Настасья Филипповна и идиоты
Сюсечки
Зачем люди заводят себе собак, абсолютно очевидно: собака - даже самая дурная - это материализованная любовь к хозяину, любовь в самом чистом виде - не за жратву, не за прогулки, и даже совершенно необязательно взаимная. Даже больно отстёганная за вандализм или хамство собака не обижается на хозяина, - она лишь ждёт, когда её простят...
За что люди заводят себе приличных кошек - тоже понятно. Во-первых, это красиво (с). Во-вторых, наблюдать за кошкой - гораздо более поучительно, чем смотреть на круги на воде, разбегающиеся от камешков Козьмы Петровича. Наконец, приличная кошка умеет симулировать оргазм любовь: прийти, помурлыкать, потереться, пригреться, заснуть под боком, свернувшись калачиком, дать себя погладить-почесать-помацать... В отличие от назойливой дуры-собаки, приличная кошка делает любовь с искусством профессиональной гейши, и, даже понимая всю неискренность этого существа, устоять невозможно.
Но это всё относится только к приличным кошкам. За что мы держим нашу белокурую бестию™, мы до сих пор не понимаем и только растерянно переглядываемся, когда абсурд происходящего становится невозможно не заметить. Мурмур от неё можно услышать не чаще двух-трёх раз в день. И мурмур этот не для того, чтобы ей дали свежего фарша или открыли новую банку кошачьих консервов. Нет, Куся - чистюля, и она любит, чтобы её еда была размята вилочкой, чтобы можно было аккуратно скусывать кусочки с краю, не пачкая всей морды. Мурмур - это требование пойти и сервировать всё, как положено. "Вышел и вошёл, как следует" (с).
Желающий её погладить должен сначала загнать Кусю в угол, ухватить поперёк живота так, чтобы не быть исцарапанным/искусанным, и в течение нескольких секунд слушать возмущённые кошачьи вопли, пока она не вырвется. Единственное, что она позволяет делать с собой с видимым удовольствием, - лизать себя (собачьим) языком.
Бóльшую часть дня она шляется вокруг дома. Но даже при этом геморроя от неё не оберёшься: всякий раз, когда мы идём гулять с собакой, Куся увязывается за нами короткими перебежками и норовит сопровождать нас через несколько проезжих дорог. Чтоб не отскребать потом белую шёрстку от асфальта, мы вынуждены исполнять самые замысловатые манёвры, отрываясь от слежки, но изобретательность и проницательность белой твари прогрессируют устрашающими темпами. В результате выход с собакой на "длинную" прогулку вынужденно предваряется квартирьерской операцией: лёгковооружённый авангард заранее выходит, ловит кошку, запирает её дома, в то время как основные части фланговым маневром выдвигаются на маршрут. Следует ли уточнять, что поймать кошку в рамках такой фельдъегерской операции с каждым днём всё труднее и труднее?
Несколько дней назад из кухни пропала курица, оставленная там для размораживания. Подобное преступление, - увы, - нередко. Оно квалифицируется как вандализм и наказывается назидательной лупкой собаки тапком (а других culprits не бывало). Проблема в том, что в данном казусе никаких обычных следов вандализма (растерзанный пакет, ошмётки, грязь) не удалось обнаружить, да и Туся не прыгала на нас с обычным в таких случаях видом "Ну вы же меня всё равно любите, хоть и сердитесь!" Пропавшая замороженная курица была явно непригодной кошке в еду, да и не замечена она была раньше в подобном. Члены редколлегии уже начали с подозрением посматривать друг на друга, но отсутствие улик делало невозможным дальнейшее расследование.
Пропавшая грамота главная улика обнаружилась через несколько дней органолептически (по запаху) под той кроватью, где Куся обычно укрывается от домогательств Туси. Пришлось проводить плановую дезактивацию всей территории, в то время как преступница, развалясь на заборе, дремала.
За что, спрашивается, мы эту стерву терпим? Не внемлет стерва, не даёт ответа...
P.S. Мы уже несколько месяцев не видели на этой белой шкуре ровной гладкой шерсти. Как только зарастает место, пробритое для дезинфекции одной раны, следующий полковой лекарь бреет место для новой капельницы. Взгляните на эту ляжку!