Архитекторы.
Всё началось с того ,что мы с нашим моделером искали, какие у нас есть здания, чтобы их замоделить для глобуса. А есть у меня, однако, знакомый архитектор. Так я услышал несколько имен, стал гуглить и составил о них свое мнение. Потом мы обсудили это с моделером. И я накатал черновик этогол вот поста.
Это взгляд двух совсем не разбирающихся в архитектуре людей на то, что представляют собой великие архитекторы прошлого (и немного нашего) века. Осторожно, фотки.
Ле Корбюзье.
Первое, что вспоминается - это жилая ячейка Ле Корбюзье. Сразу видно, архитектор в детстве страдал агарофобией и линейкофилией. Вероятно, провел детство в местах не столь отдаленных (или просто в гетто). Но после этого внезапно открыл для себя изменяющие сознание вещества. После этого он понял, что прямые линии для слабаков и бездарностей. Последующие его работы (особенно нотр-дам-дю-о) напоминают Атавистические руины после дождя.
Норман Фостер.
Можно назвать его продолжателем идеи “прямые для слабаков”. Если что-то можно скруглить, изогнуть или изломать - Норман Фостер сделает это. При чем скорее всего из стекла. Судя по тому, что я наблюдаю даже и в Новосибирске, это направление быстро вошло в моду и теперь любой архитектор (с целью не иначе, как выпендриться) делает из стекла различные гнутоломанные формы, но Фостер делал их лучше и главное - раньше,чем это стало мэйнстримом.
Заха Хадид.
Во-первых это женщина, что уже само по себе редкость для архитектора (хотя из лично знакомых автору архитекторов 100% женского пола, никто из них не Норман Фостер). Заха Хадид, судя по всему, делала следующее. Она, наподобие Гауди, делала макеты своих строений из необожженной глины, а затем ставила их под дождь. Если результат её не удовлетворял, она просто начинала делать на них разные хаотичные разводы. Получалось красиво, но на мой взгляд это больше похоже на циклопические скульптуры, чем на дома.
Хундертвассер
смотрел на ранние работы Ле Корбюзье и ел кислоту. Вообще хотелось на этом и остановиться, но я решил быть более подробным. Так Хундертвассер посмотрел на прямую жилую ячейку, прищурился и убрал все параллельные линии. Затем добавил веселые цвета, посадил на крышу деревья, построил на них ещё один дом в том же стиле, сделал купол как у православного собора, наверное, посадил бы сверху улитку в шлепанцах и очках как у Джона Леннона, но бюджета явно не хватило.
Нимейер
футурист от архитектуры. То, что у нас называется hi-tech, у них скорее всего зовется Nimeier-like. Он просто ознакомился со всеми творениями архитекторов прошлого, изучил каждый узелок, каждый винтик, крепко задумался, а затем сказал: “Старье!” - и началось. Трудно его описать иначе, как через антоним. Представьте себе классические здания, у которых можно выделить такие понятия, как “крыша”, “этаж”, “дверь”, “окно”, “низ”. Так вот ничего этого у Нимейера Вы не найдете. Что называется, Славьте меня, я великим не чета, я над всем, что сделано, ставлю nihil.
Айзенман.
Вот есть люди, которые свое время опередили. Айзенман явно не из них. Он безнадежно опоздал по этой части. Если бы он жил лет тысячу (а лучше три) назад, делал бы циклопические строения. И наше поколение ходило бы по полузабытым городам, где до сих пор громоздятся остатки этих здоровенных прямоугольников, огромных овалов, жутких многогранников, этих кошмарных смешений смыслов и стилей, и говорили бы: “Да, вот раньше люди умели, не то, что нынешние...” В защиту однако, хочется сказать, что именно Айзенманн отвечает таким вот людям, что мы и теперь не лыком шиты, вон, смотрите!
Либескинд.
Вот он как раз свое время обогнал. Он должен был бы проектировать космические станции. Он уже сейчас отказывается от таких идей, как гравитация и аэродинамика. Он увешивает стены светоотражающими стеклами, потому что солнечные батареи слишком дорогие. Он выставляет острые углы в разные стороны так как ни них будут расположены радиоантенны для устойчивой связи. Но увы технологии до этого не дошли. Вот и приходится ему сублимировать, работая на ущербной планете с таким плотным воздухом и таким высоким ускорением свободного падения. Но я готов спорить, что когда архитекторов допустят-таки до космических объектов, все сразу вспомнят Либескинда.
Кензо Танге
Кензо Танге мы назвали про себя чудовищным японцем. Его работы отчасти напоминают Айзенмана, но лишь… не знаю, посылом, наверное. Видимо он был большим фанатом творчества Г.Ф. Лавкрафта. Он смеется над физикой. Он смеется над композицией. Он делает невозможные, казалось бы, формы. Однако для такого смеха у него есть основание, так как он знает и физику, и композицию, и пределы возможного. Его здания работают. И если чудовищные дикари, поклоняющиеся Кошмарным Богам Жуткого Космоса, Летящим на Отвратительных Крыльях Ползучего Хаоса, Имя Которому Ньярлатхотеп, захотят построить себе культовое сооружение, они обратятся именно к Кензо Танге.
Алвар Аалто
Это гений черчения и построений. Гениальность его заключается в том, что он может выполнять все стандартные построения используя только карандаш и линейку, то есть без циркуля. Есть мнение, что однажды такую гениальность приняли за ущербность. Якобы пришел к нему заказчик и с издевочкой так спросил: А можно мне такое здание, ну чтобы там всё по геометрии, всё правильно, чтобы оно было таким кругленьким, и при этом не как у Фостера, и чтобы без кислоты Хундертвассера? И хихикает про себя. Легко, ответил Алвар Аалто. И построил здание без единой прямой. Ну то есть вообще без единой. Тогда заказчик посмотрел на это и сказал: “А давайте сделаем такую же зданию, только в виде котеночка?” - на что архитектор покрутил пальцем у виска, затем кивнул, пересчитал что-то в уме и добавил пару нулей в смету. Затем подумал и добавил ещё один. “А что, красиво и так” - почесал в затылке заказчик и искательно улыбнулся, когда Алвар Аалто стал стирать лишние нули из сметы.
И завершает мой обзор Сантьяго Калатрава.
Это человек, который искренне недоумевал, почему ракообразные не умеют летать. Наверное в детстве он увлекался именно этими существами и авиамоделированием. Но в институт на биологию он идти постеснялся, на самолетостроение был слишком высокий конкурс, а вот в архитектурку вполне себе даже. И это добавило нам ещё одного выдающегося архитектора. Он, в отличие от Либескинда, делает не то, что хорошо будет смотреться на орбите, а то, что будет парить над нашими городами в эпоху Летающих Машин. Поэтому его работы будут актуальны (именно в смысле прямого применения идеи) куда раньше, чем космические массивы Либескинда.
Что я могу сказать в завершение? То ,что когда я искал этих архитекторов (а точнее их здания), я в очередной раз убедился в том, что у нас очень красивая планета, и не только природно, но и архитектурно.
Это взгляд двух совсем не разбирающихся в архитектуре людей на то, что представляют собой великие архитекторы прошлого (и немного нашего) века. Осторожно, фотки.
Ле Корбюзье.
Первое, что вспоминается - это жилая ячейка Ле Корбюзье. Сразу видно, архитектор в детстве страдал агарофобией и линейкофилией. Вероятно, провел детство в местах не столь отдаленных (или просто в гетто). Но после этого внезапно открыл для себя изменяющие сознание вещества. После этого он понял, что прямые линии для слабаков и бездарностей. Последующие его работы (особенно нотр-дам-дю-о) напоминают Атавистические руины после дождя.
Норман Фостер.
Можно назвать его продолжателем идеи “прямые для слабаков”. Если что-то можно скруглить, изогнуть или изломать - Норман Фостер сделает это. При чем скорее всего из стекла. Судя по тому, что я наблюдаю даже и в Новосибирске, это направление быстро вошло в моду и теперь любой архитектор (с целью не иначе, как выпендриться) делает из стекла различные гнутоломанные формы, но Фостер делал их лучше и главное - раньше,чем это стало мэйнстримом.
Заха Хадид.
Во-первых это женщина, что уже само по себе редкость для архитектора (хотя из лично знакомых автору архитекторов 100% женского пола, никто из них не Норман Фостер). Заха Хадид, судя по всему, делала следующее. Она, наподобие Гауди, делала макеты своих строений из необожженной глины, а затем ставила их под дождь. Если результат её не удовлетворял, она просто начинала делать на них разные хаотичные разводы. Получалось красиво, но на мой взгляд это больше похоже на циклопические скульптуры, чем на дома.
Хундертвассер
смотрел на ранние работы Ле Корбюзье и ел кислоту. Вообще хотелось на этом и остановиться, но я решил быть более подробным. Так Хундертвассер посмотрел на прямую жилую ячейку, прищурился и убрал все параллельные линии. Затем добавил веселые цвета, посадил на крышу деревья, построил на них ещё один дом в том же стиле, сделал купол как у православного собора, наверное, посадил бы сверху улитку в шлепанцах и очках как у Джона Леннона, но бюджета явно не хватило.
Нимейер
футурист от архитектуры. То, что у нас называется hi-tech, у них скорее всего зовется Nimeier-like. Он просто ознакомился со всеми творениями архитекторов прошлого, изучил каждый узелок, каждый винтик, крепко задумался, а затем сказал: “Старье!” - и началось. Трудно его описать иначе, как через антоним. Представьте себе классические здания, у которых можно выделить такие понятия, как “крыша”, “этаж”, “дверь”, “окно”, “низ”. Так вот ничего этого у Нимейера Вы не найдете. Что называется, Славьте меня, я великим не чета, я над всем, что сделано, ставлю nihil.
Айзенман.
Вот есть люди, которые свое время опередили. Айзенман явно не из них. Он безнадежно опоздал по этой части. Если бы он жил лет тысячу (а лучше три) назад, делал бы циклопические строения. И наше поколение ходило бы по полузабытым городам, где до сих пор громоздятся остатки этих здоровенных прямоугольников, огромных овалов, жутких многогранников, этих кошмарных смешений смыслов и стилей, и говорили бы: “Да, вот раньше люди умели, не то, что нынешние...” В защиту однако, хочется сказать, что именно Айзенманн отвечает таким вот людям, что мы и теперь не лыком шиты, вон, смотрите!
Либескинд.
Вот он как раз свое время обогнал. Он должен был бы проектировать космические станции. Он уже сейчас отказывается от таких идей, как гравитация и аэродинамика. Он увешивает стены светоотражающими стеклами, потому что солнечные батареи слишком дорогие. Он выставляет острые углы в разные стороны так как ни них будут расположены радиоантенны для устойчивой связи. Но увы технологии до этого не дошли. Вот и приходится ему сублимировать, работая на ущербной планете с таким плотным воздухом и таким высоким ускорением свободного падения. Но я готов спорить, что когда архитекторов допустят-таки до космических объектов, все сразу вспомнят Либескинда.
Кензо Танге
Кензо Танге мы назвали про себя чудовищным японцем. Его работы отчасти напоминают Айзенмана, но лишь… не знаю, посылом, наверное. Видимо он был большим фанатом творчества Г.Ф. Лавкрафта. Он смеется над физикой. Он смеется над композицией. Он делает невозможные, казалось бы, формы. Однако для такого смеха у него есть основание, так как он знает и физику, и композицию, и пределы возможного. Его здания работают. И если чудовищные дикари, поклоняющиеся Кошмарным Богам Жуткого Космоса, Летящим на Отвратительных Крыльях Ползучего Хаоса, Имя Которому Ньярлатхотеп, захотят построить себе культовое сооружение, они обратятся именно к Кензо Танге.
Алвар Аалто
Это гений черчения и построений. Гениальность его заключается в том, что он может выполнять все стандартные построения используя только карандаш и линейку, то есть без циркуля. Есть мнение, что однажды такую гениальность приняли за ущербность. Якобы пришел к нему заказчик и с издевочкой так спросил: А можно мне такое здание, ну чтобы там всё по геометрии, всё правильно, чтобы оно было таким кругленьким, и при этом не как у Фостера, и чтобы без кислоты Хундертвассера? И хихикает про себя. Легко, ответил Алвар Аалто. И построил здание без единой прямой. Ну то есть вообще без единой. Тогда заказчик посмотрел на это и сказал: “А давайте сделаем такую же зданию, только в виде котеночка?” - на что архитектор покрутил пальцем у виска, затем кивнул, пересчитал что-то в уме и добавил пару нулей в смету. Затем подумал и добавил ещё один. “А что, красиво и так” - почесал в затылке заказчик и искательно улыбнулся, когда Алвар Аалто стал стирать лишние нули из сметы.
И завершает мой обзор Сантьяго Калатрава.
Это человек, который искренне недоумевал, почему ракообразные не умеют летать. Наверное в детстве он увлекался именно этими существами и авиамоделированием. Но в институт на биологию он идти постеснялся, на самолетостроение был слишком высокий конкурс, а вот в архитектурку вполне себе даже. И это добавило нам ещё одного выдающегося архитектора. Он, в отличие от Либескинда, делает не то, что хорошо будет смотреться на орбите, а то, что будет парить над нашими городами в эпоху Летающих Машин. Поэтому его работы будут актуальны (именно в смысле прямого применения идеи) куда раньше, чем космические массивы Либескинда.
Что я могу сказать в завершение? То ,что когда я искал этих архитекторов (а точнее их здания), я в очередной раз убедился в том, что у нас очень красивая планета, и не только природно, но и архитектурно.