Длиннопост на защиту диплома
Еще на втором курсе я дала себе обещание написать после выпуска Большой Пост Итогов. Все оставшиеся годы то и дело возвращалась к этой мысли, отмечая, что еще непременно нужно будет упомянуть. Время пришло: диплом защищен, но не вручен, студенческий действителен последние дни, гуляя перед ГЗ, хочется петь и плакать одновременно. Пора.
Сначала я хотела просто сравнить все «до» и «после»: до - противница прививок и всяческой «химии», любительница эзотерики и альтернативной медицины. После - и тут мне кажется, что иначе и быть не может, если ты действительно учился все эти годы, но, оказывается, бывает. Поэтому «после»: рациональное и критическое, ГМО, пабмед, прочойс. Феминизм. Далее по списку.
Здесь надо пояснить, что росла я в совершенно особенной среде, сравнимой, пожалуй, с монастырем и даже немного - с поселениями амишей, только в духе New Age. Об этом неплохо рассказано, например, тут: http://www.quackwatch.org/04ConsumerEducation/waldorf.html (особенно обратите внимание на distrust for science), разве что моя жажда к чтению и знаниям, доступным только взрослым, вылилась в куда более подробное знакомство с «учением Доктора», чем это характерно для среднего ученика вальдорфской школы. Чем больше я читала, тем больше запутывалась и делала вывод, что еще недостаточно «духовно созрела», продолжая с новой силой вникать в кармические хитросплетения судеб мира. При этом едва ли не самым страшным запретом было «думать головой»: вместо этого полагалось опираться на интуицию, «видеть душой» и «познавать духом». (Странное дело: только сейчас, набирая эти строчки, я окончательно поняла, что великая трагедия моих 18 лет - отказ в долгосрочной визе и невозможность продолжить обучение в аналогичной школе в Германии - была, пожалуй, настоящим везением).
Впрочем, большие знания - большие печали: за время обучения я растеряла всех старых друзей и оказалась полностью выключенной из круга людей, составлявших мой мир почти 20 лет. Отступница, поддавшаяся искушениям материалистического мира, промытые мозги, потерянный человек. Не скажу, что это далось легко: я очень привязываюсь к людям и ритуалам, и оттого испытываю ностальгическую тоску по песням и запахам красочных вальдорфских праздников, сопровождавших меня с трехлетнего возраста. Но - платить нужно за все.
А писать, на самом деле, нужно совсем не об этом. Мы с Олей недавно наткнулись на дораму «Драгонзакура» - японский мини-сериал про детей из школы для тупых, готовящихся к экзамену в главный университет страны. Мне кажется даже немного жульничеством, что в нем рассказаны все прописные истины об обучении, пределах достижимого и цене успеха, до которых мне приходилось доходить своим умом и своим потом. Впрочем, моя школа для тупых тут сыграла на руку: когда за полгода до ЕГЭ ни один самарский репетитор по биологии и химии не соглашался начинать занятия с 18-летней выпускницей, не имеющей даже базовых школьных знаний, только непоколебимая уверенность в том, что весь мир ошибается и вообще иллюзия позволила мне не сдаться и все-таки найти преподавателей, которые сориентировали в учебниках и показали, как учиться. Училась я, впрочем, через пень-колоду, пытаясь в то же время и работать полный день, и гулять по ночам, да и вообще не имея привычки к систематическому умственному труду.
С наступлением лета на дворе установилась Ужасная Жара 2010 года. Жила я к тому времени в съемной квартирке у великодушных знакомых, где и без меня было очень много народу. Знакомым благодарна до сих пор, а вот людей, выставивших меня на улицу с вещами за несколько дней до экзаменов, понять получается с трудом. Ну да ладно. В один из последних дней подготовки, во время запойного чтения Тейлора-Грина-Стаута, в голову и стукнула шальная идея послать документы на биофак МГУ.
В положенный срок моей фамилии на сайте не появилось - документы не дошли вовремя. Я пожала плечами: нечего было и пытаться, поступлю в самарский мед. А днем позже позвонили с московского номера и сообщили, что письмо нашлось, что дата получения соответствует последнему дню приема, милости просим на вступительный экзамен.
ЕГЭ я сдала баллов так на 75; выделялся только прошлогодний почти стобалльный русский, к которому у меня, к счастью, любовь с детства. В Москву летела почившей ныне бюджетной Авиановой: самолет сломался прямо перед вылетом, заперев в самарском аэропорту Курумоч пеструю толпу рассерженных, измученных жарой пассажиров. Каким-то ветром меня занесло в компанию московских банковских шишек, возвращавшихся с проверки регионального отделения. Мы разговорились. Шишки пригласили меня в ресторан в соседнем здании. Терять было нечего.
В ресторане меня кормили и удивленно расспрашивали (наверняка веря только наполовину, как это обычно бывает). Всей компанией постановили: в МГУ - и пытаться не стоит, там все давно куплено, маленькая я еще, жизни не знаю. Идти нужно в Бауманку. Или в мед. Но лучше - в Бауманку. Я робко возражала, что попытаться все же можно, меня высмеивали и дразнили идеалисткой. (Потом, в конце августа, я даже написала шишкам победную смску).
Мне тогда очень повезло: проходной балл на биофаке упал, как никогда раньше, а на вступительный, куда я по малодушию и раздолбайству в последний момент решила не идти, разбудил и за шкирку притащил друг Гриша. Каким-то чудом обрывочные знания девочки-неуча сложились в сносную экзаменационную работу. Меня приняли на биофак, попеняв за низкий балл по математике, и жизнь изменилась навсегда.
Оказалось, что учиться тоже нужно уметь. В первом семестре я искренне не понимала, отчего все такие умные, а я ничего не знаю: оказалось, оттого, что читать методичку нужно не за 5 минут до семинара, вот уж открытие так открытие. Я совершенно не умела быстро считать на калькуляторе и пользоваться микроволновкой в студенческой столовой; математика, по которой школьная база у меня отсутствовала напрочь, и вовсе была темным лесом, к тому же с семинаристом нашей группе крайне не повезло. Теоремы мне нравились красотой логических построений, а вот с задачками не выходило: преподаватель объяснять отказывался, одногруппников, которые умели находить пределы со школы, я спрашивать стеснялась (стыдно было признаться в собственном прошлом, они ж тут все такие умные из матклассов), на репетитора и вовсе денег не было. Именно эти задачки в конце концов и лишили меня красного диплома, несмотря на приличные оценки по остальным предметам, но кто ж знал на первом курсе, что я вообще доучусь до диплома.
С первых же лекций моя картина мира начала разрушаться. Во-первых, никто и близко не собирался меня в чем-то убеждать, склонять на свою сторону или иным образом пропагандировать свои взгляды. Во-вторых, каждый новый кусочек мозаики в научной картине мира подкреплялся такой массой эмпирических и логических доводов, что я, сталкиваясь с очередным противоречием, неизменно вынуждена была признать его правильность. А больше всего меня шокировало то, что «ученые» не только не заявляли о своей неспособности ошибаться, но, напротив, только и делали, что исправляли ошибки на основании новых данных. Это совершенно не походило на неспособность к критическому мышлению и неприятие нового, которую приписывали людям науки мои школьные учителя.
Мучилась я страшно. Чувствовала, как предаю все то, чему меня учили, но в то же время не могла и остановиться, потому что вместо путаных трудов Доктора мне под руку наконец-то попались стройные научные тексты. Чуть позже добрые люди открыли мне пабмед, и с тех пор я была окончательно потеряна для мира, в котором верность утверждения определяется авторитетом говорящего.
В конце декабря строгий препод с химфака, которому я сдавала «хвосты» по лабораторным (дурацкая привычка делать все в последний момент, ух, как я ненавижу ее в себе), внезапно посмотрел на меня поверх очков и выдал: «А ведь голова-то у Вас соображает, Оксана! Жаль, что теперь так мало времени до экзамена осталось». Он был и остается единственным человеком, отчего-то звавшим меня Оксаной, он весь семестр высмеивал и унижал мою неготовность к занятиям, неспособность посчитать без глупых ошибок и, как ему казалось, полное отсутствие у меня мозгов. Его признание значило для меня все. Я начала понимать, что и без маткласса и биошколы можно учиться в МГУ, если, конечно, читать методички заранее.
К лету стало легче. Я оставила попытки успевать на концерты и тусовки, сосредоточившись на жизни внутри университета. Я стала проводить все больше времени с Олей, которая помогла мне окончательно поверить в свои способности. После летней практики я в последний раз съездила в выездной лагерь, организованный людьми из прошлого, и поняла, что общего у нас не осталось. Началась новая жизнь.
Удивительным образом меня не отчислили ни на втором, ни на последующих курсах. Не только не отчислили, но и ставили преимущественно пятерки. В конце второго курса я начала подрабатывать в биотехнологическом стартапе, к концу третьего бросила, четвертый провела на большом практикуме, страдая от невозможности работать, отсутствия финансов и зависимости от родителей. В конце концов все снова сложилось наилучшим образом: я не только умудрилась попасть в лабораторию мечты, о которой читала еще первокурсницей, но и внезапно стала получать весьма неплохие деньги. Да и черт с ними, с деньгами; важнее то, что я обожаю свою работу. И страшно подумать, что было бы, если бы мы с наукой так и не нашли друг друга.
Пять лет назад одна из самарских теток-репетиторов кричала мне в трубку: «кто вы вообще такая? у нормальных людей родители звонят и договариваются о занятиях, и не в феврале, а в сентябре! (Мои родители жили совершенно в другом городе и к моим решениям не имели отношения лет так с 14). Вот Настя, которая вам мой телефон дала, она вкалывала весь год, как бешеная, она приличная девочка, прилежная, из хорошей семьи! А вы, с вашими нулевыми знаниями, только в ПТУ и поступите!».
Что ж, тетя. Отлично защитив хоть и не красный (так и не дали мне пересдать единственную тройку), но все-таки диплом МГУ, я передаю тебе привет.
А всем остальным советую: посмотрите «Драгонзакуру».
Сначала я хотела просто сравнить все «до» и «после»: до - противница прививок и всяческой «химии», любительница эзотерики и альтернативной медицины. После - и тут мне кажется, что иначе и быть не может, если ты действительно учился все эти годы, но, оказывается, бывает. Поэтому «после»: рациональное и критическое, ГМО, пабмед, прочойс. Феминизм. Далее по списку.
Здесь надо пояснить, что росла я в совершенно особенной среде, сравнимой, пожалуй, с монастырем и даже немного - с поселениями амишей, только в духе New Age. Об этом неплохо рассказано, например, тут: http://www.quackwatch.org/04ConsumerEducation/waldorf.html (особенно обратите внимание на distrust for science), разве что моя жажда к чтению и знаниям, доступным только взрослым, вылилась в куда более подробное знакомство с «учением Доктора», чем это характерно для среднего ученика вальдорфской школы. Чем больше я читала, тем больше запутывалась и делала вывод, что еще недостаточно «духовно созрела», продолжая с новой силой вникать в кармические хитросплетения судеб мира. При этом едва ли не самым страшным запретом было «думать головой»: вместо этого полагалось опираться на интуицию, «видеть душой» и «познавать духом». (Странное дело: только сейчас, набирая эти строчки, я окончательно поняла, что великая трагедия моих 18 лет - отказ в долгосрочной визе и невозможность продолжить обучение в аналогичной школе в Германии - была, пожалуй, настоящим везением).
Впрочем, большие знания - большие печали: за время обучения я растеряла всех старых друзей и оказалась полностью выключенной из круга людей, составлявших мой мир почти 20 лет. Отступница, поддавшаяся искушениям материалистического мира, промытые мозги, потерянный человек. Не скажу, что это далось легко: я очень привязываюсь к людям и ритуалам, и оттого испытываю ностальгическую тоску по песням и запахам красочных вальдорфских праздников, сопровождавших меня с трехлетнего возраста. Но - платить нужно за все.
А писать, на самом деле, нужно совсем не об этом. Мы с Олей недавно наткнулись на дораму «Драгонзакура» - японский мини-сериал про детей из школы для тупых, готовящихся к экзамену в главный университет страны. Мне кажется даже немного жульничеством, что в нем рассказаны все прописные истины об обучении, пределах достижимого и цене успеха, до которых мне приходилось доходить своим умом и своим потом. Впрочем, моя школа для тупых тут сыграла на руку: когда за полгода до ЕГЭ ни один самарский репетитор по биологии и химии не соглашался начинать занятия с 18-летней выпускницей, не имеющей даже базовых школьных знаний, только непоколебимая уверенность в том, что весь мир ошибается и вообще иллюзия позволила мне не сдаться и все-таки найти преподавателей, которые сориентировали в учебниках и показали, как учиться. Училась я, впрочем, через пень-колоду, пытаясь в то же время и работать полный день, и гулять по ночам, да и вообще не имея привычки к систематическому умственному труду.
С наступлением лета на дворе установилась Ужасная Жара 2010 года. Жила я к тому времени в съемной квартирке у великодушных знакомых, где и без меня было очень много народу. Знакомым благодарна до сих пор, а вот людей, выставивших меня на улицу с вещами за несколько дней до экзаменов, понять получается с трудом. Ну да ладно. В один из последних дней подготовки, во время запойного чтения Тейлора-Грина-Стаута, в голову и стукнула шальная идея послать документы на биофак МГУ.
В положенный срок моей фамилии на сайте не появилось - документы не дошли вовремя. Я пожала плечами: нечего было и пытаться, поступлю в самарский мед. А днем позже позвонили с московского номера и сообщили, что письмо нашлось, что дата получения соответствует последнему дню приема, милости просим на вступительный экзамен.
ЕГЭ я сдала баллов так на 75; выделялся только прошлогодний почти стобалльный русский, к которому у меня, к счастью, любовь с детства. В Москву летела почившей ныне бюджетной Авиановой: самолет сломался прямо перед вылетом, заперев в самарском аэропорту Курумоч пеструю толпу рассерженных, измученных жарой пассажиров. Каким-то ветром меня занесло в компанию московских банковских шишек, возвращавшихся с проверки регионального отделения. Мы разговорились. Шишки пригласили меня в ресторан в соседнем здании. Терять было нечего.
В ресторане меня кормили и удивленно расспрашивали (наверняка веря только наполовину, как это обычно бывает). Всей компанией постановили: в МГУ - и пытаться не стоит, там все давно куплено, маленькая я еще, жизни не знаю. Идти нужно в Бауманку. Или в мед. Но лучше - в Бауманку. Я робко возражала, что попытаться все же можно, меня высмеивали и дразнили идеалисткой. (Потом, в конце августа, я даже написала шишкам победную смску).
Мне тогда очень повезло: проходной балл на биофаке упал, как никогда раньше, а на вступительный, куда я по малодушию и раздолбайству в последний момент решила не идти, разбудил и за шкирку притащил друг Гриша. Каким-то чудом обрывочные знания девочки-неуча сложились в сносную экзаменационную работу. Меня приняли на биофак, попеняв за низкий балл по математике, и жизнь изменилась навсегда.
Оказалось, что учиться тоже нужно уметь. В первом семестре я искренне не понимала, отчего все такие умные, а я ничего не знаю: оказалось, оттого, что читать методичку нужно не за 5 минут до семинара, вот уж открытие так открытие. Я совершенно не умела быстро считать на калькуляторе и пользоваться микроволновкой в студенческой столовой; математика, по которой школьная база у меня отсутствовала напрочь, и вовсе была темным лесом, к тому же с семинаристом нашей группе крайне не повезло. Теоремы мне нравились красотой логических построений, а вот с задачками не выходило: преподаватель объяснять отказывался, одногруппников, которые умели находить пределы со школы, я спрашивать стеснялась (стыдно было признаться в собственном прошлом, они ж тут все такие умные из матклассов), на репетитора и вовсе денег не было. Именно эти задачки в конце концов и лишили меня красного диплома, несмотря на приличные оценки по остальным предметам, но кто ж знал на первом курсе, что я вообще доучусь до диплома.
С первых же лекций моя картина мира начала разрушаться. Во-первых, никто и близко не собирался меня в чем-то убеждать, склонять на свою сторону или иным образом пропагандировать свои взгляды. Во-вторых, каждый новый кусочек мозаики в научной картине мира подкреплялся такой массой эмпирических и логических доводов, что я, сталкиваясь с очередным противоречием, неизменно вынуждена была признать его правильность. А больше всего меня шокировало то, что «ученые» не только не заявляли о своей неспособности ошибаться, но, напротив, только и делали, что исправляли ошибки на основании новых данных. Это совершенно не походило на неспособность к критическому мышлению и неприятие нового, которую приписывали людям науки мои школьные учителя.
Мучилась я страшно. Чувствовала, как предаю все то, чему меня учили, но в то же время не могла и остановиться, потому что вместо путаных трудов Доктора мне под руку наконец-то попались стройные научные тексты. Чуть позже добрые люди открыли мне пабмед, и с тех пор я была окончательно потеряна для мира, в котором верность утверждения определяется авторитетом говорящего.
В конце декабря строгий препод с химфака, которому я сдавала «хвосты» по лабораторным (дурацкая привычка делать все в последний момент, ух, как я ненавижу ее в себе), внезапно посмотрел на меня поверх очков и выдал: «А ведь голова-то у Вас соображает, Оксана! Жаль, что теперь так мало времени до экзамена осталось». Он был и остается единственным человеком, отчего-то звавшим меня Оксаной, он весь семестр высмеивал и унижал мою неготовность к занятиям, неспособность посчитать без глупых ошибок и, как ему казалось, полное отсутствие у меня мозгов. Его признание значило для меня все. Я начала понимать, что и без маткласса и биошколы можно учиться в МГУ, если, конечно, читать методички заранее.
К лету стало легче. Я оставила попытки успевать на концерты и тусовки, сосредоточившись на жизни внутри университета. Я стала проводить все больше времени с Олей, которая помогла мне окончательно поверить в свои способности. После летней практики я в последний раз съездила в выездной лагерь, организованный людьми из прошлого, и поняла, что общего у нас не осталось. Началась новая жизнь.
Удивительным образом меня не отчислили ни на втором, ни на последующих курсах. Не только не отчислили, но и ставили преимущественно пятерки. В конце второго курса я начала подрабатывать в биотехнологическом стартапе, к концу третьего бросила, четвертый провела на большом практикуме, страдая от невозможности работать, отсутствия финансов и зависимости от родителей. В конце концов все снова сложилось наилучшим образом: я не только умудрилась попасть в лабораторию мечты, о которой читала еще первокурсницей, но и внезапно стала получать весьма неплохие деньги. Да и черт с ними, с деньгами; важнее то, что я обожаю свою работу. И страшно подумать, что было бы, если бы мы с наукой так и не нашли друг друга.
Пять лет назад одна из самарских теток-репетиторов кричала мне в трубку: «кто вы вообще такая? у нормальных людей родители звонят и договариваются о занятиях, и не в феврале, а в сентябре! (Мои родители жили совершенно в другом городе и к моим решениям не имели отношения лет так с 14). Вот Настя, которая вам мой телефон дала, она вкалывала весь год, как бешеная, она приличная девочка, прилежная, из хорошей семьи! А вы, с вашими нулевыми знаниями, только в ПТУ и поступите!».
Что ж, тетя. Отлично защитив хоть и не красный (так и не дали мне пересдать единственную тройку), но все-таки диплом МГУ, я передаю тебе привет.
А всем остальным советую: посмотрите «Драгонзакуру».