Ностальгическое
Комса
Длинная цепочка ассоциации почему-то навеяла воспоминания давних времён... Как выглядело тогдашнее позднесоветское Deep state в своей молодёжной ипостаси.
За неимением более подходящего термина для описания тогдашней элиты придётся пользоваться термином "комса". Хоть он и не был тогда употребителен, но по крайней мере он не будет перегружен лишними ассоциациями. Порыв перестроечного ветра неожиданно протащил меня по коридорам Горкома ВЛКСМ и даже один раз занёс аж в ЦК ВЛКСМ, но это отдельная история, продолжение начатой четыре года назад но так и не дописанной.
Сегодня забавно вспомнить (напомню, дело было в незапамятном 1986-м году), как выглядела внешне эта комса. Типовой представитель того уровня, которому был положен собственный кабинет, был непременно мужиком лет 40-45, гладко выбритым, с начинающими уже отвисать брылями и уверенными намётками на второй подбородок. То, что было выше пояса и возвышалось над столом, выглядело тогда ещё очень по-советски. Аккуратный пиджачок неброского цвета, галстук (не "селёдочка" на резинке, какую впопыхах с утра напяливали на нейлоновые рубашки совслужащие, но и никаких пижонских бирюзовых или бордовых узлов в кулак размером), под пиджаком какая-то рубашечка. Единственное, что отличало эту комсу от совслужащих выше пояса, - котлы. Это была непременная "Сейка", почти форменная, конечно, кварцевая, на хромированном браслете (сейчас можно только слезу умиления пустить от тогдашних спартанских нравов). На столе среди бумаг обычно лежала пачка "Мальборо", и хозяин кабинета, обращаясь к посетителю с комсомольской простотой, ногтем щёлкал по ней: "Кури!". Конечно, я закуривал, - с одной стороны, на халяву-то, но ведь и не вонять же было в таком кабинете своей "Явой"...
Зато под столом!... Под столом на хозяине кабинета были шикарные джинсы, в меру потёртые, но ровно в ту меру, которая отличала фирму́ от продукции первых кооперативов, которые тогда делали первые шаги к удовлетворению потребительского спроса на дефицитную продукцию... Какими были носки, - честно говоря, сейчас уже не помню, но увенчивали укопычивали этот прикид непременные шузы́. Видимо, как раз в этот момент происходила какая-то смена вех, потому что на одних были уже несколько старомодные замшевые шузы на невысокой платформе, но зато с мысками невероятной ширины. Другие, видимо, более продвинутые или более приближенные к отделам международных связей, наоборот, щеголяли в блестящих лаковых туфлях с тонюсенькими носками невероятной длины, даже немного загибавшимися кверху. Интересно, презирали ли тупоконечники остроконечников или наоборот, сейчас уже не восстановить.
По окончании рабочего дня комса снимала форменные пиджаки и галстуки, вешала их на плечики, и тут оказывалось, что под этими скромными пиджачками были шикарные моднющие батники, утянутые в талии до того предела, который позволяло заметное брюшко, и с кончиками воротника, торчащими, как стрелы Купидона, сантиметров на двадцать. Оставив пачку "Мальборо" на рабочем столе (это для посетителей), комса доставала из ящика стола пачку Pall-Mall и отправлялась тусить в какой-нибудь из новооткрывшихся кооперативных ресторанов, которых полно было в районе Старой и Новой площадей. Там их ждали самки комсы (в среднем на десяток-полтора лет моложе) в соответствующих прикидах, но дальнейших деталей альковно-ночной жизни мне уже не показывали...
Характерной была манера говорить у этой публики, по крайней мере, общаясь с забредшими плебеями. Такое впечатление, что всё, до самого последнего слова, было копипастой из бессмертного бестселлера "Как закалялась сталь", который все проходили в школе, поэтому мгновенно опознавали все цитаты. Только на "ты", как положено комсомольцам, всегда таким немного усталым тоном, как будто хозяин кабинета только что отмахал киркой 14-часовой рабочий день на прокладке железнодорожной ветки... В общем, забредший плебей покидал гостеприимный кабинет с сознанием того, что только что побывал на капитанском мостике величественного корабля, плывущего в ревущем океане, но ведомого уверенной рукой.
Плыть тому кораблю оставалось ещё долгих пять лет...