"Солнечный удар" Никиты Михалкова: Россия, которую они просрали
Оригинал взят у staroverov1 в "Солнечный удар" Никиты Михалкова: Россия, которую они просрали
(на фото: Мириам Сехон в роли нервической Розалии)
Что будет, когда поручик с глазами цвета Балтийского моря в убогой приволжской гостинице по пьяни перепихнётся с прекрасной, но ветреной дамой? Не знаете? А Никита Михалков знает. Это будет символ России, которую кто-то, кажется, просрал.
* * * * *
Гениальному (я серьёзно) Никите Михалкову российский зритель так и не простил два великих фильма о великом себе: "спасибо, мина, милая мина, плыви, мина" - это был уже перебор - и логический, и эстетический. Посему после объявлений в газетах (цитирую "Аргументы Недели") "Никита Бесогон разразился "Солнечным ударом" мы ждали маленького шедевра, где любовь, шампанское и хруст французской булки, где упоительны в России вечера, где постаревший Бунин упражняется в эротике и аллеи темны, потому что пришли дни окаянные.
А дни окаянные. Крым, ноябрь 1920 года. Не успевшие эмигрировать белогвардейские части барона Врангеля доблестно сдались в плен на милость победителя. Их по головам считает не лишённый обаяния и некоторой даже интеллигентности чекист Георгий: "Здесь распишитесь, поставьте дату - 21 ноября 1920 года, воскресенье, только "воскресенье" писать не надо". Все до одного пленные мучаются не тем, отчего так бездарно нарушили присягу, а Важным Вопросом "как всё это случилось?" и поминутно вздыхают: "какую страну потеряли". Похоже, сам Никита Сергеевич твёрдо уверен, что революции устраивает мировая закулиса, а экономические и социальные противоречия придумал Дарвин. Николаевская же Россия была, несомненно, филиалом рая на Земле.
Да, господа, Михалков воспевает какую-то другую страну, которую мы с вами не знаем по той простой причине, что другой страны не было, а три благополучных российских процента - это статистическая погрешность и отрыжка солипсизма. Не верите - спросите у Виктора Олеговича Пелевина.
Но мы, кажется, о кино? Для главного героя - бывшего поручика с балтийскими глазами - потерянная Россия это, простите, блядки с едва знакомой пароходной барышней. Вы читали "Солнечный удар" Бунина? Если это рассказ о невозможной и потерянной любви, то я готов признать Палестину государством. Другое дело, что я никогда этого не сделаю.
Поручика нашего сыграл лиепайский актёр Мартиньш Калита, а его партнёршу - Виктория Соловьёва. Как сыграли? Ну, сыграли как-то - не то что бы совсем плохо, на уровне дизайна самсунговских гаджетов - искусство как бы есть, но запомнить решительно нечего. Не исключено, что деревянность исполнителей была как раз режиссёрской задумкой, дабы оттенить идеологическую составляющую картины. Да, вспомнил! Героиня Соловьёвой во время секса сильно потеет. Не рекомендую. Вообще постельная сцена снята нелепо при помощи не вполне параллельного монтажа: потные тела перемежаются с рычагами пароходного двигателя, туда-сюда, туда-сюда. Пошлость такого приёма высмеяли ещё Абрахамсы с Цукером в "Голом пистолете", но пиндосы ведь нам не указ?
Куда живее выглядит Розалия Землячка (Мириам Сехон), похожая на истеричную несчастную институтку. Бела Кун вообще цирковой персонаж, боров боровом. Красные у Михалкова, честно, сделаны лучше - не ходят с надутыми щеками, не говорят банальностей, в них есть если не ирония, то точно многоплановость.
Так многоплановость есть у чекиста Георгия, который в 1907 году был толстым мальчиком - церковным служкой Егорием; его герой Калиты встретил наутро после пьяного секса с прекрасной незнакомкой и у него же случайно оставил часы. Часы эти появятся в ноябре 1920 года, когда доблестные российские офицеры добровольно сорвут с себя погоны и будут стадом ожидать теплохода, чтобы свалить из России, которую они просрали. То, что теплоход заменят баржей с билетом в один конец, зрители догадываются едва ли с самого начала, и только пленные невинны как дети, ибо про зверства красных они не ведают, а Колчак был святее папы римского, и массовые казни при адмирале -это пропаганда ленинской хунты, не более того.
Часы бывшему поручику и бывшему царскому капитану бывший мальчик Егорий передаст в самый последний момент - они чекисту больше не нужны, время работает на ЧК.
Когда баржа с офицерами в трюме станет уходить под воду, дамы в зрительном зале всхлипнут, их не покоробит даже финальная песнопение Никиты Сергеевича в сопровождении казачьего хора.
В гражданской войне нет правых, есть две озверевшие стороны одной беды, потерявшиеся во времени на бесконечном российском бездорожье. Проблема, однако, в том, что никакой России не было.
(на фото: Мириам Сехон в роли нервической Розалии)
Что будет, когда поручик с глазами цвета Балтийского моря в убогой приволжской гостинице по пьяни перепихнётся с прекрасной, но ветреной дамой? Не знаете? А Никита Михалков знает. Это будет символ России, которую кто-то, кажется, просрал.
* * * * *
Гениальному (я серьёзно) Никите Михалкову российский зритель так и не простил два великих фильма о великом себе: "спасибо, мина, милая мина, плыви, мина" - это был уже перебор - и логический, и эстетический. Посему после объявлений в газетах (цитирую "Аргументы Недели") "Никита Бесогон разразился "Солнечным ударом" мы ждали маленького шедевра, где любовь, шампанское и хруст французской булки, где упоительны в России вечера, где постаревший Бунин упражняется в эротике и аллеи темны, потому что пришли дни окаянные.
А дни окаянные. Крым, ноябрь 1920 года. Не успевшие эмигрировать белогвардейские части барона Врангеля доблестно сдались в плен на милость победителя. Их по головам считает не лишённый обаяния и некоторой даже интеллигентности чекист Георгий: "Здесь распишитесь, поставьте дату - 21 ноября 1920 года, воскресенье, только "воскресенье" писать не надо". Все до одного пленные мучаются не тем, отчего так бездарно нарушили присягу, а Важным Вопросом "как всё это случилось?" и поминутно вздыхают: "какую страну потеряли". Похоже, сам Никита Сергеевич твёрдо уверен, что революции устраивает мировая закулиса, а экономические и социальные противоречия придумал Дарвин. Николаевская же Россия была, несомненно, филиалом рая на Земле.
Да, господа, Михалков воспевает какую-то другую страну, которую мы с вами не знаем по той простой причине, что другой страны не было, а три благополучных российских процента - это статистическая погрешность и отрыжка солипсизма. Не верите - спросите у Виктора Олеговича Пелевина.
Но мы, кажется, о кино? Для главного героя - бывшего поручика с балтийскими глазами - потерянная Россия это, простите, блядки с едва знакомой пароходной барышней. Вы читали "Солнечный удар" Бунина? Если это рассказ о невозможной и потерянной любви, то я готов признать Палестину государством. Другое дело, что я никогда этого не сделаю.
Поручика нашего сыграл лиепайский актёр Мартиньш Калита, а его партнёршу - Виктория Соловьёва. Как сыграли? Ну, сыграли как-то - не то что бы совсем плохо, на уровне дизайна самсунговских гаджетов - искусство как бы есть, но запомнить решительно нечего. Не исключено, что деревянность исполнителей была как раз режиссёрской задумкой, дабы оттенить идеологическую составляющую картины. Да, вспомнил! Героиня Соловьёвой во время секса сильно потеет. Не рекомендую. Вообще постельная сцена снята нелепо при помощи не вполне параллельного монтажа: потные тела перемежаются с рычагами пароходного двигателя, туда-сюда, туда-сюда. Пошлость такого приёма высмеяли ещё Абрахамсы с Цукером в "Голом пистолете", но пиндосы ведь нам не указ?
Куда живее выглядит Розалия Землячка (Мириам Сехон), похожая на истеричную несчастную институтку. Бела Кун вообще цирковой персонаж, боров боровом. Красные у Михалкова, честно, сделаны лучше - не ходят с надутыми щеками, не говорят банальностей, в них есть если не ирония, то точно многоплановость.
Так многоплановость есть у чекиста Георгия, который в 1907 году был толстым мальчиком - церковным служкой Егорием; его герой Калиты встретил наутро после пьяного секса с прекрасной незнакомкой и у него же случайно оставил часы. Часы эти появятся в ноябре 1920 года, когда доблестные российские офицеры добровольно сорвут с себя погоны и будут стадом ожидать теплохода, чтобы свалить из России, которую они просрали. То, что теплоход заменят баржей с билетом в один конец, зрители догадываются едва ли с самого начала, и только пленные невинны как дети, ибо про зверства красных они не ведают, а Колчак был святее папы римского, и массовые казни при адмирале -это пропаганда ленинской хунты, не более того.
Часы бывшему поручику и бывшему царскому капитану бывший мальчик Егорий передаст в самый последний момент - они чекисту больше не нужны, время работает на ЧК.
Когда баржа с офицерами в трюме станет уходить под воду, дамы в зрительном зале всхлипнут, их не покоробит даже финальная песнопение Никиты Сергеевича в сопровождении казачьего хора.
В гражданской войне нет правых, есть две озверевшие стороны одной беды, потерявшиеся во времени на бесконечном российском бездорожье. Проблема, однако, в том, что никакой России не было.