Размышлизм о столетней спирали
Много лет занимаясь изучением истории, не мог не заметить определенные цикличные закономерности. О 12-летнем цикле я уже когда-то писал, а сегодня поразмышляем о столетнем.
В принципе, каждый век в истории России повторяет в своем развитии предыдущий. Начало века, как правило, - период больших потрясений, «бури и натиска»: «Великая Смута» начала XVII века, Петровская «революция сверху» в веке осьмнадцатом, Отечественная война и движение декабристов в XIX веке и три революции за первые 17 лет века ХХ.
Междинастическая пауза от Рюриковичей до Романовых дает окно возможности для парочки новых династий (Годуновых и Шуйских), цари являются не от папы к сыну, а от одного избирательного Собора до другого, государство сотрясается «Первой Крестьянской войной» (согласно советской историографии), на Московском престоле восседают Самозванец и польский королевич Владислав, казаки, помахивая сабельками, подсаживают в цари несовершеннолетнего Мишу, милые соседи Польша и Швеция под шумок отгрызают себе окраины и государство Российское чуть было не исчезает.
Через сто лет коронованный революционер «Россию поднял на дыбы», вчерашний никто (то ли пирожечник, то ли дворянин (?) из глубокой провинции) становится вторым человеком в государстве, любой способный человек (хоть еврей Шафиров, хоть крепостной Курбатов) может сделать карьеру благодаря не родовитому происхождению, а личным способностям), провозглашается имперня, Европа, делающая безоговорочные ставки на Карла Шведского, слегка офигевает от своего проигрыша и даже Блистательная Порта в кои-то веки вынуждена подписывать договор об уступке ключевой крепости Азов.
Еще через сто лет император Александр Павлович под воздействием либеральных ветров с Запада дает санкцию господину Сперанскому на серию реформ, Европа совершает очередную попытку нашествия в лице Наполеона «о двунадесяти языкахъ», Война в кои-то веки достает не одну армию, а пронизывает все общество, дворянство, насмотревшееся на европейские реалии уже не в ходе турпоездок, а во время Заграничных походов. начинает создавать свои прото-партии в виде множества кружков и обществ, объединенных термином «декабристы», происходит первая в истории России попытка дворянской революции, увы, обреченная на поражение. «У нас дескать не Хранцыя» (с).
Ну и век ХХ - без комментариев. Первая Русская революция, вера в доброго царя-батюшку получает первую пулю 9 января 1905 и добивается из пулеметов в окопах Первой мировой, возникают первые настоящие партии, «люцинеры, скубенты и жиды» мутят воду, Декабрьские вооруженные восстания сотрясают вековые стогны от Москвы до самых до окраин (Горловки), а после подавления и кучи «столыпинских галстуков» всего через 10 лет вековая империя за неделю превращается в Республику, в том же году становящуюся Советской, Социалистической и Всемирно-исторической. Как всегда, под шумок милые соседи отгрызают пол-Сахалина и пол-Волыни. Новая страна дает образцы невиданной для мира свободы, опыты футуристов, педологов и первых кинорежиссеров, отмена частной собственности и Закона божьего в школах, немыслимый для остального мира уровень женского равноправия и прочая.
Засим, как правило, устанавливается консервативная диктатура. Царь Михайла под воздействием своего папы - патриарха Филарета старательно укрепляет пошатнувшееся единство Царства Российскаго, реставрирует сыск беглых, давит движение «балашовцев» и пытается загнать вольнолюбивых донских казаков под присягу себе-батюшке, превратив таким образом свободных союзников в безропотных подданных. Его преемник Алексей в том же духе «тишайше» вешает участников Соляного и Медного бунтов сотнями-тысячами и загоняет таки донцов под присягу.
Анна Ивановна (а точнее регент Бирон) устанавливает в стране такие милые порядки «Слова и дела», что для размещения 20 тысяч ссыльных приходится впервые осваивать новые территории (Камчатку), светлейших князей Долгоруких колесуют и обезглавливают. При ее «гуманной» преемнице Елизавете Петровне по липовому «заговору Ботта» статс-даму Наталью Лопухину приговорили всего лишь к вырыванию языка и колесованию, а по царицыной милости смягчили на следующее: бить кнутом, вырвать языки, сослать в Сибирь, все имущество конфисковать, дочерей сослать в отдаленные деревни. Аналогичную кару получили подруги: графиня Анна Бестужева-Рюмина (до этого повисевшая на дыбе) и баронесса София Одоевская-Лилиенфельд (по беременности избегла вырезания, ограничившись поркой и ссылкой).
Сто лет спустя Николай 1 Палкин на 30 лет устаканивает в стране железную диктатуру (как бы его не идеализировали современные монархолюбы). Невзирая на очевидную провальность проекта и ряд бунтов, 30 лет продолжается внедрение Военных поселений; отмена крепостного права? - ни-ни, только после моей смерти, а жалобы крестьян под сукно, а бунты давить военной силой; Российские войска добросовестно подрабатывают карательными походами по подавлению европейских революций 1848 (после чего славянофилы удивляются: почему нас в Европе не любят?), учреждается «Третье отделение ЕИВ канцелярии» (очередная ипостась приказа тайных дел), атаманом Войска Донского во избежание всяких реформаторов (снятые с поста Денисов и Иловайский) назначается престолонаследник, а «Положение» 1835 полностью изничтожает последние остатки казачьего самоуправления. В 1827 г. за тайный переход через р. Прут в нарушение карантина 2 евреев предлагают казнить, на что император выносит свою историческую резолюцию: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек 12 раз. Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить». ИМХО жуткое лицемерие, ибо 12 тысяч шпицрутенов - это та же смертная казнь, только гораздо более мучительная.
А еще через сто лет - новая железная диктатура на 30 лет, под псевдонимом «Культ личности Сталина». Массовые необоснованные политические репрессии, 700 тысяч расстрелянных, больше 4 млн осужденных «за политику», свыше 3 млн одномоментно сидящих, запрет абортов, вместо наиплюралистичнейших опытов 1920-х гг - железобетонный соцреализм, шаг влево-шаг вправо от которого карается ГУЛАГом. «Съезд победителей» ставший «съездом расстрелянных» (из 1961 делегатов не выжили 1108), из 267 членов ЦК большевиков, избиравшихся в 1917-1934 годы, пережили репрессии 36 и т.п.
Начало второй половины века - оттепель. Алексей Михайлович потихоньку начинает реформы, заменяя слишком часто бунтующих стрельцов «полками нового строя». Петр III выпускает Манифест о вольности дворянства, упраздняет Тайную канцелярию, начинает секуляризацию церковных земель, прекращает преследование старообрядцев, принимает указы о свободе внешней торговли, о заведении фабрик по производству парусного полотна в Сибири, о наказании помещикам за убийство крестьян. Многие меры императора настолько разумны, что даже его убийца Екатерина II вынуждена их продолжать после захвата власти 28 июня (9 июля) 1762 года. Она впрочем тоже поначалу либеральничает, переписывается с Вольтером, сочиняет Наказ для Уложенной комиссии и культурно диспутирует с Радищевым, Новиковым, Кречетовым (недолго). Александр Вторый «Освободитель», изрекши: «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собою начнет отменяться снизу», проводит серию «Великих реформ», необходимость которых назрела и перезрела лет на 20 ранее, но при этом устраивает всë для соблюдения интересов помещиков… за счет крестьян, из которых еще полвека выдаивают «выкупные платежи». А к концу царствования начинает отыгрывать назад, ограничивая реформы судебную и земскую по окраинам империи. Здесь дворян нет, опираться в земствах не на кого.
Рабочий из Юзовки Никита Хрущев, пройдя в рамках советского строя фантастическую карьеру и добравшись до наивысшего поста, сделал то, что исторически было предопределено ему сделать: начал оттепель после долгой зимы, развенчание «культа личности». Чую, сейчас налетят хрущефобы-сталинофилы двухгвоздичные. Но для моей бабки, отсидевшей десятку только за то, что вышла замуж за моего деда, ваши аргументы будут неубедительны. Да и я, раскапывая в свое время дело, не считаю тов.Сталина «хорошим царем» в окружении «плохих бояр», ибо сия отмазка слишком замусолена многократным использованием.
Впрочем, продолжая изучение тенденций, замечаем, что оттепель как правило недолговечна. И вскоре ее подмораживает либо ужесточением крепостничества в конце XVII в. (сколько тысяч казнил царь по кличке «Тишайший» ?), либо усилением абсолютизма в конце XVIII (дискутанты Радищев, Новиков, Кречетов едут в ссылку, а Пугачевщина становится последней Крестьянской войной), либо контрреформами Александра Александровича (в кино его играл Н.МихАлков).
А в веке ХХ свобода «лагерной литературы» 1950-60-х сменяется соцреалистическим классицизмом (и подковерной реабилитацией Сталина в сочинениях И.Стаднюка, В.Кочетова, И.Шевцова), с 1968 сопровождаемой неофициальной политической реабилитацией сталинизма. Хрущевские комиссии «имени ХХ съезда» закрываются (наглядную картинку этого процесса дает полузабытый фильм «Прости нас, мачеха Россия»), зато на экраны косяками выходят кино-Сталины, от фильма к фильму все монументальнее (Н.Озеров = М.Чиаурели).
Ну и к дню сегоднящнему. Скажу непопулярную вещь, но в перестроечно-ранненезависимые времена свободомыслия было гораздо поболее. И пусть твинтели зачастую использовали его не туда (андеграундный бред и мат-перемат персонажей в фильмах типа «Супермен поневоле» или «Зеленый слоник» вызывают тошноту), но выходили и такие гениальнейшие творения как «Окраина» Луцика и народные фильмы Матвеева (где впервые в постперестпроечном кино слово «партия» употреблялось в положительном смысле). А я ведь помню, как вся буржуазно-ельцинская шобла притихала перед премьерами, всерьез опасаясь, что народ, насмотревшись, начнет революционизироваться. А потом подуспокоившись, начали «по струе» пускать по всем каналам «концерты ретро» (напоминаю. знаменитая новогодняя трилогия «Старые песни о главном» началась в 1997). А историкам открывались самые потаенные архивы и на свет вытаскивались самые невероятные сюжеты.
Хронология в ХХІ веке несколько сместилась и «революционная свобода» начала века закончилась еще в первом десятилетии. Заскрипели закручиваемые гайки и новая «железная зима» настала не во третьем, а во втором десятилетии. И мне не менее тошнотворны сегоднящние цензурные изыски с запикиванием слов к фильмах и тупой автозаменой в текстах звездочками буквосочетаний «хер», «еб» и «бл», зачастую обессмысливающих текст. А антиабортивная пропаганда по всем госСМИ. И патриотический этатизм на всех уровнях. И киноискусство, выродившееся в тележвачку или перекачку денег из ФК в карман рЫжисера. И 146%-ная (или 86%-ная) безальтернативность сиятельного императора Пу. А архивы, приоткрытые в 90-е, увы, сейчас опять закрылись, оставив на память редкие публикации той эпохи, которые сейчас ищу в бумажных изданиях, ибо электронных версий газет и журналов тогда еще не было, а оцифровка движется черепашьими темпами. И не в том печаль, что новый император Пу закономерно сдвигается к новой «железной зиме», а в том что она будет явно образца не ХХ, а ХІХ века. То есть не «красный вождь» Сталин ставится во главу угла, а царь-батюшка. Святой-Кровавый Николаша №2 или Суровыйносправедливый №1 или Почтисвятойоболганный Иван №4 - без разницы. И пока по зомбоящику шуршат благонамеренно лакированным ретро, по углам расставляются монументы белым генералам.
Вот поэтому, кстати, я и не собираюсь лепетать с придыханием о «великих гениях» Сталине либо Путине. Они всего лишь выполняют свои исторически предопределенные функции, исполняют свои роли. Причем насчет амплуа последнего я не уверен: тот ли это «железный диктатор» первой половины века или все таки - неудачливый реформатор накануне великих потрясений (типа Ники №2 или Бориса Г.)
В принципе, каждый век в истории России повторяет в своем развитии предыдущий. Начало века, как правило, - период больших потрясений, «бури и натиска»: «Великая Смута» начала XVII века, Петровская «революция сверху» в веке осьмнадцатом, Отечественная война и движение декабристов в XIX веке и три революции за первые 17 лет века ХХ.
Междинастическая пауза от Рюриковичей до Романовых дает окно возможности для парочки новых династий (Годуновых и Шуйских), цари являются не от папы к сыну, а от одного избирательного Собора до другого, государство сотрясается «Первой Крестьянской войной» (согласно советской историографии), на Московском престоле восседают Самозванец и польский королевич Владислав, казаки, помахивая сабельками, подсаживают в цари несовершеннолетнего Мишу, милые соседи Польша и Швеция под шумок отгрызают себе окраины и государство Российское чуть было не исчезает.
Через сто лет коронованный революционер «Россию поднял на дыбы», вчерашний никто (то ли пирожечник, то ли дворянин (?) из глубокой провинции) становится вторым человеком в государстве, любой способный человек (хоть еврей Шафиров, хоть крепостной Курбатов) может сделать карьеру благодаря не родовитому происхождению, а личным способностям), провозглашается имперня, Европа, делающая безоговорочные ставки на Карла Шведского, слегка офигевает от своего проигрыша и даже Блистательная Порта в кои-то веки вынуждена подписывать договор об уступке ключевой крепости Азов.
Еще через сто лет император Александр Павлович под воздействием либеральных ветров с Запада дает санкцию господину Сперанскому на серию реформ, Европа совершает очередную попытку нашествия в лице Наполеона «о двунадесяти языкахъ», Война в кои-то веки достает не одну армию, а пронизывает все общество, дворянство, насмотревшееся на европейские реалии уже не в ходе турпоездок, а во время Заграничных походов. начинает создавать свои прото-партии в виде множества кружков и обществ, объединенных термином «декабристы», происходит первая в истории России попытка дворянской революции, увы, обреченная на поражение. «У нас дескать не Хранцыя» (с).
Ну и век ХХ - без комментариев. Первая Русская революция, вера в доброго царя-батюшку получает первую пулю 9 января 1905 и добивается из пулеметов в окопах Первой мировой, возникают первые настоящие партии, «люцинеры, скубенты и жиды» мутят воду, Декабрьские вооруженные восстания сотрясают вековые стогны от Москвы до самых до окраин (Горловки), а после подавления и кучи «столыпинских галстуков» всего через 10 лет вековая империя за неделю превращается в Республику, в том же году становящуюся Советской, Социалистической и Всемирно-исторической. Как всегда, под шумок милые соседи отгрызают пол-Сахалина и пол-Волыни. Новая страна дает образцы невиданной для мира свободы, опыты футуристов, педологов и первых кинорежиссеров, отмена частной собственности и Закона божьего в школах, немыслимый для остального мира уровень женского равноправия и прочая.
Засим, как правило, устанавливается консервативная диктатура. Царь Михайла под воздействием своего папы - патриарха Филарета старательно укрепляет пошатнувшееся единство Царства Российскаго, реставрирует сыск беглых, давит движение «балашовцев» и пытается загнать вольнолюбивых донских казаков под присягу себе-батюшке, превратив таким образом свободных союзников в безропотных подданных. Его преемник Алексей в том же духе «тишайше» вешает участников Соляного и Медного бунтов сотнями-тысячами и загоняет таки донцов под присягу.
Анна Ивановна (а точнее регент Бирон) устанавливает в стране такие милые порядки «Слова и дела», что для размещения 20 тысяч ссыльных приходится впервые осваивать новые территории (Камчатку), светлейших князей Долгоруких колесуют и обезглавливают. При ее «гуманной» преемнице Елизавете Петровне по липовому «заговору Ботта» статс-даму Наталью Лопухину приговорили всего лишь к вырыванию языка и колесованию, а по царицыной милости смягчили на следующее: бить кнутом, вырвать языки, сослать в Сибирь, все имущество конфисковать, дочерей сослать в отдаленные деревни. Аналогичную кару получили подруги: графиня Анна Бестужева-Рюмина (до этого повисевшая на дыбе) и баронесса София Одоевская-Лилиенфельд (по беременности избегла вырезания, ограничившись поркой и ссылкой).
Сто лет спустя Николай 1 Палкин на 30 лет устаканивает в стране железную диктатуру (как бы его не идеализировали современные монархолюбы). Невзирая на очевидную провальность проекта и ряд бунтов, 30 лет продолжается внедрение Военных поселений; отмена крепостного права? - ни-ни, только после моей смерти, а жалобы крестьян под сукно, а бунты давить военной силой; Российские войска добросовестно подрабатывают карательными походами по подавлению европейских революций 1848 (после чего славянофилы удивляются: почему нас в Европе не любят?), учреждается «Третье отделение ЕИВ канцелярии» (очередная ипостась приказа тайных дел), атаманом Войска Донского во избежание всяких реформаторов (снятые с поста Денисов и Иловайский) назначается престолонаследник, а «Положение» 1835 полностью изничтожает последние остатки казачьего самоуправления. В 1827 г. за тайный переход через р. Прут в нарушение карантина 2 евреев предлагают казнить, на что император выносит свою историческую резолюцию: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек 12 раз. Слава Богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне её вводить». ИМХО жуткое лицемерие, ибо 12 тысяч шпицрутенов - это та же смертная казнь, только гораздо более мучительная.
А еще через сто лет - новая железная диктатура на 30 лет, под псевдонимом «Культ личности Сталина». Массовые необоснованные политические репрессии, 700 тысяч расстрелянных, больше 4 млн осужденных «за политику», свыше 3 млн одномоментно сидящих, запрет абортов, вместо наиплюралистичнейших опытов 1920-х гг - железобетонный соцреализм, шаг влево-шаг вправо от которого карается ГУЛАГом. «Съезд победителей» ставший «съездом расстрелянных» (из 1961 делегатов не выжили 1108), из 267 членов ЦК большевиков, избиравшихся в 1917-1934 годы, пережили репрессии 36 и т.п.
Начало второй половины века - оттепель. Алексей Михайлович потихоньку начинает реформы, заменяя слишком часто бунтующих стрельцов «полками нового строя». Петр III выпускает Манифест о вольности дворянства, упраздняет Тайную канцелярию, начинает секуляризацию церковных земель, прекращает преследование старообрядцев, принимает указы о свободе внешней торговли, о заведении фабрик по производству парусного полотна в Сибири, о наказании помещикам за убийство крестьян. Многие меры императора настолько разумны, что даже его убийца Екатерина II вынуждена их продолжать после захвата власти 28 июня (9 июля) 1762 года. Она впрочем тоже поначалу либеральничает, переписывается с Вольтером, сочиняет Наказ для Уложенной комиссии и культурно диспутирует с Радищевым, Новиковым, Кречетовым (недолго). Александр Вторый «Освободитель», изрекши: «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собою начнет отменяться снизу», проводит серию «Великих реформ», необходимость которых назрела и перезрела лет на 20 ранее, но при этом устраивает всë для соблюдения интересов помещиков… за счет крестьян, из которых еще полвека выдаивают «выкупные платежи». А к концу царствования начинает отыгрывать назад, ограничивая реформы судебную и земскую по окраинам империи. Здесь дворян нет, опираться в земствах не на кого.
Рабочий из Юзовки Никита Хрущев, пройдя в рамках советского строя фантастическую карьеру и добравшись до наивысшего поста, сделал то, что исторически было предопределено ему сделать: начал оттепель после долгой зимы, развенчание «культа личности». Чую, сейчас налетят хрущефобы-сталинофилы двухгвоздичные. Но для моей бабки, отсидевшей десятку только за то, что вышла замуж за моего деда, ваши аргументы будут неубедительны. Да и я, раскапывая в свое время дело, не считаю тов.Сталина «хорошим царем» в окружении «плохих бояр», ибо сия отмазка слишком замусолена многократным использованием.
Впрочем, продолжая изучение тенденций, замечаем, что оттепель как правило недолговечна. И вскоре ее подмораживает либо ужесточением крепостничества в конце XVII в. (сколько тысяч казнил царь по кличке «Тишайший» ?), либо усилением абсолютизма в конце XVIII (дискутанты Радищев, Новиков, Кречетов едут в ссылку, а Пугачевщина становится последней Крестьянской войной), либо контрреформами Александра Александровича (в кино его играл Н.МихАлков).
А в веке ХХ свобода «лагерной литературы» 1950-60-х сменяется соцреалистическим классицизмом (и подковерной реабилитацией Сталина в сочинениях И.Стаднюка, В.Кочетова, И.Шевцова), с 1968 сопровождаемой неофициальной политической реабилитацией сталинизма. Хрущевские комиссии «имени ХХ съезда» закрываются (наглядную картинку этого процесса дает полузабытый фильм «Прости нас, мачеха Россия»), зато на экраны косяками выходят кино-Сталины, от фильма к фильму все монументальнее (Н.Озеров = М.Чиаурели).
Ну и к дню сегоднящнему. Скажу непопулярную вещь, но в перестроечно-ранненезависимые времена свободомыслия было гораздо поболее. И пусть твинтели зачастую использовали его не туда (андеграундный бред и мат-перемат персонажей в фильмах типа «Супермен поневоле» или «Зеленый слоник» вызывают тошноту), но выходили и такие гениальнейшие творения как «Окраина» Луцика и народные фильмы Матвеева (где впервые в постперестпроечном кино слово «партия» употреблялось в положительном смысле). А я ведь помню, как вся буржуазно-ельцинская шобла притихала перед премьерами, всерьез опасаясь, что народ, насмотревшись, начнет революционизироваться. А потом подуспокоившись, начали «по струе» пускать по всем каналам «концерты ретро» (напоминаю. знаменитая новогодняя трилогия «Старые песни о главном» началась в 1997). А историкам открывались самые потаенные архивы и на свет вытаскивались самые невероятные сюжеты.
Хронология в ХХІ веке несколько сместилась и «революционная свобода» начала века закончилась еще в первом десятилетии. Заскрипели закручиваемые гайки и новая «железная зима» настала не во третьем, а во втором десятилетии. И мне не менее тошнотворны сегоднящние цензурные изыски с запикиванием слов к фильмах и тупой автозаменой в текстах звездочками буквосочетаний «хер», «еб» и «бл», зачастую обессмысливающих текст. А антиабортивная пропаганда по всем госСМИ. И патриотический этатизм на всех уровнях. И киноискусство, выродившееся в тележвачку или перекачку денег из ФК в карман рЫжисера. И 146%-ная (или 86%-ная) безальтернативность сиятельного императора Пу. А архивы, приоткрытые в 90-е, увы, сейчас опять закрылись, оставив на память редкие публикации той эпохи, которые сейчас ищу в бумажных изданиях, ибо электронных версий газет и журналов тогда еще не было, а оцифровка движется черепашьими темпами. И не в том печаль, что новый император Пу закономерно сдвигается к новой «железной зиме», а в том что она будет явно образца не ХХ, а ХІХ века. То есть не «красный вождь» Сталин ставится во главу угла, а царь-батюшка. Святой-Кровавый Николаша №2 или Суровыйносправедливый №1 или Почтисвятойоболганный Иван №4 - без разницы. И пока по зомбоящику шуршат благонамеренно лакированным ретро, по углам расставляются монументы белым генералам.
Вот поэтому, кстати, я и не собираюсь лепетать с придыханием о «великих гениях» Сталине либо Путине. Они всего лишь выполняют свои исторически предопределенные функции, исполняют свои роли. Причем насчет амплуа последнего я не уверен: тот ли это «железный диктатор» первой половины века или все таки - неудачливый реформатор накануне великих потрясений (типа Ники №2 или Бориса Г.)