как ты у меня сейчас отсюда на рогах выйдешь, вот так оно и выходит! Я те дам понятие о благости марать… Аристотель!
БЕЛ-ЗЕБУБ: А… э… Ваша точка зрения для меня новая. Разрешите, я следующий ход у себя обдумаю.
(проваливается)
КРЫСОБОЙ (вслед): На счет «раз» сгинул, каз-зел!
(Л. Матвей спускается к Крысобою).
Л. МАТВЕЙ (густо окая): Марче! Сколько учить-то тебя! То добро, что прогнал от себя Сатанаила, но то дурно, что теодицею опять отверг!
КРЫСОБОЙ: И ты на счет «раз» сгинул, каз-зел! (Опамятовав) То есть не козел, а брат и апостол во Христе. Насчет «сгинул» подтверждаю.
Л. МАТВЕЙ (упавшим голосом): Я ж тебе вчера теодицею десять раз толковал. Слон бы понял…
КРЫСОБОЙ: Вот слонам и проповедуй. Может, они и поверят, что Благой бог муками воспитывает и злу попускает. Правда, был я раз на парфянском фронте, там мужики говорили, слон индейский - зверь умный и нравом добрый. Так он, значит, не поверит. Ты иди африканским слонам объясняй, те, говорят, злее - может, прокатит…
Л. МАТВЕЙ: Да что ж оно тебя так крючит от той теодицеи. Я вон ничего, вместил….
КРЫСОБОЙ: Ты брат, мытарь, а я солдат. Кто не на картинке войну видел и ума не потерял, тому про благое воспитание муками не рассказывай.
Л. МАТВЕЙ. Да отчего ж не рассказывать?
КРЫСОБОЙ: Смешно сказать - нравственному чувству противоречит. Прям до печенок.
Л. МАТВЕЙ (загораясь. Чешет как по писаному): Да я ж тебе говорил. Противоречит, правильно - а почему? Потому что грехопадением оно искажено, твое нравственное чувство! Цей компас румбу верно не покаже!
КРЫСОБОЙ (поднимаясь, засучивает рукава): Не покаже? Ну ты жулье! Ты меня к своей Рыбе обращал, что при этом тявкал? Всмотрись, мол, в себя, там твое это, нравственное чувство сидит и что-то такое рассусоливает, мысли и дела друг друга оправдывают и обвиняют! Прислушайся, говорил, к своему нравственному чувству, ужели тебе не омерзело это да то, да ужели оно тебе дороги не укажет? Тогда мое нравственное чувство у тебя хорошим компасом было, ты меня по нему ориентироваться и звал! А сейчас, значит, оно румбу не покаже? Так может, оно его как раз тогда не показывало, откупная твоя душа? Ежели ему в таких главных вещах доверять не стоит, так какого ж дуба я тогда за тобой к Рыбе по его указке пошел, а ты тому поддакивал? Десятины захотели с Петром на пару?
Л. МАТВЕЙ (молчит).
КРЫСОБОЙ: Так ты запиши себе на носу: то, что ты называл злом и скверной, от которых звал меня спастись, я эти вещи счел злом и скверной ровно тем самым участком души и ровно потому, почему и теодицею твою поганую злом считаю. Один и тот же голос на один и то же лад и то, и это мне говорит. И если я теперь по части теодицеи прошибся, и всеблагой вправду зло попускает, так стало быть, я и тогда прошибся, когда твои слова послушал и Рыбу твою на себе изобразил. А ежели я тогда не прошибся, так не взыщи, не прошибусь и теперь! Про счет «раз» повторяю снова, третьего не понадобится!
Л. МАТВЕЙ (смывается вправо и вверх).
КРЫСОБОЙ (садится, один).: Эх, грехи, грехи… Достали, проклятые, хоть лес меняй. Акрида только остыла, теперь и в рот не возьмешь… Ну, с Богом. Укладываться пора. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и отпусти нам долги наши… как и мы...