Балет, ба-а-але-е-ет...
И вот мы с ехидной снова в театре.
В балетном.
И оно конечно, Александр Македонский герой, весь мир театр, и все мы в нем актеры, но зачем же стулья ломать? балетный театр, по-моему, театральнее всего мира.
Ехидна в театре совершенно в своей тарелке: кругом такие же существа, причем на горло их песне не наступает добропорядочная хозяйка, нет, они здесь прямо так: без поводков и намордников... в натуре природе-свободе.
Аккомпаниатор-болгарин называет это место ласково и по сути - "змиЯрник".
Умри, Денис болгарин: лучше не напишешь скажешь!
"Террариум единомышленников" длинновато и затаскано, а "змиЯрник" самое то!
Ехидне есть где разгуляться, хотя обилие конкурентов удручает.
Самое безобидное приветствие звучит здесь подозрительно похоже на "Как, вы еще не умерли?!", битвы за роль ведутся по всем правилам диспозиции, местная школа злословия давно получила статус университета, и мы с ехидной в нем скромные студентки среди корифеев-профессоров.
Стулья же ломаются регулярно и из-за любой мелочи - только щепки летят.
Мой друг, питерский хореограф ВМ, спокойный, интеллигентный человек с повадками повзрослевшего балетного принца, без защиты ехидны просто бы не выжил.
"Будьте добры и любезны, - обращается он устами ехидны переводчика к художнице по костюмам, - вот в этой сцене этой даме обязательно нужны перчатки: она их потом снимает и забывает, а вот этому персонажу..." - "Перчатки?! - художница кривится так, словно ей предложили нарисовать костюм для стриптиза. - Я не понимаю вашей драматургии... я вижу это не так" - "Там нечего видеть, балерина уже репетирует, а перчатки нужны по сюжету! Нет, будьте добры и любезны, если можно, я вас очень прошу, сделайте даме перчатки - любого цвета и фасона, на ваш вкус!" - "На мой вкус лучше сразу умереть, а не работать с вами здесь не нужно никаких перчаток, я поговорю с директором театра... о свободе творчества... я вообще не понимаю, почему вот этот персонаж, входя, снимает пальто! Это возмутительно!" - "Но... он же снимает не штаны он пришел с улицы... вы вот тоже без пальто сейчас, да?" - "Я - да, но персонаж... я не вижу в этом драматургии и концепции! И почему вот эта девушка, например, у вас вдруг вот так приподнимает юбку?.." - "Нарисуй юбку, блин, не твое художничье дело, кто чего приподнимает девушка очень хочет понравиться принцу блин, сама, что ли, никогда не приподнимала юбок? она так кокетничает, и поэтому! так вы нарисуйте ей юбку попышнее, будьте добры и любезны!" - "Попышнее-е-е? Это так несовременно, и я не одобряю драматическую коллизию, когда..." - "Это не может быть современно, потому что блин, надо было посмотреть запись, ты художник или где?! у нас весь балет в стиле шестидесятых годов двадцатого века и, будьте добры и любезны, юбки с перчатками..." - "Ка-а-ак?! Шестидеся-а-а-тых?! (а запись посмотреть, дура? что, не видно, что ли?) А почему-у-у?! Кто это сказал?"
Это сказал мой интеллигентный друг с повадками принца, причем еще давно, когда балет тот ставили в Сараево, и с тем балетом - в стиле аккурат шестидесятых годов! - его и пригласили сюда, и не вам изменять весь стиль... убеждает ехидна, заслоняя несчастного хореографа, не понимающего, из-за чего ломаются стулья, на которых мы с ним сидим, и следящего за нашим диалогом, как котенок за партией в пинг-понг.
В результате ехидна выигрывает по очкам: перчатки и юбка отвоеваны... но это только первая картина первого акта, а действие происходит в доме высокой моды, поэтому костюмов там на сцене раз в десять больше, чем балерин. Все постоянно что-то примеряют, надевают, снимают, костюмы висят на манекенах... да будь я театральным художником по костюмам хоть с искрой таланта - я бы зубами и когтями вцепилась в такую работу, а эта, из нашего змиярника... а другие!
Ехидна, извиваясь, протискивается между пресмыкающимися, которые, как известно, летать не могут, оттого и шипят.
"Что за хореографффф? - шипят о номинанте на тьфу-тьфу-тьфу! "Золотую маску", человеке, поставившем черт знает сколько успешных спектаклей по всему миру. - Почему я должна руку вот так?" - "А я почему должна лишний час тут торчать?!" - "А эта вообще непонятно, как роль получила: он только вчера приехал, не могла она с ним уже переспать! я сама его караулила!" - "Ах, он что-то где-то уже ставил? Впервые слышу! - это, конечно, ближайшие сподвижники, учившиеся с хореографом в одной школе. - Я вообще не знаю, кто он такой... лауреат? да все лауреаты! и я не понимаю концепции и коллизии..."
И в этих зарослях ехидна крутится целый день, к вечеру прибегает домой, подает детям обед, пишет на скорую руку все вот это... и уже пора, труба зовет!
Как, куда?!
Все туда же, обратно, в тот змиярник театр, где все мы, как известно, актеры: дочь будет танцевать цветочек, и вечером репетируют они - маленькие змеюшки, еще не доросшие до концепций, коллизий и прочей драматургии.
Зы-ы-ы. "Ах, - сказала часа через три вновь нарисовавшаяся на нашем пути художница по костюмам, - я поняла, почему она так поднимает юбку! Она хочет быть... секси, да?"
По-моему, есть надежда и на перчатки, как вам кажется?
В балетном.
И оно конечно, Александр Македонский герой, весь мир театр, и все мы в нем актеры, но зачем же стулья ломать? балетный театр, по-моему, театральнее всего мира.
Ехидна в театре совершенно в своей тарелке: кругом такие же существа, причем на горло их песне не наступает добропорядочная хозяйка, нет, они здесь прямо так: без поводков и намордников... в натуре природе-свободе.
Аккомпаниатор-болгарин называет это место ласково и по сути - "змиЯрник".
Умри, Денис болгарин: лучше не напишешь скажешь!
"Террариум единомышленников" длинновато и затаскано, а "змиЯрник" самое то!
Ехидне есть где разгуляться, хотя обилие конкурентов удручает.
Самое безобидное приветствие звучит здесь подозрительно похоже на "Как, вы еще не умерли?!", битвы за роль ведутся по всем правилам диспозиции, местная школа злословия давно получила статус университета, и мы с ехидной в нем скромные студентки среди корифеев-профессоров.
Стулья же ломаются регулярно и из-за любой мелочи - только щепки летят.
Мой друг, питерский хореограф ВМ, спокойный, интеллигентный человек с повадками повзрослевшего балетного принца, без защиты ехидны просто бы не выжил.
"Будьте добры и любезны, - обращается он устами ехидны переводчика к художнице по костюмам, - вот в этой сцене этой даме обязательно нужны перчатки: она их потом снимает и забывает, а вот этому персонажу..." - "Перчатки?! - художница кривится так, словно ей предложили нарисовать костюм для стриптиза. - Я не понимаю вашей драматургии... я вижу это не так" - "Там нечего видеть, балерина уже репетирует, а перчатки нужны по сюжету! Нет, будьте добры и любезны, если можно, я вас очень прошу, сделайте даме перчатки - любого цвета и фасона, на ваш вкус!" - "На мой вкус лучше сразу умереть, а не работать с вами здесь не нужно никаких перчаток, я поговорю с директором театра... о свободе творчества... я вообще не понимаю, почему вот этот персонаж, входя, снимает пальто! Это возмутительно!" - "Но... он же снимает не штаны он пришел с улицы... вы вот тоже без пальто сейчас, да?" - "Я - да, но персонаж... я не вижу в этом драматургии и концепции! И почему вот эта девушка, например, у вас вдруг вот так приподнимает юбку?.." - "Нарисуй юбку, блин, не твое художничье дело, кто чего приподнимает девушка очень хочет понравиться принцу блин, сама, что ли, никогда не приподнимала юбок? она так кокетничает, и поэтому! так вы нарисуйте ей юбку попышнее, будьте добры и любезны!" - "Попышнее-е-е? Это так несовременно, и я не одобряю драматическую коллизию, когда..." - "Это не может быть современно, потому что блин, надо было посмотреть запись, ты художник или где?! у нас весь балет в стиле шестидесятых годов двадцатого века и, будьте добры и любезны, юбки с перчатками..." - "Ка-а-ак?! Шестидеся-а-а-тых?! (а запись посмотреть, дура? что, не видно, что ли?) А почему-у-у?! Кто это сказал?"
Это сказал мой интеллигентный друг с повадками принца, причем еще давно, когда балет тот ставили в Сараево, и с тем балетом - в стиле аккурат шестидесятых годов! - его и пригласили сюда, и не вам изменять весь стиль... убеждает ехидна, заслоняя несчастного хореографа, не понимающего, из-за чего ломаются стулья, на которых мы с ним сидим, и следящего за нашим диалогом, как котенок за партией в пинг-понг.
В результате ехидна выигрывает по очкам: перчатки и юбка отвоеваны... но это только первая картина первого акта, а действие происходит в доме высокой моды, поэтому костюмов там на сцене раз в десять больше, чем балерин. Все постоянно что-то примеряют, надевают, снимают, костюмы висят на манекенах... да будь я театральным художником по костюмам хоть с искрой таланта - я бы зубами и когтями вцепилась в такую работу, а эта, из нашего змиярника... а другие!
Ехидна, извиваясь, протискивается между пресмыкающимися, которые, как известно, летать не могут, оттого и шипят.
"Что за хореографффф? - шипят о номинанте на тьфу-тьфу-тьфу! "Золотую маску", человеке, поставившем черт знает сколько успешных спектаклей по всему миру. - Почему я должна руку вот так?" - "А я почему должна лишний час тут торчать?!" - "А эта вообще непонятно, как роль получила: он только вчера приехал, не могла она с ним уже переспать! я сама его караулила!" - "Ах, он что-то где-то уже ставил? Впервые слышу! - это, конечно, ближайшие сподвижники, учившиеся с хореографом в одной школе. - Я вообще не знаю, кто он такой... лауреат? да все лауреаты! и я не понимаю концепции и коллизии..."
И в этих зарослях ехидна крутится целый день, к вечеру прибегает домой, подает детям обед, пишет на скорую руку все вот это... и уже пора, труба зовет!
Как, куда?!
Все туда же, обратно, в тот змиярник театр, где все мы, как известно, актеры: дочь будет танцевать цветочек, и вечером репетируют они - маленькие змеюшки, еще не доросшие до концепций, коллизий и прочей драматургии.
Зы-ы-ы. "Ах, - сказала часа через три вновь нарисовавшаяся на нашем пути художница по костюмам, - я поняла, почему она так поднимает юбку! Она хочет быть... секси, да?"
По-моему, есть надежда и на перчатки, как вам кажется?